Сообщение: 3994
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
22
Отправлено: 02.03.10 23:53. Заголовок: Генрих II де Бурбон-Конде и его супруга Шарлотта-Маргарита де Монморанси
Принц Анри II де Бурбон (1 сентября 1588 — 26 декабря 1646), третий принц Конде и его жена Шарлотта де Монморанси
Стал принцем де Конде вскоре после своего рождения, последовавшего после смерти отца Генриха I в битве. Он женился на Шарлотте-Маргарите де Монморанси в 1609. Поскольку его жена стала объектом ухаживаний и нескромного внимания Генриха IV, ему пришлось временно бежать с женой из страны.
Отправлено: 25.10.15 21:08. Заголовок: Портрет принцессы Конде кисти Рубенса.
Этот портрет принцессы Конде кисти Рубенса хранится в США, в художественном и историческом центре Фрик, Питтсбург. Очевидно, он создан во время пребывания молодой четы Конде в Брюсселе в 1609-1610 г.г.
Питер Пауль Рубенс Портрет Шарлотт-Маргерит де Монморанси, принцессы Конде. Около 1610 года. Frick Art & Historical Center, Pittsburgh.
Примечание с сайта музея.
Women's History Month:Meet Charlotte Marguerite de Montmorency
When we look at this painting, we most often look at it to see the magic of Baroque master Peter Paul Rubens—to admire the glowing color, the wonderful texture and detail of her gown, the glint of gold thread, the crinkle of satin, the luster of pearls, and the inimitable luminous skin tones of Rubens. If you are in the museum, you might read the label to find out the name of the subject, and learn a tale of art historians, inventories, and how the identification of the sitter was determined. It doesn’t tell you much, however, about Charlotte Marguerite de Montmorency herself.
Can we learn anything from the portrait? Clearly she’s important—not only because of her sumptuous clothing, but because the painting itself is splendid, large and made by a master. To our eyes, she does not, however, look like a fifteen-year-old bride, nor does she necessarily appear likely to be the center of a romantic adventure worthy of novel.
The story is that King Henri IV spotted the 15-year-old Charlotte Marguerite de Montmorency (1594–1650) at a court ballet and immediately began to pursue her. Details of the story vary, but all include her being quickly and safely married off and fleeing to Brussels to be farther from the king (who actually sent the cavalry in pursuit). While in Brussels, Charlotte-Marguerite and her husband, Prince Henri II Bourbon, stayed at the archducal court. This portrait was likely made then. The king was assassinated the next year, and the couple returned to France.
Отправлено: 25.10.15 21:29. Заголовок: А вот этот портрет я..
А вот этот портрет является лишь копией предыдущего. Он продавался на аукционе Кристис. Считается, что его написал один из учеников Рубенса.
Lot Description
Follower of Sir Peter Paul Rubens Portrait of Charlotte-Marguerite de Montmorency, Princess of Condé , bust-length, in a red dress with slashed sleeves and a white ruff, and red ribbons in her coiffure with inscription and date 'MONTMORENCY.1600.' (upper centre) oil on canvas 31 x 25 in. (78.2 x 63.5 cm.), with additions of c. 1¼ in. (3.2 cm.) all round
Сообщение: 13288
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Франция, Париж
Репутация:
35
Отправлено: 01.11.15 22:46. Заголовок: Amie du cardinal пиш..
Amie du cardinal пишет:
цитата:
Этот портрет принцессы Конде кисти Рубенса хранится в США, в художественном и историческом центре Фрик, Питтсбург. Очевидно, он создан во время пребывания молодой четы Конде в Брюсселе в 1609-1610 г.г.
Вечером 16 января 1609 года королева Мария Медичи устроила в Лувре большое балетное представление под названием «Нимфы Дианы». Для участия в задуманном действе она пригласила самых красивых женщин двора. В этом сонме красавиц блистала одна юная девица, почти еще ребенок, пятнадцатилетняя дочь коннетабля Монморанси, Шарлотта де Монморанси. Дефилируя среди «нимф», она поразила дряхлеющего короля в самое сердце. Так вспыхнула последняя страсть «странствующего рыцаря любви». Правда, жесточайший приступ подагры не позволил ему тогда же заняться очередным объектом своего вожделения. Более того, к великому своему огорчению он узнал, что, сам того не ведая, он уже одобрил брак Шарлотты со своим приятелем и верным слугой Бассомпьером, который отнюдь не обещал быть покладистым супругом. Для него брак с этой юной красавицей знатного происхождения, претендентов на руку которой хватало с избытком, был завидной партией. Старик Монморанси любил Бассомпьера и был бы рад видеть его своим зятем.
Генрих IV сразу же перешел в наступление, прибегнув к приему, уже опробованному в период любовной связи с Габриелью д’Эстре. Вызвав к себе Бассомпьера, он заявил ему, что собирается женить его. Тот ему ответил, что если бы коннетабля де Монморанси тоже не свалила подагра, свадьба была бы уже сыграна. «Нет, — ответил Генрих IV, — вы не поняли меня. Я хочу женить вас на мадемуазель д’Омаль и посредством этого брака восстановить герцогство д’Омаль, обладателем которого вы станете». Хотя это была большая честь, Бассомпьер отклонил предложение, заявив, что не собирается иметь двух жен разом. Тогда Генрих IV изложил ему весь свой план. Понимая, что невозможно устоять перед сувереном и его заманчивым предложением, Бассомпьер уступил, обеспечив себе будущее благосостояние. В супруги Шарлотте Генрих IV выбрал юного Конде, имевшего репутацию «не слишком большого любителя дам», что должно было служить королю достаточной гарантией. Молчаливый, чуравшийся общества, не имевший собственных средств к существованию, Конде жил на подачки от короля, в свое время из жалости взявшего его «на воспитание». Он болезненно переносил бремя подозрений, некогда павших на его мать, хотя она и была уже реабилитирована. Брак Шарлотты с этим несчастным юнцом мог бы представлять для короля большое удобство.
Кто может предвидеть будущее? В этом столь безнравственно заключенном браке должен был в один прекрасный день появиться на свет самый выдающийся полководец Франции XVII века — Великий Конде. Однако Генрих IV не умел заглядывать так далеко вперед. Готовясь к новому блаженству, он избавился от Шарлотты дез Эссар, отправив ее в монастырь, и сбыл с рук мадемуазель де Бюэль, выдав ее замуж за одного из лотарингских принцев. Однако в отношении Генриетты д’Антраг коса нашла на камень. Маркиза де Верней показала старому похотливому королю весь свой демонический нрав. Она словно с цепи сорвалась, напомнив ему, что его считают бывшим любовником принцессы де Конде, урожденной Ла Тремуйль, и, следовательно, юный Конде — в действительности сын короля. Разнузданная ревность даже толкнула фаворитку на путь морализаторства — она напомнила монарху о принципах достоинства и морали, которыми сама всегда не особенно дорожила. Тут терпение Генриха IV лопнуло, и он, не дослушав интриганку до конца, в ярости прогнал ее от двора. Получив отставку, маркиза де Верней безудержно предалась гурманству и вскоре сделалась такой же толстой и безобразной, как королева Марго.
Избавившись от метрессы, упреки, косые взгляды и само присутствие которой могли испортить ему его (последнее, как оказалось) любовное увлечение, король поспешил реализовать свой замысел. Брачный контракт Шарлотты де Монморанси, не слишком противившейся воле монарха, и принца Конде был подписан 2 марта 1609 года. Генрих IV больше не делал тайны из своего намерения. При дворе чуть ли не открыто потешались над тем, как отец выступает в роли соперника собственного сына (о любовной связи короля с его матерью говорили без тени сомнения). Только Бассомпьер, похоже, не понимал, что происходит, и когда он однажды вечером за игрой в карты выразил свое сожаление, что отказался от женитьбы на Шарлотте, король воскликнул: «Да не жалейте же, черт побери, об этом! Если бы эта свадьба состоялась, вы стали бы первым рогоносцем во Франции».
Всего красноречия Сюлли оказалось недостаточно, чтобы помешать заключению брака Шарлотты и Конде. Самое большее, что ему удалось, — несколько отсрочить его, поскольку ввиду близкого родства молодых требовалось разрешение папы Павла V. Кончини и Леонора Галигаи сделали все, чтобы настроить Марию Медичи против Шарлотты де Монморанси. Королева была уверена, что король аннулирует брак Конде и отвергнет ее, законную супругу, чтобы жениться на юной красотке. В третий раз разворачивалась авантюра, подобная той, что была с Габриелью д’Эстре и Генриеттой д’Антраг. Королева жила в постоянном страхе. Уверенная, что если Генриху IV не удастся расторгнуть брак с ней, то он постарается избавиться от нее, она, опасаясь яда, не прикасалась к угощениям, которые присылал ей Генрих IV, и ела лишь то, что Леонора готовила ей в своей комнате.
В период подготовки к свадьбе, когда король вел любовную переписку с невестой того, кто, вероятнее всего, был его сыном, произошли события, грозившие перевернуть Европу. Уже в течение многих лет внимание политиков было приковано к маленьким герцогствам Клеве и Юлих, занимавшим ключевое положение в долине Рейна. Иоганн Вильгельм Добрый, герцог Клеве, Юлиха и Берга, был тем самым несостоявшимся супругом Жанны д’Альбре, брак с которым, фактически не совершившийся, в свое время объявили недействительным. Этот важный господин, сыгравший определенную роль в жизни Генриха IV, скончался 31 марта 1609 года.
В зависимости от того, кто станет обладателем герцогств Клеве и Юлих, политическое равновесие в Европе могло качнуться в ту или иную сторону. Среди претендентов были курфюрст Бранденбургский, дружественный Франции, и курфюрст Саксонский, пользовавшийся поддержкой императора. Генрих IV неоднократно заявлял, что никогда не допустит того, чтобы Австрийский дом утвердился в Клеве. В свою очередь император, союзник Испании, был полон решимости не позволить занять Клеве и Юлих сторонникам Франции. Повод для большой войны, способной изменить баланс сил в Европе, волею судеб появился именно в тот момент, когда Франция восстановила свое могущество, но при этом ее король, воспылавший старческой страстью к юной девице, готов был скорее последовать зову похоти, нежели руководствоваться соображениями государственного интереса.
Свадьба Конде и Шарлотты была отпразднована в интимной обстановке в Шантильи 17 мая 1609 года. Генрих IV осыпал молодоженов подарками и пригласил их пожить в Фонтенбло, однако недоверчивый Конде удержал свою супругу в Париже. Сохранилось несколько писем, написанных в тот период Шарлоттой Генриху IV, в которых между строк можно прочитать, что она тогда еще не утратила девственности, словно сберегая ее для старого сластолюбца-монарха.
После многократных просьб и упреков чета Конде 9 июня присоединилась ко двору в Фонтенбло. Генрих IV чувствовал себя победителем и мгновенно преобразился даже внешне, совершая безумства, более свойственные пылкой юности. Он наряжался то башмачником, то фламандцем, то псарем, то конюхом, клеил себе фальшивую бороду, чтобы получить возможность хотя бы издали полюбоваться на предмет своего вожделения. Между тем Конде, терзаемый подозрениями, не спускал глаз со своей супруги. Супруг поневоле, он тем сильнее ревновал, что не чувствовал в себе качеств, необходимых для того, чтобы удержать при себе одно из тех созданий, к которым сам испытывал так мало влечения. Он боялся стать предметом насмешек — участь, коей не сумел бы избежать, если бы принял предложенные королем правила игры. Он даже осмелился попросить у него разрешения уехать с супругой в один из своих замков. Получив, как и следовало ожидать, отказ, Конде не сдержался и назвал действия короля тиранией, доставив тем самым большое огорчение старому сластолюбцу, не придумавшему ничего лучшего, как заявить в ответ, что только раз в своей жизни он действовал как тиран — когда признал его, Конде, тем, кем он в действительности не является. До чего же горько было слышать это молодому человеку, у которого единственным достоянием было его имя!
7 июля 1609 года состоялась свадьба Сезара, герцога Вандома, сына Габриели д’Эстре, с дочерью Меркёра. Супруги Конде были обязаны присутствовать на свадебных торжествах. Страсть Генриха IV при виде все еще недоступного для него предмета вожделения достигла пароксизма. Несмотря на усилия многих, среди которых был и Сюлли, пытавшихся урезонить Конде, тот был непреклонен. Когда он увез супругу в замок Руси, Генрих IV, совсем обезумевший от страсти, пробрался туда, опять переодевшись псарем. Увидев при свете факелов юную мадам Конде на балконе с распущенными волосами, он едва не лишился чувств. А та, глядя на него, смеясь, воскликнула: «Бог мой, какой безумец!» Это был последний раз, когда Генрих IV видел Шарлотту. Конде, желавший быть как можно дальше от короля, увез ее в замок Мюре близ Суассона. Когда Генрих IV позвал принца в Лувр, тот явился один, без супруги. Король был вне себя от ярости. Даже королева просила привезти Шарлотту, выступая гарантом неприкосновенности ее добродетели, однако Конде не уступал. И тогда король решился на крайний шаг, предложив принцу развестись с Шарлоттой. Конде согласился, но при условии, что в период бракоразводного процесса жена останется под его надзором, как того требовало каноническое право. Придя в совершенное бешенство, Генрих IV заявил, что если бы он не был королем, то дрался бы с Конде на дуэли, и если тот посмеет покуситься на жизнь Шарлотты, то сложит свою голову на эшафоте. Тогда Конде решил бежать за границу: 29 ноября 1609 года в четыре часа утра он посадил супругу в карету и направился в сторону Нидерландов. Тот факт, что ему пришлось прибегнуть к обману, сообщив Шарлотте, что они будто бы собираются ехать в загородное имение, позволяет думать, что юная кокетка была не прочь от скуки пофлиртовать со смешным старикашкой.
Генрих IV узнал эту новость вечером того же дня. Побледнев, он испустил страдальческий вопль: «Бассомпьер, друг мой, я пропал! Этот человек повез свою жену в лес. Не знаю, для чего: то ли он собирается убить ее, то ли увезти из Франции». Со свойственной ему «деликатностью» он изливал свою душу в присутствии королевы, в ее покоях. Сюлли, к которому Генрих IV обратился за советом, что предпринять, благоразумно ответил: «Ничего, сир, ибо чем меньше вы придадите значения этому делу, тем меньше будут придавать ему ваши враги». Но Генрих IV уже не контролировал себя. Он направил в Нидерланды требование не предоставлять убежища беглецам, в погоню за которыми, в надежде перехватить их еще до границы, тут же пустился конный отряд.
После мучительного путешествия под проливным дождем, в ходе которого карета с трудом пробиралась по грязи, пока у нее не сломались оси, принц и Шарлотта продолжили свой путь верхом на лошади, прибыв 30 ноября 1609 года в крепость Ландреси, которая тогда находилась в составе Нидерландов. Оттуда принц продолжил свой путь в Кёльн, а его супруга направилась в Моне. Этот маневр сбил их преследователей с толку, и супруги смогли благополучно воссоединиться в Брюсселе, где их приняли с такими почестями, что Генрих IV, узнав об этом, пришел в отчаяние.
Шарлотта оказалась в руках испанцев, худших врагов Генриха, собиравшихся помочь Австрии присвоить Клеве и Юл их. Война теперь стала для него единственным способом возвратить предмет своих вожделений. Подготовка к большой войне, рассчитанной на три года, уже велась в течение всего 1609 года. Бюджет на 1610 год был заранее составлен с дефицитом ввиду увеличения военных расходов, дополнительно к уже накопленным Сюлли средствам. Вводились также новые крайне непопулярные налоги. Численность армии должна была достичь двухсот тысяч человек, хотя и тридцати пяти тысяч было бы достаточно, чтобы решить в интересах Франции вопрос Клеве и Юлиха, однако Генрих IV собирался также напасть на Испанию в Пиренеях, осуществить вторжение в Нидерланды и, возможно, в Савойю. Атаковать практически в одиночку Испанию и Священную Римскую империю германской нации при условии, что французский народ отнюдь не жаждал войны и решительно противился усилению налогового гнета, было по меньшей мере неразумным предприятием.
Какие бы военные планы ни вынашивались королем, страсть к Шарлотте ослепила его, сыграв немалую роль в военных приготовлениях 1609–1610 годов. Чтобы обладать юной красавицей, Генрих IV решил осуществить вторжение в Испанские Нидерланды, после того как попытка ее похищения провалилась. Шарлотта, похоже, и не собиралась сопротивляться похитителям, и причиной неудачи послужил сам не в меру словоохотливый Генрих IV, столь мало уважавший Марию Медичи, что он принялся радостно разглагольствовать в ее присутствии о скором возвращении супруги Конде. Мария, не теряя времени, оповестила испанского посла, и миссия маркиза де Кёвра, которому было поручено доставить Шарлотту, закончилась полной неудачей. Предполагалось, что в ночь с 13 на 14 февраля 1610 года мадам Конде переодетой покинет свою резиденцию в Брюсселе и отряд французской кавалерии, скача во весь опор, доставит ее в Ла-Капель прежде, чем будет организована погоня. Однако Конде, предупрежденный испанским послом, велел усилить охрану особняка Нассау, в котором он находился с супругой, пятью сотнями вооруженных людей, что и привело к провалу попытки похищения Шарлотты.
И все же пыл Генриха IV это не охладило. В беседе с голландским послом в Париже, сравнившим Шарлотту с Еленой Троянской, он, как рассказывают, заявил: «Я знаю историю, но не следует забывать, что Троя была разрушена, поскольку Елена не хотела сдаваться». Война становилась неизбежной. Мария Медичи, избавленная от присутствия королевских фавориток и потому пользовавшаяся теперь некоторым влиянием на супруга, принялась убеждать его, что надо назначить ее регентшей на то время, когда он уедет воевать. Супруги Кончини всячески поддерживали ее в этом, усиленно плетя свои интриги.
Короля пришлось долго упрашивать, поскольку Мария Медичи хотела не просто быть регентшей, но и короноваться. К 20 февраля 1610 года вопрос о коронации королевы был, наконец, решен, и дата коронации назначена на восьмой день после Пасхи. Генрих IV утвердил регентский совет в составе пятнадцати человек под председательством королевы с титулом регентши. Затем он возбудил заочный судебный процесс против Конде по обвинению его в государственной измене. Но при этом он, словно пребывая в состоянии невменяемости, потребовал от Марии Медичи, чтобы она пригласила Шарлотту Конде на свою коронацию. «За кого он принимает меня?» — с негодованием в голосе ответила королева на очередную бестактную выходку супруга.
Страна приходила в состояние лихорадочного возбуждения, распространялись слухи о заговорах. Впавший в меланхолию Генрих, чувствуя себя старше своих лет, переживал периоды то энтузиазма, то упадка сил, в разговоре выдавая свое беспокойство. Однажды в беседе с Сюлли он произнес поистине пророческие слова: «Проклятая коронация, ты послужишь причиной моей смерти!» Судьба была уже на марше, и правление Генриха IV близилось к концу.
Отправлено: 04.11.15 00:57. Заголовок: Из книги Жана-Пьера ..
Из книги Жана-Пьера Баблона «Генрих IV»:
Балет королевы
Мария Медичи растрачивала на постановку балетов скудные резервы своего воображения. Несколько месяцев она готовила спектакль, который назовут «Балетом королевы». Двор с нетерпением ждал премьеры, все знали, что костюмы будут роскошными. Для репетиций служил большой зал Лувра. 16 января 1609 года Генрих из любопытства незаметно вошел в зал посмотреть на репетирующих красоток. Среди двенадцати девушек, одетых нимфами, он выделил вторую дочь коннетабля, Шарлотту-Маргариту Монморанси. Это была пятнадцатилетняя блондинка, прозванная за красоту Авророй, с белоснежным лицом, высоким лбом и крохотным ртом. Генрих зачарованно смотрел, как она исполняет свои па. Она взмахнула дротиком, шутливо нацелила его на короля, и бедный Беарнец почувствовал, что ранен в самое сердце. Страсть к Шарлотте заполнит безумствами последний год его жизни.
Прикованный на две недели к постели подагрой, король любострастно вспоминал ее прелести. Но она была уже обещана другому. Возможно, предвидя губительные последствия, которые вызовет при дворе красота дочери, коннетабль обручил ее с Бассомпьером. Свадьбу решили скромно отпраздновать в Шантильи. К несчастью, коннетабль тоже слег с подагрой.
Герцог Бульонский пришел к больному королю и рассказал о помолвке. Он считал, что единственной достойной партией для Шарлотты был принц Конде. Маленький, тщедушный, робкий, угрюмый и неуклюжий, Шарль Конде, что бы там ни думал нелюбивший его король, бесспорно был первым принцем крови.
Эта мысль понравилась королю, и когда Шарлотта в сопровождении тетки, герцогини Ангулемской, приблизилась к постели короля, он спросил ее со своей обычной бесцеремонностью, подходит ли ей брак с Бассомпьером или она предпочитает стать принцессой Конде. Красавица, потупившись, скромно ответила, что будет счастлива выполнить волю отца. Генрих воспылал ревностью и потерял голову от страсти. Он напрямик признался в этом Бассомпьеру и объяснил, что питает к нему слишком большую дружбу, чтобы тот женился на столь дорогом ему существе. Он подразумевал, что по отношению к Конде он не будет испытывать угрызений совести: «Она станет утешением и опорой моей старости. Я дам моему племяннику, который любит охоту стократно больше, чем женщин, сто тысяч франков в год, от нее же я не потребую ничего, кроме ее привязанности, и не буду претендовать на большее».
Бассомпьер знал свое место и вынужден был уступить. Коннетабль тоже подчинился желанию своего короля. Шарлотта и Конде обручились 2 марта в галерее Лувра. Бассомпьер присутствовал на помолвке, и Генрих IV простоял всю церемонию, опираясь на его руку. Для Конде чувства короля не были секретом. Он два месяца тянул с заключением столь опасного брака, возможно, планируя бежать в Испанию, он даже попросил короля расторгнуть помолвку, но тщетно.
Наконец принц решился, и бракосочетание состоялось 17 мая в Шантильи, но в узком кругу и без короля и принцев крови. Генрих, как и сказал Бассомпьеру, пожаловал молодожену пенсию в 100000 ливров, а Шарлотте подарил 6000 ливров на подвенечный наряд и 18000 ливров на драгоценности.
Эпизод с принцессой Конде придал европейским событиям 1609—1610 гг. эмоциональный характер, и историки тут разошлись во мнениях. Одни считали, что король собирался начать войну, чтобы завладеть принцессой, другие же полагали, что любовь не повлияла на его решение. Здесь следует заметить, что новая любовь Генриха в корне отличалась от его отношений с продажными метрессами. Возвышенное чувство, вызванное умилением, внезапно охватило стареющего мужчину, несомненно, страдающего от одиночества и с удивлением увидевшего юную девушку, лишенную каких бы то ни было корыстных помыслов. Этот наплыв незнакомых ему чувств лишил обычного здравомыслия короля, подверженного к тому же влиянию воинственных протестантов Сюлли, герцога Бульонского и Ледигьера. До сих пор он не внимал этим воинственным призывам, желая сохранить мир в Европе. Любовное помешательство ослабило прозорливость короля Франции. Однако не следует недооценивать тот факт, что тайное бегство Конде примет вид «испанского заговора», что оправдывает большую часть действий короля.
Невинное похищение
Бракосочетание в Шантильи не остудило любви короля, совсем наоборот. Конде отнюдь не повел себя как снисходительный супруг, но и не проявил себя как супруг действующий. Однажды король в гневе назвал его педерастом, а принцесса позже в Брюсселе заявила, что брак ее не был осуществлен и что муж вызывает у нее отвращение. Но это всего лишь слова. Достоверно известно, что почтительные знаки внимания короля ей польстили, и переписка между ними завязалась еще до свадьбы. Тон писем нежный, с многословными куртуазностями, заимствованными из «Астреи», и намеками, которые трудно понять из-за употребляемого ими шифра. Принцесса иногда величается Дульсинеей — доказательство того, что Генрих IV читал «Дон Кихота». «Бесценное мое светило, — пишет Шарлотта королю 8 июня, — сожгите это письмо, сообщите о том, что вы это сделали, и любите ту, которая вас обожает».
Муж знал о своем несчастье, но его окружали родственники, которые заботились больше о том, чтобы угодить королю, чем об уважении к супружеским узам. Жизнь при дворе стала для него невыносимой. Особенно тяжелым было пребывание в июле в Фонтенбло, так как волокитство короля выглядело слишком откровенно. 12 июня произошла бурная сцена. Выслушав требование вести себя более покладисто, принц заупрямился и назвал короля тираном. Озадаченный таким неожиданным сопротивлением, Генрих заговорил отеческим тоном: «Я говорил с вами, как отец, как король, как ваш суверен и благодетель, и надеялся на вашу благодарность». В тот же день его гнев прорвался в письме к Сюлли: «Друг мой, принц здесь, и он совершенно несносен. Вы бы пришли в ярость, если б услышали, что он говорит обо мне. В конце концов мое терпение лопнет». Далее он просит министра приостановить выплату племяннику пенсии, чтобы научить его повиноваться. Коннетабль, тоже извещенный в тот же день, устроил нагоняй своему зятю.
Конде был одержим только одной мыслью: увезти жену. 17 июня он уехал вместе с ней из Фонтенбло в свой замок Валлери в Бургундии, но 28 июня им пришлось вернуться на свадьбу Цезаря Вандомского. Король предстал на свадьбе во всем своем великолепии. «Он появился на церемонии, усыпанный драгоценными камнями, — пишет Малерб, — и очень хорошо выглядел». 4 и 12 июля состоялись конные состязания с кольцами. Ради своей прекрасной дамы король усердствовал не щадя сил. «Король чувствует себя хорошо и на глазах молодеет. Он говорит только о скачках с кольцами, на которых он осрамил весь двор». После положенных церемоний чета Конде вернулась в Валлери.
9 августа Генрих поселился в Монсо и во время охоты подъезжал близко к замку. 23 сентября Конде укрылся в Мюре, но Генрих вновь обрел свой пыл времен Габриели. 3 ноября Конде устроил охоту в аббатстве Бретей в Пикардии, и его друзья, губернатор Амьена де Триньи и его жена, оставили в своем замке молодую принцессу и ее свекровь. Узнав об этом, король выехал с сыном Цезарем и группой дворян с наклеенными фальшивыми бородами. Все они имели столь бандитский вид, что власти послали прево арестовать разбойников. Как только достойный служака понял свою ошибку, король углубился в лес, переодетый в ливрею королевского егеря, с пластырем на глазу и двумя борзыми на поводке. Расположившись на перекрестке дорог, он видел, как проезжает карета принцесс. Шарлотта его узнала, но ничего не сказала свекрови. Через час она из окна замка увидела короля, посылающего ей воздушные поцелуи из соседнего окна. «Боже мой, мадам, так король здесь?» — спросила она хозяйку замка. Шарлотта повествовала об этой сцене даже сорок лет спустя. На этот раз ее волнение не ускользнуло от вдовствующей принцессы, и когда король появился, его вежливо выпроводили. Извещенный матерью, Конде решил со всем этим покончить. Заручившись поддержкой герцога Бульонского, зятя принца Оранского, он выяснил, что за границей его охотно примут. 29 ноября он решился. Чувствительные дамы назвали это «невинным похищением»: муж похитил свою жену. Они покинули Мюре и поскакали окольными путями на Север, причем принцесса не знала о конечном месте назначения. Через несколько дней они прибыли в Брюссель. Бегство Конде нанесло королю удар, от которого он не оправится. Когда ему сообщили об этом, он играл в карты в своем кабинете: «Бассомпьер, друг мой, я погиб. Этот человек увез свою жену в лес, и я не знаю, с какой целью, или чтобы ее убить, или чтобы вывезти из Франции». «Я еще никогда не видел короля в такой растерянности и тревоге», — добавляет Бассомпьер. Вызванным к королю министрам было предложено высказать мнение, какое решение следует принять по поводу случая, который, казалось, не имеет никакого отношения к европейской дипломатии. Однако это любовное дело было также и государственным, так как принц крови не имел права покидать пределы Франции без разрешения короля, а с другой стороны, отношения Франции с брюссельскими герцогами были столь скверными, что укрыться у них — значило быть заодно с врагами. Следовало также опасаться, что испанцы, завладев возможным претендентом на французский трон, будут подстрекать его объявить недействительным брак короля с флорентийкой, а дофина — незаконнорожденным. Появившиеся первыми министры посоветовали принять решительные меры: написать послам, попытаться догнать беглецов, угрожать загранице. Сюлли, который пришел последним, не согласился: нужно было послушать его и заключить Конде в Бастилию, теперь же ничего предпринимать не следует.
Гвардейский капитан де Прален, получивший приказ догнать беглецов, был послан дальше в Брюссель, чтобы пригрозить эрцгерцогу жесткими мерами. Но ничто не помогло. Принцесса Конде поселилась у принца Оранского во дворце Нассау, тогда как ее муж отправился в Кельн. Когда в конце декабря он вернулся в Брюссель, герцог по просьбе испанского посла разрешил ему остаться.
Отправлено: 28.11.15 20:58. Заголовок: Вот что пишет Виктор..
Вот что пишет Виктор Кузен в своей книге La Jeunesse de Madame de Longueville, Paris, 1859, :
Мы находим все эти новые и интересные подробности в Дневнике исторических событий и анекдотов Двора и Парижа в XI томе, in-4°, рукописей Конрара. Этот неизданный дневник начинается 1 января 1616 года и доходит до 1 января 1620 года.
Принц арестован 1 сентября 1616 года по приказу маршала д'Анкра, фаворита королевы-регентши Марии Медичи.
«11 сентября Мадам молодая принцесса пребывает в сильном огорчении. Говорят, что мсьё де Монморанси недоволен тем, что королева не позволила ей увидеться с Мсьё Принцем.»
«19 мая 1617 года Мсьё Принц велел умолять короля сделать доброе дело, приказав вернуть ему жену, чтобы она проживала узницей вместе с ним.»
«26 мая 1617 года Мадам принцесса де Конде приехала приветствовать короля и молить его соблаговолить позволить ей войти узницей в Бастилию с Мсьё Принцем. Король даровал ей это, позволив взять с собой лишь одну прислужницу. После чего Его Величество также позволил взять её крошку карлика, умоляющего короля одобрить то, что он не покинет свою хозяйку. В тот же день после обеда Мадам Принцесса переехала в Бастилию, где Мсьё Принц встретил её со всеми проявлениями расположения, какие только можно себе представить, вплоть до того, что не оставил её в покое, пока она не сказала, что прощает его.»
В этом же дневнике часто идёт речь о плохом поведении принца в отношении своей жены, о которой не сказано ни слова неодобрения.
«31 августа 1617 года. Раскрыт заговор по освобождению Мсьё Принца из Бастилии».
«15 сентября 1617 года. Мсьё Принц помещён из Бастилии в Венсеннский лес. Задолго до этого, он просил, чтобы его поместили в Венсеннский лес, так как там лучше воздух. Мсьё де Моден сказал ему, что вспоминая об этом, он так надоедал королю по этому поводу, что в конце концов добился своего. Мсьё Принц ответил, что с тех пор привык к воздуху Бастилии; и что есть мочи сопротивлялся этому более всего, пока не потребовалось ехать. Мадам Принцесса тоже ехала с ним в карете, не желая сесть в носилки. Говорят, что сначала Мсьё Принц только и думал о том, что от него хотят отнять жену. Господа Витри, Персан и Моден были вместе с ним в карете. С тех пор, как он оказался в Венсеннском лесу, ему позволили, примерно в начале октября, прогуливаться в толще большой стены в виде галереи. Мсьё Персан обитает в донжоне Венсенна, чтобы охранять Мсьё Принца с большей частью солдат, что были у него в Бастилии, а мсье Кадене (впоследствии герцог и маршал де Шон, брат коннетабля Люиня) с двенадцатью ротами Нормандского полка караулит двор замка, откуда не уходят солдаты. »
«Приблизительно 20 декабря 1617 года. Мадам Принцесса тяжело больна. Она разрешилась от бремени в Венсеннском лесу на седьмом месяце мертворождённым сыном, и пребывала более сорока восьми часов без чувств и движения. Никто никогда не был в более тяжелом состоянии, не умирая. Среди прочих медиков, господа Дюре и Пьетр ухаживали за ней с исключительной заботой. Вслед за тем, что Мсьё Принц пожелал, чтобы этого младенца похоронили, епископ Парижский созвал теологов, которые сочли, поскольку он не принял крещения и вовсе не был введён в церковь, не должно быть никаких церемоний по случаю его смерти.»
«5 сентября 1618 года. Мадам Принцесса рожает двух мёртвых мальчиков. Король изъявляет по этому поводу крайнее огорчение. Нескольким особам позволено навестить её.»
«21 марта 1619 года Мсьё Принц заболевает. Во вторник 2 апреля господа Отен, Дюре и Сеген отправляются в Лувр объяснять состояние больного. Причину приписывают глубокой меланхолии. Несколько дней его считали безнадежным. Мадам его матери, Мадам графине, Мадам де Вантадур, мадам графине д'Овернь, Мадам де ла Тремуй и прочим было позволено его навестить. В понедельник 8 апреля король возвращает его шпагу через мсьё де Кадене и пишет ему: "Мой кузен, я очень раздосадован вашей болезнью. Я очень прошу вас утешиться. Тотчас, как я наведу порядок в своих делах, я дам вам свободу. Радуйтесь же и будьте уверены в моей дружбе". »
«28 августа 1619 года. Между полночью и часом, Мадам Принцесса родила дочь в Венсеннском лесу.»
«17 октября 1619 года. Собрался совет, где было принято высочайшее решение приказать выпустить Мсьё Принца.»
«18 числа. Король едет в Шантийи, чтобы ожидать там Мсьё Принца.»
«19 числа. Мсьё де Люинь едет за Мсьё Принцем в Венсеннский лес.»
«20 числа. Мсьё де Люинь ранним утром приезжает в Венсеннский лес и садится в карету с Мсьё Принцем и Мадам Принцессой, где также находятся господа Кадене и Моден. Он отправляется к королю в Шантийи, где видится с ним в кабинете, где, как говорят, становится на колени и приносит чрезвычайные заверения в верности и признании обязательств, которые имеет перед ним.»
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Вроде бы по расчету... 
- участник сейчас на форуме