Мария Медичи ( 26 апреля 1575, Флоренция—3 июля 1642, Кёльн) — королева Франции, дочь великого герцога Франческо I Тосканского и Иоанны Австрийской, по настоянию Фердинанда Медичи в 1600 вышла замуж за Генриха IV Французского. Несмотря на красоту свою, она отдалила от себя супруга слишком властным характером и постоянными сценами ревности. Особенно ненавистно было Генриху IV влияние на неё её прислужницы Леоноры Галлигаи и мужа последней, Кончини.
Когда Генрих, в 1610 году, хотел отправиться с войском в Германию, для поддержки протестантов, она уговорила его короновать её в Сен-Дени. На следующий день, 14 мая, король был убит Равальяком. Подозрение, что Мария была соучастницей в этом деле, неосновательно. Она приняла регентство за несовершеннолетнего сына своего, Людовика XIII, при затруднительных обстоятельствах. Угрожаемая высшей аристократией, Мария стала опираться на клерикальную и испанскую партию. Главными советниками её сделались испанский и римский посланники и Кончини, которого она в 1614 году пожаловала в маркизы д’Анкр. Принцы крови и знать неоднократно предпринимали восстания, подавлять которые Марии удавалось лишь ценой больших усилий и жертв. И после провозглашения молодого короля совершеннолетним, в 1614 году, Мария удерживала в своих руках бразды правления, пока Людовик, подстрекаемый своим любимцем Альбером де Люинь, не велел убить Кончини (1617) и удалить мать в Блуа.
В феврале 1619 Мария бежала в Ангулем, помирилась с сыном и после смерти Люиня (1621) вернулась в Париж, где снова стала во главе государственного совета. Чтобы упрочить своё влияние, она доставила Ришелье место в министерстве, но вскоре была им отстранена от дел. Напрасно она приводила в движение все рычаги, чтобы удалить ненавистного министра от двора; в так называемый «день обманутых» ( 11 ноября 1630) она окончательно должна была признать себя побежденной своим противником и в июле 1631 бежала в Брюссель. Удаленная оттуда по требованию Ришелье (1638), она переселилась в Англию, потом в Кельн, где умерла почти в бедности. Париж обязан Марии прекрасным люксембургским дворцом, бульваром Cours la Reine, хорошими водопроводами и собранием аллегорических картин Рубенса в Лувре.
Отправлено: 26.09.09 01:52. Заголовок: Петер Пауль Рубенс (1577-1640) Cерия Медичи Цикл из 24 картин, 1622-1625г
В начале 1622 Мария Медичи, вторая жена французского короля Генриха IV, а после его смерти в 1610 году, регентшa при малолетнем Людовике ХIII, заказала Рубенсу огромный цикл (24 большие картины) на темы из своей собственной биографии. Королева-мать только что помирилась со своим сыном. Вернувшись в Люксембургский дворец, который покинула из-за ссоры, она решала украсить галереи работами Рубенса. Одну - сценами из своей жизни, другую - прославляющие её мужа, погибшего от руки убийцы.
Задача была нелёгкая. Королева не была красива, ничем не блистала, кроме безмерного честолюбия и склонностей к интригам. Образ Марии Медичи, созданный в этом цикле, значительно отличается от рисунков, сделанных Рубенсом, по-видимому, непосредственно с натуры.(*см. пост от 22.11.08). Зрители видят немолодую женщину с оплывшей жирной шеей, с нависающим пухлым двойным подбородком, большой нос, близко расположенные к переносице маленькие глазки, низкий лоб. Только с натуры, пристально вглядываясь и мгновенно перенося на бумагу увиденные черты, можно сделать такой беспощадный портретный набросок. Здесь нет места фантазиям и спасительным аксессуарам. Только правдивые, безжалостно переданные художником черты ожиревшего лица и довольно тупое выражение взгляда королевы-матери запечатлел на своем рисунке Рубенс. Это маловыразительное лицо предстояло Рубенсу изобразить на парадном портрете и в огромном цикле.
Насколько Рубенс был опытным дипломатом и политиком, настолько же эти его качества проявлялись и в официальных портретах. Портретные образы коронованных особ представали перед зрителями умело преподнесенными портретистом: все природные недостатки скрашивались и уходили в тень, а пышность костюма, величие обстановки должны были чисто внешне придать фигурам портретируемых необходимую значительность и торжественность. И до Рубенса и после него многие живописцы шли этим знакомым для официальных портретистов путем. Скрывая многие внешние и внутренние недостатки модели, приукрашивая и идеализируя ее, Рубенс писал портреты Марии Медичи.
Первое посещение Рубенсом Парижа длилось шесть недель, и было предназначено только для предварительного обсуждения деталей заказа. Однако, Рубенс напряженно работал: он осмотрел дворец, где должен был быть расположен цикл, наметил размеры полотен, написал парадный портрет Марии Медичи и начал портреты короля Людовика XIII и его жены Анны Австрийской, которые окончил в период 1622-25г.
Переговоры вёл советник королевы, Клод Можи, горячий сторонник способности Рубенса выполнить такой огромный заказ (учитывая и цикл картин о Генрихе IV). Он публично объявлял, что никто, и за десять лет, не выполнит то, что Рубенс предполагает сделать за четыре года. Было решено и согласовано всеми сторонами, что Ру
Отправлено: 26.09.09 19:17. Заголовок: Договор между Рубенсом и Марией Медичи
Договор между Рубенсом и Марией Медичи Париж, 26 февраля 1622 г. [франц.] Лично при сем присутствующий господин Пьер Поль Рюбенс, превосходный фламандский живописец, житель города Антверпена, а в настоящее время, находясь в Париже, проживающий близ Нового моста, на углу набережной и проезжей улицы Сен-Жермен-л'Оксеруа, признал и объявил, что он заключил договор, обещал и обязался перед Высочайшей, Могущественнейшей и Славнейшей Принцессой Марией, милостью Божией Королевой Франции и Наварры, матерью Короля, нашего Государя, которая приняла это обещание и присутствовала при сем, а также присутствовал Клод Бутийе, член Совета Короля, нашего Государя, и личный секретарь упомянутой госпожи Королевы,- обязался сделать и исполнить и написать собственноручно все фигуры на картинах для двух галерей дворца, который по приказанию Ее Величества построен в квартале Сен-Жермен-де-Прэ в Париже, и изобразить на тех картинах все события, подробно описанные в соответствии с желаниями Ее Величества, которая дала названному господину Рюбенсу такое описание, скрепленное подписью секретаря господина Бутийе. В их присутствии Рюбенс также расписался в том, что он, де Рюбенс, полностью исполнит желания госпожи Королевы, как он обязался. А именно, во-первых, в той галерее, которая уже закончена постройкой, и балки потолка и пилястры там уже позолочены и расписаны, указанный де Рюбенс будет обязан нарисовать [сделать эскизы] и написать своей рукой двадцать четыре картины, изображающие события преславной жизни и героические деяния оной Королевы в соответствии со списком [На полях: в сюжетах числом до девятнадцати], который, как уже сказано, был передан господину Рюбенсу Ее Величеством [На полях: которая сообщит ему остальные пять сюжетов, пока он работает над первыми]. А для еще не выстроенной галереи по другую сторону здания вышеназванный де Рюбенс обязуется сделать и исполнить собственноручно все потребные там картины и поместить их на места, отведенные для каждой из них. И в названных картинах изобразить и написать покойного Короля Генриха Великого, схватки, в которых он участвовал, его сражения, завоевания и осады городов и триумфы оных побед на манер триумфов Римлян в соответствии со списком, который даст ему Ее Величество. Все эти картины для вышеупомянутых галерей господин де Рюбенс обещает и обязуется сделать и закончить по мере своих сил и не оставлять какую-либо из них небрежно исполненной, поскольку Ее Величество договорилась с ним о цене к полному его удовлетворению, чтобы он мог служить ей всеми силами и с охотой. Указанный де Рюбенс признает, что госпожа Королева оставляет за собой право прибавлять или сокращать сюжеты оных картин, пока они не начаты, и те фигуры, которые ей не понравятся, будут поправлены и изменены, когда картины сюда прибудут. Кроме того, Ее Величество желает иметь только картины, полностью собственноручно написанные де Рюбенсом в том, что касается фигур. Де Рюбенс обещает и обязуется сделать и закончить все картины, потребные для двух галерей дворца Ее Величества, в течение четырех лет, и к тому же нарисовать и написать их, как сказано, собственноручно, и все это за плату в шестьдесят тысяч турских франков, которые должны быть уплачены так, как сказано ниже. И де Рюбенс обязуется представить картины для уже готовой галереи в течение ближайших двух лет. И представить первые двенадцать полностью законченных картин в течение года и позаботиться, чтобы они были помещены на свои места, а другие двенадцать - на следующий год. Де Рюбенс обещает также, когда он привезет первые двенадцать картин, передать Королеве рисунки, которые он к тому времени сделает, битв покойного Короля Генриха Великого для второй Галереи Ее Величества, а также остающихся картин для первой галереи. Вышеупомянутая сумма в шестьдесят тысяч турских франков будет выплачена госпожой Королевой названному де Рюбенсу четырьмя равными частями по пятнадцать тысяч франков каждая, причем первая выплата будет сделана тогда, когда де Рюбенс полностью закончит и водворит на свои места первые двенадцать картин, составляющие половину из двадцати четырех, которые нужны для первой галереи. Вторая выплата - когда он закончит остальные двенадцать для той же галереи. А две остальные выплаты будут сделаны тогда, когда он представит половину картин, предназначенных для второй галереи, и когда он полностью завершит их все и водворит на места, как сказано выше. Ибо так это было договорено, милостиво допущено, согласовано и решено между Ее Величеством и указанным господином де Рюбенсом, который также клятвенно обещает это исполнить. Совершено в Луврском замке в год тысяча шестьсот двадцать второй, утром в субботу февраля двадцать шестого дня, причем госпожа Королева, господин Бутийе и де Рюбенс подписали сие и поместили две пометки на полях первой страницы Мария Бутийе Пьетро Паоло Рубенс Парк Герро
Я, нижеподписавшийся Пьетро Паоло Рубенс, фламандский живописец, жительствующий в Антверпене, признаю и заявляю по чистой совести и в силу договора, заключенного сегодня с Королевой-Матерью Короля относительно картин, которые она желает, чтобы я исполнил для двух галерей ее дворца в Сен-Жермен-де-Прэ, как подробно изложено в упомянутом договоре, что госпожа Королева обещала и дала мне гарантию уплатить за них сумму в шестьдесят турских франков, которые должны быть выплачены в четыре срока, каждый раз по пятнадцать тысяч франков. Несмотря на это, в действительности мы согласились и договорились между собой о сумме в пятьдесят четыре тысячи франков, из которых каждый раз мне будет выплачиваться по тринадцать тысяч пятьсот франков на тех условиях, которые указаны в договоре. Таким образом, госпожа Королева будет освобождена от уплаты шести тысяч франков, недостающих до суммы в шестьдесят тысяч франков, упомянутой в договоре, и расчет между нами будет завершен. Если только Ее Величество из милости и учтивости не пожелает дать мне названные шесть тысяч франков или часть этой суммы в том случае, ежели мои картины будут ей приятны, так что эта щедрота будет зависеть от воли и доброго желания Ее Величества. Совершено двадцать шестого февраля 1622 года в присутствии нижеподписавшихся нотариусов, которые в подтверждение подписали сие по моей просьбе. Пьетро Паоло Рубенс Парк Герро Пейреск - Рубенсу Париж, 22 апреля 1622 г. [итал.] Славнейший Синьор. Я получил письмо Вашей Милости от 14-го и 15-го сего месяца и, как Вы желали, беседовал с господином аббатом о порядке размещения картин в Галерее и о холсте, о котором господин аббат считает излишним писать Королеве, уверяя, что этот Ваш расход будет возмещен без всяких затруднений, когда Вы привезете сюда первые картины. Он так и пишет в прилагаемом письме, которое он принес мне домой. Что касается размещения картин, мы уже обсуждали его с господином аббатом, и он писал Королеве о затруднениях, на которые Вы указывали в одном из Ваших писем, но ответа Королевы не получил. Еще раньше ей было сообщено, что весьма затруднительно оставлять пока пустыми пять мест, и господину аббату разрешено свести их число до четырех и даже до трех, если уж иначе никак нельзя. С этой целью желательно свести до двух или самое большее трех картины, относящиеся к испанскому браку, на том основании, что дело это касается не столько Королевы-Матери, сколько других лиц. Здесь даже хотели бы соединить два сюжета в одной картине, чтобы остальные посвятить событиям, связанным с особой Королевы-Матери. Перехожу к частностям. Здесь хотят, чтобы картины следовали в таком порядке: в первом простенке Рождение [Марии Медичи]; во 2-м Воспитание, в третьем поднесение [ее] портрета Генриху IV, в 4-м получение кольца; в 5-м [ее] приезд в Марсель; в 6-м приезд в Лион; в 7-м Рождение Дофина; в 8-м Коронация; в 9-м смерть супруга и Регентство; в 10-м взятие Юлиха; в одиннадцатом Мирное Правление; в 12-м Совет Богов; в 13-м Брак Короля; в 14-м Брак Королевы Испанской. Следующие четыре панно - не меньше - должны остаться пустыми, чтобы занять их другими сюжетами, которые Вам сообщат со временем, причем последняя картина должна изображать передачу власти в руки сына. Таким образом, приходится миновать тот сюжет, где Вы хотели изобразить жреца-фламина, который казался самым прекрасным и благородным мне, но не другим людям, не понимавшим проявленного там изящества замысла и эрудиции. К тому же возникает большое неудобство, так как Коронация теперь приходится не на одну из больших картин, а на последнюю из маленьких по левой стороне, против чего я стал громко протестовать. Наконец господин аббат сказал мне, что если сюжеты со свадьбами можно свести до двух, то он оставляет на Ваше усмотрение, не вернуть ли на прежнее место картину с фламином, чтобы передвинуть Коронацию немного дальше и поместить там, где предполагалось первоначально, то есть на первом большом простенке. Итак, Вам придется измыслить способ, как надлежащим образом изобразить испанские браки всего на двух картинах, и тогда Вы можете, если хотите, сделать картину с фламином, или Ваша фантазия подскажет какой-нибудь иной сюжет, предшествующий Коронации, чтобы заполнить один из восьми простенков перед девятым. Таковым могло бы быть прибытие в Париж или время, когда покойный Король начал приобщать Королеву к важнейшим совещаниям и делам государственного правления, готовясь отправиться за пределы королевства. Сей высокий сюжет будет весьма приятен тем лицам, от которых Вы зависите в этом деле. Вы пишете мне, что нужно для трех больших картин оставить сюжеты, о которых уже договорились: Коронацию, Регентство и Совет Богов. Я нахожу это весьма уместным. Но Вы забыли, что в Вашей памятной записке Совет Богов приходится не на большую стену, а на двенадцатое место, то есть один из маленьких простенков. Если на девятом месте будет Коронация, на десятом Регентство и на одиннадцатом Юлихское дело, то па двенадцатое место придется Мирное Правление, а Совет Богов сдвинется на тринадцатое, если, впрочем, Вы не соедините его с голихскими переговорами или с Мирным Правлением. В итоге Вам нужно составить новую памятную Списку с учетом этих обстоятельств и прислать ее господину аббату, чтобы он ее подписал и выслал Вам необходимое распоряжение в соответствии с намерениями Королевы, но оставляя на Ваше усмотрение выбрать то, что Вы сочтете наиболее подходящим и наиболее соответствующим Вашему собственному вкусу. Если никак нельзя свести испанские браки к двум картинам и для осуществления Ваших замыслов будет совершенно необходимо еще одно место из тех, которые хотят оставить про запас, господин аббат предлагает взять всю вину на себя и убедить Королеву удовольствоваться тремя пустыми простенками, давая Вам возможность заполнить все остальные так, как Вы сочтете нужным. Только не забудьте вернуть господину аббату памятную записку, которую он недавно Вам послал. [...] Кардинал де Ришелье - Аббату де Сент-Амбруазу Вильруа 6 мая 1623 г. [франц.] Мсье, я получил Ваше письмо и письмо Поля Рубенса. В ответ сообщаю, что Королеве угодно, чтобы он приехал в Париж, как он того желает, хотя я не могу точно назвать Вам время, когда она там будет. Так что Вы можете написать ему, пусть приезжает, когда хочет. По приезде он натянет картины на подрамники в какой-нибудь высокой комнате в Люксембурге, ключ от которой будет у Вас: Ее Величество хочет, чтобы их увидели только тогда, когда все будет готово и они будут находиться на предназначенных для них местах. Я отправляюсь в Лимур взглянуть на постройки. На сем остаюсь благосклонный к Вам и готовый к услугам. Кардинал де Ришелье. Жак дю Лоран – королеве-матери короля 1624 г. [франц.] Государыня, всякий видит Ваше прекрасное жилище И судит о нем в меру своего разумения, Ведь так уж устроен свет. [...] Надо быть из железа, чтобы не любить Более Золота, и Шелков, и Бриллиантов Ту Живопись, которой Рубенс, блистающий среди фламандцев, Украсил Ваш Дворец и смелою рукой Изобразил счастливый Путь Вашей Жизни. [...] (с сайта РУБЕНС.РУ)
Сообщение: 2893
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
18
Отправлено: 20.10.09 20:45. Заголовок: Посмертное слово в ч..
Посмертное слово в честь королевы-матери:
"Флорентийский дворец служил мне колыбелью, Парижский Лувр был свидетелем моей славы, Имя моего супруга вечной памятью Сияет на небесах подобно новое звезде;
Моими зятьями быти три короля, а сыном - сияющий факел, Тысячами лучей сверкающий в Истории; Среди столькоих великих, можно ли в это поверить, Я умерла в изгнании, Кёльн - моя могила.
О, Кёльн, город в немецкой земле, Если когда-нибудь тебя спросит любопытный прохожий О пагубных моих страданиях,
Ответь:"В сем печальном бедном гробу покоится Королева, чья королевская кровь рассеяна по миру И которая не имела, умирая, ни одной пяди земли".
Сообщение: 3130
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
19
Отправлено: 05.12.09 15:16. Заголовок: 26 апреля 1573г, во ..
26 апреля 1573г, во Флоренции, у Великого герцога Tосканского Франческо I Медичи и его жены Джоанны, эрцгерцогини Австрийской, родился ещё один ребёнок — дочь Мария. В 1578г Джоанна умерла. Вскоре Франческо I женился снова. Дети от первого брака находились далеко от отца во дворце Питти, во Флоренции. Среди них была и Мария.
19 октября 1587г, во Флоренции, внезапно умер Великий герцог Tосканский Франческо I. Его место занял брат, кардинал Фердинандо, оставивший кардинальский сан, чтобы стать Великим герцогом Тосканским под именем Фердинанда I. Племянники попали под его опеку.
Мария жила с братом и сёстрами. После смерти брата и сестры и брака старшей сестры Элеоноры, герцогини Мантуи, ей подобрали компаньонку. Это была Леонора Дори, впоследствии известная как Леонора Галига (позже, жена Кончино Кончини). Умная, хорошо образованная Леонора надолго стала фавориткой Марии Медичи.
Одна сиенская монахиня, Пасситея, предсказала Марии Медичи, что она станет королевой, поэтому упрямая Мария решила, что она станет королевой Франции, и никакой другой страны. Ей не раз делали предложения, но принцесса упорно отклоняла их, несмотря на несладкую сиротскую жизнь при дворе дяди, Фердинанда I.
Она ждала своего часа и дождалась: в возрасте 27 лет в 1600 году она все-таки вышла замуж за французского короля Генриха IV.
Генрих IV, у которого были большие долги, в том числе и дому Медичи, решил развестись с первой женой Маргарет де Валуа и жениться на богатой невесте Марии Медичи. Дядя, Фердинанд I, давал приданое в шестьсот тысяч крон за её брак. Договор был составлен и подписан. Но брак с Марией Медичи состоялся позже, во Франции, сразу после развода с первой женой. Мария принесла Генриху IV самое большое приданое за всю историю Франции.
27 сентября 1601 Мария Медичи родила Людовика ХIII, будущего короля Франции, и в течение следующих восьми лет, она родила королю еще пятерых детей (Елизавета, королева Испанская и Генриетта, королева Английская — её дочери).
Однако, их отношения были напряженные. С самого начала всё пошло не так как надо и их жизнь становилась адом. Это была несчастная договорённость, разрушаемая мстительной и ревнивой любовницей короля Генриеттой д'Этранг. Король обещал жениться на ней, но предпочёл богатую невесту. Однако и любовницу оставил при дворе.
Возможно, что Мария была бы довольной и добродушной женой, но ежедневные издевательства Генриетты, превратили её в скучную, холодную и ненавистную для мужа. Время от времени бывали открытые ссоры. Мария упрекала в бесконечных изменах, король презирал ее недобросовестных фаворитов флорентийцев, Кончино Кончини и его жену Леонору.
В марте 1610, Генрих IV, который готовился ввести войска в Германию против испанцев, назначил Марию регентом, вместо себя. Уступая настойчивым просьбам, чтобы упрочить её власть в отсутствии законного короля, Генрих IV дал согласие на коронацию Марии Медичи. 13 мая 1610 её короновали.
14 мая 1610 года, на другой день после коронации Марии Медичи, король Франции Генрих IV отправился в открытом экипаже на прогулку по Парижу. Оставалось всего пять дней до отъезда его на войну. Этот ставший легендой человек, в котором сочетались черты развеселого гуляки, дамского угодника и мудрого государственного деятеля, решил приступить к осуществлению главного дела своей жизни - ликвидации гегемонии в Европе испанских и австрийских Габсбургов, с трех сторон зажавших в клещи Францию.
...На узкой парижской улице, по которой ехала королевская карета, путь ей неожиданно преградили какие-то телеги. Затем к экипажу подбежал рослый рыжий детина и трижды нанес королю удары кинжалом. Раны оказались смертельными.
Спустя два часа после его смерти, парламентом Парижа, Мария Медичи была объявлена регентшей при малолетнем короле Людовике XIII.
Убийца был вскоре предан суду.
Он не отрицал своей вины, утверждал, что никто не подстрекал его к покушению на жизнь короля, все содеянное им было совершено по личному усмотрению, без чьего-либо наущения или приказания. Установить личность преступника не составило труда. Это был Жан Франсуа Равальяк, стряпчий из города Ангулема, ярый католик, неудачно пытавшийся вступить в иезуитский орден и не скрывавший недовольства той терпимостью, которой стали пользоваться по приказу Генриха его бывшие единоверцы - гугеноты.
Судьи явно не имели особого желания докапываться до истины, а правительство Марии Медичи проявляло еще меньше склонности к проведению всестороннего расследования.
Она наслаждалась властью, и правила страной в течение семи лет, сохраняя относительный мир и спокойствие, xотя сумела разрушить всё, что с таким трудом создал энергичный король Генрих IV во внешней политике Фрациии. Под влиянием Кончино(теперь маркиз де Анкр) Мария полностью изменял антииспанскую политику Генриха IV.
Марии Медичи прекрасно разбиралась в драгоценных камнях - впрочем, как и все Медичи. Она беспорядочно тратила состояние и делала оскорбительные уступки непослушной знати. Больше всего её волновали бриллианты и жемчуг. (У Марии Медичи было 5878 жемчужин.)
Королева заставляла испытывать ужас тех, кто оказывался обладателем какого-нибудь красивого бриллианта: она изводила его до тех пор, пока ей не уступали желанный камень. Характерной чертой ее правления было то, что ни одно назначение на должность не обходилось без того, чтобы королева не получила денег "на булавки".
2 октября 1614г. Людовика XIII объявили совершеннолетним. Но Королева-мать власть сыну не отдала, а для укрепления союза с Испанией в 1615г женила юного Людовика на Анне Австрийской, дочери испанского короля Филиппа III.
Вот какие анекдоты ходили о Людовике в то время:
Как-то юный король, входя в комнату своей матери, наступил на лапу ее любимой собаке, а та укусила его. Рассерженный король ударил ее ногой. Та с визгом убежала, а королева-мать взяла ее на руки и стала ласкать и целовать. Луи XIII был так поражен случившимся, что тут же вышел обратно и сказал своему единственному искреннему другу, Альберу де Люину: "Смотри, Альбер, она больше любит свою собаку, чем меня!"
Когда будущая жена Луи XIII, Анна Австрийская, должна была въехать во Францию, король находился в Бордо. Он выслал своего любимца де Люина навстречу невесте с приветственным письмом и указанием рассмотреть ее и убедиться в ее красоте. Де Люин выполнил поручение и описал королю, что невеста очень красива. Король захотел лично в этом убедиться. Он выехал из Бордо и вместе с несколькими спутниками остановился в одном небольшом городке и занял дом, мимо которого должен был проехать кортеж с невестой.
По предварительной договоренности герцог д'Эпернон остановил кортеж и приветствовал августейшую невесту подготовленной речью. Чтобы выслушать его, Анна Австрийская должна была высунуться из окна кареты, и Луи XIII смог хорошо рассмотреть свою будущую жену. Король был восхищен, так как увиденное превзошло рассказы де Люина. Луи XIII со спутниками снова сели на коней и были в Бордо задолго до приезда невесты. Остается добавить, что Анне Австрийской тогда было 13 лет, а Луи XIII не исполнилось еще и 15.
Молодость короля проходила в обстановке интриг и даже предательства. Непоследовательная политика короны создала возможность появления коалиций высшей знати, которые выступали против становления сильной королевской власти. Юный монарх тяготился наглостью Кончини и властолюбием матери.
В 1617–1621 сильнейшее влияние на короля имел Шарль д'Альбер, герцог де Люинь, подъем которого на вершину начался с инспирированного им в 1617 убийства Кончино Кончини. Устранение ненавистного фаворита полностью отвечало интересам самого короля, видевшего, что иначе ему не высвободиться из-под опеки матери. Избавившись от Кончини 24 апреля 1617 года, Людовик XIII захватывает власть. Правление кабинета Марии Медичи закончилось.
Людовик сделал де Люиня своей правой рукой. Отстранив мать от дел, отправил ее в Блуа. В 1619-1620 Мария Медичи дважды пыталась свергнуть фаворита де Люиня, но неудачно. До своей смерти в 1621 де Люиню удалось подавить несколько заговоров, вдохновительницей которых была Мария. Подтвердив Нантский эдикт своего отца от 1598 о веротерпимости, Людовик одновременно повел решительную борьбу с сепаратистскими поползновениями гугенотов. Однако на первых порах его подстерегали неудачи; так, в 1621 де Люинь потерпел поражение при попытке овладеть Монтобаном, крепостью и оплотом гугенотов.
Когда де Люиня не стало, Мария помирилась с сыном, получила кардинальскую шляпу для своего советника Ришелье, и ввела его в состав королевского совета.
С тех пор и до самой своей смерти в 1642 кардинал Ришелье оставался центральной фигурой на политической сцене Франции. В 1624 Ришелье стал первым министром, и король, страдавший от многих болезней и приступов тоски, передоверил ему управление страной. Ришелье, полностью порвав с королевой-матерью, отказался от происпанской политики.
В 1625 году Рубенс завершил цикл "Жизнь Марии Медичи" и надеялся немедленно приступить к созданию холстов для второй галереи в Люксембургском дворце. На них ему предстояло отразить жизнь короля Генриха IV, красивого, динамичного персонажа. Но Рубенс кроме нескольких написанных маслом набросков и нескольких завершенных сценок не смог пойти дальше.
Мария Медичи была очень довольна картинами. Однако, могущественный кардинал Ришелье, главный политический советник Генриха Людовика XIII, был решительно настроен на предотвращение союза между Францией и Испанией, и, зная о симпатиях Рубенса, не желал дальнейшего пребывания художника при французском дворе. Весь проект откладывался еще несколько раз.
Создавая этот цикл, Рубенс в равной мере был преисполнен как желанием успешно выполнить работу и укрепить свою репутацию, так и практическим расчетом. Из Парижа он пишет 13 мая 1625 года своему другу Пейреску:
«В общем я задыхаюсь при Парижском Дворе, и может статься, если мне не заплатят с быстротой, равной исполнительности, с какой я служил Королеве-Матери, что я не так легко вернусь сюда (это пусть останется между нами), хотя до сих пор я не могу жаловаться на Ее Величество, так как задержки были законны и извинительны».
А чуть позже, 26 декабря 1625 года, он пишет Валаве в Париж: «Вообще же, когда я думаю о путешествиях в Париж и потраченном там времени, за которое я не получил никакого особого вознаграждения, я нахожу, что мои труды для Королевы- Матери — весьма невыгодное предприятие...»
А Мария Медичи, составив новый заговор 10-12 ноября 1630, вместе со своими сторонниками потребовала отставки Ришелье, однако король предпочел своего ставленника. Мария была отправлена в ссылку, бежала в Брюссель и умерла в изгнании.
Сообщение: 3328
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
19
Отправлено: 26.12.09 19:54. Заголовок: В январе 1629 года Г..
В январе 1629 года Генриетта Мария послала Вентелета, одного из своих слуг, чтобы сообщить матери перспективах скорого рождения наследника британского трона. Но в мае 1629 года Король и Королева Англии были сильно опечалены преждевременной смертью наследника престола. Генриетта-Мария ссылается на это обстоятельноство в письме к матери Марии Медичи:
Мадам,
Я получила величайшее удовлетворение от слов посланника, которые свидетельствует о Вашем расположении ко мне. Я смиренно умоляю Вас поверить, что не имею большего желания, чем знать о Ваших добрых чувствах, и я лучше умру, чем дам Вам повод усомниться в этом. Посол доложил мне о жалобе Вашего Величества на то, что Согнет и Сайвет до сих пор не покинули Вас. Что касается Сайвета, то Вы знаете о его ссоре во Франции. Он боялся, что враги поджидали его в Сен-Дени с целью сыграть с ним злую шутку. Что до Когнета, то когда он получил новости о моём несчастье, он обратился к кардиналу, который в свою очередь передал письмо Вам. Он имел честь поцеловать подол Вашего платья и отправился в путь во вторник; а это было в воскресенье вечером. Я желаю предоставить Вашему Величеству отчёт; должна также извиниться, что мои слуги принесли Вам беспокойства; больше мне нет надобности их задерживать. Я призываю Ваше Величество поверить, что я не настолько глупа, чтобы противоречить тому, что Вы говорите. Мне всегда следует уважать мельчайшее свидетельство Вашей дружбы,
Ваша самая скромная и послушная дочь и слуга Генриетта Мария
Отправлено: 21.01.10 12:44. Заголовок: 22 февраля 1619 г. М..
22 февраля 1619 г. Мария Медичи совершила побег из Блуа. План был задуман одним из ее итальянских приближенных, Ручеллаи, который предложил бывшему фавориту Генриха III, шестидесятипятилетнему д'Эпернону, возглавить мятеж против Люиня с целью восстановить положение королевы-матери. Людовику XIII было еще только семнадцать лет. Этот побег был похож на эпизод из романа Дюма и в то же время удивительно напоминал один из тех неожиданных поворотов судьбы, которые на всем протяжении карьеры Ришелье внезапно меняли казавшийся предсказуемым ход событий. В феврале 1619 г. д'Эпернон покинул город Мец и направился в район Ангулема. Он был губернатором и того, и другого. В Ангулеме он собрал кавалерийские войска, которые повел к Лошу, где в шестидесяти километрах от Блуа находилась защищенная крепость. В Блуа один из людей д'Эпернона приставил с дороги к отвесному фасаду замка лестницу, которая вела на вал, а с вала вторую, ведшую к покоям королевы-матери, в ста двадцати футах над дорогой. Тучная сорокапятилетняя женщина выбралась из окна и спустилась по лестнице на вал, но не смогла заставить себя ступить на вторую, более крутую лестницу. С помощью веревок, прикрепленных к плащу, было наскоро сооружено что-то вроде люльки. Марию Медичи спустили вниз и в сопровождении двух людей д'Эпернона она прошла несколько сотен метров до моста через Луару. Им повстречались солдаты, которые приняли ее за проститутку с парой клиентов, после чего они благополучно присоединились к д'Эпернону и его сыну Ла Валетту, архиепископу Тулузскому, которых сопровождали сто пятьдесят всадников. Двор, в это время находившийся в Сен-Жермене, пришел в панику, обуреваемый мыслями о том, что «гранды», как называли самых мятежных представителей высшего дворянства, могут довести дело до гражданской войны, или гугеноты могут поднять восстание, или Испания бросится защищать королеву-мать, или может стать реальностью не какая-то одна из этих возможностей, а сразу несколько, случайно или по соглашению. Людовик XIII хотел захватить свою мать силой, но Люинь настаивал на менее грубых методах и хотел послать декана Ришелье, Бутийе, следить за действиями Марии Медичи. Бутийе попросил о том, чтобы Ришелье позволили помогать ему, и Люинь, которого наконец убедили в том, что Ришелье не подговаривал Марию Медичи к мятежу, согласился. Отец Жозеф, как и Бутийе, активно действовал в интересах Ришелье во время его ссылки, и именно брат этого капуцина, Шарль дю Трембле, доставил в Авиньон королевское повеление, в котором монарх приказывал дю Плесси возобновить свою деятельность в Ангулеме, в окружении королевы-матери. Дю Трембле прибыл в Авиньон 7 марта. Ришелье немедленно отправился в путь, был на какое-то время арестован губернатором Лиона, не понимавшим, что происходит, и прибыл в Ангулем к 27 марта. Бутийе и иезуит-исповедник Марии Медичи уже нанесли ей визит, за ними последовала делегация, состоявшая из Филиппа де Бетюна, младшего брата Сюлли, и Берюля. Они должны были отдалить королеву-мать от д'Эпернона, но не выполнили своей задачи. Вместо этого она написала несколько писем своему сыну, оправдывая свой побеги излагая свои взгляды на управление королевством. При дворе, тем не менее, сочли возможным рассматривать ее побег как похищение, совершенное д'Эперноном, что позволяло вести с ней переговоры. Когда Ришелье прибыл, он прямиком направился к д'Эпернону, который к тому времени начал подыскивать себе союзников против Ручеллаи. Д'Эпернон доставил Ришелье к королеве-матери, окружение которой смотрело на него с подозрением. Они не покинули ее в Блуа и вынуждены были сносить обвинения в предательстве, тогда как Ришелье на этот раз прибыл в качестве посланника Люиня и противоположного лагеря. Однако он был единственным среди них профессиональным дипломатом, и его пригласили в совет королевы и вручили печати. Ручеллаи не понравилось стремительное возвышение дю Плесси, и, к удовольствию д'Эпернона, он демонстративно удалился, когда дю Плесси сказал, что дал бы королеве совет, отличный от того, который она получила от Ручеллаи. При поддержке Берюля Ришелье быстро достиг соглашения, которое, не задевая д'Эпернона, в то же время не лишало королеву-мать надежды со временем вернуться ко двору. Оно было подписано 12 мая и давало Марии Медичи право на «места безопасности», для чего она вынуждена была отказаться от Нормандии и принять на себя губернаторство в расположенных во внутренних землях Анжу и городах Анже, Шинон и Пон-де-Се. Они имели стратегическое значение благодаря мостам через Луару, но Ришелье предпочел бы, чтобы ей дали Нант, предоставляющий пути возможного отступления по морю. Ришелье приободрил Марию Медичи, завершив меморандум заявлением о том, что если она, живя без интриг в выбранном для нее месте, по-прежнему будет подвергаться гонениям, он первым заявит о том, что власть в государстве подчинена личным интересам, с явным намеком на то, что король в таком случае потеряет свой авторитет. Этот меморандум был важен потому, что, во-первых, успокаивал враждебные чувства в окружении королевы-матери, а во-вторых, свидетельствовал о том, что Ришелье, который вовсе не был жадным до власти заговорщиком, прежде чем исполнить свое обещание забыть о верности богоданному монарху, должен получить морально веские основания сделать это. Таким основанием могло стать упомянутое незаконное преследование.
Сообщение: 3903
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
21
Отправлено: 20.02.10 02:02. Заголовок: Из книги Мишеля Карм..
Из книги Мишеля Кармоны "Мария Медичи":
Резиденции.
Лувр:
9 февраля 1601 года поздно вечером, проехав по узким улочкам, Мария Медичи в первый раз вошла в Лувр. Нынешней колоннады, выходящей на Сен-Жермен л'Оксерруа, еще не было, на ее месте находились ворота с башнями, образующие такой узкий проход, что в него едва могла проехать карета. Как это не похоже на прекрасные дворцы в Италии! В свете факелов Мария осмотрела затхлые и пришедшие в запустение комнаты, где уже лет десять никто не жил. Сначала она восприняла это как шутку: никак нельзя допустить, что разрушенный дворец и есть Лувр. Вернувшись туда днем, она увидела, что все не так плохо, достаточно лишь обновить обивку, поставить несколько перегородок и Лувр станет пригодным для жилья. Апартаменты Марии находились на втором этаже. Они состояли из пяти комнат анфиладой, выходивших окнами во двор и на Сену. Двор Лувра в то время занимал всего лишь четверть нынешнего Квадратного двора. В первой комнате располагалась охрана, дальше столовая, где хранили серебряную посуду, потом гостиная, где Мария Медичи принимала гостей. На полу турецкий ковер. Из мебели — кресла, стулья, изящные безделушки, сундуки эбенового дерева, четыре серебряных подсвечника и серебряные подставки для дров в камине. Самая красивая комната - спальня. Деревянная обшивка, резная и позолоченная, потолки и лепные украшения со вкусом расписаны. Кровать, стоявшая на возвышении, закрывалась пологом, оберегая королеву от нескромных взглядов. От другой части комнаты ее отделяла массивная перегородка из серебра. На стенах Мария приказала развесить портреты членов семьи Медичи. По комнате были расставлены сундуки, в которых королева хранила свои ценности: украшения, золотые вазы. Здесь же редчайшая вещь - бюро, изготовленное в Китае, отделанное перламутром и жемчугом, инкрустированное серебром. Оно подарено королеве иезуитами в 1608 году. Последняя комната кабинет. Там стоит небольшая кровать, на которой Мария спит, когда нет Генриха. Там же дверь, что ведет прямо в спальню короля. Везде безделушки, коробочки, зеркала, подсвечники. На столе железная шкатулка, где королева хранит свои личные бумаги. Большой интерес вызывает обивка и ковры. Генрих IV и Мария Медичи многое сделали для развития во Франции обойного ремесла. Королева снабжала заказами своих обойщиков и приказывала отыскивать в Европе редкие образцы и снимать с них копии. Что касается сундуков, в те времена еще не было шкафов, и все накидки, платья, юбки, рубашки королевы хранились там. Сундуки оставалось всего лишь перенести в повозку, если королева отправлялась в путь.
Фонтенбло:
Каждый год, в сентябре или октябре, Генрих IV и Мария Медичи уезжали за город, в Фонтенбло, а в это время Лувр проветривали и мыли.Мария так любила это место, что уезжала одна на Пасху, в мае, июне. Ее покои выходили в сад Дианы и располагались по соседству с овальным салоном, названным позже салоном Людовика XIII, именно там она родила всех своих детей. Мария любит гулять в парках, смотреть, как ловят карпов, и кормить птиц. Правда, сам замок не очень удобен почти не обставлен, поэтому королева привозит с собой все свои сундуки и любимые гобелены. Если приглашает друзей, то те непременно должны являться со своей мебелью.
Монсо-ан-Бри:
Если Мария Медичи не едет в Фонтенбло, она отправляется в Монсо-ан-Бри - - замок, построенный для Екатерины Медичи итальянцем Приматиччо. Генрих IV подарил его Габриэль д'Эстрэ, но после смерти любовницы выкупил его. Когда родился дофин, он подарил замок Марии. Замок не очень большой. Постройки обветшали, но с 1602 года там вели работы сначала придворный архитектор дю Серсо, а потом Саломон де Бросс - в будущем архитектор Люксембургского дворца, построивший зал для игры в мяч и большие конюшни на 50-60 лошадей. Королева обставила свой любимый загородный дом и приобрела оборудование для сцены - - там дают комедии и балеты. Особенно внимательно следит она за обустройством и содержанием садов, приглашая лучших пейзажистов и выписывая из Италии отборные семена.
День королевы:
Обычно Генрих IV спит у Марии Медичи. По вторникам, четвергам и пятницам, когда проходят заседания совета, он поднимается в 7 утра. В другие дни просыпается позже, и самые близкие имеют право войти в спальню до его пробуждения. Но полог кровати опущен, и поэтому, чтобы привлечь к себе внимание, им приходится устраивать возню. Мария Медичи не любит просыпаться рано: она поворачивается на другой бок, делая вид, что спит. Когда Их Величества просыпаются, им приносят в постель на завтрак бульон. Король поднимается первым, и самый знатный вельможа подает ему рубашку. Затем Генрих IV отправляется в свои апартаменты, где происходит утренняя церемония. В это время камеристки королевы надевают на нее расшитую золотом полотняную или шелковую рубашку, шелковые чулки. Затем из сундуков достают нижние юбки, и королева выбирает ту, которую она сегодня наденет. Затем она набрасывает накидку: в таком наряде она принимает своих приближенных, интенданта, казначея, пришедших получить распоряжения. Затем приступает к своему туалету. Она не купается - это действо происходит, в основном, вечером, до ужина. Ей приносят хрустальную вазу с водой и миску с королевской губкой особого размера счетные книги уточняют, что за нее плачено б ливров. Королева моется, потом причесывается — сама или с помощью Леоноры Галигаи. У нее высокая прическа «на итальянский манер». Очередь за платьем. Растерянная Мария никак не решается сделать выбор. Ее гардеробом заведует Леонора, она же покупает ткань на новые платья и выбирает фасон. У королеиы есть личный портной итальянец Джакомо Дзокколи, он, кроме того, и ее доверенный человек для деликатных поручений. Затем украшения: обычно это кольцо, несколько золотых браслетов, длинные серьги, часы. Она любит жемчужное ожерелье свадебный подарок Генриха. Выбор духов. Марии они безумно нравятся, поэтому она часто отправляется в особняк Леоноры посмотреть, как готовят новые смеси. Особенно ее привлекает запах жасмина, роз, душистого горошка, амбры, мускуса. Наконец утренний туалет закончен. Остается прикрепить воротничок и надеть туфли. Начинается королевский рабочий день. Мария дает аудиенцию в большой гостиной. Здесь находятся вельможи, друзья, иностранцы, иногда поэты, например Малерб. По обычаю, королева должна целовать принцев и герцогов, но Мария отказалась это делать и король поддержал ее. Королеву приветствуют торжествено: в трех-четырех шагах от нее - реверанс с глубоким поклоном, у ее ног опускаются на колено, подносят к губам край ее платья. Королева дает знак подняться и протягивает руку для поцелуя со словами: «Добро пожаловать». Все признают, что Мария Медичи держится с большим достоинством. Люди громко разговаривают, смеются, толкаются, спорят и шумно обмениваются тумаками. Только тогда королева проявляет недовольство и громко заявляет, что отправит в Бастилию нарушителей спокойствия в ее апартаментах. Наступает час мессы. Королева предпочитает церковь Сен-Жермен л'Оксерруа. Она выбирает требник, их два и оба очень ценные: один из них - - книга XV века, украшенная сорока миниатюрами. Другой, перед тем как попал в руки Марии Медичи, принадлежал Франциску I, Екатерине Медичи, Луизе Лота-рингской. В нем пятьдесят восемь портретов принцев из Дома Валуа. После мессы время обеда. Обычно супруги, если не ссорятся (что происходит частенько), обедают вместе. Королева часто опаздывает, а Генрих посылает ее поторопить или подать ему фрукты и вино, если он очень голоден. Никто больше не имеет права сидеть за столом короля и королевы. Они моют руки в чаше из позолоченного серебра, и королева подает королю салфетку. Еда всегда тяжелая, обильная, однообразная. Подают четыре блюда с закусками, четыре вида супа с вареным мясом (говядиной, бараниной, каплуном, телятиной, цыпленком), жареное мясо - - баранину, каплуна, дичь, телятину, цыплят, голубей. В постные дни мясо заменяется на щуку и карпа. Генрих ест быстро и много, пачкая все вокруг, брызги летят то на платье королевы, то на скатерть. Сыра нет, а десерт составляет варенье или фрукты из Прованса: яблоки, апельсины, виноград, лимоны, иногда абрикосы, а в сезон -дыни, которые Генрих ест в огромном количестве, отчего у него случаются страшные желудочные расстройства. Король много пьет. В обязательном порядке проверяют, не отравлено ли вино. Особенно он любит мускат, кларет - - красные или белые бордоские вина, более легкие, чем бургундские. Во время обеда присутствующие здесь дворяне без стеснения разговаривают с королем. Запрещается только говорить о делах. Короля развлекают пикантными историями. Звучит музыка. После обеда король и королева удаляются каждый в свои апартаменты. Король отдыхает или отправляется на охоту. Королева в своем кабинете. Книги ее не привлекают, потому что она близорука и не любит читать. Иногда она пишет. Обычно убивает время, устраивая лотереи с друзьями. Есть вечные неудачники - например, Бассомпьер, который всегда проигрывает и вечно в долгах. Сама королева от проигрыша приходит в ужас. Кончини и его жена Леонора чаще удачливы. Во второй половине дня Мария Медичи иногда навещает свой зоопарк: обезьян, попугаев, собак самых разнообразных пород от комнатных до гончих и борзых, которых она продает. Мария очень любит гадать на картах, слушая музыку. Часто в Тюильри дают концерты: придворные принцессы и дамы оспаривают друг у друга право на них присутствовать. В хорошую погоду королева отправляется гулять в сад Лувра или Тюильри, где с удовольствием стреляет по воронам. В город она выезжает в своей роскошной золоченой карете, обитой красным бархатом, в которую запряжена шестерка белых лошадей, без охраны - - улицы настолько узкие, что эскорт только создавал бесполезные пробки. Конечно, это небезопасно. Как и все знатные дамы, королева выезжает исключительно в маске. Куда же она едет? У нее есть прелестный дом в Шайо. Чаще всего, правда, королева отправляется к своим друзьям Гонди и реже к Сюлли, туда она всегда едет вместе с Генрихом. Генриху безумно нравится выезжать на ярмарку в Сен-Жермен: она длится первые две-три недели поста, туда приезжают купцы со всей Франции, и даже иностранные. Там продают украшения, ткани, посуду, книги. Это место встреч, развлечений, но также интриг и распутства. Во времена безумной любви к Габриэль д'Эстре Генрих любил с ней там гулять запросто, под руку. С 1601 года он водит туда Марию Медичи. Генрих любит поболтать с людьми о том о сем. Пока длится ярмарка, он приходит туда каждый день, и никакие государственные заботы не могут ему в этом помешать. Часто он и Мария играют в лотерею и проигрывают. Иногда Генрих с мужчинами отправляется купить непристойные эстампы Аретинца, а Мария в это время выбирает безделушки для детей и подарки для итальянских родственников. В воскресенье супруги садятся в карету и едут в замок Сен-Жермен-ан-Ле навестить детей. Иногда заезжают в Исси, к королеве Маргарите, у которой с Марией Медичи хорошие отношения. Однажды такая поездка в Сен-Жермен чуть было не закончилась трагически: при переправе через Сену карета не смогла точно въехать на паром и опрокинулась в реку. Королеву вытащил из воды один храбрый дворянин. Всех привело в восторг ее хладнокровие.
К концу дня все возвращаются в Лувр. Королева отдыхает, ест фрукты, выпивает капельку вина, переодевается и приводит себя в порядок. Снова начинаются аудиенции. О делах уже не говорят, главное -показаться в окружении королевы. В семь часов король и королева ужинают. Повторяется дневной ритуал. Иногда король и королева являются к кому-нибудь на ужин, оказывая этим честь хозяину. Чаще всего они ездят к флорентийскому банкиру Дзаметто - - старому другу Генриха. Он в самых лучших отношениях с Марией. В 1603 году его назначают главным суперинтендантом свиты королевы. Когда Генрих остается в Париже один, он часто ужинает и ночует в роскошном особняке Дзаметто в Марэ. То же и Мария: она часто навещает друга Дзаметто, если Генрих в отъезде. Супруги часто бывают у Сюлли, живущего в Арсенале. Это одновременно склад боеприпасов и оружия, маленькая кузница, где королева с интересом наблюдает, как делаются пушки, и очень красивый сад со множеством деревьев, днем обычно открытый для посещений публики. Сюлли дает в честь короля и королевы великолепные обеды. Во время трапезы он почтительно стоит за спиной королевы. Зная ее пристрастия, он часто доставляет ей удовольствие концертами. После ужина королева прощается с присутствующими. Уходят все, кроме особо приближенных: принцессы де Конти, герцогини де Гиз, нескольких самых знатных дам, из мужчин это обычно Бассомпьер, Бель-гард, Жуанвиль. Они беседуют, играют в шахматы, ставят по крупному в карты. Так развлекаются до 11 часов, после чего все откланиваются. Мария отправляется в свой маленький кабинет писать письма этого занятия она очень не любит. Закрываются ворота Лувра, и к пей приходит Леонора Галигаи: королева и ее наперсница могут беседовать хоть до самого рассвета. Иногда вечером, после ужина, дают комедию или балет или устраивают танцы. Спектакли не всегда забавны, и Генриху случается вздремнуть посреди представления. Мария предпочитает итальянскую комедию и каждый год выписывает из Италии труппу, которая раз в неделю играет спектакль при дворе, а остальные дни в городе. Королева очень любит эти представления и смеется каждой реплике, хотя не все разделяют ее восторг. Балеты обычно проходят в Арсенале. Их постановки стоят дорого. Королева сама выбирает сюжет. Она с интересом играет роль, участвует в репетициях, но на сцене появляется исключительно в маске. Особенно запомнились два балета: Нимфы Дианы на сюжет Малерба - на его репетициях Генрих безумно воспылал к Шарлотте де Монморанси, - другой обошелся в 30 000 ливров. Толчея была такой, что Мария Медичи вспылила и хотела было уехать. После того как гвардейцы разогнали всех лишних, она согласилась остаться и все разошлись только под утро. По четвергам и воскресеньям после ужина зажигают канделябры и король с королевой дают бал. Это старая традиция. Танцуют в хороводе бранль под мелодию самой популярной песенки На авиньонском мосту и другие более затейливые танцы — куранту и гальярду. Королева много танцует, но ее кавалер никогда не подает ей руки это значило бы проявить неуважение: он поддерживает ее за край свисающего рукава. Правда, ни Генрих IV, ни Мария Медичи не в восторге от балов - они устраивают их, скорее, по привычке.
Так заканчивается день королевы. У нее всегда есть чем заняться, и она начинает скучать, если остается одна. Больше всего Мария любит проводить время с Леонорой: они вспоминают о друзьях из Флоренции, обсуждают прически, туалеты, но главное — денежные дела.
Во Франции королю и королеве служили поколениями, поэтому при дворе Марии Медичи было очень мало итальянцев. За предыдущий век выработалась строгая и чёткая система организации свитыкоролевы. где у каждой семьи было своё место и функция. Личная преданность королеве была выше долга повиновения королю как суверену, поэтому в своей насыщенной жизни Мария Медичи всегда могла рассчитывать на верность людей из своей свиты: конюших, гвардейцев, камеристок, казначея.
11 ноября 1631 года, в День одураченных, когда Мария попросит у Людовика XIII отставки Ришелье, а тот вдруг появится в покоях, где происходит разговор, что скажет королева-мать кардиналу, павшему к ее ногам? «Вы самый неблагодарный из людей! Я возвеличила вас. Вы принадлежали к моей свите. Я просила короля сделать вас кардиналом, ввести в свой совет. Я дала вам должность, золото. А вы сегодня нарушили долг верности». Ришелье сносит этот выговор и признает свою вину: «Прежде всего я принадлежу вам, а потом уже королю. Приказывайте, я повинуюсь» .
В 1606 году в штате королевы состояло 464 человека, из которых 456 получали жалованье, а 8 исполняли почетную неоплачиваемую службу. 201 человек находился при королеве ежедневно, остальные — в течение трех месяцев в году. Такую систему придумал Генрих IV. У нее было много преимуществ: во-первых, одну и ту же должность могли исполнять несколько человек и так можно было облагодетельствовать большее число людей. С другой стороны, сократив время службы, можно было уменьшить и без того большие расходы двора. К тому же по мере возможности Генрих IV хотел, чтобы дворянство не забывало о корнях и, проводя девять месяцев в году на своих землях, сохраняло связи с жителями провинций.
Такова была цель. Сомнительно, правда, что она была достигнута, потому что никакая сила не могла заставить придворных покинуть двор после выполнения своих обязанностей. За все время правления Генриха IV и Марии Медичи между жадными до должностей и титулов придворными и провинциальным дворянством, чей образ жизни скорее был похож на крестьянский, весьма далекий от утонченности придворной жизни, пропасть только увеличивалась.
Личная служба королевы
Ею руководила первая статс-дама королевы. В 1600 году это была мадам де Гершевиль. Она была придворной дамой королев Екатерины Медичи и Луизы Лотарингской. Когда-то Генрих усиленно за ней ухаживал, но она оказала мягкое, но решительное сопротивление. Король очень уважал ее за спокойный и властный характер, и поэтому, женившись, доверил ей должность первой статс-дамы королевы, которая составляла бюджет свиты, подписывала расходы, делала заказы поставщикам. Первое лицо в свите Марии, она обладает привилегией нести шлейф королевской мантии. Ее жалованье составляет 1 200 ливров в год. Мария Медичи регулярно выплачивает ей дополнительно 1 600 ливров на Новый год плюс ежегодное содержание в б 000 ливров, не считая подарков. Королева никогда не сделает ее наперсницей и близкой подругой, но по достоинству оценит спокойную властность и верность.
Вторую ступеньку занимает камерфрау. Эту обязанность будет исполнять Леонора Галигаи вплоть до «государственного переворота» Людовика XIII 24 апреля 1617 года, в результате которого она окажется сначала в тюрьме, а потом на эшафоте. По должности место Леоноры рядом с королевой, в ее ведении прически, духи, обновление гардероба.
Фрейлин десять. Все знатного происхождения. Их служба при королеве естественным образом заканчивается удачным браком. Девушки живут в Лувре, их одевает и кормит за свой счет королева. Она же выплачивает им жалованье - 200 ливров в год на карманные расходы. Их хорошенькие лица должны радовать королеву- в этом заключается служба фрейлин. Мария Медичи очень строга относительно того, что касается их поведения.
Мужчины
Прежде всего это духовники. В штате Марии Медичи около пятидесяти духовников, исповедников, проповедников, капелланов. Они служат мессы и вечерни и благословляют пищу. Главный духовник обязательно епископ. Он получает жалованье 300 ливров в год, а вознаграждений на 4 500 ливров. Последним, кто будет исполнять эту должность при Марии Медичи, будет не кто иной, как епископ Арман Жан дю Плесси де Ришелье.
При королеве Франции постоянно находится почетный кавалер, который повсюду ее сопровождает. Он живет в Лувре, во время торжественных церемонии находи :ирана от королелы. По слонам Марии, этой должности может быть достоин только обладатель «голубой ленты и серебристой бороды». Голубую ленту ордена Святого Духа имели представители самых знатных родов в королевстве. Первым эту должность занимал Жером Гонди, а последним - Брюлар де Сильери, командор Мальтийского ордена, один из главных помощников и доверенных людей королевы.
Следующим в иерархии стоит первый мажордом королевы это в некотором роде глава обслуживающего персонала. Он устанавливает правила и следит за их соблюдением, определяет наказания и проверяет работу всех и каждого - - от первого конюшего до последнего поваренка. От него зависят выплата жалованья, штрафы, увольнения, понижение в должности. Почти всегда королева прислушивается к его мнению. С 1605 по 1608 год эту должность занимал Кончини. Жалованье у него было весьма скромное - 800 ливров в год, но косвенные вознаграждения увеличивали его доходы в 50 или 100 раз. Во время еды королеве прислуживают дворяне: хлебодар, стольник и виночерпий. Они же выполняют разнообразные поручения: носят письма, записки, подарки.
Слуги
Элиту составляют камеристки, которых у Марии около десятка: француженки, по традиции прислуживающие королеве Франции, и итальянки, оставшиеся с ней после свадьбы. Итальянки Катарина Фордзони, «грубиянка», сопровождавшая Марию во время ее побега из Блуа, и Катарина Сальваджа, организовавшая это бегство, были предметом бесконечных споров между Генрихом IV и Марией Медичи. Король так никогда и не сможет согласиться с ролью и влиянием этих женщин, спавших в комнате королевы. Их жалованье достаточно скромное - 120 ливров в год. Но Мария щедра: в один прекрасный день мадам Сальваджа получит 9 000 ливров. Она находиться около Марии в ее последние минуты. У камеристок весьма любопытный источник дохо-они делят между собой имущество живших во Франции иностранцев, после смерти не оставивших наследников.
В круг приближенных королевы входят чета карликов итальянского происхождения, негритянка, которую королева удачно выдала замуж, дав за ней приданое в 1 800 ливров, шут Пьер Наварр, прачка — единственная, кто имеет право стирать белыьё королевы, штатный носильщик "делового стула" королевы. Список слуг продолжают Гаспар - юноша, ухажинающий за птицами камеристок, шутиха Матюрина, которая давала пищу для острот памфлетистов той эпохи, часто использовавших её имя.
Далее следуют привратники. Это не дворяне, но их преданность является образцовой. Их задача -обеспечить порядок в апартаментах королевы. Оки делали обходы, выгоняли чужих, следили, чтобы никто не садился на сундуки, стоявшие вдоль стен, и не пытался поживиться их содержимым, что иногда случалось. Швейцар кабинета королевы должен был обладать отличной памятью и талантом физиономиста: в его обязанности входило впускать к королеве только приятных ей людей.
Лакеи. Они приходят в Лувр в пять часов утра: зимой зажигают огонь во всех каминах, в течение всего года убирают дноры, лестницы, комнаты. Они приносят королеве на завтрак бульон. Он должен быть определенном температуры, не жирный, не холодный. Они стелят постель королевы, зажигают свечи количество определено в счетах мажордома, следят, не коптят ли, и уносят на рассвете. У королевы пять врачей, которым помогают аптекари, хирурги и цирюльник. Жалованье врачей достаточно высоко. Это люди ученые, профессора медицины с дипломами университета монпелье, считавшегося лучшим во Франции. Королева обращается также к итальянцам и испанцам, но особенно к португальскому спрею Филотею Монтальто, который сыграет значительную роль на процессе Леоноры в 1617 году. Он останется верным Марии и Леоноре, несмотря на указы о высылке, формально запрещавшие евреям проживать во Французском королевстве. Часть персонала свиты имеет право на бесплатную и постоянную медицинскую помощь. Существует список отмеченных этой привилегией и определены случаи предоставления услуг. Слуга, к примеру, должен заболеть в часы часы службы; постыдные болезни не давали права на медицинскую помощь. Лекарства должны были состоять «только из того, что необходимо для поправки здоровья». Рецепты врачей передавались аптекарям, которые их отмечали, ставили дату и записывали имя больного и его должность.
Мария безгранично верила своим врачам и после смерти Кончини сделала их политическими советниками. Вотье сыграл решающую роль в ее окончательной ссоре с Ришелье. Мишле по этому поводу высказался весьма саркастически: «Старой королевой... руководил некий провансалец из Арля, проходимец, музыкант, который сделался врачом, чтобы управлять государыней, и научился астрологии, чтобы окончательно ее задурить. Соперниками великого человека [Ришелье] в Европе не были ни Спинола, ни Валленштейн, ни Оливарес. Только Вотье. Королева-мать теряет обладание и плачет из-за него. Главный вопрос состоит в том, заменит ли Вотье Ришелье сначала в свите королевы-матери, потом в государстве и, наконец, в правительстве?» После медицины - - питание. Кухни находятся вне Лувра. Доступ туда посторонним категорически запрещен, боятся отравления. 14 человек готовят блюда исключительно для королевы. Общая кухня готовит еду для членов свиты королевы в соответствии с их должностями.
Столы сервированысеребром. Каждый получает хлеб и вино. Королева имеет право на семь с половиной литров вина в день! Опоздание к столу воспринимается снеодобрением: опоздавшему никогда но поднесут блюдо, которое уже разносили. Запрещается что-либо забирать со стола после окончания еды. Остатки передают для переработки и продают, поэтому ничего не пропадает. Все готовится на углях. Помещения отапливаются дровами.
Конюшни находятся вне Лувра - - недалеко от церкви Сен-Жермен-л'Оксерруа. В них 30 пристяжных падей, 10 верховых и 20 мулов. Любая лошадь, выставленная на продажу в Париже, не может быть продана, если ее предварительно не предложили конюшим королевской четы. У Марии Медичи семь карет: «штатная карета», обитая красным бархатом, запряженная восьмеркой лошадей, «драгоценная карета», обитая красным бархатом и позолоченная, парадная карета, обитая алым бархатом, расшитым золотом и серебром, запряженная четвёркой, четыре кареты для свиты королевы. Конюхи одеты в цвета королевы - голубой и белый.
Обершталмейстер заведует конюшнями королевы. Это знатный дворянин и его должность постоянна. Ее исполняли Кончини, Брюлар де Сильери.
Пажи - двенадцать юношей из знатных семей, доверенных духовнику-наставнику, занимающемуся их нравственным и религиозным воспитанием, берейтору (он обучает их искусству верховой езды), учителю танцев. Вместо того чтобы соответствовать рангу безупречных молодых дворян во время службы в пажеском корпусе, они своим поведением скорее оправдывают его отвратительную репутацию: богохульство, игра н карты, оскорбительное поведение по отношению к женщинам, потасовки в коридорах и другие безобразия. Гвардейцам приходится сурово наказывать сорванцов, которые ничего не боятся. Но стоит им вскочить на своих прекрасных коней - какая выучка, какая стать, какой идеальный порядок! Они тоже одеты в цвета королевы: атласные камзолы, бархатные штаны, белые шелковые чулки, на боку шпага. Приехав во Францию, Мария попросила, чтобы Генрих подарил ей галеру. В этом капризе принцессы явственно ощущается ее флорентийское происхождение. Но королева никогда не поднимется на борт Регины. Потеряв к ней всякий интерес, она оставит красивую и изящную галеру медленно гнить в старом порту Марселя.
Административные службы
Свита королевы подобна хорошо отлаженному средних размеров предприятию. Чтобы руководить несколькими сотнями служащих, покупками, расходами, ей нужны счетоводы и управляющие. Главой административной службы, суперинтендантом, или интендантом свиты и финансов королевы, были последовательно Себастьяне Дзаметто, с которым у королевы были самые лучшие отношения, Клод Барбен, а с 1619 года — Ришелье.
Юридические проблемы королевы решает канцлер. Бессменным канцлером Марии Медичи будет Потье де Бланмениль, президент судейских в Парижском парламенте. Он был весьма полезен: осуществлял связь между королевой и парламентом. Раз месяц под его председательством проходило собрание, в котором участвовали казначей королевы, ее главный адвокат и некоторые советники, где обсуждались юридические действия или текущие процессы. Количество процессии постоянно росло по мере увеличения владений королевы и сутяжнических настроений той эпохи.
Главный казначей для королевы, у которой вечно не хватало денег (случай Марии Медичи), был гораздо важнее канцлера, хоть и в придворной иерархии располагался ступенькой ниже. Он руководил бухгалтерией королевы и регулировал расходы в соответствии с суммами, который каждый месяц ему передавал казначей короля. Главный контролер следил за тем, чтобы ежемесячные и ежегодные расходы королевы оставались в рамках запланированных трат и ни в коем случае их не превышали.
Свита королевы функционировала как тщательно отлаженный и хорошо смазанный механизм.
Управление финансами
В момент вступления в брак ежегодный бюджет Марии Медичи был определен в сумме 400 000 ливров. Но эти деньги королева не могла тратить бесконтрольно. Все было запланировано заранее. Нельзя было своевольно увеличивать количество персонала. Бюджет определялся в декабре. Главный казначей представлял его на подпись королеве, а потом направлял в совет по финансам, который проверял равновесие между доходами и запланированными тратами: бюджет с дефицитом представить было нельзя. Сонет может внести изменения в бюджет. Принятый бюджет передается королю на одобрение, а потом управляющему королевской казной. После этого он может быть принят к исполнению. В конце каждого месяца казначей королевы получает двенадцатую часть общей суммы. Мария - великая мотовка: всегда появляются какие-нибудь непредвиденные траты. Она выровняла свой бюджет только один раз - в 1602 году! Обычно происходило следующее: после большого дефицита на следующий год недостача уменьшалась, либо королева была более осторожной в своих расходах, либо Генрих IV и Сюлли своей властью их сократили. У королевы никогда не бывало карманных денег, и чтобы подать милостыню у церкви или на улице, она всегда просила кого-нибудь из сноси свиты запять ей монету. Причина вечной нехватки денег была одна: ее разоряла неумеренная страсть к драгоценностям.
Сообщение: 3909
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
21
Отправлено: 21.02.10 01:07. Заголовок: Подруги королевы Ле..
Подруги королевы
Леонора была единственной подругой королевы из Флоренции. Очень скоро Мария Медичи подружилась с тремя самыми знатными дамами Французского королевства: герцогиней де Гиз, принцессой де Конти и мадам де Монпансье.
Герцогиня де Гиз была лучшей подругой королевы после Леоноры. Почтенную вдову Генриха Меченого, герцога де Гиза, убитого в Блуа по приказу Генриха III, жизнерадостную и веселую, Генрих любил за язвительный ум и чудные пикантные рассказы о дворе последних Валуа. В окружении короля и королевы считают, что дружба со старой лигисткой - - дурной тон. Генрих нисколько не верит в ее преданность и подозревает, что она ведет двойную игру между Марией Медичи и Анриеттой д'Антраг. Когда в 1613 году Мария была уже регентшей, сын герцогини убил на дуэли дворянина. Мария собиралась наказать его, но герцогиня защищала своего сына. Очень быстро в споре герцогиня начала говорить грубости. Вынужденная призвать ее к порядку маркиза де Гершевиль напомнила ей, что королева ее повелительница, сказанное привело ту в еще большую ярость: она заявила, что ее повелительницей может быть только Дева Мария. Тем не менее Мария Медичи ее очень любила и, стремясь удержать ее подле себя, предоставила ей в Лувре апартаменты как раз над своими собственными.
С принцессой де Конти королева была почти настолько же дружна, как и с ее матерью - герцогиней де Гиз. Луиза Маргарита де Гиз вышла замуж поздно, в 28 лет, за принца де Конти - троюродного брата Генриха IV - глухого, заику и, по единодушному мнению, глупца. Единственная дочь их умерла в младенчестве. Сам же принц отошел в мир иной в 1614-м, предоставив жене свободно продолжать любовные похождения. Одно время Генрих IV увлекался ею и даже в какой-то момент встал вопрос о браке. Могла бы возникнуть достаточно пикантная ситуация: Генрих IV женится на дочери герцога де Гиза, убитого по приказу его предшественника Генриха III. Поэтому проект не имел продолжения. Но принцесса, должно быть, была неплохо осведомлена, потому что в 1652 году она опубликовала Любовные похождения Великого Алъкандра, переизданные позже под названием История любовных похождений Генриха IV, которые содержат массу весьма точных и часто скандальных подробностей о личной жизни Доброго Короля Генриха. Принцесса решила завоевать милость и доверие новой королевы и отправилась встречать ее в Марсель. Чтобы закрепить свой успех, ей следовало в любое время быть любезной, сдержанно-преданной и скромной, придерживаться мнения королевы и всегда принимать ее сторону: так была завоевана симпатия Марии. В Лувре у принцессы тоже есть апартаменты. Мария Медичи любит слушать, как она читает. Луиза образованна, знает многих писателей, рассказывает королеве последние сплетни из литературных кругов. Ее уважают поэты, в частности Малерб. Тонкий наблюдатель придворной жизни, он однажды написал: «Принцесса управляет королевой». Это мнение разделял Генрих, что крайне его беспокоило: под диктовку королевы принцесса писала самые личные письма; король приказал за ней следить - он полагал, что она оказывает на королеву самое отвратительное влияние и «отравляет ее ум».
Мадам де Монпансье была лишена недостатков, присущих дамам из семейства Гизов. Анриетта-Екатерина де Жуайез слыла женщиной очень мягкой и милой. Ее переписка с Марией Медичи изобилует рассказами о болезнях и недомоганиях. Она замужем за герцогом де Монпансье из рода Бурбонов. У нее единственная дочь - мадемуазель де Монпансье самая богатая наследница в королевстве. С самого ее рождения Мария демонстрировала к ней чрезмерную привязанность: мы уже видели, каким образом она выдала её замуж за своего сына Гастона. Мадам де Монпансье была очень близка к королеве. Во время родов королева требовала, чтобы подруга была рядом с ней, облегчая ей страдания своим спокойствием и мягкостью.
Во время церемонии крестин дофина в Фонтенбло в 1605 году на Марии было надето платье с нашитыми на нём 70 000 жемчужин и 3 000 бриллиантов. Это не выдумка мемуариста: цифры фигурируют в официальном отчёте о церемонии. Очевидцы же заметили: платье было настолько тяжелым, что королева походила на башню и передвигалась с большим трудом. Но никто не отрицает, что королева была ослепительна.
Ни одна из королев Франции не любила настолько драгоценные камни. Биограф королевы Луи Бати-фоль пишет, что в этом она не знала никакой меры. Во время вступления Марии Медичи в Лион от имени короля ей было поднесено необыкновенное жемчужное ожерелье, которое современные хроникеры непочтительно назвали "большим ошейником". Королю оно обошлось в сущие пустяки - 450 000 ливров — четверть приданого Марии Медичи! В 1602 году Генрих приказал доставить в Париж для своей жены драгоценности Наваррской короны. Но Мария была ненасытна. Она приказала изготовить для себя браслет из бриллиантов, который стоил 360 000 ливров.
Мария легко поддавалась искушению, и ювелиры об этом знали. В числе ее поставщиков были практически все ювелиры Парижа, а также фламандцы, немцы, англичане, флорентийцы. Покупали уже готовые драгоценности или отдельные камни, которые потом вставлялись в браслеты, шкатулки, рамки для портретов, серьги. Домашний ювелир Марии Николя Роже следил за ее покупками и давал ей советы, обрабатывал новые камни и хранил ключи от сундуков с ценными шкатулками.
Настоящей страстью Марии Медичи были бриллианты. Существует «Отчет о покупке королевой бриллиантов», который составлялся в течение всей ее жизни во Франции. Однажды, например, она купила два бриллианта за 21 000 ливров. На следующий день тот же ювелир предложил ей еще четыре за 30 000 ливров. Казначей королевы Флоран д'Аргуж предупредил ее, что Счетная палата неодобрительно воспримет эти постоянные траты. Но королева взяла бриллиа ты и подписала приказ Счетной палате оплатить покупку. Правда, на господ из палаты это не произвело особого впечатления, потому что год спустя эти бриллианты так и не были оплачены. Королева заставляла испытывать ужас тех, кто оказывался обладателем какого-нибудь красивого бриллианта: она изводила их до тех пор, пока ей не уступали желанный камень, но немногие счастливчики получали за них деньги без осложнений. Так, например, у банкира королевы Жана-Андре Люманя оказывается великолепный обработанный бриллиант, который он в 1612 году под нажимом королевы уступает ей за 18 000 ливров. Через два года после многочисленных проволочек ему удалось получить половину суммы, второй же половины он так и не увидел. В 1615 году Себастьяно Дзаметто продал королеве бриллиант за 15000 ливров, но этих денег не получил. В том же году, после десятилетних усилий, Дзаметто получил 75 900 ливров за огромный бриллиант, который он продал Марии Медичи в 1605-м!
Другие драгоценные камни гораздо меньше интересовали Марию Медичи: кольцо с рубином за 600 ливров, необработанная бирюза, обработанный гиацинт за 240 ливров, золотой крест с десятью изумрудами, золотое кольцо с огромным сапфиром. Практически ничего не известно о судьбе всех этих камней. Возможно, некоторые из них находятся в музее Лувра. Но большую их часть Мария Медичи вывезла из страны, когда в 1631 году бежала из Комньена, и продала, обеспечив себе достойный образ жизни. Некоторые были заложены или проданы в Амстердаме, чтобы оплатить военную экспедицию Гастона Орлеанского на юге Франции в 1632 году.
У Марии не было необходимых средств на все эти покупки, но любовь к бриллиантам брала верх над любыми другими соображениями. Поэтому королева без колебаний прибегала к разным уловкам. И тогда на сцену выходила Леонора Галигаи. Каждый раз, когда создавалась новая должность, кто-то хотел получить право на габель в провинции или кому-то грозил суд, через мадам Кончини можно было найти решение за небольшую компенсацию. Она в совершенстве владела искусством делать деньги из всего в угоду своей доброй хозяйке, не забывая при этом и себя, разумеется. Пятнадцать таких сделок принесли всего два миллиона ливров. Вспомним для сравнения что годовой бюджет королевы составлял 400 000 ливров, а всего королевства - около 20 000 000 ливров.
Сделки такого рода накапливались и в конце концов дискредитировали режим. Несмотря на терпимость эпохи, это никак не могло улучшить репутацию Марии Медичи. Королева-мать оказалась досадным образом замарана этими грязными делишками, что в итоге разрушило образ, который со временем только тускнел.
Сообщение: 3946
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
22
Отправлено: 23.02.10 21:30. Заголовок: Набожность Марии Мед..
Набожность Марии Медичи
Мария еще в юности строго соблюдала все религиозные обряды. Ее набожность можно считать образцовой.
Каждый день она слушает мессу, участвует в ежегодной процессии в праздник Тела Господня. Еще со времен её жизни во Флоренции у нее есть свои любимые святые: Иоанн Креститель, Франциск Ассизский, Доминик, Тереза, Магдалина, Екатерина, Цецилия, Урсула, Людовик де Гонзаг, Иероним. После смерти Генриха появляется новый культ - - Людовика Святого. Очевидна политическая подоплека этого выбора: Людовик IX должен стать образцом для Людовика XIII, а Мария в данном случае уподобляется Бланке Кастильской матери Людовика Святого, которая была регентшей до совершеннолетия этого короля. Чтобы об этом знали все, по приказу Марии Медичи распространялись уведомления, в которых проводилась параллель между двумя регентствами. Во время поездок Мария не пропускала ни одного монастыря и ни одной церкви. Такой формальный характер набожности свидетельствует о том, насколько королева стремилась завоевать расположение Господа.
Большое место в бюджете королевы занимали всевозможные пожертвования монастырям, больницам, бедным, которым Мария омывала ноги в Великий Четверг, и раздача милостыни на Рождество. Строгая в том, что касалось нравственности, Мария Медичи вместе с Маргаритой де Валуа основала три дома призрения для бродяжек, нищих и падших девушек с целью их перевоспитания трудом. Она взяла под свою защиту неимущих студентов, естественно, приличного поведения: в основном, студентов-теологов и наиболее отличившихся студентов в коллегиях иезуитов. Каждый год обеспечивает приданое тринадцати бедным девушкам, которых лично выбирает из представленного ей списка, и выдает их замуж. Церемония происходит 15 августа: сумма приблизительно 300 ливров вручается счастливым избранницам в присутствии королевы, они благодарят ее и обещают за нее молиться. Кроме того, у королевы вошло в привычку освобождать посаженных в тюрьму за долги: 50-70 человек в зависимости от повода - страстная неделя или роды королевы. Каждый из них получает до 25 ливров и обязуется, выйдя из тюрьмы, молиться в соборе Парижской богоматери за Марию Медичи. Мария оказывает регулярную помощь монастырям кармелиток и урсулинок. Когда она станет регентшей, то с таким рвением будет поощрять развитие и увеличение количества монастырей, что Генеральные штаты выскажут в 1614 году свое недовольство.
Посол Франции в Константинополе регулярно присылает ей во Францию турецкие семьи, согласившиеся обратиться в католическую веру. Им обеспечивают содержание и работу в мастерских по восточной вышивке. Когда Мария Медичи купила Люксембургский дворец, в нескольких комнатах она разместила таких девушек-вышивальщиц, работой которых восхищался двор.
Сообщение: 3950
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
22
Отправлено: 23.02.10 21:49. Заголовок: Коронация Марии Меди..
Коронация Марии Медичи
Для Марии это был, вероятно, один из самых прекрасных дней в ее жизни. "Я хотела бы, чтобы ты присутствовал, сказала она после смерти короля чрезвычайному послу Великого герцога Тосканского, — потому что это лучше всего могут делать во Франции. Как будто находиться в раю". До последнего дня король сомневался. Он говорил Сюлли о предчувствиях, что коронация приведёт к крови и трауру. По во время церемонии в Сен-Дели он был странно весел. Можно было подумать, что король смотрит представление. Торжественность обстановки несколько нарушили неприятные происшествия: перед началом церемонии разбилась плита, закрывавшая вход в королевскую усыпальницу, во время самой церемонии чуть было не упала корона, а в следующую ночь над окнами королевских апартаментов летала и ухала сова. В эти предзнаменования король вложил и свою лепту. Во время церемонии он взял дофина на руки и скалал, показав присутствующим: «Господа, вот ваш король». Позже вспомнят, что семь или восемь раз он как бы между прочим назвал королеву «Мадам регентша» .
У Генриха IV были намерения учредить Регентский совет под председательством Марии Медичи но его убили и никакого решения принято не было. В таких неопределенных обстоятельствах все зависело от решимости окружения королевы. Главную роль здесь сыграл герцог д'Эпернон. Он и герцог де Гиз обеспечили порядок в городе, а затем д'Эпернон выступил в парламенте: он заявил советникам, что король неоднократно высказывал намерение доверить регентство овоей жене, отправляясь на войну. Его заявление одобрил председатель парламента д'Арлэ, и тут же был составлен указ, по которому регентство во Франции до совершеннолетия короля передавалось Марии Медичи, королеве-матери.
На следующий день 15 мая 1610 года маленький Людовик XIII был разбужен в половине седьмого утра, отведен к мессе, а затем в парламент. Он ехал верхом на маленькой белой кобыле в сопровождении принцев, герцогов, епископов и дворян. Огромная толпа приветствовала его криками: «Да здравствует король!» В большом зале монастыря августинцев его ждали 124 советника, представлявших все палаты парламента. Здесь же его мать в глубоком трауре, черная вуаль скрывает лицо. Когда Людовик XIII поднимается на возвышение, она опускается перед ним в реверансе: отныне он - король. Мальчик садится на трон. Ступенькой ниже располагаются принцы крови: Конти и шестилетний герцог д'Энгиен, сын графа Суасеона. Отсутствие в Париже принцев Суасеона и Конде облегчило провозглашение регентства, но потом очень тяжело скажется на правлении Марии Медичи и спокойствии в королевстве. Еще ниже сидят герцоги Гиз, Монбазон, Сюлли и коннетабль Монморанси, в самом низу - маршалы Франции. Первой взяла слово Мария Медичи. Ее речь кратка и тщательно продумана: «Господу было угодно призвать к себе нашего доброго короля. Я привела к вам короля, моего сына, чтобы просить вас заботиться о нем, как велит вам ваша обязанность и ваш долг по отношению к памяти его отца и стране. Я желаю, чтобы в своих делах, он следовал вашим добрым советам и предостережениям, которые я прошу вас ему давать в согласии с вашей совестью».
Теперь настала очередь Людовика XIII. Он произносит несколько фраз, которые его наставник де Сув-ре заставил выучить по приказу Марии: «Господу было угодно призвать к себе нашего государя и отца. Мы пришли сюда по совету королевы, нашей матери, чтобы всем вам сказать, что в ведении всех наших дел мы желаем следовать вашим добрым советам, надеясь, что Господь милостиво разрешит нам воспользоваться примером нашего государя и отца. Мы просим высказывать ваши мнения и сразу же вынести решение по поводу того, что мы поручили изложить г-ну канцлеру». Королю только восемь с половиной лет, это его первое появление на публике и он несколько запинается и мямлит. Присутствующие без особого к нему почтения начинают болтать и постепенно шум заглушает голос маленького короля.
Тишина восстанавливается, когда слово берет канцлер Сильери: он излагает причины, по которым регентство передается Марии Медичи, и просит парламент утвердить вынесенный накануне указ. Затем д'Арлэ произносит панегирик в честь Генриха IV и Марии Медичи и в заключение говорит о необходимости передачи регентства Марии. Последним слово берет главный адвокат Сервен: он напоминает об указе, составленном в парламенте накануне вечером, предлагает его утвердить и разослать по всем округам. Затем на трибуну возвращается канцлер и начинается голосование: начиная с маленького Людовика XIII, каждый сообщает ему свое решение. Присутствующие единодушно утверждают указ о регентстве: «Король доверяет своей матери королевство, чтобы она заботилась о его воспитании и столе и руководила делами королевства, пока он является несовершеннолетним».
Королевство пребывает в опасности, в монастыре августинцев царит тревожная атмосфера. Происходит единение герцога д'Эпернона и Сюлли, которые были в ссоре, герцога де Майенна и маршала де Брис-гака, которые не разговаривали со времени вступления Генриха IV в Париж в 1594 году. Герцог де Гиз торжественно дает клятву верности королю и государству. Председатель парламента д'Арлэ, поблагодарив присутствующих и поздравив Людовика XIII и королеву-регентшу, объявил заседание закрытым. Мария Медичи возвратилась в Лувр, где парижане проходили перед телом Генриха IV, а маленького короля отвели в собор Парижской богоматери. По пути и в самом соборе многотысячная толпа горожан, ремесленников и бедноты приветствовала Людовика криками: «Да здравствует король!». После печали, в которую повергла народ весть о смерти Генриха IV, французы приободрились, объединившись вокруг живого маленького короля, символизирующего стабильность монархии. За хрупким символом стоит Мария. У нее развязаны руки. Теперь она регентша и может править. Для нее настал момент невиданного торжества: какой реванш после стольких унижений от маркизы де Верней, публичных оскорблений от грубияна Сюлли. Теперь она подчинит себе Францию. Впереди ее ожидает почти семь лет практически безраздельного правления.
С помощью бывших министров своего мужа — Вильруа, Сильери и Жаннена - Мария Медичи уже взяла в свои руки бразды правления. Ко всеобщему удивлению, жизнь шла как обычно. Правительство работает, дело, начатое королем, продолжается какни в чем не бывало, заканчиваются приготовления к военному походу в Клеве и Жюлье. С самых первых мгновений Мария Медичи правит так, что никто ни в чем не может ее упрекнуть. Действительно, по мнению многих, она не слишком взволнованна после внезапной гибели Генриха IV. Современник замечает, что в день, когда тело короля выносили из Лувра для захоронения в Сен-Дени, Мария, наблюдавшая из окна за похоронной процессией, не была особенно печальна.
Траур королевы
Внешне Мария Медичи блюла все приличия траура. Она приказала отправить депеши государям, князьям или родственникам, чтобы лично уведомить их о смерти короля. «Моя скорбь и отчаяние таковы, что пока ничто не может меня утешить», писала она герцогине Мантуанской. Говорили, что она не спала девять ночей подряд. Мария решила, что в течение сорока дней она не будет выходить из Лувра и будет видеться только с теми, кого она обязана принимать, будучи главой государства. В течение этих сорока дней покойному королю прислуживали так, как если бы он был жив, оказывая обычные почести его восковому изображению.
В это время вдруг вспомнили, что прах Генриха III до сих пор не был захоронен в Сен-Дени. Около двадцати лет его тело находилось в Компьене, где его оставили по приказу Генриха IV: тот боялся давнего пророчества, что будет погребен в Сен-Дени через неделю после его предшественника. Правительство Марии Медичи решило перенести тело Генриха III в склеп ролевской базилики. Этот перенос дал, впрочем, повод для трагифарса, подобных которому было немало в истории той эпохи. Герцогу д'Эпернону, бывшему миньону Генриха III, было поручено привезти прах последнего Валуа из Компьена в Сен-Дели. Он привез тело к базилике. Но монахи отказались его забрать, поскольку не было официальных похорон, хотя и разрешили слугам герцога перенести тело к церкви. Все это происходило среди бесконечных пререканий, в продолжение которых свита герцога отправилась освежиться (с гробом!) в кабачок «Королевская шпага». Когда споры наконец закончились, герцог приказал челядл внеетк тело в- базилику. Но его люди были настолько пьяными, что уронили гроб со страшным грохотом как раз посреди церкви. Генрих III теперь находился в Сен-Дени, и ничто больше не мешало похоронам его преемника. Оба захоронения произошли с разрывом в неделю. Пророчество сбылось.
Отправлено: 31.03.10 01:11. Заголовок: Наткнулась в Интерне..
Наткнулась в Интернете на стихотворение. Мария Медичи вдохновляет на стихи наших современниц.
Хельга Эн -Кенти AVE MARIA MEDICI
Вдобавок к пошлым уличным стихам, Был город преисполнен слухов странных. Капризная принцесса из Тосканы Отказывает знатным женихам. Правдивы сплетни! Как-то на заре Я предсказанье выслушала в храме. Ряд лилий на бурбонской орифламме Судьбою уготован будет мне.
Опережая мысль, молва летит. Мечта сбылась, о, Пресвятая Дева! В Париже скоро будет королева, Что по-французски еле говорит. В тот день сияло солнце над страной, Но лгут благоприятные знаменья: Отнюдь не безмятежное правление Марии уготовано судьбой.
Убит король. И принцы делят власть. Друзья плетут интригу за интригой. Уже давно я не читала книги, так давно за арфу не бралась. Хорошую игру при кислой мине Сыграть непросто, если льется кровь. Не принесёт народную любовь Печаль в связи с кончиною Кончини.
Вновь заговор расставил паутину. Кто мог представить, что придётся мне Спуститься сорок футов по стене, Чтобы бежать от собственного сына. Законы мне внушали с детских лет: Не выпей яд! Не обуздай стихию! В душе моей звучит Ave Maria… На углях я танцую менуэт
Отправлено: 02.04.10 01:58. Заголовок: Как известно, смерть..
Как известно, смерть матери Марии Медичи Иоанны Австрийской скорее всего была насильственной. Её жестокий отец, которого подозревали в убийстве ненавидимой им первой жены, сам пал жертвой преступления. А вот и результаты современного расследования. Лучший мышьяк для Франческо Медичи: убийство раскрыто через 400 лет 09.01.2007 14:15 Мария Медникова
Итальянские ученые полагают, что раскрыли преступление четырехсотлетней давности. Историки давно подозревали, что Франческо Медичи (Francesco de’Medici), Великий герцог Тосканский и его вторая жена Бьянка Капелло (Bianka Capello) не скончались от малярии, а были отравлены. Вероятно, что отравителем был брат Франческо — кардинал Фердинандо Медичи.
Теперь за дело взялись судебные медики и эксперты в области токсикологии из Университета Флоренции (University of Florence), опубликовавшие результаты нового исследования в British Medical Journal, сообщает Associated Press.
Правители, ценители искусства и банкиры королей – представители семьи Медичи были на авансцене европейской политики на протяжении нескольких веков. Они дали истории четырех римских пап и с 1430 по 1737 годы управляли сначала Флоренцией, а затем и всей Тосканой.
Среди самых известных членов семейства – Лоренцо Медичи (Лоренцо Великолепный) — покровитель Микеланджело, Леонардо да Винчи и Сандро Боттичелли. Две представительницы рода Медичи – Катерина и Мария (дочь Франческо) – стали королевами Франции. Сегодня владения Медичи, такие как дворец Пицци (Pitti) являются всемирно известными музеями.
Среди благородных и могущественных людей смерть от отравления была довольно распространенным делом. Как говорит токсиколог из Университета Дрексела (Drexel University) Ричард Хэмилтон (Richard J.Hamilton): «Если умирал кто-то из рода Медичи, первым предположением о причине смерти был мышьяк».
Франческо Медичи правил с 1574 года до своей смерти в возрасте 46 лет, наступившей 17 октября 1587 года после 11 дневной болезни. Несколькими часами позже скончалась его жена.
По словам Донателлы Липпи (Donatella Lippi), профессора в области истории медицины и соавтора последнего исследования, посвященного смерти Франческо Медичи, немедленно после смерти супругов стали распространяться слухи о том, что они были отравлены. Симптомы заболевания супругов напоминали отравления мышьяком. Кроме того, поведение брата скончавшегося Франческо — герцога Фердинандо Медичи вызывало подозрения. Он взял на себя заботу о лечении брата, составлял медицинский бюллетень о его здоровье, а в посланиях Ватикану старался преуменьшить серьезность состояния больного.
Но важнее всего симптомы, описанные докторами, лечившими Франческо: тошнота, рвота, холодный пот, жжение в желудке – типичны для отравления, а вовсе не для малярии.
Марчелло Фантони (Marcello Fantoni), преподающий историю Ренессанса в Государственном Университете Кента (Kent State University) замечает, что долгое время существовало серьезное подозрение в убийстве, но оно не было доказано.
Липпи и трое ее коллег - Франческо Мари (Francesco Mari), Альдо Полеттини (Aldo Polettini), Элизабета Бертоль (Elisabetta Bertol) – исследовали фрагмент бедренной кости и волосы, взятые из склепа Франческо во флорентийской Капелле Медичи. Могила жены Франческо — Бьянки Капелло была неизвестна.
Ученые также изучили органические останки, найденные в терракотовом сосуде под криптой церкви Санта Мария а Бонисталло (Santa Maria a Bonistallo) рядом с виллой Франческо.
По сообщению Липпи, анализ ДНК с высокой долей вероятности свидетельствуют о принадлежности останков герцогу. Останки другого человека, найденные в обычной яме, тоже со следами отравления мышьяком, принадлежали женщине.
Тесты убедительно доказали наличие мышьяка, тем самым, подтвердив предположение об убийстве герцога и его жены. Самое удивительное, по словам доктора Хэмилтона, это то, что отравить правителя Тосканы оказалось так легко. Ведь он сам был печально известным отравителем (вероятно, отравившим свою первую жену), а симптомы его неожиданного недуга – классическими. Почему же Франческо их не распознал?
Так кто же был преступником? Профессор Липпи полагает, что это был кардинал Фердинандо Медичи. Он один оставался в выигрыше, устранив брата и его жену.
Отправлено: 02.04.10 11:37. Заголовок: Вот сравнительная би..
Вот сравнительная биография матери и мачехи Марии Медичи. Да, детство у нее было невеселое.
В году 1547-м от Рождества Христова Sacrum Imperium Romanum простиралась от Балтики и Северного моря на севере до Адриатики и Тирренского на юге, от Роны и Мааса на западе до Одера и Дуная на востоке, державно владея сотнями городов и десятками народов. Иоганна родилась в январе в её столице – дождливой Праге, Бьянка – в свободной от империи Венеции в августе. Первая была дочерью императора, вторая – купца. С детства Иоганну затягивали в жесткий корсаж, сплющивающий бюст, и подпирали щеки жестким воротником; Бьянка носила юбки летящего фасона и всегда ходила без нижнего белья – так, чтобы игривый ветерок задувал под подол, освежая тело. В десять лет Бьянка воровала деньги из расшитого шелками кошелька отца и до отвала наедалась сладостями, купленными на рынке; в тех же летах Иоганна лежала на холодном полу часовни, моля Иисуса о папенькином здоровье. Портрет Иоанны в возрасте десяти лет.
Месячные у обеих начались в одном возрасте. Иоганне сказали, что это то, чем покарал Господь праматерь Еву за первородный грех; Бьянка знала, что теперь из-за этого у неё могут появиться младенцы. Её уже с полгода часто трогал за грудь один отцовский приятель, а ещё младший священник из соседней церкви: она стала уточнять у старшей подружки, опасно ли это? Та была не уверена, но путем хитрых расспросов девочки выяснили у взрослых, что всё же нет. Иоганна говорила по-немецки, а также знала французский, итальянский, испанский, латынь и венгерский; учителя заставили дочь императора прочитать всех положенных классиков. Бьянка едва умела писать, потому что красивой женщине надо всего лишь уметь обслуживать супруга. Пусть отец Бьянки – богатейший купец из числа венецианских патрициев, но учителя не заставляли Бьянку ровным счетом ничего. Иоганну вышла замуж в восемнадцать лет, Бьянка – в пятнадцать. В 1565 году они оказались в постели одного и того же мужчины. Все началось с того, что Бьянке Капелло, помолвленной с другим, понравились красивые глаза и мускулистые икры юного Пьетро Бонавентури. В первый раз она увидела его из окна отцовского дворца: Пьетро входил в банк Сальвиати напротив их дома. Он служил там клерком. Она надела платье из голубой парчи, затканное персидскими огурцами, распустила золотые кудри, выбрала удобно расположенный подоконник и стала ждать, когда он пойдет обратно. Но он не заметил её. Всю ночь Бьянка вертелась на простынях, мечтая, чтобы этот юноша сжимал её в объятиях, сплетал с нею ноги и обслуживал её, как отцовский жеребец в их загородном имении обслуживает породистых кобылиц. Наутро она надела платье из атласа цвета рассвета, затканное французскими лилиями, распустила кудри и, украсившись жемчугами, выбрала еще более стратегически удачно расположенный подоконник. Помогло ли атласное платье с жемчугами, кудри, а может, прельстительные девичьи перси, но уже через месяц Бьянка тайком в сумерках покинула родной дом, вместе с Пьетро сбежав из Венеции. Они нарушили заповеди в первой же гостинице, где остановились на ночь; обвенчались, уже перевалив Апеннины, в маленькой деревеньке, с трудом уговорив священника. Покидая дом, Бьянка прихватила драгоценности из сундука отца, причем так много, что у того наутро случился небольшой удар. Его брат, видный церковный чин, взял дело в свои руки и организовал погоню за беглецами. Но ловить их уже было поздно. Попутно выяснилось, что и Пьетро, оставляя работу в банке, ушел оттуда не с пустыми руками. Венецианский сенат собрался на судилище. Пьетро был заочно приговорен за похищение с совращением благородной девицы к казни – на площади Сан-Марко через отсечение головы. За него назначили награду в тысячу дукатов. А потом увеличили вдвое. Дядю Пьетро,
Сообщение: 5898
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 02.02.11 21:43. Заголовок: Как пишет Симона Бер..
Как пишет Симон Бертьер в своей книге о Марии Медичи, будущая вторая жена Анри IV не должна была быть безобразной и скверной, но также удовлетворять семи главным условиям: "в учености, прекрасных личных характеристиках, целомудрии в жизни, услужливости, уме, плодовитости, превосходном происхождении и обладании большим состоянием". Но король также признавался своей дорогой сестре: "Но я полагаю, мой друг, что такая женщина мертва, даже быть может, вдобавок ко всему, такая ещё не родилась".
Да уж, Мария Медичи точно семи качествам Анри не удовлетворяла.
Сообщение: 5903
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 03.02.11 18:29. Заголовок: Известно, что брачны..
Известно, что брачный контракт Марии и Генриха был заключен в 1600-м году. Но ещё за восемь лет до этого кардинал Пьер де Гонди, останавливаясь на родине у Великого герцога Тосканского, он сделал одно заманчивое предложение: если герцог Тосканский употребит своё влияние на Папу для скорейшего развода Генриха, то король сможет взять себе супругу из рода Медичи. Но появилась Габриэль, развода не было, дело осложнялось тем, что Габсбурги забеспокоились и Матиасу, брату Императора, а также самому Императору было предложено в качестве приданого 400 000 и 600 000 экю соответственно. Но Рудольф, наполовину безумный и увлекающийся астрологией, желал оставаться холостяком и всячески мешал брачным проектам братьев. Когда уже назначили дату, чтобы провозгласить заключение брачного договора, Император сослался на то, что этот день занят - заключается соглашение с турками. Шло время, Великий герцог Тосканский заторопился: во-первых, Мария становилась непригодной для брака, также во Франции скончалась Габриэль и путь был свободен. Тогда переговоры ускорились, с разводом покончили быстро, а вот финансовые вопросы...Флоренция предлагала 500 000 экю, а Франция требовала миллион с половиной. Понятное дело, что Медичи пребывал в шоке, ведь Императору выплатили бы меньше. Затем Генрих согласился на миллион, а потом и на 600 000, из которых 350 000 - наличные и 250 000 в уплату долга. Когда 25 апреля 1600 года было подписано соглашение, Генрих прибывал в смешанных чувствах. Когда Сюлли сказал королю: "Сир, Вы наконец-то женитесь", тот четверть часа "чесал голову и чистил ногти".
Характеристика, которую дает Симона Бертьер Марии Медичи:
"Как и у её отца, у Марии были темные и слишком маленькие глаза, очень белая кожа, светлые волосы, скорее даже золоченые, пышное тело. Выпуклая нижняя губа, двойной подбородок не являлись недостатками, согласно канонам красоты той эпохи. Уже в момент замужества Мария начала толстеть. Но любовь покушать только придавала шарм её полноте, её мягкой сияющей коже, перламутровым блеском которой восхищался Рубенс. Неглубокий череп предвещал низкий интеллект. Также её дородность не давала повода усомниться в плодовитости, так считала медицина начала XVII века. Мария имела великолепную походку, высокую талию, широкий лоб; её поведение совмещало в себе достоинство с хорошо отработанным изяществом. Её внешний вид давал повод сравнивать Медичи с богиней Юноной. Она тщательно следила за своим туалеттом, имела богатый гардероб и изобилие драгоценностей, которыми любила покрывать себя. Генрих оказался готовым приспособиться к своей супруге, к которой относился с почтением и не испытывал отвращения в постели. Если верить Ришелье, то король говорил: "Если бы она не была моей супругой, я бы отдал ей всё свое имущество по собственному желанию".
Также Бертьер пишет, что Мария Медичи была "вялой, испытывала отвращение ко всякому роду напряжениям, медленно соображала. По общему мнению, она была глупой. Леонора Галигаи называла Марию тупицей, а современники охотно вторили этому утверждению. Биографы сегодня, тем временем, пытаются проявлять гибкость в этом вопросе. Она была способна анализировать ситуацию и здраво рассуждать. Во времена регенства Мария доказала, что у неё достаточно рассудительности и способностей к ведению переговоров. Но ей не хватало любознательности и упорства, чтобы понять суть вещей. Она никогда не признавала своих ошибок и никогда не ставила себя на место других. Мария Медичи отличалась привязанностью к внешним формальностям, обычаям и правилам. Она любила порядок, потому как видела в нем гарантию собственной безопасности".
Симон Бертьер: "Въехав во двор Лувра, Мария Медичи изумилась состоянием замка, покинутого со времен Генриха III, когда он сбежал из Парижа весной 1588-го года в День Баррикад. И это резиденция королей Франции? Этот зловещий притон мышей и пауков? Увы, да! Никакого сравнения с Флорентийским палаццо Питти.
Несмотря на поток придворных, окруживших молодую королеву, первые недели во Франции были для неё одинокими. Среди итальянцев, которые вели переговоры об её замужестве, никто не беспокоился о том, как Мария разместилась в новой для нее стране. По правде говоря, не предполагалась, что она станет француженкой, по политическим причинам. Например, за восемь лет ведения переговоров, никто даже не помышлял о том, чтобы Мария Медичи выучила язык своей будущей новой страны. Только на корабле, который отправлялся из Ливорно в Марсель, в её распоряжение поспешно предоставили перевод «Освобождённого Иерусалима» Торквато Тассо, чтобы обучить основам французского языка.
Её супруг мало уделял ей внимания. О чем они могли говорить? Её французский прогрессировал, но король был слишком быстр и резв, чтобы она могла познать его шутки и причуды. Эти вещи труднопереводимы.
Нравы французского двора угнетали королеву. Она была убеждена в превосходстве итальянцев в сфере культуры и образования, она задалась целью быстро исправить жалкую распущенность: Генрих должен был обуздать мужланов, ввести хорошие манеры, навести порядок при дворе, который венецианские послы называли борделем. Но Мария действовала неправильно: после годов гражданской войны, жизнь двора снова изобрели. Но она не хотела отходить от традиций и принимать изменения. Например, в окружении суверена придворные уходили и приходили, беседовали в полный голос, спорили, плели интриги. Мария не понимала этой свободы, за которую ратовали французы: король принадлежал придворным, они могли свободно видеть его. Ей было противно, что во Франции принято целоваться в губы в знак приветствия. Она яростно защищалась, рискнув навлечь дипломатический скандал, но добилась успеха: ограничивались поцелуем подола её платья. Но уже тогда начинали роптать на высокомерие королевы".
Сообщение: 6101
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 04.03.11 22:56. Заголовок: Как пишет Бертьер, в..
Как пишет Бертьер, в 1610-м году, когда Генрих собирался отправляться на войну с Габсбургами, он решил оставить Марию в качестве регентши (поэтому он, собственно, как я думаю, и согласился в конце концов на коронацию в Сен-Дени), но с ограниченными полномочиями. Важнейшие решения должны были приниматься на совете, состоящим из 15 человек - самых уважаемых и солидных, имеющих опыт управления. Мария же решающего голоса лишалась. Генрих собирался снабдить супругу только номинальными полномочиями, но реальной властью она бы не обладала. Внезапная смерть короля, естественно, породила множество проблем, ведь официальное постановление короля на случай его отлучки по военным делам официально опубликовано не было. Нам известно, что с помощью старых министров своего мужа - Силлери, Виллеруа и Жаннена, а также герцога Эпернона и Гиза Парламент провозгласил Марию Медичи регентшей при малолетнем сыне. Но Парижский Парламент мог только регистрировать королевские эдикты, а вот принимать политические решения он не имел никакого права. Поэтому, Парламент превысил свои властные полномочия, когда сделал Марию регентшей.
Интересно Бертьер пишет о перемещениях Марии в 1620-22-х годах (летом 1621-го года началась компания против гугенотов). В октябре 1620-го она сопровождала короля до Пуатье, где тот оставался месяц. Затем она вернулась в Фонтенбло, а в ноябре с триумфом въехала в столицу. Мария была уже не молода. Она ненавидела длительные путешествия. Весной 1621-го она пожелала остаться в Париже, но король попросил поехать с ним. Они покинули Фонтенбло 18 апреля, двигаясь очень медленно. В Сомюре они взяли курс на Сен-Жан-Д'Анжели. Оттуда Мария уклонилась в сторону Куссе, где Ришелье принимал её несколько дней в своем замке. Пока король двинулся в Лангедок, Мария вернулась с Люсоном в Анже, а в начале зимы прибыла в Париж. Затем в марте король снова попросил её сопровождения против гугенотов, но она заупрямилась, ведь она всегда отставала на два-три дорожных перехода. Но все же королева поехала на воды в Пуг-лез-О, а соединилась с королем уже в Лионе.
Сообщение: 6220
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 27.03.11 20:24. Заголовок: Amie du cardinal пиш..
Amie du cardinal пишет:
цитата:
Статья Софьи Васильевой "Двор Марии Медичи"
"Именно Кончино Кончини приписывалось отцовство в отношении родившегося в 1608 году младшего сына Марии Медичи Гастона, носившего с 1626 года до смерти в 1660 году титул герцога Орлеанского".
В конце концов, не столь важно, кто был отцом Гастона. Такие обвинения были страшны в адрес короля. Конечно, я слышала такое о Людовике, но не о Гастоне.
Сообщение: 6221
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 27.03.11 23:21. Заголовок: Amie du cardinal пиш..
Amie du cardinal пишет:
цитата:
Конечно, я слышала такое о Людовике, но не о Гастоне.
А я и о Людовике такого не слышал. Неужели Генрих допустил бы слухи о том, что Мария родила дофина Франции от Кончини? Думаю, фаворит сразу отправился бы домой. Всё-таки, отцовство Генриха обычно никем не оспаривается. Никаких предпосылок для этого нет. А вот уже во времена правления Людовика, теоретически, об этом могли пускать сплетни, но не думаю, что это кому-то могло показаться серьезным.
Отправлено: 28.03.11 00:15. Заголовок: МАКСимка пишет: А я..
МАКСимка пишет:
цитата:
А я и о Людовике такого не слышал
Как? Неужели? А знаменитая шутка, основанная на игре слов: encre по-французски чернила, а Кончини звался d'Ancre. На созвучии этих слов и основана ходящая при дворе шутка: король Луи такой смуглый, так как он чернильный (или от Анкра). L'enfant est noir parce qu'il est d'Ancre. Шуточка, кстати, Бассомпьера. Уверяю вас, что добрый Генрих её слышал и смеялся вместе со всеми. Ну, может дал дружеского пинка лотарингцу. Нравы у короля ведь были самые простые.
Сообщение: 6224
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 28.03.11 00:40. Заголовок: Amie du cardinal пиш..
Amie du cardinal пишет:
цитата:
На созвучии этих слов и основана ходящая при дворе шутка: король Луи такой смуглый, так как он чернильный (или от Анкра). L'enfant est noir parce qu'il est d'Ancre.
Ах, да, про эту шутку я запамятовал. Конечно, она широкоизвестная, много раз встречалась.
Сообщение: 6315
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 09.04.11 12:01. Заголовок: По словам Симоны Бер..
По словам Симоны Бертьер, Мария, к своей чести, преисполненная амбиций, добросовестно выполняла традиционные обязанности, присущие королевам Франции: раздавала милостыню, ухаживала за неимущими и больными, открывала приюты, способствовала заключению бродяг и заблудших девок, организовала в Люксембурге выкуп молодых турецких рабынь, надлежащим образом изменив их поведение, для чего были открыты мастерские по вышивки, помогала церквям и монастырям, поддерживала религиозные ордены.
Сообщение: 6409
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 25.04.11 19:03. Заголовок: Что интересно, Мария..
Что интересно, Мария Медичи пеклась о культурном образовании знатных господ, умела гравировать по дереву, любила временами развлекать себя рисованием. Её духовник Можи, аббат де Сен-Амбруаз, один из самых известных коллекционеров своего времени, рисовал для её удовольствия. Также одной из забот королевы, естественно, была постройка и украшение нового Люксембургского дворца.
Сообщение: 8233
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 14.03.12 16:18. Заголовок: Согласно своему заве..
Согласно своему завещанию, Мария Медичи желала быть погребенной в Сен-Дени рядом со своим супругом. В начале 1643-го года Людовик XIII отправил людей на поиск останков матери в Кёльне, которые затем с большой помпой были отправлены в Париж через Льеж и другие города, где умершей королеве оказывали все почести, пресущие её рангу. Но в любом случае триумф был относительным: мы знаем о великолепной похоронной церемонии Ришелье; останки же Марии Медичи направили сразу в Сен-Дени.
Вот, что пишет по этому поводу Ля Газетт:
"Восьмого числа этого месяца [марта], с шести до семи вечера в этот город [Сен-Дени] прибыли останки королевы-матери вместе с частью её сторонников, которых приняли служители этого знаменитого аббатства и все наши священнослужители и горожане, согласно приказам, которые король им отправил с помощью епископа Мо, его первого раздатчика милостыни. Останки королевы были помещены в этой церкви в ожидании великолепных и торжественных церемоний, которые ей приготовили".
Передаем слово Оливье Лефевру д'Ормессону:
"В понедельник [18] моя мать была в Сен-Дени, куда останки королевы-матери прибыли вечером в воскресенье, сопровождаемые каретой, запряженной шестью черными лошадьми с большим количеством шталмейстеров; маленькую карету тащили шесть лошадей, где находились останки и позади ехала большая кареты также с шестью лошадьми. Но весь этот экипаж не зашел в город, поскольку те, кто владели экипажем, боялись, что они не будут главными, если зайдут в город. Оруженосцы королевы взяли останки и пронесли их к церкви, в сопровождении факелов, которые должен был нести король. Останки поместили в середине хора под великолепным балдахином, подаренным Кёльном; она [Мария Медичи] была принята везде с большой честью от Кёльна до Франции, где в её честь не было совершено ни одной церемонии и по дороге её не поместили ни в одну церковь".
Останки королевы-матери оставались непогребенными в капелле базилики Сен-Дени, ожидая своего окончательного места погребения. 12 апреля Газетт также сообщает, что в Ля-Флеш прибыло сердце Марии, которое было помещено в церкви иезуитов вместе с сердцем Анри IV.
Сообщение: 8311
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 26.03.12 19:26. Заголовок: Между прочим, внутре..
Между прочим, внутренности Марии Медичи остались в Кёльне и были погребены в капелле Трёх Королей местного собора Сен-Пьер. Мне думается, что они сохранились. Но пока я не смог найти ни фотографии капеллы, ни упоминаний о каком-либо монументе.
И ещё мне попалась гравюра с изображением Луизы Буржуа, акушерки Марии Медичи:
Конечно, грубо и цинично. Но, пребывая в обиде за Ришелье, нельзя не порадоваться некоторым перлам:
цитата:
Рубенсу досталась непростая задача запечатлить одутловатый комод с запойными мешками под глазами в узнаваемом образе прелестной королевы, выглядевшей на все сто (причем ни лет и ни килограмм).
цитата:
- Хорошо там, где меня нет, - думала Мария подъезжая к Лиону. - Ничего, скоро я и туда доберусь!
цитата:
Генрих почему-то без своей дежурной улыбки оценивает реалистичный лик жены, в корне отличающийся от представленного давеча портрета.
"Рано лишившись матери, Мария воспитывалась вдали от двора во дворце Питти во Флоренции со своей старшей сестрой Элеонорой и кузенами, тогда как ее отец жил с женщиной низкого происхождения, которую, вероятно, презирали герцогские дети. Из этого унылого детства в замкнутом пространстве дворца она вынесла характерную привязанность к миру детства, к своим фрейлинам, сестре и кузену Вирджинио Орсини, который сопровождал ее во Францию. Выехав из Флореции, она с волнением приближалась к этому незнакомому миру, который в глазах знатных итальянцев имел репутацию варварского. Французы были для них существами необразованными, неотесанными, грубыми, болтливыми и наглыми. Сопровождаемая ими близкими друзьями, бывшими для нее частью итальянской земли, она стремилась как можно быстрее встретиться с королем. Он был безопасной гаванью, опорой, и сердечные письма Генриха, несомненно, ее тронули.
Что до остального, отсутствие здравомыслия, причудливая смесь застенчивости и самонадеянности, умственная леность принесут ей много бед. Мария была идеальной добычей для придворных клик. Она была создана, чтобы слепо повиноваться фаворитке, потом фавориту, так как никогда не вникала в существо вещей и интересовалась исключительно мелочными дрязгами. Не будь она королевой Франции и будущей регентшей, ее следовало бы считать существом ничтожным. В ней не было ничего от Медичи, кроме любви к роскоши, драгоценностям и врожденного интереса к предметам искусства, но при полном отсутствии вкуса. От отца она унаследовала черные глаза, высокий рост, дородность; от матери, Жанны Габсбург, — тяжеловесные черты, крупный рот с толстыми губами, высокий, выпуклый лоб, русые волосы и тяжелый взгляд. От матери же — угрюмый, сварливый характер, прелести которого Генрих быстро ощутил на собственном опыте".
Сообщение: 9843
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
34
Отправлено: 07.11.12 20:53. Заголовок: Меня всегда поражал ..
Меня всегда поражал тот факт, что Мария Медичи знала французский очень посредственно. Как пишет Франсуаза Кермина, королева учила его на скорую руку, читая роман о любви "Clorinde ou l'amante tuée par l'amant" ("Клоринда или возлюбленная, убитая возлюбленным"). Через год после замужества, Мария все еще не могла свободно говорить, а будущий Людовик XIII в возрасте трех лет ей напоминал, что следовало говорить sucre (сюкр - сахар), а не soucre. Королева не делала больших усилий для того, чтобы перенять французский образ жизни и вплоть до рождения дофина не могла расстаться со своими итальянскими платьями.
Сообщение: 10048
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
35
Отправлено: 02.12.12 01:29. Заголовок: Дочитав труд Франсуа..
Дочитав труд Франсуазы Кермины, мне все же стало жалко королеву. В Кёльне она доживала свои последние месяцы жизни в нужде и страдая от болезни глаз, водянки и гангрены. Мишель Кармона пишет, что Мария страшно исхудала, а Кермина приводит слова врача Рьолана: "вся высохшая, скелет, каркас, лишенный плоти". Недаром на смертном одре Людовик XIII попросил прощение у Бога и своей матери и пожелал, чтобы "вся Франция и Европа это услышали". "Я всегда испытывал колебания относительно поведения по отношению к королеве моей матери" - публично заявил умирающий король.
Письмо, отправленное 15 сентября 1629 года из Фонтенбло Марией Медичи герцогу Бельгарду. Оно подписано Vre bien bone cousine Marie. Как мне кажется, письмо написано рукой секретаря, а вот подпись собственноручная.
Чтобы бесплатно прочитать статью в режиме онлайн, необходимо зарегистрироваться на сайте и добавить ее "на полку" (on the shelf). Одновременно туда можно добавить лишь три статьи, и они там находятся около 14 дней. В это время другие статьи просматривать нельзя. Затем через две недели " с полки" старые статьи сами удаляются и вы можете добавлять новые и читать.
Сообщение: 12082
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Франция, Реймс
Репутация:
35
Отправлено: 10.01.14 21:25. Заголовок: В период регенства А..
В период регенства Анны Австрийской кюре Сен-Жермен-л'Оксерруа метал гром и молнии в сторону итальянских комедий, утверждая, что поход в театр - грех, и это благополучно признали семь докторов Сорбонны. Мария Медичи также отдавала предпочтение именно комедиям, которые обычно проходили в галерее Лувра. Как мы узнаем из письма Малерба за февраль 1613-го, сидений стояло на 80 персон. Регентша упивалась комедиями Бургундского отеля и театра Марэ, а также, конечно, итальянскими. Письмом от своего имени и имени сына она вызвала из Италии Арлекина (это имя взял себе в качестве псевдонима актёр Тристано Мартинелли) и его труппу. Летом и осенью 1613-го года старый актер находился в Париже и Фонтенбло. Ему выделили зал стражников в Лувре и сцену Бургундского отеля. 24 ноября 1613-го он дал первое представление в Париже, где еще проживал и зимой 1614-го. Успех был ошеломительным, Людовик с сестрой Елизаветой даже стали крестными родителями ребенка Арлекина. Так как Мария Медичи тоже желала быть крестной матерью, актер обращался к королю и королеве кум и кума.
Первой постановкой балета, в которой Мария Медичи принимала участие во Франции в большом зале епископского дворца в Париже, стал "Первый балет королевы" ("Le premier Ballet de la reine).
Н. Басовская ― Да, мама бежала. Сын, конечно, счастлив, но почему-то – и в этом, видимо, предстоит разобраться, готовя передачу о Людовике Тринадцатом – все-таки прибыл туда к ней в Ангулем, примирился. То ли хотел, чтобы все выглядело очень хорошо… Франция претендует, реально претендует на лидирующую роль в Европе, идет Тридцатилетняя война, которая должна решить, будет ли она первой в европейском регионе. Борьба за первенство – это знамение отнюдь не только нашей эпохи, это вечно. И ее политика не устраивала прежде всего потому, что вокруг нее сосредоточились клерикалы крайние католические, сторонники Испании. И все-таки он ее возвращает, возвращает после смерти де Люиня. Он рано умер, в 1621-м. Она ищет другую опору – теперь умного. И этот бесспорно умный – кардинал Ришелье. Он обязан ей…
А. Венедиктов ― Тогда еще епископ.
Н. Басовская ― Епископ. Он ей обязан своей кардинальском шапкой, он ей обязан тем, что она его втащила в Королевский совет (ему только этого и надо). Ее кое-кто предупреждали из окружения: поосторожнее с этим…
А. Венедиктов ― С этими Ришелье.
Н. Басовская ― Больно умный, больно энергичный! Ну, конечно, падением номер два она обязана именно ему.
Он занял твердое место в Королевском совете в 1624 году. Будучи трезвым, умным, циничным, убежденным сторонником возвеличения Франции, прекрасно понимал, что в тот момент главный их соперник – не извечный враг на островах, Англия, как было в Средние века, как было в Столетнюю войну. Многие жили этими представлениями. Нет, это габсбургская Испания, это Испания, которая стала мировой державой и так далее. И поэтому позиция Марии, преданной происпанской политике или итальянским своим придворным, она неприемлема. И он становится главным врагом не только Испании, но и Марии Медичи.
А. Венедиктов ― Которая его сама привела.
Н. Басовская ― Какой типичный случай, как это обыденно! Итак, в 1630-м году День разочарованных, День все потерявших – так его называют…
А. Венедиктов ― Обманутые, разочарованные, все потерявшие…
Н. Басовская ― … лишившихся всего. Знаменательный такой день, когда король Людовик Тринадцатый, конечно, с подачи Армана дю Плесси Ришелье, кардинала Ришелье, решительно, наконец, топнул ногой, что править будет не мама. Ну, мальчик-то уже большой…
А. Венедиктов ― Тридцатник ему почти.
Н. Басовская ― Да, он родился в 1601-м, да. Ему 29 лет. Пора.
А. Венедиктов ― А маме 55.
А. Венедиктов ― Но он проживет очень мало, он этого не знает.
Итак, она просто понимает, что надо бежать, а то кончит где-нибудь в тюрьме. Она бежит из Парижа, который благоустроила, который украсила. Там остались и полотна Рубенса, и ее бриллианты – правда, в завещании она…
А. Венедиктов ― Спускалась по простыне из замка, из Лувра.
Н. Басовская ― … да, она все пропишет. Она окончит жизнь в бедности. Бежит по Европе, и она никому не нужна. Дети тоже королевской крови… я уже как-то говорила, что в королевской среде никакой клановой солидарности никогда не было. Генриетта была ее последней надеждой в Англии – нет, нет…
А. Венедиктов ― Дочка сказала «нет».
Н. Басовская ― Везде нужен покой, а появление Марии Медичи сулит беспокойство. Будет неудобно перед Франция, Франция явно на подъеме. И вот остались там и полотна, и Люксембургский дворец, и ее бриллианты. Остановилась она в Кельне после большого пробега по Европе. Умерла в нужде, оставила немало долгов, потому что все ее драгоценные приобретения были во Франции. Как-то вычитала я где-то, но не уверена, что это надежно, что в доме, который когда-то принадлежал Рубенсу. Тут замкнулся какой-то круг. Рубенс был очень богат и умер, ох, не в нищете.
Она составила подробное завещание, и, в частности, в завещании приказала вернуть – остроумно, вот не ожидала от нее – кардиналу Ришелье, теперь первому министру Франции, который уже 14 лет главный у руля политики французской, вернуть попугая, которого он когда-то, угождая ей, ей подарил.
А. Венедиктов ― Тонко.
Н. Басовская ― Тонко, тонко, я даже от нее этого не ожидала. Но от горя чего не сделаешь. Ришелье пережил ее всего на 6 месяцев, Людовик Тринадцатый – примерно на один год. Ее останки долго… Ришелье и Людовик уплатили ее долги зеленщику, обойщику, в прачечную, скажем так. Долго и мучительно перевозили из Кельна ее останки, чтобы достаточно почетно похоронить в Сен-Дени. И Людовик Тринадцатый умер через 10 дней после того, как ее останки нашли покой в Сен-Дени. Sic transit gloria mundi.
А. Венедиктов ― Наталия Ивановна Басовская в программе «Все так».
Сообщение: 13180
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Франция, Париж
Репутация:
35
Отправлено: 07.05.15 13:39. Заголовок: Вчера я присутствова..
Вчера я присутствовал на конференции в базилике Сен-Дени, которая была посвящена 500-тию восшествия на престол Франциска I. Мероприятие носило название "Франциск I и Сен-Дени" и должно было раскрыть взаимоотношения короля и аббатства при его жизни, рассказать о погребальном церемониале и гробнице. Мсьё приехал из музея Ренессанса-замка Экуан и докладывал хорошо, но в конце конференции одна дама задала следующий вопрос: "Как изменился церемониал коронации Марии Медичи по сравнению с коронацией Клод Французской, супруги Франицска I?" Ответ докладчика меня сразил наповал: дескать, коронации Марии Медичи не было вовсе, была лишь подготовка, а затем Генриха убили и церемония так и не состоялась. А Рубенс просто додумал то, чего никогда не было и включил сцену в серию своих полотен. Тут я подумал, что схожу с ума, ведь мне всегда казалось, что как раз церемония успела состояться, а на следующий день король погиб.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 32
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Портрет Иоанны в возрасте десяти лет. 
Спасибо)
- участник сейчас на форуме