Сообщение: 1368
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
7
Отправлено: 05.02.09 00:44. Заголовок: Административные и экономические реформы при Ришелье. Структура финансов. Налоги
Стремясь к укреплению суверенитета королевской власти в области внутренней и внешней политики и финансов, Ришелье инициировал кодификацию французских законов ("кодекс Мишо", 1629), провел ряд административных реформ (учреждение в провинциях должностей интендантов, назначаемых королем), боролся с привилегиями парламентов и знати (запрещение дуэлей, разрушение укрепленных дворянских замков), реорганизовал почтовую службу. Он активизировал строительство флота, что усилило военные позиции Франции на море и способствовало развитию внешнеторговых компаний и колониальной экспансии. Ришелье разрабатывал проекты финансово-экономического оздоровления страны в духе меркантилизма, однако внутренние и внешние войны не позволили реализовать их. Вынужденные займы вели к усилению налогового гнета, что, в свою очередь, вызывало мятежи и крестьянские бунты (восстание "кроканов" 1636-1637 годов), которые жестоко подавлялись. Что касается экономики, Ришелье практически ничего в ней не понимал. Он объявлял войны, не задумываясь о снабжении армии, и предпочитал решать проблемы по мере их поступления. Кардинал следовал доктрине Антуана де Монткристьена и настаивал на независимости рынка. При этом он делал упор на производство товаров на экспорт и препятствовал импорту предметов роскоши. В сфере его экономических интересов было стекло, шелк, сахар. Ришелье ратовал за строительство каналов и расширение внешней торговли, причем сам часто становился совладельцем международных компаний. Именно тогда началась французская колонизация Канады, Западной Западной Индии, Марокко и Персии.
Что вы скажете насчёт того, что кардинал "объявлял войны, не задумываясь о снабжении армии, и предпочитал решать проблемы по мере их поступления"?
Отправлено: 16.03.09 07:11. Заголовок: С экономикой при Риш..
С экономикой при Ришелье действительно было не очень. Сам он в финансах не разбирался и признавал это (цитаты сейчас не приведу, но где-то я её точно видела). На мой вгляд, это не странно - не может же один человек разбираться во всем поголовно. Соответственно, заниматься экономикой доставалось министрам, ну а те уж как могли - у кого получалось лучше, у кого хуже.
Насчет "объявлял войны, не задумываясь о снабжении армии" - это перебор, конечно, не задумываться он не мог, поскольку финансисты таки жаловались. Про д'Эффиа пишут, что неплохо справлялся с финансами и вроде даже вывел страну с грани банкротства, но д'Эффиа умер в 1632-м. Кстати, возможно, я что-то путаю, но по-моему в походах логистикой занимался больше король, чем кардинал.
"Предпочитал решать проблемы по мере их поступления" - вобщем, близко к истине. К вступлению в Тридцатилетнюю войну Франция не была готова катастрофически, но надо отдать Ришелье должное - он это понимал и всячески растягивал мир.
*задумчиво* А кодекс Мишо разве не Мишель де Марильяк составлял?
Сообщение: 1912
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
10
Отправлено: 16.03.09 08:21. Заголовок: Brunante пишет: А к..
Brunante пишет:
цитата:
А кодекс Мишо разве не Мишель де Марильяк составлял?
Там интересная история: Людовик XIII подписал, Марильяк составил, а Ришелье был идейным вдохновителем и редактором. Brunante пишет:
цитата:
конечно, не задумываться он не мог, поскольку финансисты таки жаловались.
Он, возможно, и задумывался, но всегда не было выбора и по сути дела финансисты могли кричать сколько угодно, а налоговый гнёт только усиливался. Brunante пишет:
цитата:
Сам он в финансах не разбирался и признавал это
Да, я тоже это где-то слышал, это вполне нормально, не всем же быть экономистами.
Там интересная история: Людовик XIII подписал, Марильяк составил, а Ришелье был идейным вдохновителем и редактором.
Угу. И самое обидное, что закончилась вся эта история практически ничем.
МАКСимка пишет:
цитата:
всегда не было выбора и по сути дела финансисты могли кричать сколько угодно, а налоговый гнёт только усиливался.
Ну, сколько-то крики финансистов действовали, потому что если их совсем не слушать, к добру это не приведет и все это прекрасно понимали. Было совершенно роскошное письмо Людовика Ришелье как раз на эту тему - когда после смерти Буйона суперинтендантом финансов стал Бутилье. Текст был что-то вроде "кузен, велите ему быть построже, иначе он даст нам все, что мы просим, и денег на вторую половину года не останется вообще"
Сообщение: 1915
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
10
Отправлено: 16.03.09 08:38. Заголовок: Brunante пишет: И с..
Brunante пишет:
цитата:
И самое обидное, что закончилась вся эта история практически ничем.
Но создан то он был и был направлен на благие цели. Цитата из Черкасова "Красной нитью через " кодекс Мишо " проходит идея о королевской власти как о единственной, бесспорной власти во Франции. В нем подтверждались суверенные права государства в области финансов, во внутренней и внешней политике. Кодекс запрещал губернаторам, грандам и провинциальным чиновникам по собственной инициативе повышать налоги или вводить дополнительные обложения, осуществлять набор солдат, накапливать оружие и порох, укреплять крепости и замки, созывать открытые и тем более тайные ассамблеи - одним словом, делать все, что могло бы представлять угрозу для внутреннего мира и безопасности страны".
Это первый опыт кодификации законов" во Франции. Он представлял собой систематизированное собрание правил и установлений, принятых в разное время Генеральными штатами и ассамблеями нотаблей, включая последнюю ассамблею 1626-1627 годов.
Brunante пишет:
цитата:
Ну, сколько-то крики финансистов действовали, потому что если их совсем не слушать, к добру это не приведет и все это прекрасно понимали.
Конечно-конечно, и ещё крики финасистов заставляли правительство потуже стягивать кошельки народа.
Отправлено: 16.03.09 08:50. Заголовок: МАКСимка пишет: Он ..
МАКСимка пишет:
цитата:
Он представлял собой систематизированное собрание правил и установлений, принятых в разное время Генеральными штатами и ассамблеями нотаблей, включая последнюю ассамблею 1626-1627 годов.
Я, честно говоря, в данном аспекте истории не сильна, но у меня было такое впечатление, что кодекс был не собран из имеющихся правил, а написан, причем написан радикально по-новому, настолько, что вызвал всеобщее возмущение, поскольку новые правила расходились с общественно принятыми традициями. Я что-то путаю?
МАКСимка пишет:
цитата:
Конечно-конечно, и ещё крики финасистов заставляли правительство потуже стягивать кошельки народа.
Отправлено: 16.03.09 12:31. Заголовок: Понятия не имею, чег..
Понятия не имею, чего там было с экономикой. Но кардиналу, кажется, никогда не отказывали в способностях военачальника? Однако полководец, не задумывающийся о снабжении армий- это не полководец, а балбес какой-то.... А не кокетничал ли Его Высокопреосвященство, когда писал: "Я настолько признаю свое полное невежество в финансовых делах, а Вас считаю в них столь сведущим...."? Ну, вроде как лучше самому себя поругать....
Я, честно говоря, в данном аспекте истории не сильна, но у меня было такое впечатление, что кодекс был не собран из имеющихся правил, а написан, причем написан радикально по-новому, настолько, что вызвал всеобщее возмущение, поскольку новые правила расходились с общественно принятыми традициями. Я что-то путаю?
Я помню читал про кодекс у госпожи Глаголевой. Так вот, пишет она там про суть кодекса (вообщем то тоже самое, что и Черкасов). Только самое главное - там содержалось новшество кардинала, суть которго являлось в разрешении дворянам учавствовать в торговых операциях, а представители третьего сословия, занимающиеся торговлей, могли получить патент на дворянский титул. Но на деле деньги вкладывались в землю, так как страна была ещё с гигантскими феодальными пережитками и буржуа не понимали смысла вложения в торговлю. После ареста Марильяка парламент фактически отменил действие кодекса. Вроде так...
"Я настолько признаю свое полное невежество в финансовых делах, а Вас считаю в них столь сведущим...."
Вот-вот-вот, что-то такое! Кому и когда он это писал? Никак не найду источник.
СЕВЕРИНА пишет:
цитата:
Но кардиналу, кажется, никогда не отказывали в способностях военачальника? Однако полководец, не задумывающийся о снабжении армий- это не полководец, а балбес какой-то....
Я подозреваю, имелось ввиду начало войны. Когда как раз пошли воевать без нормального снабжения. Но выбор у кардинала все равно был невелик, тут задумывайся, не задумывайся, а результат тот же.
Зачем ему кокетничать? В финансовых вопросах он действительно на других полагался.
Вот-вот-вот, что-то такое! Кому и когда он это писал? Никак не найду источник.
Писал он это суперинтенданту финансов Буйону, а когда- Черкасов сообщить не пожелал. В книжке это находится в главе "Господин главный государственный министр"
Отправлено: 23.08.09 21:08. Заголовок: Отрывок из статьи Ку..
Отрывок из статьи Кутузова Михаила Алексадровича "История тарифообразования" С сайта Федеральной службы по тарифам
Первыми, кто задумался о единой тарифной политике в государстве, были французы. Их соседи испанцы, обладавшие громадным территориальным пространством, из-за неграмотной финансовой политики ( в том числе и ее тарифной составляющей) очень быстро растеряли свои преимущества. Испанское золото и серебро постепенно обесценивалось, переходило в распоряжение других стран, а то и просто разворовывалось. Франция, ближайший и непосредственный сосед Испании, имевшая все основания опасаться испанской армии – в то время лучшей в Европе, намеревалась создать государственную систему, способную подготовить, содержать и вооружить армию не хуже испанской. Тем более, что претензии Франции на европейское лидерство становились все явственнее.
Первым государственным деятелем, всерьез озаботившимся тарифной политикой именно в этом направлении, стал Арман Жан дю Плесси, более известный под именем кардинала Ришелье. Именно ему принадлежала идея тарификации государственных налогов, то есть приведение налоговой системы в предсказуемое состояние. Когда налог рассчитывался и публично оглашался заранее, давая возможность налогоплательщикам сориентироваться относительно своей рыночной деятельности. Именно Ришелье оставил в своем «Политическом завещании» напоминание своим наследникам на трудной ниве государственных финансов: «Необходимо сообразовывать тяжесть вьюка с силами животного; подобным же образом следует относиться к налогам, взимаемым с народа». Иными словами, для того, чтобы богатело государство, необходимо, чтобы богател народ. Попытка брать с небогатых значительный налог обернется против мытарей. Это напоминание уже через сто лет будет предано забвению, и тарифная политика Франции приведет к краху той самой авторитарной монархии, которую так любовно выпестовал Ришелье для Людовика XIII, но об этом несколько позже.
Не размениваясь на мелочи типа налогов с рыночных сборов – этим занимались городские магистраты, которые устанавливали городские тарифы, причем некоторые из них не менялись десятилетиями – Ришелье вершил государственную политику в отношении наиглавнейшего тарифа: таможенного. В государстве, богатство которого составляется главным образом за счет торговли и перемещения капитала – а других государств тогда просто не существовало – именно управление таможенным тарифом обеспечивало возможность экономического развития. Главные товарные потоки, шедшие из колоний в метрополии и из одних стран в другие, пересекали государственную границу и по воле государственной власти приобретали новую стоимость, которая прямиком шла в государственную казну. Главная тарифная функция – пополнение государственного бюджета, причем пополнение регулярное, так сказать, плановое, позволяло государству строить расчеты на будущее, уповая на собственные силы, а не на международную обстановку или коньюктуру рынка. После Ришелье эту политику с несколько меньшим успехом применял его последователь кардинал Мазарини. Надо отдать должное Франции, этот урок страной был усвоен очень хорошо: к концу семнадцатого века Франция стала главным политическим игроком континентальной Европы.
Отправлено: 24.08.09 22:20. Заголовок: К.Е. Ливанцев Период абсолютной монархии
По: К.Е. Ливанцев. История средневекового государства и права Период абсолютной монархии
Ришелье создал прочную систему местного управления, находящуюся под строгим контролем центра. Не отменяя прежней пестроты территориального деления, он ввел наряду с ним новое деление на 34 округа, получившие название интендантских. В каждый из таких округов направлялись наделенные широкими полномочиями представители центральной власти — "интенданты его величества короля по делам полиции, суда и финансов". Интенданты непосредственно подчинялись первому министру и не ограничивались в своей деятельности вопросами полицейского, судебного и финансового характера, а вмешивались и в другие дела местной администрации.
Ришелье вел также борьбу с парламентами. Особенно широкими правами обладал парижский парламент, который утверждал наиболее важные договоры, назначал регента в несовершеннолетие короля, регистрировал нормативные акты короля и имел право доводить до сведения монарха об их противоречиях обычаям страны или ранее изданным законам. Это право называлось правом ремонстрации и парламент широко его использовал.
Изданный в 1641 г. эдикт разрешил парламенту представлять ремонстрации только по правительственным актам, касающимся финансов.
Важными органами центрального управления были различные советы при короле (совет депеш или внутренних дел, тайный совет, выполнявший функции кассационного суда по гражданским делам; совет финансов). Высшим центральным органом по вопросам внутренней и внешней политики являлся государственный совет.
Кроме советов существовали королевские палаты: счетная палата, осуществлявшая финансовый контроль; палата акцизных сборов, которая ведала системой косвенных налогов; палата арсенала вооружения и др.
В целях упорядочения управления и разграничения функций были учреждены должности четырех статс-секретарей (министров): по иностранным делам, по делам двора, по военным делам и по морским делам.
Наиболее важное значение имел генеральный контролер финансов, ведению которого подлежали самые разнообразные дела (финансы, земледелие, промышленность, торговля, пути сообщения, общественные работы и др.); ему же были подчинены интенданты.
Особое положение в системе центрального управления занимал канцлер, который возглавлял юстицию и председательствовал в отсутствие короля в различных советах; он скреплял печатью все королевские указы. По мере роста централизации сокращается число провинциальных штатов, которые могли созываться только королевской властью; они ведали установлением, раскладкой и сбором налогов на местные нужды, заведыванием публичными работами; предоставлением субсидий королевской власти и т. п.
Важное место в системе абсолютизма занимала полиция. Устанавливается цензура книг, просматривается частная корреспонденция.
Отправлено: 24.08.09 22:30. Заголовок: Реформы Ришелье
По: Каширина Т.В. История государства и права зарубежных стран
Реформы Ришелье.
Отмена Нантского эдикта и сокрушение партии гугенотов.
Введение права эвокации (принятия любого дела к производству в королевском суде из ведения местных судов; часто рассматривал их лично).
Привлечение к работе представителей дворянства мантии (дворяне по должности, из третьего сословия).
В 1628 г. был издан эдикт против дуэлей. Дуэль — это нарушение божеского закона о запрете убийства. К нарушителям применялись карательные меры: 1/3 имущества дуэлянтов конфисковывалась, виновного изгоняли на три года; организаторов в случае повторной дуэли наказывали смертной казнью, либо лишением дворянства их и их потомков, запретом занимать должности.
В 1626 г. вышла королевская декларация о снесении замков гугенотов. Гугеноты подняли мятеж, но были усмирены, все мятежные укрепления были срыты.
В 1637 г. вышел эдикт, запрещавший парламенту вмешиваться в государственные дела и администрацию, а также приняты меры по расширению полномочий интендантов юстиции, полиции и финансов. На плечи интендантов были возложены заботы по скорому сбору денег для жалованья и содержания армии (тальи, косвенные налоги, соляной налог и др.), а также по пресечению многочисленных злоупотреблений мэров больших городов и местечек (вымогательство, обременения и притеснения местных жителей).
Ришелье стоял у истоков политики меркантилизма, он поощрял создание мануфактур, заморских компаний в Канаде, Сенегале, Мадагаскаре, развитие торгового флота.
Отправлено: 24.08.09 22:37. Заголовок: Ришелье и реформы в Бретани
С сайта "История Бретани"
При Людовике XIII как и при Генрихе IV, наиболее существенными являлись две проблемы: попытка смягчения налогового бремени и защита от наступления на права и привилегии Бретани, зафиксированные в договоре 1532 года. Однако вскоре становится актуальным еще один вопрос - торговые корабли герцогства. После 1532, бретонцы продолжали сохранять контроль над своим торговым флотом, несмотря на протесты главного адмирала Франции. Штаты Бретани утверждают, что морское руководство является правом бретонских герцогов, переданным управляющим - наследникам герцогов. В 1626, Ришелье упраздняет должность главного адмирала Франции и берет в свои руки навигацию и торговлю королевства. Парламент Бретани напоминает ему, что его полномочия не действительны в Бретани и что он не может таким образом пользоваться бретонскими портами по своему усмотрению. В ответ на это, Ришелье объявляет себя управляющим Бретани. Так и не побывав никогда в герцогстве, этот авторитарный человек обращался с ним с относительной умеренностью, так как имел потребность в бретонских портах, бретонских моряках, бретонских судоверфях. Здесь он не стал проявлять политической грубости, как он поступил, например, с Лангедоком или Бургундией, но его скрытое упорство оказывается очень эффективным: договору об Унии, он противопоставляет корпус вышколенных судейских чиновников. В 1627 один из советников Парламента оказывается в Бастилии. Семь морских королевских судов, то есть семь резиденций адмиралтейства созданы в Бретани, несмотря на оппозицию Штатов и Парламента. В тоже время начинают расти налоги. В 1636, новый интендант посланный в Нант, хочет собрать все налоги полностью и требует денег, что вызывает трехдневный бунт в Нанте. В 1638, интендант Ласнье приказывает повесить бретонского дворянина обвиненного в грабежах. Таким образом, полномочия Парламента Бретани и главным образом Штатов подвергаются существенному сокращению. Возрастает взаимное недоверие
Феодальная усобица 1610—1620 гг. Смерть Генриха IV развязала новую смуту, длившуюся около 10 лет. Католическая и гугенотская знать воспользовалась ослаблением королевской власти во время малолетства сына Генриха IV — Людовика XIII (1610—1643) и регентства его матери Марии Медичи и выступила теперь уже совместно против правительства. Однако надежды аристократии сделать орудием борьбы против абсолютизма. Генеральные штаты, созванные по её настоянию в 1614 г., потерпели крушение. Депутаты третьего сословия поддержали правительство. Попытки знати перетянуть на свою сторону горожан оказались тщетными; все города твердо держали сторону королевской власти. Таким образом, новый ход событий свидетельствовал о том, что абсолютизм достаточно упрочился. Всё же смута нанесла стране немалый урон. Снова повторились грабежи крестьян и горожан дворянскими отрядами. К концу 10-х годов XVII в. возросли налоги. Ослабленная усобицей Франция временно утратила в известной мере международный престиж, что не замедлило отрицательно отразиться на её внешней торговле.
Франция при Ришелье
Политические последствия событий 1610—1620 гг. были окончательно ликвидированы с приходом к власти первого министра Людовика XIII кардинала Ришелье, время правления которого (1624— 1642) представляет важную страницу в развитии французского абсолютизма. Ришелье соединял в себе твёрдость в преследовании поставленных целей с политической гибкостью, переходившей в беспринципность. Он обладал способностью к тонким наблюдениям и широким обобщениям в области политической мысли и практическими качествами опытного государственного деятеля. Ришелье был защитником феодальных устоев французской монархии, но ему не было чуждо чутьё нового и понимание необходимости приспособлять старые учреждения к требованиям времени во имя сохранения этих самых учреждений. Ришелье подчинил своему влиянию слабовольного короля и вплоть до смерти сохранял в своих руках бразды правления. После некоторого перерыва, вызванного смутой, правительство вновь стало уделять большое внимание всё более развивавшейся буржуазии. С 20-х годов усилилось стремление французских купцов и мануфактуристов (особенно северных портов: Руана, Нанта, Дьеппа, Сен-Мало) к торговле с колониями и колониальной экспансии. Ришелье пошёл им навстречу, стремясь оттеснить Голландию, которая к этому времени уже завоевала первое место в морской и колониальной торговле. Ему не удалось достичь этой цели, так как Франция продолжала отставать от Голландии в экономическом и политическом отношении. Всё же меркантилистская политика Ришелье помогла французской буржуазии добиться известных успехов в этой области, а также образовать торговые компании, построенные по образцу голландских и английских. Хотя большинство их просуществовало недолго, они способствовали расширению французских колоний в Канаде и обоснованию французов на Антильских островах и в Гвинее. В соответствии с экономическими интересами Франции Ришелье стремился дипломатическим путём обеспечить за французскими купцами рынки сырья и сбыта в Турции и Иране, а также в России. При Ришелье окрепший французский абсолютизм перешёл в решительное наступление на своих внутренних и внешних противников. Из верхов «людей мантии» Ришелье подбирал доверенных лиц для выполнения самых важных государственных задач. Они заседали в чрезвычайных судах, учреждавшихся для расправы над участниками аристократических заговоров; их посылали с чрезвычайными полномочиями в провинции для подавления феодальных мятежей и для усмирения народных волнений; им поручались ответственные дипломатические переговоры. Ришелье, как представитель подлинных интересов дворянства, стал чаще приглашать дворян на дипломатическою службу, а также вовлекать их в торговлю и колониальные компании. Хотя эти меры в пользу дворянства были скромными по сравнению с его претензиями, тем не менее они оказались достаточными, чтобы крепче привязать «дворянство шпаги» к абсолютной монархии, что очень помогло Ришелье в его борьбе с католической знатью и гугенотской партией. Стремясь к централизации Франции, Ришелье осадил и взял в 1628 г. главный оплот гугенотов — Ла-Рошель и отменил все политические привилегии, предоставленные гугенотам по Нантскому эдикту. Это означало полное воссоединение Юга и Севера. По «эдикту милости» 1629 г. протестантам была предоставлена свобода вероисповедания, а гугенотской буржуазии сохранены многие привилегии. В 1632 г. был разгромлен крупный очаг феодального мятежа в Лангедоке. Чрезвычайные судебные комиссии отправляли на плаху мятежных вельмож и дворян, а их замки подвергались разрушению. Большинство аристократов-губернаторов было смещено или бежало за границу. Этот энергичный натиск на феодальную аристократию сопровождался дальнейшим укреплением политической централизации. Практиковавшуюся ещё в XVI в. посылку в провинции королевских комиссаров с чрезвычайными полномочиями Ришелье возвёл в систему. Провинциальное управление повсеместно передавалось «интендантам юстиции, полиции и финансов», которые целиком зависели от центральной власти. После того как была уничтожена гугенотская политическая организация и сломлено сопротивление знати, Ришелье вплотную приступил к осуществлению внешнеполитических задач французского абсолютизма. Выступив вначале скрыто против Габсбургов, он оказывал систематическую финансовую и дипломатическую поддержку их врагам: немецким протестантским князьям, Голландии, Дании и Швеции. В мае 1635 г. Франция открыто вступила в Тридцатилетнюю войну, став во главе антигабсбургского блока, и к 1642 г. добилась значительных успехов.
Отправлено: 25.08.09 23:32. Заголовок: Должности провинциал..
Должности провинциальных интендантов (intendants des provinces) развились из должностей королевских комиссаров, посылавшихся в провинции с чрезвычайными полномочиями еще в XVI в.; при Ришелье интенданты систематически посылались (обычно на 3 года) во все провинции и провинциальное управление повсеместно было передано “интендантам юстиции, полиции и. финансов”, которые целиком зависели от правительства и были проводниками его политики. Интенданты особенно усилились при Людовике XIV. Они оттеснили от власти традиционных губернаторов, должности которых обычно занимали, часто наследственно, члены знатных фамилий.
По: Гессен В.М. Вопросы местного управления. - С.-Петербург, издание юридического книжного склада "Право", Типо-Литография А.Е. Ландау, 1904 г.
Возникновение бюрократии находится в тесной связи с возникновением централизованной, абсолютной монархии. В то время как сословное государство, по своей природе, было не чем иным, как политической организацией социального господства одних сословий над другими, абсолютная монархия является первой в истории попыткой реализации государственной идеи, в ее чистом виде - попыткой создания социально единого государства, стоящего вне общественной группировки и над ней. В своем стремлении к господству над всеми сословиями абсолютная монархия не могла, разумеется, опереться ни на одно из них. Отсюда необходимость в создании особого класса людей, стоящих вне сословного строя, несущих непосредственно и специально государственную службу. Эти люди, оторванные от общества и чуждые ему, обязанные своим положением и властью исключительно королю, являются послушным и могущественным орудием в его руках. Они образуют сплоченный класс, бюрократию старого режима. Во Франции устранение или уничтожение аристократии является первым делом усилившейся королевской власти. Короли ищут себе слуг среди духовенства и легистов; маленьким людям они доверяют ведение великих дел. Государственные секретари старой Франции - прототип позднейших министров - по общему правилу, происходят из низших классов населения ротюрьеров и мелкого дворянства; они-то и явились тем "чудовищем, которое пожирало знать, всемогущим врагом дворянства, низвергнувшим его во прах" (Сен-Симон).- В средине XVI века зарождается институт интендантов, получивший окончательную организацию в эпоху Ришелье. Интенданты - профессиональные чиновники, большей частью, не аристократического происхождения, сосредоточивающие в своих руках местное управление провинцией. Появление первых интендантов, говорит Ганото, является решительным моментом в истории Франции; оно знаменует трансформацию монархической системы. Феодальное и рыцарское королевство становится авторитарным и бюрократическим(Gabriel Hanotaux. Histoire de Cardinal de Richelieu, t. 1, p. 329. )
Отправлено: 25.08.09 23:40. Заголовок: С сайта Adelanta Ге..
С сайта Adelanta
Генриха IV уже можно назвать абсолютным монархом. Но абсолютизм этот был слишком тесно связан с личностью самого монарха и с конкретными условиями исторического момента. Ему по-прежнему недоставало сколько-нибудь прочной организации: у королевской власти не было постоянных и послушных органов. Выполнение этой задачи во французской истории связано, главным образом, с двумя именами: кардинала Ришелье и короля Людовика XIV. Слабость монархической организации обнаружилась тотчас после смерти Генриха IV, когда власть за малолетством Людовика XIII оказалась в слабых руках к тому же недалекой женщины Марии Медичи, объявленной опекуншей своего малолетнего сына. Все, что скрепя сердце, преклонялось перед мощью Генриха IV, снова подняло голову.
Феодальная знать в XVI-XVII веках представляла собой элемент хронического мятежа. По своим сословным традициям класс этот был живым отрицанием всякого государственного порядка. Именно поэтому Ришелье, сокрушая дворянство как политическую силу, был далек от мысли подкапываться под его социально-экономическое положение как привилегированного сословия. Для кардинала Ришелье, у которого на первом плане стояли государственные интересы, заключавшиеся в водворении внутреннего порядка, важно было реформировать дворянство, поскольку оно являлось противогосударственной силой. Поэтому первым делом Ришелье после того, как он получил в 1624 году властное положение, было сломить господствовавший во дворянстве дух своеволия и приучить его к повиновению государственной власти. Последовал ряд суровых мер: нескольким мятежным магнатам пришлось сложить свои головы на плахе, другие были вынуждены доживать свой век в мрачных казематах Бастилии. Затем, в 1626 году по его инициативе вышел королевский эдикт, предписывавший „сравнять с землёй все укреплённые замки, не находящиеся вблизи границ“. Снос замков имел значение не столько фактического, сколько символического сокрушения феодальной знати. Наконец, по инициативе Ришелье был издан указ короля, запрещающий дуэли под страхом смертной казни. Массовые поединки носили все признаки частной войны, в которой ежедневно гибли десятки дворян. Но запрещенная дуэль приобрела лишь новую привлекательность из-за связанного с ней риска, поэтому указ не принёс желаемого результата.
С утратой былого политического значения французское дворянство не теряет своего привилегированного положения в социально-экономическом отношении. Так, за дворянским сословием было сохранено право не платить королевской подати, хотя в это время оно фактически уже не несло на себе тяжести воинской повинности, которой ранее оправдывалась эта привилегия. Нетронутым остался и сеньориальный суд, приносивший феодалам материальные выгоды. Парламент, неохотно сносивший повелительный тон Генриха точно также поднял голову, как только последний навеки закрыл глаза. Вследствие малолетства наследника престола, на долю парижского парламента выпала важная политическая миссия — назначить опеку над королем. Таким образом, правительница Мария Медичи в качестве опекунши была ставленницей парламента. Но прошло немного времени, и Ришелье пишет членам этого представительного органа: „У вас нет иной власти, кроме той, которая вам дана королем“. Парламенту было решительно поставлено на вид, что его полномочия исчерпываются вопросами правосудия. На этом основании парламенту от имени короля предписывалось все эдикты, касающиеся правительства и администрации, вписывать в свои реестры без дальнейших формальностей. Таким образом, с первой половины XVII века парламент, ставший фактически единственной преградой абсолютизму, был значительно ограничен в своих действиях.
Это была та сторона внутренней политики Ришелье, которую можно назвать отрицательной, поскольку кардинал пытался парализовать или сломить силы, противодействующие абсолютизму центральной власти: дворянство, протестантов, парламенты и остатки сословно-представительных учреждений. Но существовала положительно-созидательная сторона деятельности Ришелье, имевшая своей целью создать то, чего до сих пор не хватало королевской власти: соответствующую административную организацию. Нужно отметить, что организаторская деятельность Ришелье в данном направлении не имела характера единой планомерной реформы. В этом отношении он был верным продолжателем традиции французских королей, постепенно возводивших новое здание государственности рядом со старым, не столько ломая последнее, сколько предоставляя ему разрушаться от собственной ветхости. В результате получается коренная перемена в существе дела, мало заметная, однако, внешне. Прежние учреждения сохранились, но одни из них утратили своё былое значение, не приобретя взамен нового, другие — не потеряв старого, приобрели настолько новое значение, что роль этих учреждений в государстве коренным образом изменилась. К первым относятся высшие коронные чины, генерал-губернаторы и финансовые присутствия, ко вторым — королевский совет, статс-секретари и местные интендантства с подчиненными им субделегатами.
Еще до Ришелье королевский совет начинает заслонять собой высшие коронные чины, которые из-за своей наследственности стали непригодны в качестве органов королевской власти. Поэтому все важнейшие законодательные и административные акты подготавливаются советом, и большая часть актов монаршей воли издается от имени „короля в своем совете“. Этот орган становится как бы воплощением высшей правительственной власти. Ришелье не внес никакой существенной перемены в это положение дела, он только сделал состав совета более послушным орудием королевской власти, сократив число его независимых членов, заседавших там в силу привилегии сана или по праву рождения, и увеличив количество советников по назначению короны. Расширение правительственной деятельности королевского совета должно было естественным образом отразиться и на роли его ближайших органов — статс-секретарей, которые в то время являлись простыми канцелярскими посредниками и между советом и прочими административными учреждениями. При Ришелье, который был не только первым, но, в сущности, и единственным министром в королевстве, статс-секретари стали в ближайшую зависимость от первого министра. Со смертью кардинала статс-секретари освободились от этой зависимости и из канцелярских чиновников превратились почти в министров. История статс-секретарей после Ришелье есть история беспрерывного роста их правительственного значения. При Людовике XIV статс-секретарей будут уже величать монсеньорами — титулом, остававшимся до тех пор исключительной привилегией принцев крови и высших коронных чинов.
Ришелье не уничтожил генерал-губернаторства как учреждения, но он положил начало той политике, конечной целью которой было превращение должности генерал-губернатора в почётную и доходную синекуру для придворной знати — в пышный титул без всяких действительных функций. А военное командование постепенно перешло в руки главнокомандующих в провинциях. Как правило, это были незнатные и небогатые дворяне, что заставляло их дорожить своей должностью и не противоречить государственным интересам. Что касается финансовых присутствий, то Ришелье даже не пытался их реформировать: для этого понадобилось бы выкупить у казначеев их благоприобретенные должности, на что потребовалась бы колоссальная сумма, которой у правительства не было. Поэтому кардинал пошел своим излюбленным путем» наряду со старым учреждением создал новое — интендантство, которое даже не было оформлено законодательно. Оно появилось и развивалось постепенно, путем правительственной практики. Королевские комиссары и интенданты послужили тем материалом, из которого Ришелье создал провинциальные интендантства. Так быстро рос и развивался разветвленный бюрократический аппарат французского абсолютистского государства. Чиновники имели свои особые привилегии и до середины XVII века назывались «людьми мантии». Первоначально чиновничество в классовом отношении было однородным. Оно возникало в основном в городах и вербовало своих членов из среды городского патрициата и именитого купечества.
С учреждением главнокомандующих в провинциях и провинциальных интендантов было положено начало той административной централизации, которая составляет характерную черту абсолютной монархии Франции. И Ришелье может с полным основанием считаться истинным родоначальником этой централизации. Людовик XIV является в этом отношении, как, впрочем, и во многих других, лишь продолжателем дела, начатого первым министром Франции, кардиналом Ришелье.
По: Омельченко О.А. Всеобщая история государства и права М., 2007
«Регулярная монархия» Ришельё.
Окончательное укрепление королевской власти, завершение административной централизации и создание, по сути, новой в политическом отношении монархии связано с правлением первого министра и кардинала Франции А. Ришельё (1624 – 1642) в царствование Людовика XIII. Ришельё обратил на себя внимание еще в 1614 г., участвуя как представитель духовенства в последних Генеральных штатах. С 1624 г. он занял место в Совете короля, а несколько позднее и созданный для него пост первого министра. Под руководством Ришельё были завершены важнейшие государственно-политические мероприятия: разгромлены войска гугенотов, ликвидирована их политическая самостоятельность, разрешены сложные внешнеполитические кризисы. Руководствуясь идеей создания могущественного королевства («Моей первой целью, – писал Ришельё, – было величие короля, моей второй целью было могущество королевства»), министр провел целый ряд правовых и административных реформ. Дворянству было запрещено иметь укрепленные замки и вооруженные свиты, под угрозой смертной казни запрещались дуэли, нарушения правил дворцовой и воинской службы. Орудием государственной карательной политики стали суды, которым предписывалось сначала карать, а затем уже искать законные обоснования («Если во время разбора обыкновенных дел суд требует бесспорных доказательств, совсем иначе в делах государства: здесь то, что вытекает из основательных догадок, должно почитаться за явные свидетельства»). Главной из административных реформ Ришелье было введение в местном управлении постоянных интендантов взамен всех прежних властей. Они становились основными представителями власти в провинциях, получив практически неограниченные полномочия. В центральной администрации при Ришелье особенно расцвела чиновная (потому противостоящая знати) бюрократия: число государственных служащих достигло 40 тысяч. Правовая политика Ришелье была, однако, намеренно враждебна интересам нарождающейся буржуазии: подконтрольное королевской власти дворянство составляло цвет идеального общества, согласно Ришелье. Другой чертой нового государственного порядка должна быть строгая регулярность и регламентированность. «Все политики согласны в том, – писал он в своем «Политическом завещании», – что если народ будет излишне своеволен, будет .невозможно держать его в правилах его долга». Королевские ордонансы издавались по самым разным вопросам, касавшимся даже домашней хозяйственной жизни. В десятилетия правления Ришелье государство начало вмешиваться в новые социальные сферы и стремиться к их регламентации. На основе меркантилизма устанавливался контроль за торговлей и промышленностью; главной целью этого контроля было увеличение поступлений от них в казну. В 1629 г. была установлена монополия внешнеторговой перевозки товаров для французских кораблей. Наиболее жестко регламентировались производство и торговля продовольствием и зерном. Буквально на каждый продукт была создана своя «полиция». Ремесленное производство разрешалось только в составе корпораций-цехов. Основание мануфактур, начавшееся в стране, разрешалось только на основе королевской привилегии. Чтобы воспрепятствовать рабочим уходить с предприятий, они освобождались от налогов. Впервые государство стало активно и регулярно вмешиваться в жизнь науки и культуры, устанавливая не только административный, но и правовой контроль. В политической доктрине монархии Ришелье признавалось значение наук и искусств для процветания государства. Но также считалось необходимым держать их под неусыпным надзором: «Если бы знания профанировались среди всевозможных умников, в государстве стало бы более людей, могущих высказывать сомнения, нежели способных их разрешить, и многие оказались бы более склонны противостоять истинам, нежели их защищать». С 1631 г. начала выходить, под правительственным контролем, первая французская газета. Для объединения и поощрения литературных сил нации была создана Французская академия. Жестким стал цензурный контроль за книгами и другими изданиями. Только с разрешения канцлера, а потом и самого короля можно было основывать новые типографии, число их резко сокращено. Печатники были подчинены многочисленным полицейским правилам. Взаимному надзору полиции и духовенства подвергались театральные представления. Нередки стали судебные процессы, связанные с литературой или событиями культурной жизни.
С завершением государственной и административной централизации в начале XVII в. во Франции не только установился авторитарный административный режим. Завершилось перерастание сословной монархии в новую – абсолютную монархию, расцвет которой во Франции пришелся уже на эпоху Нового времени и которая именно здесь приобрела свой классический вид.
Отправлено: 01.09.09 01:19. Заголовок: Отрывок из статьи КИ..
Отрывок из статьи КИРИЛЛА НОВИКОВА "Бюрократический централизм"
Журнал «Деньги» № 8 (663) от 03.03.2008
Франция уже в XVI веке имела многочисленное чиновничество, но бюрократии там не было еще долго. Франция была страной судей. На нижних ступенях иерархии стояли королевские чиновники — элю, бальи и сенешали, которые собирали налоги и были начальной судебной инстанцией. Далее в каждой провинции существовал парламент, который занимался тем, что толковал многочисленные и запутанные законы королевства и тоже судил. Еще выше был Королевский совет (позднее — Государственный совет), также судивший и также трактовавший законы. Члены парламентов никем не избирались и были, по существу, чиновниками. Но при этом никакой бюрократической иерархии не существовало. Чиновники не назначались, посты покупались за свои деньги. Это было формой размещения капитала — человек вкладывался в должность, а потом получал от государства жалованье, то есть свой законный процент. Поскольку французские чиновники, как и любые другие, не брезговали брать взятки, доход от должности становился неплохим подспорьем для семейного бюджета. Более того, ее можно было перепродать другому лицу, поэтому наряду с официальными расценками у каждой должности была рыночная котировка. Так, в начале XVII века место докладчика Государственного совета официально стоило 28 тыс. ливров, рыночная же цена составляла 150 тыс. ливров. Должность советника парижского парламента можно было купить у государства за 24 тыс. ливров, а продать — за 120 тыс. Поскольку должности можно было передавать по наследству, во Франции появлялись настоящие чиновничьи династии. В конце XVII века большинство парижских парламентариев исполняли свои обязанности во втором и третьем поколении. Жены парламентариев обычно были дочерьми других парламентариев, а их сыновья шли по стопам отцов.
Все эти многочисленные судебно-административные инстанции друг другу не подчинялись. Вместо этого они бесконечно спорили друг с другом, с местными сеньорами и даже с самим королем по поводу своих прерогатив и толкования бесчисленных законов. Поскольку законы в каждой местности были свои, а королевские ордонансы нередко противоречили друг другу, борьба между учреждениями королевства никогда не прекращалась. В ходе этой тихой административной войны всех против всех рождались целые ворохи документов, а судебные дела рассматривались неспешно, так что бюрократизма в деятельности французских управленцев хватало. Но бюрократизм не делал французских чиновников бюрократами — частями единого административного механизма. Чиновник времен Людовика XIV писал: "К чести Франции ее ордонансы — самые великолепные и мудрые в Европе, но вместе с тем она имеет репутацию страны, хуже всех других исполняющей свои законы".
Бороться с чиновничьей анархией первым попробовал Арман Жан дю Плесси, кардинал герцог де Ришелье. Он не рискнул отменить продажу должностей и тем более право передачи их по наследству. Зато стал активно назначать на места представителей центрального правительства, так называемых интендантов. Одновременно Ришелье создавал аппарат самого правительства. Он сформировал штат государственных секретарей, при которых начали множиться канцелярии, по-французски бюро. В одном только военном секретариате вскоре было пять бюро, где служили самые настоящие бюрократы, то есть дисциплинированные работники, подчинявшиеся своему начальнику и никогда не платившие за свои должности. Впрочем, эти люди не были госчиновниками, потому что госсекретари платили им жалованье из собственных карманов. Герцог де Ришелье создал то, чего во Франции никогда раньше не было, а именно вертикаль власти. Правда, вертикаль эта с трудом справлялась с традиционной горизонталью из провинциальных судейских чиновников. Стоит сказать, что сами интенданты обычно были докладчиками Государственного совета или же парижскими парламентариями, так что их должности оставались их частной собственностью.
В дальнейшем ситуация не стала лучше. Даже деспот Людовик XIV не смог создать в стране исправно работающую бюрократическую машину. "Король-солнце" не отменил продажу должностей. Более того, когда какой-то чиновник впадал в немилость, король принудительно выкупал его должность по государственной цене. Причина такого отношения была очень проста: королю были нужны деньги, которые давала продажа должностей. Поэтому при Людовике XIV их перечень стремительно разрастался. Один из приближенных короля как-то сказал: "Стоит короне создать новую должность, как Господь создает дурака, который ее купит". Людовик XIV, как и Ришелье, назначал на места своих интендантов и комиссаров, а также усиливал органы центрального правительства. Но четко работающей бюрократической системы во Франции так и не сложилось до прихода к власти Наполеона.
Отправлено: 01.09.09 02:02. Заголовок: По: А. Д. Люблинская..
По: А. Д. Люблинская "Франция при Ришельё. Французский абсолютизм в 1630-1642 гг." Л., 1982 Отрывок из главы 2 "Финансы в 1630-1642 гг. "
В «Политическом завещании» Ришелье изложил некоторые свои общие соображения (maximes generales) по поводу финансов и отдельные замечания. Они не всегда оригинальны (порой автор это сам отмечает),53 но сведение их в систему очень характерно для политических взглядов кардинала и для его планов. Они немногочисленны, и мы приводим их полностью.
«Давно уже считается, что финансы — это нервы государства, и действительно, они являются той точкой опоры, которая, по Архимеду, позволяет перевернуть весь мир. Нуждающийся государь не может предпринимать никаких славных действий, ибо нужда порождает к нему презрение и государство оказывается подверженным нападению врагов и завистников его величия.
Золото и серебро — это тираны мира, но хотя их владычество само по себе несправедливо, подчас оно бывает настолько разумным, что ему следует подчиниться. Однако иногда оно настолько необузданно, что его гнет надо ненавидеть как совершенно невыносимый.
Необходимо, чтобы деньги, извлекаемые государем от своих подданных, находились в соответствии с их возможностями, и не только не разоряли, но и не наносили имуществу значительного ущерба. Но если не следует отягощать излишне, то не следует также и требовать меньше, чем это необходимо для государства.
Лишь педанты и подлинные враги государства могут заявлять, что государь не должен ничего брать у подданных и что единственные его сокровища таятся в сердцах подвластных людей. Но также льстецы, истинный бич государства и двора, могут нашептывать государю, что он может требовать столько, сколько хочет, и что в этом отношении его воля определяет его силу. Нет ничего легче, чем найти убедительные доводы в пользу взимания какого-нибудь налога, даже если он несправедлив, равно как нет ничего легче, чем привести доводы не менее очевидные, чтобы осудить те налоги, которые являются самыми необходимыми. Нужно обладать полной беспристрастностью, чтобы верно рассудить и решить, что в таких случаях является разумным, и совсем нелегко точно определить истинную пропорцию.
После того как расходы, абсолютно необходимые для существования государства, полностью обеспечены, самое лучшее — это взимать с народа как можно меньше. Чтобы избежать необходимости собирать большие налоги, нужно поменьше расходовать, а для того чтобы умерить расходы, нет лучшего средства, чем уничтожить всякое расточительство и осудить все, ему способствующее.
Франция была бы очень богата и народ очень многочислен (trop abondant), если бы не расточение общественных денег, которые в других государствах расходуются с толком. На мой взгляд, она теряет больше денег, чем другие королевства, претендующие на известное с ней равенство, употребляют на свои обычные расходы. Очень удачно сказал мне как-то венецианский посол по поводу богатства Франции, что он пожелал бы ей для полноты счастья лишь одного — уменья столь же разумно расходовать деньги, которые ныне она столь безрассудно расточает. И что Венецианская республика не тратит без нужды, но и без особенной бережливости ни одной монеты.54
Лучшим способом сберечь королевские деньги я счел бы упорядочение аппетитов французов; но поскольку ограничить алчность наших необузданных умов невозможно, остается лишь сдерживать ее, подобно тому как врачи принуждают больных к воздержанию, лишая их всех видов пищи. Для этой цели надо так реформировать финансы, чтобы уничтожить главные пути, по которым деньги незаконно изымались из королевской казны. 55
Среди них нет пути более опасного, чем платежи наличными, злоупотребление которыми дошло до такой степени, что оставить их, как было, равносильно гибели государства. Хотя при некоторых обстоятельствах платежи наличными бывают полезны, а в других случаях они необходимы, тем не менее проистекающие от них большие затруднения и злоупотребления настолько превосходят полезность, что их абсолютно необходимо отменить. Таким путем можно сберечь целые миллионы и уничтожить тысячи скрытых трат, расследовать которые невозможно до тех пор, пока будут применяться эти секретные способы расходовать общественные деньги.
Я прекрасно знаю, что могут сказать: существуют такие расходы на иностранные дела, что по своей природе они должны быть секретными и государство может извлечь из них много пользы, которой оно лишится всякий раз, как те, кому эти деньги предназначались, решат, что они их больше не получат.
Однако под этим предлогом совершается такое воровство, что после зрелого размышления лучше совсем закрыть дверь перед любой извлекаемой при этом пользой, чем оставить ее открытой для злоупотреблений, совершающихся во вред государству.
Тем не менее, чтобы не прерывать производимые с пользой некоторые секретные расходы, можно оставить один миллион золотом 56 на платежи наличными при условии, что приказы на их уплату будут подписаны самим королем, а участники выдадут квитанции.
Если возразят, что платежи наличными необходимы для проведения обычных скидок, 57 то я скажу, что это одна из причин, по которой их надо уничтожить. Если в прошлом жили без платежей наличными, то и впредь будут жить без них, а если к тому же отказаться в мирное время и от займов (partis), то это не будет злом, проистекающим из добра, а наоборот добром, проистекающим из добра.
Меня, возможно, спросят, почему, считая эти платежи вредными, я их в мое время не устранил. Великий Генрих 58 знал об этом зле, установившемся при его предшественнике, и не смог его уничтожить; внутренние смуты и волнения, внешние войны и как следствие большие расходы, приведшие к экстраординарным займам, не позволили и помыслить о выполнении этого доброго совета.
Уничтожить партию гугенотов, покончить с самовластием вельмож, выдержать большую войну против могущественных врагов, чтобы упрочить затем добрым миром спокойствие в будущем, — все эти способы были применены для достижения поставленных целей, ибо они-то и уничтожают причины, порождающие эти злоупотребления». 59
Мы уже приводили соображения Ришелье относительно вреда займов и высоких налогов, вызывающих в конечном счете дороговизну, сокращение торгового оборота, экспорта, заработной платы и земельной ренты. Затем он продолжает:
«Осудив употребление платежей наличными и показав, что увеличение [доходов] бывает зачастую не только бесполезно, но и вредно, я возвращаюсь к теме своего рассуждения и заявляю, что должна существовать геометрическая пропорция между налогами и потребностями государства, т.е. что нельзя облагать налогами в размерах больших, чем это совершенно необходимо для существования государства в его величии и в его славе. Эти последние слова означают многое, так как из них явствует, что с народа можно брать не только необходимое для сохранения государства в любом его состоянии, но и то, что нужно для его доброго имени и блеска.
Необходимо, однако, остерегаться расширения этого условия до такого предела, когда под таким предлогом размер налогов определяет лишь воля государя. Это должен делать разум, и если государь переступает границы, отбирая от подданных больше, чем должен, то, хотя они и в этом обязаны ему повиноваться, он будет отвечать за все перед богом, который потребует от него строгого отчета.
К тому же не существует политической причины, допускающей бесполезное увеличение народных платежей. Наоборот, оно навлекает на государя проклятия, а за ними следуют большие затруднения, создаваемые самим правителем, ибо бесспорно, что беря от своих подданных больше, чем положено, он истощает их любовь и верность, гораздо более необходимые для существования государства и сохранения его особы, чем золото и серебро, которые он сможет поместить в свою казну.
Я знаю, что в крупном государстве необходимо всегда иметь в запасе деньги на непредвиденные расходы, но такие сбережения должны быть пропорциональны богатству государства и количеству обращающихся в нем золотых и серебряных монет. В противном случае богатство государя обернется бедностью, поскольку подданные не будут иметь денег как для торговли, так и для уплаты налогов, следуемых с них правителю.
Подобно тому как необходимо заботиться о собирании денег для удовлетворения государственных нужд и добросовестно их сократить при отсутствии причин для их расходования, не менее необходимо свободно их тратить, если того требует общественное благо, и делать это к месту и вовремя: зачастую урезывание в таких случаях дорого обходится государству и заставляет терять невозвратимое время.
Нередко случалось, что ради сохранения своих денег государи теряли вместе и деньги, и государство. Известно также, что тот, кто тратит неохотно, расходует порой больше других, так как делает это слишком поздно. Требуется немало рассудительности, чтобы предугадать наиболее важный час и момент, и тот, кто способен накоплять, может из-за неуменья расходовать вызвать несказанные несчастья». 60
Далее Ришелье переходит к рассмотренным нами анализу реального бюджета и к финансовым проектам, заканчивая главу о финансах следующими словами:
«Я знаю, мне скажут, что легко сочинять такие проекты, похожие на платоновскую республику, прекрасную по идее, но на деле химеричную. Смею уверить, что предлагаемый проект и разумен, и легок для выполнения, и если бог вскоре дарует мир Вашему Величеству и сохранит Вас для сего королевства и Ваших слуг, из коих считаю себя одним из наименьших, то я надеюсь иметь возможность исполнить мое предложение, а не оставить его в качестве завещания». 61
* * *
Теперь можно определить принципы, послужившие для Ришелье основой при составлении «разумного и легкого для выполнения» финансового проекта ради упорядочения бюджета мирного времени.
Он решительно осудил как вредные (но опять-таки для мирного времени!) экстраординарные займы и связанные с ними платежи наличными, состоявшие преимущественно из уплаты нелегально высоких процентов по этим займам. Но он согласен был оставить по этой статье 3 млн. ливров на действительно секретные расходы.
Сократив расходы до «разумных» пределов, но сохранив большую постоянную армию, Ришелье вернул доходной части бюджета почти довоенную структуру, построив ее из «старинных» налогов и откупов. Таким путем бюджет мирного времени был бы сбалансирован, а долги военного времени ликвидированы в значительной части еще в первые же послевоенные годы.
Напомним еще раз, что в предлагаемых мерах не было ничего нового. Так поступил «великий Генрих» (вернее, Сюлли); так впоследствии поступил во многих отношениях и Кольбер.
Свойственная Ришелье отчетливость мышления и изложения придали его формулировкам характер общего постулата, коим необходимо руководствоваться при управлении финансами с позиций государственного интереса (raison d’Etat, raison politique). Разрабатывая затем конкретные планы, он, как было показано, оперировал реальными цифрами и, составляя проект бюджета мирного времени, значительно снизил налоги, предпочитая не создавать значительных резервов в Казначействе. Размышляя обо всем этом в 1640 г., он не мог не вспоминать о только что подавленном восстании «босоногих» в Нормандии и о движениях 1635—1637 гг. на Юго-западе. Хотя они и произошли во время войны, когда нужда в деньгах была особенно велика, тем не менее уроки неповиновения были слишком грозными, чтобы еще раз не задуматься над максимой: «Беря от своих подданных больше, чем положено, государь истощает их любовь и верность, гораздо более необходимые для существования государства и сохранения его особы, чем золото и серебро, которые он сможет поместить в свою казну». 62
Комментарии
53. Нужно отметить, что некоторые из приписываемых Ришелье афоризмов оказались на деле ходячими в его время изречениями. Например, замечание, что народ, подобно мулу, портится без работы, — испанская поговорка.
54. В тексте quadrain — золотая монета XVII в. — Testament, р. 429, n. 4,
55. В тексте букв., «из сундуков» (coffres).
56. Т.е. 1 млн. золотых экю = 3 млн. ливров.
57. «Pour faire passer les remises qui sont en usage» — речь идет о скидках с цены откупов, которые делались ввиду неблагоприятных обстоятельств (неурожаи, эпидемии, военные действия и т.п.).
58. Т.е. Генрих IV.
59. Cardinal de Richelieu. Testament politique. Paris.,1947 р. 427—431.
60. Testament, p. 433—435.
61. Testament, p. 486—487.
62. Testament, p. 434. "Что касается экономики, Ришелье практически ничего в ней не понимал."
Мне кажется, что подобно заявление, по прочтении этих цитат из "Testament", кажется необдуманным, не соответствующим дйствительности и принижающим достижения Ришелье.
Отправлено: 01.09.09 13:13. Заголовок: Виды налогов во Франции при Ришелье
ГАБЕЛЬ (gabelle, от араб. аль-кабала — налог) - налог на соль в средневековой Франции (до 14 в. также налог на сукно, на вино и т.п.). Г. была введена государством, монополизировавшим продажу соли (ордонанс 1341), дважды отменялась, окончательно утверждена в 1383. Г. собирали либо чиновники, либо многочисленные откупщики. Размер Г. по провинциям был неодинаков (существовали области «большой Г.», «малой Г.» и др.). Большую Г. в 16 в. выплачивали округа Парижа, Орлеана, Тура, Дижона, Руана и др. Некоторые провинции были освобождены от выплаты Г. Со 2-й половины 15 в. не платили Г. провинции Пуату, Сентонж, Гиень и др.; в 1548 в Гиени вспыхнуло восстание в связи с попыткой ввести Г. Особенно тяжела была Г. для прибрежных районов, где много соли шло на засолку рыбы. Г. была одним из самых ненавистных налогов, вызывавших народные волнения (в Овилларе в 1633, в Ажене в 1635, и др.). Г. была отменена в 1790.( БСЭ)
Габель (фр. gabelle) — непопулярный налог на соль во Франции до 1790. Термин gabelle происходит от латинского лат. gabulum (налог). Во Франции габель первоначально применялся к налогам на все сырьевые товары, но постепенно был ограничен только налогом на соль.
Со временем габель стал одним из наиболее ненавистных и неравных налогов в стране. Но, несмотря на большое количество сторонников реформы, налог не был отменен до 1790 года. Впервые введённый как временный военный платёж в 1286 в царствование Филиппа IV, он стал постоянным налогом в эпоху Карла V.
Налог на соль был репрессивным, поскольку на соль существовала государственная монополия. Вдвойне обременительным этот налог делало то, что французское правительство обязало каждого гражданина в возрасте старше восьми лет покупать еженедельно не меньше некоего фиксированного минимального объема соли по фиксированной цене. Когда этот налог впервые был введен, он взимался равномерно во всех провинциях Франции, но на протяжении большей части истории существования налога цены на соль и уровень налога различались в разных провинциях.
Существовало шесть отдельных групп провинций по уровню обложения этим налогом. Они классифицировались следующим образом :
Район Pays de grandes gabelles (район высокой габели), где источником соли служил Атлантический океан, и налог был самым высоким: от 54 до 61 ливра за мино, то есть за примерно 50 килограммов соли в 1789 году;
Район Pays de petites gabelles (район малой габели), где источником соли служило Средиземное море и налог составлял около половины максимального налога, взимавшегося в районах высокой габели: от 22 до 30 ливров за мино;
Район Pays de quart-bouillon (район четверти рассола), куда входили такие провинции, как Нормандия, Прованс и Руссильон, где соль добывали путём выпаривания рассола, получавшегося из просоленного морского песка. Четверть добываемой в этих районах соли шла королю. Цена соли в этих районах колебалась от 13 до 27 ливров за мино;
Район Pays de salines (район солеварен), включавший такие районы, как Франш-Конте, Эльзас и Лотарингия. В этих районах налог взимался с соли, добываемой из солёных озёр и болот, и цены за мино соли варьировали: 15 ливров во Франш-Конте, от 12 до 36 ливров в различных налоговых районах Эльзаса и Лотарингии;
Район Pays redimés (район, выкупивший право не платить этот налог). Эти провинции откупились от налога в 1549 году. Стоимость минот соли в этих провинциях составляла от 8 до 11 ливров; Район Pays exempts (освобождённый от налога район), который составляли провинции, присоединившиеся к Французскому королевству на условиях полного освобождения от габели. В этих провинциях цена мино соли составляла всего от 1 до 8 ливров.
Взимание налога происходило следующим образом: начиная с 1342 года в каждой провинции были устроены централизованные соляные склады, принадлежавшие государству и называвшиеся Greniers à sel. Каждый производитель соли был обязан продавать всю произведённую соль исключительно соляным складам под угрозой конфискации. Соляные склады покупали соль у производителей по фиксированной цене. Затем купленная соль перепродавалась розничным торговцам по более высокой цене. Разница между ценой, по которой государство покупало соль у производителей, и отпускной ценой соли для розничных торговцев, и составляла налог (габель).
Значительные различия в налогах между различными регионами стали причиной активной контрабанды соли, которая во Франции до отмены габели была строго запрещена. Суть контрабанды заключалась в том, чтобы купить соли в регионе, где она была дешевой, и затем продавать её в тех регионах, где она была дороже, по более высокой цене, но всё же более низкой, чем официальная государственная цена соли в этих регионах.
Такие контрабандисты назывались фр. faux-sauniers, от слова фр. sau — соль и фр. faux — фальшивка, подделка. В свою очередь, таможенной службе поручалось выявлять и арестовывать контрабандистов. Таможенников называли фр. gabelous, очевидно, от gabelle, налога, который они пытались отстаивать. Контрабандистов приговаривали к ссылке на галеры рабов, если они были без оружия, и к смертной казни, если их ловили с оружием.
В Бретани, ставшей частью Французского королевства только в 1532 году и сохранявшей некоторые юридические привилегии, габель не взималась (провинция была отнесена к pays exempts). В 1675 году на западе Франции (преимущественно в Бретани) разгорелось «Восстание гербовой бумаги», также известное как «восстание красных колпаков». Толчком к восстанию стало введение Парижем налога на гербовую бумагу, в Бретани сопровождающееся упорными слухами о том, что Людовик XIV намерен ввести в провинции также и габель. При этом крестьяне Нижней Бретани выставили перечень требований в ряде документов (известных как «крестьянские кодексы»). В этом документе габель была олицетворена и сравнивалась со смертью и чумой.(ВИКИПЕДИЯ) ТАЛЬЯ
Талья (фр. taille; англ. tallage) — земельный налог в средневековых Англии и Франции. В Англии талья представляла собой произвольный налог, взимаемый королём с крестьян своего домена, горожан и евреев, и просуществовала с конца XII века до 1340 г., когда была введена система санкционирования налогов сословиями английского парламента. Во Франции, возникнув из феодального права сеньора требовать денежной «помощи» от вассалов и подвластных крестьян, талья в середине XV века превратилась в постояный налог на земельные наделы и недвижимое имущество лиц недворянского сословия (в основном, крестьяне и горожане). К XVII веку талья стала важнейшим прямым налогом французского королевства, обеспечивающим до 50 % доходной части государственного бюджета. Откупная система взимания тальи и произвольность её распределения чиновниками способствовала массовым злоупотреблениям при сборе налога. Во время Великой французской революции талья была упразднена.
Во Франции институт тальи также возник из права сеньора на денежную «помощь» от своих вассалов и населения его домена. Такая «помощь» эпизодически собиралась королём, герцогами и графами с подвластного населения под различными предлогами на протяжении всего раннего средневековья. Трансформация феодальной «помощи» в налог развивалась достаточно медленно в связи со слабостью королевской власти и отсутствии реального контроля монарха над крупными сеньориями до конца XII века. В правление Людовика IX «помощь» стала собираться гораздо чаще обычного и фактически превратилась во временный налог, фиксированный для городов и относительно произвольный для крестьянства. Потребность в увеличении государственных доходов для финансирования французской армии во время Столетней войны привела к приданию талье ордонансом 1439 г. статуса постоянного налога. Король, с согласия Генеральных штатов, а позднее и без него, утверждал сумму, подлежащую сбору, которая распределялась по провинциям, бальяжам, городам и деревням страны.
От уплаты налога были освобождены дворяне, духовенство, должностные лица королевской администрации, солдаты и офицеры, профессора и студенты университетов, а также некоторые вольные города (в том числе Париж). Объектом налогообложения являлось недвижимое имущество горожан и земельные наделы крестьян. Налог собирали специальные государственные чиновники исходя из традиционной оценки доходности земель и городов. Особая система взимания тальи (так называемая «реальная талья», в отличие от «личной тальи» остальных регионов страны) сложилась в провинциях Юго-Восточной Франции (Лангедок, Беарн, Бигор, Комменж, Овернь, Дофинэ, Прованс), а также в Бургундии и Бретани. В этих регионах налогом облагались все земельные владения, за исключением рыцарских ленов и земель церковных организаций, а обязанность уплаты налога зависела от характера земельного держания, а не от социального статуса плательщика. В результате в некоторых случаях талью были обязаны платить не только крестьяне, но и дворяне, которые владели землями, не являющимися рыцарскими ленами. Кроме того, в провинциях, где собиралась «реальная талья», сохранилась определённая доля фискальной автономии: утверждение распределения налога здесь производилось региональными собраниями сословий. Традиции собственной налоговой системы продолжали существовать также в недавно присоединённых к Франции областях (Руссильон, Франш-Конте, Эльзас, Лотарингия, части Фландрии и Геннегау), где надзор за сбором тальи осуществлял королевский интендант. В XVI веке Франция была разделена в фискальных целях на генералитеты, число которых к концу XVIII века составило 36. Во главе каждого генералитета стоял интендант, превратившийся из налогового чиновника в представителя королевской власти в местной системе управления и судопроизводства.
Порядок сбора тальи по провинциям:
Pays d'election (выборные области) -древнейшие владения короны, а также бывшие области Штатов, утратившие этот статус. Преимущественно на севере Франции личная талья (taille personnelle): облагались земли представителей третьего сословия первоначально налог собирался выборными чиновниками, затем купившими место сборщика Pays d'état (области Штатов)- провинции, имевшие провинциальные Штаты: Бретань, Лангедок, Бургундия, Овернь, Беарн, Дофине, Прованс, часть Гаскони реальная талья (taille réelle): облагались земли недворянского статуса, кто бы ими ни владел раскладывалась местными советами Pays d'imposition (области обложения) - недавно присоединённые провинции; такая же, как и в pays d'état; области часто причисляются к pays d'état раскладывалась местными органами власти под надзором королевского интенданта Резкий рост ставки тальи начался при Людовике XI, когда налог был повышен в три раза. С течением времени талья, наряду с габелью, превратилась в один из основных источников доходов королевской казны, позволяющий изымать значительные средства с крестьянства и «третьего сословия». В 1589 г. поступления от тальи достигли рекордной суммы в 21 миллион ливров. В 1680 г. была введена откупная система взимания тальи, предполагающая продажу права сбора налога от имени короля отдельным людям. Это обеспечивало гарантированный приток в казну значительных денежных средств, но создавало почву для массовых злоупотреблений откупщиками при сборе налога. В результате талья превратилась в один из самых ненавистных институтов «Старого режима», хотя в абсолютном выражении её размер несколько раз сокращался при Людовике XIV и его преемниках, когда государство сделало ставку на косвенные налоги. Во время Великой французской революции талья была упразднена.(ВИКИПЕДИЯ) Талья (франц. taille) постоянный прямой налог во Франции 15—18 вв. Королевская Т. как временный налог была введена в правление Людовика IX (1226—70). С учреждением постоянной армии (ордонанс 1439) Т. была утверждена как постоянный прямой налог. Т. была двух видов: в северной части Франции так называемая личная Т. (taille personnelle) — ею облагались лица из третьего сословия; на юге страны «реальная», или «имущественная», Т. (taille réelle) — ею облагалась земля недворянского статуса (terre roturière), независимо от сословной принадлежности землевладельца (таким образом дворянин тоже платил Т., если имел недворянскую землю, которая, возможно, принадлежала ранее лицу третьего сословия). В 17—18 вв. Т. уплачивалась преимущественно крестьянством. Большие размеры Т., произвол при её распределении делали этот налог одним из наиболее ненавистных для народа. Т. была отменена Великой французской революцией. (БСЭ) ПОЛЕТТА
ПОЛЕТТА (paulette) - ежегодный ден. взнос, уплачивавшийся в казну чиновниками Франции 17-18 вв. Официально назывался "ежегодный сбор" (droit annuel). Назв. П. получил по имени первого откупщика этого сбора - Ш. Поле (Paulet). Впервые П. была введена в 1604 сроком на 6 лет (в размере 1/10 суммы, к-рую выплачивал чиновник при покупке своей должности); неоднократно возобновлялась на все более тяжелых для чиновников условиях (принудит. займы, дополнительные сборы и др.). Выплата П. за год обеспечивала чиновнику возможность в течение этого года передавать или продавать свою должность. П. способствовала упрочению собственности на должности. Была упразднена в 1790.(Советская историческая энциклопедия) ЭД от фр. aides - сборы, налоги, подати, в первом значении - множественное число от слова помощь, так как этот косвенный налог в XIV-XV вв. представлял собой сборы, вотированые органами сословного представительства на военные нужды. К XVII веку главное место среди косвенных налогов на съестные припасы занимали налоги на вино и спиртные напитки (коньяк, сидр, пуаре, пиво). В то время огромные площади во Франции были заняты виноградниками, которых было намного больше, чем теперь. В некоторых областях Юга виноделие становилось монопольным с/х промыслом. От винодельческих провинций шли значительные поступления в казну. С Севера и Северо-Востока поступало значительно меньше, а центральные области(Лимузен, Овернь, Перигор, Марш) давали очень мало, эд был заменен там единообразным небольшим взносом. В принципе, эд расценивался как наиболее справедливый налог Он издавна взимался дважды: как "двадцатина", т.е. 5 % при оптовой продаже и как "осьмина", т.е. 8 % с розничной цены. Первый собирался агентами откупщиков у городских ворот или причалов(если вино привозили по морю или реке); второй - у трактирщиков, кабатчиков, содержателей постоялых дворов, чьи погреба регулярно осматривались. Конечно, имела место и контрабанда. До 1604 г. эд сдавался на откуп на местах провинциальным финансовым аппаратом, который ведал сбором прямых налогов. Чаще всего в роли откупщиков выступали местные купцы. Но Сюлли создал общий откуп эд и передал его группе парижских финансистов. Их заинтересованность привела к утроению суммы откупа за 20 лет. Хотя вообще-то подобный откуп, заключавшийся на 6-7 лет, таил в себе большой риск. Ведь цена на вино была напрямую связана с урожаем винограда, а эд - с объемом виноторговли, а ведь случались неурожайные годы.
По: Пьер Шоню Цивилизация классической Европы Екатеринбург 2005
Все началось с последовательного крушения обеих партий, противостоящих эффективной и централизованной административной монархии: партии протестантской в 1629 году, партии благочестия в 1630-м — политико-религиозных вариантов реформации протестантской и реформации католической.
Выбор 1628-1631 годов был решительным и трагическим. Население Франции продолжало расти ускоренными темпами XVI века. В XVII веке уже не было легкой распашки новых земель, идет приспособление к использованию в виде польдеров болот Пуату. К началу XVII века накопились трудности. Сокращение свободных земель вследствие увеличения населения; более обременительные требования нового дворянства, глубоко обновленного во 2-й пол. XVI века вторжением коммерции и чиновничества; усиление государства. Ситуация была взрывоопасная. Вплоть до опустошительных ударов чумы (30-е годы) и Фронды (50-е годы). По сравнению со спокойствием 1660-1690 годов проблемы 1620-1650-х были едва ли не признаком здоровья. С 1623 по 1647 год ни одного года не проходит без городских волнений, в основном затрагивающих юго-западную часть Франции, некогда богатую Францию, Францию, охваченную протестантской реформацией, Францию многолюдную, задыхающуюся на слишком тесной территории. Пятнадцать лет из двадцати пяти городские волнения подкреплялись более или менее обширными очагами крестьянских бунтов. Этот долгий период смут, подчеркнуто французский вариант непростой и плодотворной 1-й пол. XVII века, был следствием возникновения на напряженном конъюнктурном фронте взыскательного и мощного государства. Цена утверждения административной монархии была высокой, но, учитывая выгоды, которые она несла, не чрезмерной. Сила государства была отчасти следствием завершения территориального единства, утверждения полновесной Франции в центре Западной Европы.
Ришелье вошел в Совет в 1624 году, но только в 1630-м он стал фактическим хозяином, вольным навязать вовне и внутри свою концепцию государства. Это не далось даром. Чтобы разбить протестантскую партию, которая еще объединяла почти половину французского дворянства, ему требовался относительный нейтралитет Габсбургов, безусловная помощь партии благочестия. Победа Генриха IV была победой единого фронта протестантов-политиков, победа Ришелье в 1628-1629 годах — победой католиков и благочестивых над протестантами. Марийяк в качестве компенсации был назначен маршалом (июнь 1629 года). Успокаиваться было рано. Тактические союзники верили в 1627 году, что кардинал вернулся в их ряды. Война в Лангедоке заставила их принять в начале 1629-го антигабсбургскую направленность итальянской политики. Эдикт милости (мир в Але, 23 июля 1629 года) сбил их с толку. Продолжение итальянской политики в 1630-м возмутило их, смерть властителя дум Берюля (2 октября 1629 года) разоружила их. Болезнь короля (сентябрь 1630 года) подвигла партию к действию. Десятого ноября 1630 года она начала и проиграла. Разгром партии благочестивых вслед за протестантами позволил Ришелье вполне свободно проводить вовне антигабсбургскую политику «добрых французов» и протестантов.
Разгром благочестивой партии был радикальным. Одиннадцатого ноября 1630 года Шатонёф принял печати у Мишеля де Марийяка. В свою очередь удар настиг и Луи. Приказ, подписанный 12-го, был выполнен 21-го. Созданная 13 мая 1631 года комиссия была затем отстранена от дела, ибо король настаивал на смерти маршала. Казнь на Гревской площади совершилась 10 мая 1632 года. Двадцать восьмого февраля 1633 года печати принял Пьер Сегье; возведенный в канцлерское достоинство 19 декабря 1635 года, он сохранял его на законном основании до самой смерти 28 января 1672 года. Сегье и его клиентела явились продолжением разрастающегося государства, которое решило разбить сопротивление внутри, окружение и политическую смуту контрреформации.
Католическая реформация становится внутренним делом церквей и христиан. Она перестала идентифицироваться с одной партией, с одним государством, с партией Марийяка во Франции, с Испанией во внешнем мире. Средних способностей теолог, великий кардинал ради блага Франции и католической реформации выступил против этой мистификации, победив и разбив ее. И все-таки соображения партии Марийяка были незаурядными. Он сочувствовал нищете народа, чувствовал опасность того, что ожесточение бедного населения города и деревни взбудоражит глубокий строй христианского общества — фактически он защищал ренту, — в плане внешнеполитическом он поддерживал извлечение из испанских достижений конкретных и непосредственных выгод для католицизма. Он знал цену резервам протестантского лагеря и опасался непрочности католических побед. И все-таки Ришелье был прав в перспективе. В плане сиюминутном решения 1630 года повлекли начиная с 1640 года передачу эстафеты господства от Испании Франции. В 1630-1635 годах Франция с каждым днем все глубже втягивалась в конфликт. В 1635-1640 годах дошло до тотального противостояния, почти до разрыва. Дважды Франция едва избежала катастрофы. В 1636 и 1639 годах. В 1640 году век Испании закончился.
Отправлено: 02.09.09 06:57. Заголовок: Amie du cardinal пиш..
Amie du cardinal пишет:
цитата:
В 1640 году век Испании закончился.
Очень патриотичный взгляд француза, на деле конфликтующий с реальностью. Как то было неочевидно, что он закончился. У Испании оставалось достаточно сил, чтобы продолжать войну, истощавшую оба государства, еще практически 20 лет после того, как ее "век закончился". И это при том, что население самой Испании было меньше в 2 раза, чем во Франции, и оно, в отличие от французского, с начала 17 века имело динамику сокращения, а не роста. Конечно, после 1640, а вернее, если быть точной, после 1643 (т.е. после Рокруа) Испания уже не могла повторить успех 1636 года, но надо отдать должное, и французы так и не смогли развить свои наступательные успехи ни в Пиренеях, ни во Фландрии, единственная военная фортуна улыбалась им на Рейне, где довольно удачно воевал Тюренн со своими саксен-веймарскими наемниками и у него был реальный шанс победно прошествовать с ней до Вены, но он воевал против Империи, а не против Испании. И Пиренейский мир, на деле, по которому Франция хоть и получила куски территории от Испании, был практически миром между двумя равными, а не между победителем и побежденным. И солнце испанской монархии закатилось только к концу 17 века, с эпохой войн за Испанское наследство...
Отправлено: 02.09.09 14:03. Заголовок: Ёшика пишет: Очень ..
Ёшика пишет:
цитата:
Очень патриотичный взгляд француза
Да здравствует патриоты!
А я считаю, что Шоню еще весьма мягко отзывается о положении Испании. Историки, как мне вспоминается, говоря об Испании в XVII веке, используют слова "кризис", "экономическая катастрофа", "глубокий упадок", "идеологическая реакция". Причём подчеркивают, что проблемы начались уже в конце, а то и в середине XVI века. Дескать, много столетий шла Реконкиста, освободили свой полуостров, да вот расцвет был очень короток. Англии ещё в XVI веке проиграно господство на море, поток драгметаллов иссяк, промышленность не развивали, дворянство больно гордое, несмотря на нищету, идальго считают крайне зазорным заниматься хозяйственной деятельностью. Прибавьте сюда эмиграцию, инквизицию. Буржуазия была ущемлена. Напомню, что изгнав морисков и евреев, испанская "очень мудрая и дальновидная" монархия нанесла сокрушительный удар своей торговле и промышленности. Аукнулось не сразу, а как раз в XVII веке. А как "умно" на привезенное издалека золото закупать товары, а не поддерживать свои ремесла! И с фаворитами как-то не складывалось: ох, Лерма слабо смотрелся на фоне Сюлли, а Оливарес- Ришелье.
Отправлено: 02.09.09 18:44. Заголовок: Amie du cardinal пиш..
Amie du cardinal пишет:
цитата:
Да здравствует патриоты!
Я ничего не имею против патриотов, только если они отражают реальность Amie du cardinal пишет:
цитата:
А я считаю, что Шоню еще весьма мягко отзывается о положении Испании. Историки, как мне вспоминается, говоря об Испании в XVII веке, используют слова "кризис", "экономическая катастрофа", "глубокий упадок", "идеологическая реакция".
На самом же деле существует ряд историков , во главе с Генри Карменом, которые считают, что термин "упадок" в отношении Испании в этот период времени вводит в заблуждение. На деле же Испания никогда и не достигала статуса великой державы на основе процветающей экономики. Однако при этом она сумела достигнуть политического и военного господства, которое удерживала в течение ста лет. Поэтому очень важно не преувеличивать степень этого "упадка", который оказался спровоцирован не экономическим спадом внутри страны, а снижением притока серебра и золота из колоний. Впрочем, этот кризис ударил не только поИспании - вся Европа вслед за веком "инфляции" (16 в) испытала в 17 веке все прелести дефляции и монетарного голода. И если бы внутри Испании к 1640 году были, как вы пишете "кризис" и "экономическая катастрофа", то Мазарини бы, наверное, никогда было бы не сыграть свою роль "арбитра" Европы. Amie du cardinal пишет:
цитата:
Напомню, что изгнав морисков и евреев, испанская "очень мудрая и дальновидная" монархия нанесла сокрушительный удар своей торговле и промышленности.
А скажите мне, где в эту эпоху, кроме Голландии и Польши, евреям жилось легко?
Отправлено: 02.09.09 23:52. Заголовок: Ёшика пишет: очень ..
Ёшика пишет:
цитата:
очень важно не преувеличивать степень этого "упадка"
Ниже приведен отрывок из диплома, где перечислены десятки работ историков, которые, по-вашему, это преувеличивают. Я не знаю испанского, но без труда перевела название работы "La crisis del siglo XVII".
Конец XVI -XVII вв. по отношению к Испании в историографии традиционно рассматривался как период, обладающий хронологической и культурно-исторической целостностью. Это время неоднократно привлекало внимание специалистов из самых различных областей гуманитарного знания - историков, литературоведов, культурологов, экономистов, искусствоведов, которые то выносили суровый приговор испанской действительности, указывая на этот период, как на время глубокого упадка, краха некогда могущественной монархии (В.К. Пискорский, Р. Альтамира-и-Кревеа, И.В. Арский, Э.Э. Литаврина, Н. Томашевский)1, то, обращая внимание на возвратный характер испанской истории, констатировали феномен «рефеодализации», «консервации архаической феодальной структуры» (Э.Э. Литаврина, В.А. Ведюшкин, Е. О. Ваганова), или говорили о «кризисе XVII века», «кризисе культуры XVII века», подчеркивая переходный характер испанского общества и культуры (X. А. Маравалль, А. Домингес Ортис, Ф. Брод ель, А. Кастро, Л. Пинский и др.)3. Отход от бинарно-дуалистического восприятия исторического процесса, выражаемого в оппозициях оценок «взлет» - «упадок», обращение 1 См.: Пискорский В.К. История Испании и Португалии// История Испании и Португалии. М., 2002. С. 111-115; Альтамира-и-Кревеа Р. История Испании. В 2 т. М, 1951. Т.2. С. 255-258; Арский И.В. Могущество и упадок в Испании XVI -XVII вв.// Исторический журнал. 1937. № 7. С. 77-93; Литаврина Э.Э. К проблеме экономического упадка Испании в XVI в.// Из истории средневековой Европы (X-XVII вв.). М., 1957. С. 173-185; Томашевский Н. Испанский плутовской роман // Плутовской роман. М., 1989. С.5-20. 2 См.: Литаврина Э.Э. Некоторые проблемы генезиса капитализма в испанской деревне XVI в.// Проблемы испанской истории. М., 1975. С. 156-169; Ведюшкин В.А. Экономическое положение кастильской аристократии в XVI в. // Социально-экономические проблемы генезиса капитализма. М., 1984. С. 151-173; Ваганова Е.О. Ренессанс и контрреформация в испанской культуре XVI века // Культура эпохи Возрождения и реформация Л., 1981. С. 245. 3 См.: Maravall J.A. La literatura picaresca desde la historia social: siglos XVI у XVII. Madrid. 1986; Historia de Espana. Por Ramon Menendes Pidal. Tomo XXIII. La crisis del siglo XVII. La poblacion, la economia, la sociedad. Madrid. 1996; Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV - XVIII вв. В 3 т. М., 1992. Т. 3. Время мира. С. 75; Americo Castro De la edad conflictiva. Crisis de la cultura Espana en el siglo XVII. Madrid. 1972. 4 к взвешенному анализу «переходности», учитывающему разнообразные аспекты испанской действительности, высвечивающему различные грани данной эпохи - путь гораздо более эффективный. В последнее десятилетие исследователи все чаще высказываются в пользу «прерывистости испанской модернизации», тем самым подтверждая тот факт, что в Испании, наряду с другими европейскими странами, модернизация все-таки началась. Другое дело, что как отмечает В. М. Раков, «испанская модернизация во второй половине XVI века прервалась, едва начавшись»1. На актуальность и во многом неразрешенность этой проблемы указывает в своей публичной лекции, посвященной проблеме «пробуксовки» модернизационных процессов на российской почве, А. Аузан2. В качестве примера страны, которая постоянно попадает в накатанную, но не ведущую к развитию колею, он приводит Испанию XVII века, ссылаясь при этом на рассуждения американского экономиста, лауреата Нобелевской премии 1993 Дугласа Норта. Автор отмечает, что Испания и Англия в XVI веке имели одинаковые экономические и политические условия. «Проецируя на них все показатели, - пишет А. Аузан, - с которыми обычно работают макроэкономисты, мы должны будем сказать, что в XIX веке эти страны окажутся на сходных уровнях развития. Ничего подобного: в XIX веке Англия - первая страна мира, безо всяких оговорок. Испания - одна из самых отсталых стран Европы. Испания получила из колоний больше ресурсов, чем Англия. В чем дело?»3. Сказанное со всей очевидностью свидетельствует об особой социальной и научной актуальности проблемы, решению которой и посвящена предлагаемая диссертация. Следует особо акцентировать актуальность научного плана. При всем многообразии подходов к рассматриваемой теме, при наличии богатейшего круга литературы, посвященной разным аспектам кризиса конец XVI -XVII 1 Раков В.М. «Европейское чудо» (Рождение новой Европы в XVI - XVIII вв.). Пермь, 1999. С. 58. 2 Александр Аузан - доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой институциональной экономики МГУ. 3 См.: Аузан А. Не выходя за порок // Новая газета. 2005. 31 янв. С. 10-11. 5 вв., приходится констатировать отсутствие удовлетворительной системной интерпретации пробуксовки модернизационных процессов на испанской почве, что во многом упирается в проблему, являющуюся «ахиллесовой пятой» современных историко-культурных исследований - проблему наведения мостов между объяснением в рамках теорий макроуровня и тем знанием, что наработано было в рамках конкретно-исторического изучения проблемы или ее срезов, микроисторического анализа тех или иных явлений, связанных с природой данного феномена. Скажем, сложившаяся в рамках отечественной историософии концепция типологии процессов европейской модернизации объясняет прерывистость испанской модернизации тем, что страна относилась к разряду государств второй субсистемы, т.е. полупериферийным, которые характеризовались нестабильностью политических режимов, экономической отсталостью, высокой степенью идеологизации, что и определило незавершенный, скомканный характер испанской модернизации1. Об этом же пишут и авторы XXIII тома «Истории Испании» (Ромона Менендеса Пидаля)2, признавая деление Европы на экономически доминирующий центр и постепенно попадающие под его влияние периферийные зоны, в числе которых оказалась и Испанская монархия в раннее Новое время. Однако при всей корректности такой типологии её макроформат не дает возможности понять, как Испания бывшая в позднее Средневековье одной из самых влиятельных и богатых держав Европы, наряду с другими европейским странами вступившая в так называемый переходный период, сопровождавшийся структурной перестройкой всего государственного и общественного организма, оказалась в хвосте стран-лидеров. Имея, как ни одна другая страна Европы, всё необходимое для успешной модернизации (американское золото и серебро, колонии, сильные и свободные города, 1 Раков В.М. Указ. соч. С.58; Historia de Espana. Рог Ramon Menendes Pidal. Tomo XXIII. La crisis del siglo XVII. La poblacion, la economia, la sociedad. Madrid, 1996. 2 Historia de Espana. Рог Ramon Menendes Pidal. Tomo XXIII. La crisis del siglo XVII. La poblacion, la economia, la sociedad. Madrid, 1996. P. 240-241. 6 унаследованные от прежней эпохи навыки развитой торгово-ремесленной жизни, первый опыт политики протекционизма, «опробованной» Фердинандом и Изабеллой), она не смогла воспользоваться выгодной экономической и политической конъюнктурой. Следует отметить, что поиски причин фиаско испанской модернизации раннего Нового времени велись едва ли не с конца XVI века и ведутся до сих пор. Впервые данная проблематика была обозначена еще арбитристами или, как их иначе называют, прожектерами. Прожектерство - широко распространенное явление испанской действительности времени правления «трех Филиппов» - было отражением общественного сознания (сознания не только представителей интеллектуальной элиты, но и практически всех слоев общества), чутко реагировавшего на ухудшение состояния монархии. В многочисленных записках, обращенных к королю, скрупулезно собранных, классифицированных и проанализированных испанским исследователем X. И. Гутьерресем Ньето в работе «Экономическая, политическая и общественная мысль арбитристов»1, предпринимались попытки найти причины внезапного упадка и затяжного кризиса Испанской монархии. Луис де Ортис, Мартин Гонсалес де Келлориго, Кристобаль Перес де Херрера, Фернадо Альварес де Толедо и другие мыслители наряду с причинами экономического и политического характера, такими как несовершенство политики меркантилизма, уменьшение численности населения, тяжелый налоговый гнет, засилье иностранцев, продажа государственных должностей, система майората, дорогостоящие военные операции и т.д. называют те факторы общественной психологии (в нашей терминологии, ценностные установки), которые усугубляли кризисное состояние монархии. К таким факторам арбитристы отнесли презрительное отношение к любому производительному труду, торговой деятельности, одержимость «чистотой крови» и знатностью. 1 Juan Ignacio Gutierrez Nieto El Pensamiento economico, politico у social de los arbitristas// Historia de Espana Menendez Pidal. Tomo XXVI, volumen I. El siglo del Quijote (1580-1680). Religion, filosofia, ciencia. Madrid, 1986. 7 Конечно, прожектеры не ограничивались лишь «постановкой диагноза». Они предлагали свои способы вывода страны из кризиса, иногда весьма радикальные. И хотя многие их предложения рассматривались королями и их министрами, реализация этих проектов не давала значимого результата. Все реформы неизменно наталкивались на некие невидимые препятствия. Современникам, находящимся в гуще событий, были видны только верхушки этих преград. Однако именно арбитристами были намечены направления поиска причин метаморфозы, произошедшей с Испанией на рубеже XVI-XVII вв., включавшие не только историческую конкретику, в том числе экономические показатели, положение основных социальных групп, деятельность короля и его окружения, но и особенности умонастроения испанцев. Впоследствии историки и представители других гуманитарных наук, обратившиеся к изучению феномена испанского кризиса, также указывали самый широкий круг причин, как конкретно-исторического характера, так и связанных со сферой ментальности. К первому направлению следует отнести работы исследователей, которые при определении причин испанского кризиса обращались к анализу экономической и политической ситуации в стране, акцентируя внимание на универсалисткой политике правительства и на экономическом положении различных социальных слоев. Традиция эта была положена в XIX веке классическим фундаментальным трудом испанского историка Р. Альтамира-и-Кревеа «История Испании», до сих пор остающимся единственным академическим учебником по истории Пиренейского полуострова, переведенным на русский язык1. В качестве главной причины экономического упадка Испании Р. Альтамира-и-Кревеа называет чрезмерное увлечение правителей завоеваниями. « В результате, - отмечает автор, - власти пренебрегали средствами, которые более эффективно могли бы содействовать увеличению производственной мощности и 1 См.: Альтамира-и-Кревеа Р. История Испании. В 2 т. М., 1951. 8 благосостоянию страны. Эти правительства, в первую очередь вследствие бездарной политики, а затем вследствие абсолютной невозможности преодолеть стечение обстоятельств, были вынуждены действовать в пользу иностранцев, нанося таким образом серьезный ущерб испанцам»1. Автор уточняет, что «нельзя какое-либо явление приписывать лишь одной причине, даже если эта причина по своему преобладающему влиянию значительно превосходит все остальные»2. Однако анализировать весь комплекс причин, повлекших за собой кризис Испанской монархии испанский историк не берется. В. К. Пискорский, интересовавшийся преимущественно политической историей Испании, рассматривает испанский кризис как следствие ряда «исторических ошибок», совершенных политической элитой и королевской властью. Среди причин «умственного и экономического упадка» исследователь называет «введение цензуры книг и инквизиции, налагавших оковы на свободное развитие мысли и заставлявших её цепенеть в тесном круге схоластических и католических доктрин, изгнание евреев и мавров, поддерживающих в стране благосостояние и жажду знания, усиление папского авторитета, благодаря деятельности ордена иезуитов, антинациональную политику Карла V..., религиозный фанатизм Филиппа II и, наконец, открытие богатств в Новом Свете, развивших в народе наклонность к праздности...»3. Перекладывая всю ответственность на плечи правящей верхушки, В.К. Пискорский упускает из виду остальные слои общества, которые оказались как бы непричастны к происходящему. Между тем, испанский кризис XVII века - следствие не только политических промахов испанских королей и их окружения, но и недостаточной напористости в деле отстаивания своих интересов общества в целом. 1 Альтамира-и-Кревеа Р. Указ. соч. Т.2. С. 258. 2 Там же. С. 255. 3 Пискорский В.К. История Испании и Португалии// История Испании и Португалии. М., 2002. С. 111. 9 Французский историк Фернан Бродель, обращает внимание на тот факт, что «экономика плохо приспосабливается к требованиям и принудительным мерам имперской политики»1. Поэтому для таких громоздких политических образований, как Империя Габсбургов, Османская империя по прошествии XVI века наступили черные времена. «На самом деле, - пишет французский исследователь, - колесо Фортуны повернулось». Политические гиганты, к коим принадлежала и Империя Габсбургов, «перестали соответствовать требованиям времени», а пальма первенства перешла к «государствам средних размеров»2, таким как Франция, Голландия, Германия, Венеция, Тоскана. О том же пишут и другие исследователи. В частности В. М. Раков указывает на «наднациональный» характер испанского абсолютизма, руководствующийся не экономическими и политическими интересами страны, а идеологическими приоритетами дома Габсбургов3. Испанский исследователь Х.А. Маравалль определяет политику испанской монархии как «донациональную» или «преднациональную». При этом он в качестве одной из основополагающих причин затяжного характера испанской модернизации называет слабость буржуазии, которая и определила своего рода недоразвитие национального государства4. ; В советской историографии наметившееся отставание Испании от таких стран как Англия и Франция рассматривалось с одной стороны, как следствие своеобразия её абсолютизма, который А. Н. Чистозвонов определил как «промежуточный тип», с другой, как результат слабости буржуазного уклада. Как правило, акцентировалась негативная роль государства в этом процессе. Так, Э.Э. Литаврина в качестве причины хозяйственной стагнации называла «враждебность феодальной монархии по 1 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. Т.З. Время мира. М., 1992. С. 49. 2 Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа И. 4.2. Коллективные судьбы и универсальные сдвиги. М., 2003. С. 500. 3 См.: Раков В.М. Указ. соч. С.57-58. 4 Maravall J.A. Estado modemo у mentalidad social. (Siglos XV a XVII). Madrid, 1972. T.I. P. 471. 10 отношению к развитию её национальной экономики»1. Исследовательница отмечала, что испанская абсолютная монархия в указанный период переродилась в деспотию восточного типа, что и стало главной причиной отставания Испании от других стран Европы. Опираясь на замечания К. Маркса об особенностях испанского абсолютизма, Э.Э. Литаврина пришла к выводу: «Существование испанской абсолютной монархии, как и всякой восточной деспотии, оказалось несовместимым с развитием капиталистических отношений»2. А. Н. Чистозвонов характеризовал испанский абсолютизм как феодально-реакционный, деспотический, отводя ему главную роль в подавлении социально-экономического прогресса внутри страны, подчеркивая, что «слабые зачатки национальной буржуазии почти полностью были подавлены уже в конце XVI в.»3. М.А. Барг, в свою очередь, писал о зависимости монархии от диктата феодальной знати и , церкви, особо подчеркнув, что «в Европе не найти другого примера политики, которая как будто специально (выделено мною — О.П.) преследовала цель систематического подавления экономических и социальных предпосылок, требовавшихся для возвышения королевской власти»4. 1 Литаврина Э.Э. К проблеме экономического упадка Испании в XVI в.// Из истории средневековой Европы (X - XVII вв.) М., 1957. С. 173-185; Литаврина Э.Э. Состояние земледелия в Испании во вт. пол. XVI в.// Социально-экономические проблемы истории Испании. М, 1965. С. 124-157; Литаврина Э.Э. Испанский экономист XVI в. Томас Меркадо о причинах и сущности «революции цен»// Европа в Средние века. М., 1972. С. 249-259. Литаврина Э.Э. «Революция цен» и государственные финансы Испании в XVI - XVII веках// Проблемы испанской истории. М., 1979. С 213-230. 2 Литаврина Э.Э. К проблеме экономического упадка Испании в XVI в.// Из истории средневековой Европы (X - XVII вв.) М., 1957. С. 185. 3 Чистозвонов А.Н. Генезис капитализма: проблемы методологии. М, 1985. С. 99 -101. 4 Браг М.А. Великая английская революция в портретах её деятелей. М., 1991. С. 23.
Я нахожу аргументированным мнение данного экономиста и согласна с ним. Всё очевидно!(см. ниже)
В.А Мау АМЕРИКАНСКОЕ ЗОЛОТО И КРУШЕНИЕ ИСПАНСКОЙ СВЕРХДЕРЖАВЫ
Сталкиваясь с одним и тем же рядом проблем, правительства разных стран и эпох, как правило, предпринимают схожие шаги и делают схожие ошибки. К таким ситуациям относится и испытание обильным притоком природных ресурсов, особенно когда этот дар объявляется неожиданно и накладывается на политические амбиции страны.
После объединения королевств Кастилия и Арагон (1479) владения Испанской Короны быстро расширялись. В XVI столетии Испания была одним из наиболее сильных государств Европы, а значит, и всего мира. К середине века власть испанского императора распространялась на значительную часть Пиренейского полуострова, Нидерланды, Сардинию, Сицилию и всю Италию к югу от Рима, на владения Габсбургов в Центральной Европе, а также на недавно открытые земли в Америке. Страна имела сильную армию (включая лучшую в Европе пехоту), флот, обширные династические связи с основными королевскими домами Старого Света. На повестке дня стоял вопрос о возникновении новой крупной империи, чему способствовало и избрание в 1519 году испанского короля Карлоса I императором Священной Римской империи под именем Карла V. Деятельность испанских монархов имела к тому же ярко выраженный мессианский характер: подавление мусульманства и протестантизма, объединение всей католической Европы.
Казалось, что и экономические факторы способствуют превращению испанской монархии в настоящую сверхдержаву. В эпоху, когда экономическое благополучие базировалось преимущественно на сельском хозяйстве, Испания доминировала в садоводстве, а также занимала лидирующие позиции в овцеводстве, что создавало базу для успешного развития текстильной промышленности. К этому надо добавить высокий уровень развития сельского хозяйства и некоторых отраслей промышленности в испанских Нидерландах, наличие запасов полезных ископаемых в подконтрольной Испании Центральной Европе (железо, медь, олово, серебро).
Однако главным источником укрепления мощи формируемой империи должны были стать драгоценные металлы, попавшие в руки Испании благодаря открытию Америки и началу освоения ее природных богатств. Новые земли оказались источником денежного металла, тем более ценного, что незадолго до этих событий в Европе произошло удорожание серебра, вызвавшее естественное падение цен на другие товары. Как раз к тому времени были изобретены новые технологические способы получения серебра, что значительно удешевляло его добычу в Новом Свете. Деньги поступали как непосредственно в распоряжение Короны (т. е. государственного бюджета), так и – в еще большей мере – в частные руки, что, естественно, также способствовало обогащению страны и пополнению ее бюджета (через налоги, доходы от чеканки монеты и т. п.). Именно американское золото должно было стать первоосновой для достижения амбициозных политических целей. Возможно даже, что в открывшемся источнике несметных богатств испанский монарх увидел благословение свыше своей католической миссии.
Логика борьбы за сверхдержаву с неизбежностью вела к обострению внешнеполитической ситуации и втягиванию Испанской Короны в военные действия по разным направлениям. Испания погрузилась в череду длительных войн. Активные военные действия, не прекращавшиеся в течение почти полутора веков, потребовали колоссальных расходов. Тем более что именно тогда начались процессы удорожания войн, связанные с переходом от рыцарской конницы к широкому применению огнестрельного оружия.
В условиях металлического обращения серебро и золото создавали, как казалось поначалу, основу устойчивого финансирования страны. Приток драгоценных металлов означал резкое увеличение денежной массы, с одной стороны, и бюджетных ресурсов правительства – с другой. Мощный денежный поток позволил не обращать внимания на экономическую ситуацию, на необходимость выработки современной для той эпохи налоговой и бюджетной политики.
Как это неоднократно повторится впоследствии в ресурсобогатых странах, экономическая политика испанского правительства оказалась поразительно близорукой. Отсутствовала долгосрочная стратегия, которая обеспечивала бы стимулирование производства. Принимавшиеся разрозненные меры ориентировались преимущественно на устранение социальной напряженности и получение дополнительных доходов. Попытки регулировать цены, передача монополий на торговлю важными товарами и их производство, высокие и несправедливые налоги, сохранение таможенных барьеров внутри страны – все эти элементы экономической политики Испанской Короны уже в XVI веке выглядели довольно старомодно.
Скажем, с ростом цен на зерно попытались бороться с помощью госрегулирования цен, а когда это привело к дефициту, решили стимулировать импорт, что окончательно разрушило внутреннее производство и на несколько столетий превратило страну в импортера зерна. Похожим образом обстояли дела с производством тканей.
Налоговая система (с одним из самых высоких в Европе уровнем налогов) оставалась архаичной. Хотя примерно 97 % земель принадлежало аристократии и церкви, прямые налоги собирались с крестьянства, ремесленников и торговцев. Ряд налогов взимался аристократией, которая затем передавала полученные средства Короне. Поэтому налоговая база оказывалась довольно узкой, а налоговая система – неэффективной с точки зрения получения бюджетных доходов и имела исключительно фискальный характер, подавляя, а не стимулируя развитие экономики. Между различными частями империи (и даже внутри Пиренейского полуострова) сохранялись таможенные барьеры, что мотивировалось отчасти фискальными соображениями, а отчасти отсутствием интереса властей к изменению традиций. На территории страны имели хождение разные валюты, превращая конвертацию в болезненный внутренний процесс.
Между тем со временем выяснилось, что обильный приток драгоценных металлов создает серьезные проблемы.
Проблема первая. Потребность в деньгах возрастала быстрее, чем объемы средств, получаемых Короной из заокеанских владений. Несмотря на обилие денежных ресурсов, страна столкнулась с устойчивым бюджетным дефицитом, чего практически не случалось ранее Карлоса I.
С одной стороны, наличие обширных запасов серебра и золота позволяло Короне брать в займы средства в любых количествах, поскольку сохранялась уверенность в способности расплатиться с любыми долгами. С другой – кредиторы легко давали деньги под залог будущих поступлений металла (и под ростовщические проценты). Возникла ситуация, схожая с той, что описывается в современной литературе термином moral hazard (моральный риск. – Ред.), то есть такой, при которой экономический агент может не особенно серьезно относиться к принимаемым решениям.
В Испании первой половины 1570-х годов расходы бюджета в полтора раза превышают доходы, причем значительные суммы идут на покрытие старых долгов. Например, только в 1575-м на выплату старых долгов потрачено 36 млн дукатов, что было эквивалентно доходам за шесть лет. При доходе Короны в 13 млн дукатов в 1577 году накопленный долг государства в 1582-м составлял 80 млн дукатов. В дальнейшем долг продолжал расти, достигнув в 1667 году запредельной для того времени суммы в 180 млн дукатов.
Проблема вторая – инфляция. Возникла своего рода ловушка: обилие денежных металлов не только дает в руки властей значительные денежные ресурсы, но и снижает покупательную способность единицы драгметалла . Начала раскручиваться инфляция, что, в свою очередь, сокращало доступные Короне доходы.
Поскольку инфляция была еще малоизвестна Западной Европе, значительная часть доходов казны устанавливалась в абсолютных величинах. Соответственно со временем (во второй половине XVI века) стали падать традиционные бюджетные доходы, зафиксированные в абсолютных суммах . В течение какого-то времени выпадающие доходы могли компенсироваться притоком американского золота и серебра, хотя, как выяснилось позднее, этого недоставало для того, чтобы создать устойчивую финансовую базу амбициозной политики испанских властей. Однако уже во второй половине XVI века испанский бюджет сводится, как правило, с дефицитом .
Кроме того, поскольку Испания по понятным причинам приняла на себя первый удар обесценения металлических денег, конкурентоспособность испанских производителей, естественно, снижалась: стоимость их товаров в «звонкой монете» оказывалась выше, чем стоимость продукции других стран. Возникал эффект сродни «голландской болезни», хотя его роль была, по-видимому, не столь значительной, как в условиях современных глобальных рынков.
Проблема третья. Экономика и политика империи «подстроились» под сложившуюся конъюнктуру валютных доходов, что сделало Испанию крайне уязвимой в двух отношениях. С одной стороны, обнаруживается политическая и коммерческая слабость перед кредиторами, которые, зная, что Корона уже не сможет выжить без их лояльности, получают инструмент для шантажа. С другой – незащищенность от внешних шоков, то есть рост зависимости от конъюнктурных колебаний.
Испания получала иностранные займы под высокий процент у финансового картеля, управляемого генуэзцами, а также у немецких, фламандских и испанских банкиров. В качестве обеспечения выступали как доли в очередном грузе серебра, так и отдельные налоговые статьи, а банкиры получали право на обслуживание финансовых трансакций Короны, в том числе и монополию в сфере международных денежных переводов и обмена валют. В государстве, земли которого были разбросаны по всей Европе, эта функция играла существенную роль не только в экономическом, но и в политическом и военном отношении. Поскольку разные части империи имели в обороте разные валюты, стабильность денежных переводов представляла собой необходимый фактор поддержания политической стабильности. Еще более важным являлось осуществление финансовых трансакций для оплаты расходов по ведению войн. Словом, некорректное поведение должника приводило к отказу кредиторов осуществлять денежные переводы.
Стоило во второй половине 1550-х годов сократиться поступлениям в казну американских драгметаллов, как в 1557-м последовал первый дефолт Короны, а за ним и второй – в 1560 году. (Этому предшествовал дефолт политический, беспрецедентный: Карл V, осознавая, по-видимому, системность характера нараставших проблем, отрекся в 1556-м от престола после сорока лет пребывания у власти).
Любопытно, что, хотя приток драгоценных металлов сократился в 1556–1560 годах более чем вдвое по сравнению с предыдущим пятилетием, их объем был сопоставим с поступлениями чуть более ранних периодов (конца 1540-х и раньше). Однако за пятнадцать – двадцать лет произошли серьезные изменения монетарного и структурного характера. С одной стороны, из-за инфляции покупательная способность американских денег снизилась, а с другой – по мере развития экспансионистских проектов Короны все более усиливалась ее зависимость от новых финансовых вливаний.
К концу XVI столетия Испания попадает в полную зависимость от положения дел в американских рудниках. Страна, имевшая прежде устойчивую финансовую систему, начинает регулярно объявлять дефолты: после 1557 и 1560 годов они происходили в 1575, 1596, 1607, 1627, 1647, 1653 и 1680 годах. Какое-то время (при Филиппе II) Испания еще продолжает расширяться: под ее властью оказывается Португалия с ее огромными восточными колониями (1581). Однако затем последовала череда военных поражений (разгром Непобедимой армады в 1588-м стал одним из самых тяжелых ударов). За финансовым кризисом – денежный: не имея бюджетных ресурсов, Филипп III и Филипп IV начинают прибегать к «порче валюты», сокращая количество драгоценного металла в некоторых монетах. Но это, естественно, дает лишь краткосрочные эффекты для бюджета и никак не может предотвратить общую деградацию. XVII век стал временем неуклонного ослабления экономики Испании и превращения страны во второразрядную державу.
Несмотря на нараставший ком проблем, наследники Карла V продолжали его курс: они сосредотачивали усилия на достижении имперских и мессианских целей, игнорируя необходимость создания благоприятных условий для экономического развития. Усиливалось отставание Испании от других европейских государств, выходивших на лидирующие позиции (Нидерланды, Англия, Франция). Природные богатства (тождественные в данном случае «дешевым» деньгам) сделали свое дело: первоначально создав иллюзию политической и экономической вседозволенности, они способствовали изменению государственных потребностей в соответствии с новым уровнем доходов, а затем привели к тяжелому кризису. Он продолжался в Испании на протяжении последующих четырех веков.
Итак, кризис Испанской империи явился результатом не только и не столько завышения амбиций, сколько непродуманной и неэффективной экономической и бюджетной политики. Сами завышенные политические амбиции были отчасти спровоцированы потоком «дешевых» денег, нарастание которого сопровождалось активизацией усилий по созданию империи.
Истории хорошо известны случаи, когда те или иные страны вели тяжелые и длительные войны, не доводя дело до финансового и экономического краха. К примеру, Нидерланды XVI–XVII веков или Британия XVIII века. Эти государства не имели обильных природных, а как следствие, дешевых финансовых ресурсов, а у власти там находились более адекватные правительства, учитывавшие интересы производства и торговли.
И вообще, после того, как в далеком детстве я прочла "Легенду о Тиле Уленшпигеле" Шарля де Костера, я все поняла о Габсбургах и их государстве. Прочитанные в дальнейшем книги по истории ничуть не разубедили меня, а наоборот, укрепили в весьма нелестном мнении.
Отправлено: 03.09.09 07:20. Заголовок: Amie du cardinal пиш..
Amie du cardinal пишет:
цитата:
Ниже приведен отрывок из диплома, где перечислены десятки работ историков, которые, по-вашему, это преувеличивают
Лелеять старые взгляды никому не запрещено. На деле у Испании никогда не было в Европе преимуществ в плане территориального местоположения и народонаселения. Американское золото и серебро явлилось тем, что заменило эти преимущества, выведя ее в ранг великой державы континента. Неспособность в прежних и увеличивающихся объемах генерировать этот поток привело к тому, что Испания вернулась к тому своему изначальному месту, которое она занимала в европейской периферии. При этом процесс окончательного возвращения и, что называется, "упадка", был чрезвычайно растянут по времени, закончившись на деле только к концу 17 - началу 18 века, когда Испания действительно заняла свое место "второсортной державы", и как всегда водится в человеческой истории, прошел через поток крупных войн, ибо смена лидера никогда бескровно не дается. Но я не только об этом. А о том, что в своем "упадке", имея населения более чем в 2 (!!) раза меньше, чем во Франции, она умудрялась очень долго оказывать сопротивление более "продвинутой" и "расцветающей" Франции и не только сопротивление, но и весьма серьезно временами портила нервы. И общая война с Францией была проиграна Испанией не при Рокруа и Лансе, а на полях Иберии - в португальском и каталонском восстании. Франции на деле довольно круто свезло и по периоду, когда страну всколыхнула Фронда и гражданские войны, и то, что ряд восстаний так и не смог превратиться во "второй фронт", в то время как Испания, кроме внешнего фронта, вела еще две войны с Каталонией и Португалией. В этом раскладе, знаете ли, неоспоримый выигрыш Франции в эту войну на деле оказывается довольно сомнительным делом.
Отправлено: 03.09.09 21:03. Заголовок: Отрывки из писем Ришелье сюринтенданту Бюльону
По: А. Д. Люблинская "Франция при Ришельё. Французский абсолютизм в 1630-1642 гг." Л., 1982
28 марта 1637 года (по поводу утраты контроля над Вальтелиной): "Бог весть, может быть из-за отсутствия оплаты и швейцарцы взбунтуются против нас; Бог весть, останется ли после этого Италия непоколебленной и тем более, сможем ли мы кончить дело миром; а господин де Бюльон знает лучше, чем кто-либо, найдет ли он в Швейцарии миллионы,чтобы осуществить продолжение войны. Это несчастье случилось из-за отсутствия денег : вместо одного экю (*экю равен 3 ливрам), данного вовремя, теперь понадобится десять, но и они не исправят понесенных потерь. Уже давно я проповедую господам финансовым советникам, что в некоторых особенных делах необходимо предвидеть события еше до того, как неудачи обозначат опасность."
18 ноября 1638 года :"Невозможно держать гарнизоны, если не оплачивать их наличными. Я прекрасно знаю, что господа советники заявят, что они составили на это смету, но такие заявления бесполезны, если не припасти деньги. Вот теперь я узнаю, что одна из крепостей королевства, расположенная недалеко от врагов, находится в очень плохом состоянии, так как гарнизон разбежался из-за того, что его не оплатили. Господам финансовым советникам гораздо легче собрать деньги, чем нам набрать солдат. Деньги, будучи собраны, уже не исчезнут, а собранные солдаты без денег сразу же рассеиваются". Кстати, Таллеман де Рео сообщает о следующем эпизоде с участием Ришелье и Бюльона:
"В тот год, когда неприятель занял Корби , Кардинал находился в крайне стесненных обстоятельствах, хотя у казначея Моруа всегда хранилась небольшая неприкосновенная сумма в пятьсот тысяч экю. Старик Бюльон, Суперинтендант финансов, отправился к Ришелье. «Что с вами, Монсеньер? (Кардинал очень любил, когда его величали Монсеньером.) Вы чем-то опечалены?». В голосе его чувствовалась старческая ворчливость, но вместе с тем и твердость. «Да разве мало у меня для этого причин? — спросил Кардинал, — к нам вторглись испанцы, взяли несколько городов. (Кардинал был поражен, ибо полагал, что голландцы выступят; ему же хотелось разорить Франш-Конте.) Графа Суассонского оттеснили на ту сторону Уазы, и у нас нет больше войск». — «Надобно снова набрать их, Монсеньер». — «А на что?». — «На что? Я дам вам денег на вербовку пятидесяти тысяч человек, да еще миллион золотом впридачу» (таковы были его собственные слова). Кардинал расцеловал его. Бюльон всегда хранил шесть миллионов у казначея Королевской казны Фьебе; ибо это был человек, на которого он более всего полагался."
...в то время как Испания, кроме внешнего фронта, вела еще две войны с Каталонией и Португалией.
Вот-вот. Опять же, не будем забывать, что внешних фронтов у Испании было как минимум три штуки: Испания-Франция, Франция-Фландрия, и Фландрия-Нидерланды. И все трое требовали защиты, причем нередко агрессивной. У Фландрии, конечно, было и свое собственное население, но деньги на ведение войны поступали в основном из Испании - во всяком случае, до 41-го года.
Отправлено: 27.01.10 19:40. Заголовок: Э. Леви "Кардина..
Э. Леви "Кардинал Ришелье и становление Франции": ...К концу 1624 г. у Ришелье, как у главного советника короля, было четыре основные сферы политических забот. Две из них относились к делам внутренним и были скучными, но насущными. Прежде всего Ришелье хотел углубить реформу французской административной системы, в частности, с целью устранения пережитков феодальной власти, унаследованной или присвоенной грандами, а во-вторых, он хотел внедрить в сознание большей части населения чувство долга перед короной, сходное с тем, что он испытывал сам, и стоящее выше любых других политических обязательств. Проблема, связанная с грандами, все больше сосредоточивалась на фигуре младшего брата короля, Гастона, нерадивого и вероломного, однако остававшегося вероятным наследником престола до тех пор, пока у Людовика не появится сын — наследник престола по прямой линии. Вторая потребность — поселить во французах чувство единства нации — привела Ришелье к созданию его культурно-пропагандистской машины. Каждую их этих двух задач нужно рассматривать в наиболее подходящем хронологическом контексте. Две оставшиеся группы проблем — напряженность, которая могла привести к войне с Северной Италией, и политика по отношению к гугенотам — были не менее насущными и к тому же чреватыми более драматическими и скорыми последствиями. Вальтеллина была одной из проблем, которые Ришелье унаследовал от предыдущих политиков
Отправлено: 28.01.10 13:22. Заголовок: Ришелье к концу 1625..
Ришелье к концу 1625 г. составил обширные планы административных реформ во Франции, активно консультируясь с французскими послами, купцами и финансовыми чиновниками и рассылая комиссаров для проверки состояния береговой обороны. В это время в планах Ришелье относительно административных реформ преобладали морские и торговые дела. Он сам сделал так, чтобы в январе 1626 г. его назначили генеральным суперинтендантом по торговле , добавив к названию должности еще и «по морским делам» в октябре того же года и сделав ненужными или излишними должности двух адмиралов Франции — Монморанси, осуществлявшего финансовое правосудие на западном побережье, и Гиза, обладавшего теми же правами в Провансе. По закону, изданному в Сен-Жермене в октябре 1626 г., создавался новый государственный департамент, занимавшийся делами торговли, судоходства и колоний независимо от парламентов, в ведении которых находились прибрежные районы. В 1625 г. у французского правительства не было ни одного корабля, базировавшегося на Ла-Манше или в атлантических портах, оно имело только десять галеонов в Средиземном море. Однако все торговые суда были вооружены, поэтому разница между торговыми и военными кораблями была не велика, а китобойные суда, построенные в Сен-Мало, имели специально укрепленные корпуса, благодаря чему превратить их в военные корабли было особенно легко. Ришелье теперь активно поощрял создание торговых и военных флотилий, а также торговых компаний, таких как «Морбианское товарищество», образованное 31 марта 1626 г. четырьмя компаньонами-основателями и получившее монополию на торговлю с Восточной и Западной Индией, Канадой и Левантом. Не удивительно, что памфлетисты Ришелье были призваны к перу, для того чтобы оправдать вовлеченность прелата в торговую деятельность, обычно запрещенную для духовных лиц. Тем временем парламентам удалось предотвратить создание других аналогичных компаний, чьи привилегии с неизбежностью ущемили бы их права, и создать трудности в регистрации Сен-Жерменского эдикта от октября 1626 г. Парижский парламент затягивал его утверждение до марта 1627 г., а парламенты Ренна и Руана — до апреля. Ренн зарегистрирован этот эдикт с существенными оговорками, а Бордо сделал это только в мае. Парламенты Экса и Тулузы не утвердили его вообще. Он не действовал на их территориях до 1631 г. Тем не менее к 1635 г. Франция имела три эскадры в северных морях, а также эскадру и двадцать галер в Средиземном море. Прежде чем собрание нотаблей одобрило этот проект, Ришелье разместил заказы на строительство восемнадцати больших кораблей в Нормандии и Бретани, а в начале 1627 г. заказал еще шесть из материалов, купленных в Голландии. Когда оказалось, что это слишком дорого, он попытался восстановить коммерческие отношения со Швецией и Данцигом, торгуя солью, вином, уксусом и спиртом в обмен на лес, пеньку и смолу. Франция также заказала постройку кораблей в Голландии — пяти в 1626 г. и двенадцати в 1627 г. При осаде Ла-Рошели в 1627—1628 гг. у Ришелье будет эскадра из тридцати пяти кораблей. Самой насущной заботой в управлении Францией для Ришелье стало укрепление ее торговли, причину слабости которой он справедливо видел в недостатке морских ресурсов. Для того чтобы продвинуться дальше в деле радикальной реорганизации экономики и управления, планы которой он уже представлял себе вполне отчетливо, ему требовались полномочия, имеющие под собой более широкую базу, нежели та, которую предоставляли король и его государственный совет или даже чрезвычайный совет, собравшийся в 1625 г. Собрание нотаблей, почти не отличавшееся по своим функциям от Большого совета, традиционно составляли важные чиновники, приглашаемые королем и не имеющие тех полномочий, какие были у депутатов Генеральных штатов. Собрание заседало в Тюильри со 2 декабря 1626 г. по 24 февраля 1627 г. Ришелье, не привлекая особого внимания, с помощью Шомбера и Мишеля де Марийака, планировал ни больше ни меньше как бескомпромиссную и радикальную перестройку всей системы управления во Франции. Работой Собрания руководил маркиз д'Эффиа, придворный и дипломат, энергично поддерживавший Ришелье с 1624 г. Он стал интендантом торговли в январе 1626 г. и суперинтендантом финансов — 9 июня того же года. В повестке дня преобладали финансовые вопросы: экономическая ситуация в стране была близка к катастрофической из-за последствий недавних гражданских войн. Собрание 1). обрушилось на финансистов и рекомендовало резко сократить королевские расходы, но тем не менее 2). санкционировало постройку сорока пяти кораблей. Подробно разработанные предложения охватывали коммерцию, военно-морские силы, расходование средств, налоговую реформу и торговлю должностями, хотя последний предмет полностью выпал из окончательного меморандума из-за высокой цены, в которую он обошелся бы государственному казначейству. Основываясь на собственном проницательном анализе политической ситуации в Европе, Ришелье сформулировал предложение заключить союз с католической Баварией, отчасти потому, что это имело стратегический смысл, отчасти для того, чтобы парировать идеологические обвинения в союзах с протестантами и обеспечить противовес некоторому давлению, которое он испытывал в отношениях с Оливаресом. Ришелье, который отнюдь не был равнодушен к страданиям простого народа, обосновал нежелательность повышения налогов. Собрание покорно одобрило его основные планы, для ратификации которых оно, собственно, и было созвано, и в то же время видимость того, что Ришелье и король нуждаются в совете нотаблей, была соблюдена. Планы Ришелье включали: 1).укрепление французской торговли, 2). строительство каналов между Сеной, Луарой и Соной, 3). выкуп заложенного королевского имущества и 4). сокращение королевских расходов. Если бы у Франции были шесть лет мира, о необходимости которых говорил в своей речи Ришелье, то со сбалансированным бюджетом и с крестьянами, освобожденными от непосильного бремени налогов, она смогла бы выйти из кризиса. Остались недовольными только члены парламентов, поскольку введение должностей интендантов, подотчетных непосредственно Ришелье, означало, что правительство сможет все больше игнорировать утвердившиеся полномочия провинциальных судов, в частности, потому, что вопросы финансового управления больше не будут требовать их регистрации. При всем своем жестком отношении к феодальной независимости грандов, чье подчинение королевской власти Ришелье считал обязательным, он не противостоял родовитому дворянству как классу. В действительности он оставался болезненно восприимчивым к вопросу своего происхождения и желал, чтобы его считали принадлежащим к нобилитету по праву рождения. Группой, чью власть Ришелье более всего мечтал урезать, были государственные чиновники. Его уполномоченные — интенданты — не только представляли собой мощный инструмент осуществления предписываемых из центра административных и финансовых мер, но также значительно увеличивали быстроту и эффективность политической или военной реакции на угрозу смуты или финансовую необходимость. Такие вопросы, как поддержание дорог в хорошем состоянии, при Ришелье также были изъяты из ведения региональных органов сбора налогов —generalites — и переданы непосредственно чиновникам центрального аппарата королевства. Результатом стало улучшение дорожной сети, обеспечивавшей перевозку товаров, а с 1630 г. — и государственных почтовых и дилижансных служб, с регулируемыми тарифами и твердыми расписаниями. Шестилетнего мирного периода не получилось, и стратегическое планирование Ришелье снова и снова подвергалось досадному давлению обстоятельств, неотложные нужды отодвигали практическое воплощение грандиозных замыслов. У него не было реальной возможности предложить широкомасштабные внутриполитические реформы, которые он замыслил. В их число входили создание четырех не зависящих друг от друга советов в помощь королю, распространение по всей территории Франции тех декретов Тридентского собора, которые не нарушали галликанских привилегий, запрещение перепродажи должностей и строгое наказание атеистов за нанесение гражданам оскорбления «богохульством». Ришелье, как и его предшественникам, приходилось прибегать к займам у финансистов. Тем не менее был издан ряд королевских эдиктов, касавшихся управления финансами, и в довершение всего в январе 1629 г. — «кодекс Мишо», черновую работу над которым в основном проделал Мишель де Марийак. Кодекс устанавливал более строгие условия для откупщиков, объявлял недействительными претензии на освобождение от налогообложения, основанные на купленных дворянских титулах, заметно усиливал финансовую отчетность и вводил более строгую проверку общественных трат. Легко может сложиться обманчивое впечатление от медленного карьерного продвижения Ришелье с 1624 по 1626 г., когда он прибирал к своим рукам бразды правления, централизовывал власть, завоевывал доверие короля, от имени которого всегда действовал добросовестно и старательно, и благодаря созданию военно-морских сил и развитию торговли добился одобрения своей политики Собранием нотаблей. Может показаться, что первые два года Ришелье в качестве главного министра прошли если не в плавном осуществлении хорошо продуманной всеобъемлющей стратегии, то по меньшей мере в избегании главных ловушек, в которые, несомненно, попались бы менее основательные, менее информированные и менее хитроумные французские министры. На самом деле, радикальные реформы, которые рисовались искушенному политическому воображению Ришелье, ясность и четкость его взглядов, энергия, с которой он проводил их в жизнь, а также его отказ поддаваться давлению группировок и политических теорий, которые могли бы привести Францию к катастрофе, — все это вместе также чревато было серьезными опасностями. Кроме того, имела место и длинная череда политических ошибок — при устройстве английского брака, в Вальтеллине, в отношениях с гугенотами внутри Франции, а также с Испанией, Англией, папой и Соединенными провинциями.
Отправлено: 20.04.10 01:56. Заголовок: По свидетельству фра..
По свидетельству французского историка Никола Амело де ла Уссэ (1634-1706), в первые годы правления Людовика XIII дуэли были столь обыденным делом, что при встрече утром люди спрашивали друг у друга: «Кто вчера дрался?» – а после обеда: «Не знаете, кто дрался сегодня утром?» При этом поединки отнюдь не встречали безусловного осуждения в обществе, считавшем бесстрашие главным качеством мужчины. Дуэлянтов называли «гладиаторами». Отъявленные бретеры затевали драку по любому поводу, а если им не удавалось спровоцировать противника, напрашивались к кому-нибудь в секунданты – лишь бы получить возможность драться.
Бутвиль мог вызвать человека на поединок, просто чтобы проверить его храбрость. Каждое утро в большом зале его дома собирались бретеры. Для них уже были заготовлены вино и хлеб на столах, после чего они приступали к упражнениям в фехтовании. Возглавлял это общество Ахилл д'Этамп де Балансе, впоследствии ставший кардиналом. Он был таким драчуном, что однажды хотел вызвать на бой своего лучшего друга Бутвиля, поскольку тот не позвал его в секунданты на поединок, имевший место несколько дней назад. Чтобы «загладить свою вину», Бутвиль пригласил Балансе составить ему компанию на дуэли с маркизом де Портом, секундантом которого был господин де Кавуа. (Заметим, что секундант должен был не наблюдать за дуэлью, а тоже драться – «за компанию», причем своего противника он чаще всего даже не знал.)
Представляя Кавуа Балансе, маркиз заявил, что привел одного из лучших учеников дю Перша (на тот момент самого знаменитого учителя фехтования в Париже), и заметил: «Ваш Оливер встретит Роланда» [22]. Балансе пронзил Кавуа шпагой и воскликнул: «Друг мой, этому удару учил меня не дю Перш, но вы признаете, что удар хорош». По счастью, Кавуа поправился, и впоследствии их отношения с Балансе были самыми дружескими. Когда кардинал Ришелье (все Балансе хранили ему верность) подбирал себе храброго человека для командования своей личной охраной (гвардейцами кардинала), «Оливер» горячо рекомендовал ему «Роланда»-Кавуа и клялся честью, что его преосвященство не найдет никого храбрее. Таким образом, дуэль, чуть не стоившая Кавуа жизни, проложила ему путь к процветанию.
Королевская власть пробовала бороться с поединками, издавая декларации (1613, 1617, 1623) о том, что оскорбленные дворяне вместо дуэли обязаны в течение месяца подать жалобу в суд маршалов, и эдикты. Эдикт от 1624 года предоставил парижскому парламенту юридическое основание для осуждения на смерть заочно. Кардинал Ришелье, несмотря на свою личную трагедию (его старший брат был убит на дуэли, и род Ришелье пресекся), советовал Людовику XIII соизмерять наказание с виной и не карать всех дуэлянтов смертью, а ограничиться «административным взысканием»: лишать должностей и материальных благ, пожалованных короной, и только в случае смерти одного из участников поединка отдавать второго под суд. Новый эдикт, изданный в 1626 году, предусматривал следующие меры: за вызов на дуэль – лишение должностей, конфискация половины имущества и изгнание из страны на три года. За дуэль без смертельного исхода – лишение дворянства, шельмование или смертная казнь. За дуэль со смертельным исходом – конфискация всего имущества и смертная казнь. Дуэль с привлечением секундантов расценивалась как проявление трусости и подлости и каралась смертью вне зависимости от ее исхода. Были предусмотрены особые меры против злоупотребления правом на помилование: король поклялся никогда не миловать дуэлянтов и потребовал от своего секретаря никогда не подписывать писем о помиловании, а от канцлера – никогда не прилагать к ним печать. Ришелье считал, что подобные меры окажутся более действенными, и имел на то основания. До сих пор казнили только изображения преступников. Бутвиль, приговоренный к повешению, нагло явился с друзьями на место казни, сломал виселицу, разбил свой портрет и удрал. Парижский парламент, на рассмотрение которому был отдан эдикт, потребовал смертной казни для всех дуэлянтов, однако король прислушался к словам Ришелье о том, что «никто не может осудить врача, который решился применить новое снадобье, убедившись в недейственности старого». Эдикт был принят в марте 1626 года в редакции кардинала.
Первым эдикт нарушил герцог де Прален; его изгнали от двора, несмотря на заслуги его отца, и лишили должностей королевского наместника в Шампани, бальи Труа и губернатора Марана. Неукротимый Франсуа де Монморанси-Бутвиль, имевший дерзость устроить очередную дуэль – с двумя секундантами с каждой стороны, на Королевской площади и средь бела дня (один человек погиб и двое были ранены), не отделался так легко: ему и его приятелю де Шапелю отрубили голову, а все их имущество конфисковали. Это решение было принято не без колебаний: за молодого красавца Бутвиля многие заступались, но кардинал тогда изрек знаменитую фразу: «Мы перережем глотку либо дуэлям, либо эдиктам вашего величества».
Дуэли на какое-то время прекратились, но затем сила привычки взяла свое, и королевские мушкетеры вместе с гвардейцами кардинала часто задавали тон. В фехтовании усердно упражнялись даже священнослужители. Однажды королю донесли о поединке на пистолетах двух придворных дам. Тот рассмеялся и сказал, что запретил дуэли только для мужчин.
От объективности закона вернулись к субъективности человеческого суждения. Например, шевалье де Сен-Прейль, героически сражавшийся при Корби в 1636 году, был прощен за свою дуэль с Флесселем самим кардиналом Ришелье: тот так расписал королю храбрость, проявленную офицером в бою, что Людовик согласился принять злополучный поединок за «случайную встречу». Молодой маркиз дю Фэй де Ла Трусс, сын великого прево[23], попал в неприятную ситуацию: во время дуэли его секундант убил его противника уже после того, как маркиз его обезоружил. По совету секретаря Французской академии Шаплена, бывшего наставника незадачливого дуэлянта, поединок был представлен несчастным случаем: якобы маркиз со своим подчиненным, служившим в его роте, выехали на разведку и по недоразумению приняли «потерпевшего» за солдата вражеской армии (мундиров тогда не существовало[24]). Наконец, в 1638 году по случаю рождения долгожданного наследника король объявил амнистию всем дуэлянтам, понадеявшись на «сознательность» облагодетельствованных. Его надежды оказались напрасными. (Екатерина Глаголева Повседневная жизнь королевских мушкетеров)
22 Персонажи «Песни о Роланде»: рыцарь Роланд и барон Оливер, погибшие рядом в неравном бою.
23 Великий прево был магистратом, разбиравшим в первой инстанции все гражданские тяжбы между придворными, а также все уголовные дела повсюду, где находился двор.
24 Впервые одежду военных попытались кодифицировать в 1685 г.: появились «синяя свита» и «красная свита», пехота одевалась в серое с белым. И все же солдаты с трудом распознавали «своих»; зачастую противники Франции прикалывали к шляпам зеленые листья, а французы – клочки белой бумаги. В 1688 г. по время осады Филиппсбурга по нелепой случайности погиб сын государственного советника Куртена: во время атаки он был ранен протазаном в бедро; рана была неопасная, однако он остался лежать во рву. Один из французских гренадер принял его за немца из-за длинных светлых волос и заколол штыком.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 54
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
В книжке это находится в главе "Господин главный государственный министр"
- участник сейчас на форуме