|
|
| |
Сообщение: 725
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
5
|
|
Отправлено: 19.12.08 20:16. Заголовок: Диана де Пуатье (биография и портреты)
Диана де Пуатье
Её жизнь была полна контрастов и парадоксов. Она позировала величайшим художникам своего времени обнажённой – по просьбе своего возлюбленного. И большую часть жизни неизменно носила траур.
Её красоту великий Брантом считал совершенной, а злые придворные языки шептали вслед «Старый гриб». Она узнала первые радости супружеской жизни, когда многие её ровесницы ещё играли в куклы. А великую любовь, прославившую её на века, она постигла, когда её ровесницы уже играли с внуками…
Её имя – Диана де Пуатье. 3 сентября 1499 года в семье Жана де Пуатье, синьора де Сен-Валье, родилась девочка. Её назвали Дианой – в честь девственной богини охоты, покровительницы знака Девы.
Как утверждал в своих трудах Галеотти Марти, популярный в XV веке астролог: «Когда Солнце входит в знак Девы, на свет рождаются рассудительные люди, склонные к получению знаний и книжному чтению, искусные в медицине и любящие заботу о слабых… Для них очень большое значение имеет внешняя форма, традиция, правило. Они не пренебрегают приличиями и верны до гроба тем, кого любят… Однако они делают это часто не из любви к добродетели, а из желания знать, что о них говорят хорошо… Они знают цену всему, что покупается за деньги, и любят плотские радости, в том числе хорошую пищу, отчего нередко бывают больны… Вообще же благодаря покровительству Меркурия эти люди выглядят моложе и здоровее, чем их сверстники…»
В детстве никакими особенными талантами она не отличалась, да и само детство было пронзительно коротким: едва Диане исполнилось 13 лет, ей подобрали «удачную партию» в лице великого сенешаля Нормандии, Луи де Брезэ. Его матерью, кстати, была дочь Агнессы Сорель и короля Карла VII.
Из пяти детей, рождённых ею мужу, в живых остались только две дочери. Им Диана и посвящала всё своё время. Она также много и охотно читала книги, над чем порой подшучивал её супруг.
Между ними не было особенной страсти. Тем более было велико удивление её близких, когда Диана, овдовев летом 1531 года, поставила своему супругу величественную усыпальницу в соборе Нотр-Дам в Руане, и поклялась носить траур по мужу до конца своих дней.
В то время, когда жизнь кипела ожиданием наслаждений, когда люди в каком-то необъяснимом экстазе стремились вкусить радостей земных, покуда живы, её решение казалось средневеково старомодным, и, вообще, абсурдным и нелепым.
Нашлись и те, кто порицали её за «безвкусную демонстрацию скорби», однако своему слову Диана осталась верна даже тогда, когда судьба-фокусница, вдруг вынула из пустого вдовьего чепца золотое яблоко и преподнесла ей такое, что не приснилось бы сегодня и автору бразильского сериала…
Как-то, ещё при жизни мужа, в 1525 году, присутствуя на придворном празднике, Диана увидела малолетнего герцога Орлеанского – щуплого и робкого мальчугана семи лет. Ей вдруг стало очень жаль этого мальчика, казалось, осознающего свою ненужность и непривлекательность рядом с красивым наследником. Она и не думала, что её сочувствие только что коснулось того, кто изменит всю её жизнь.
Но тем и прекрасна наша жизнь, что ничего не знаешь наперёд. Спустя несколько лет тихому принцу нашли невесту – Катерину Медичи, которая, будучи особой решительной и энергичной, не желала прозябать на вторых ролях и отравила дофина, «освободив место» для супруга.
Теперь на невзрачного юношу, ставшего наследником престола, смотрели уже с почтением и надеждой. Но Диана, вновь встретившая его в 1536 году, увидела всё того же несчастного мальчика, застывшего в недоверчивой отчуждённости от льстивых придворных, от тщеславной и деятельной супруги и от вечно занятого своими делами знаменитого папы. Что за искра пробежала между ними – осталось тайной. Но юный дофин воспылал к замкнутой вдове невероятной страстью, тем более невероятной, что среди сияющих благородных красавиц, метивших в фаворитки, она была не самой блестящей. Ему было 18, ей – 37. Любовница его отца-короля была на 10 лет моложе Дианы.
Строгость нрава и уединённый образ жизни матери двух дочерей-невест не предполагал лёгкой победы. Но и здесь не обошлось без курьёза: Диане помогла решиться её ненавистница, госпожа д’Этамп – та самая фаворитка короля, что первая вслух обозвала её старухой. И Диана показала негоднице, на что способна «старуха».
Она раскрыла свои объятия восхищённому дофину, и ответила достойной эпиграммой на выпад (тоже рифмованный, чтоб легче запоминался) д’Этамп. Надо, однако, признаться, что сотворением этих шедевров обе были обязаны соперничающим поэтам.
Началась война фавориток, в истории названная «война дам», которую выиграла Диана благодаря своей спокойной рассудительности и выдержке. Ну и, конечно, возвышению своего возлюбленного, ставшего из дофина королём в 1547 году.
Многие детали их истории не выступали за рамки традиций. Вполне вписывалась в «протокол» передача Диане герцогства Валантинуа со всеми вытекающими из этого титулами.
Ей даже было даровано право конфирмации и на доходы, полученные от этой привилегии. Диана построила великолепный замок Анэ, воспетый поэтами как замок Дианы – «Дианэ». Естественно, что почести и благодеяния сыпались на друзей и сторонников Дианы как из рога изобилия. Сама она не очень вмешивалась в государственные дела, ограничившись устройством браков двух своих дочерей.
Но было в их истории и немало невероятного: и разница в возрасте (немаленькая и в условиях современного либерализма), и беспримерная преданность короля, который продолжал носить цвета владычицы своего сердца (белый и чёрный), до последнего вздоха украшавший свои перстни и одежды сдвоенным вензелем «DG» (не то, что вы подумали, а «Диана – Генрих»).
Но что вообще не лезло ни в какие ворота – удивительная, ангельская – терпимость супруги Анри – не какого-то там божьего одуванчика, а самой грозной Катерины Медичи.
Она совершенно спокойно смотрела на довольно унизительную для себя страсть мужа к пожилой женщине. «Колдунья» – шипели на Диану завистники. Но даже если так, Катерина Медичи была и сама не промах в колдовстве и отравительстве. Да пошевели она одним пальцем – от фаворитки не осталось бы мокрого места.
Однако королева была очень умна, и не имела обыкновения суетиться попусту. Она понимала, что без фаворитки королю всё равно не остаться. Так пусть уж лучше эта – не амбициозная, не лезущая в государственные дела, без армии алчных родственников за спиной, и неотвратимо, с каждым днём – приближающаяся к естественному концу.
Во время борьбы католиков и протестантов Диана де Пуатье показала себя строгой католичкой, что тоже имело значение. Кроме того, Катерине был известен отказ Дианы на предложение узаконить её дочь от короля, родившуюся в 1541 году.
Диана ответила: «Я рождена, чтобы иметь от Вас законных детей и, являясь Вашей любовницей только из моей любви к Вам, не пережила бы Указа, объявляющего меня Вашей наложницей».
Другая фаворитка – более молодая и честолюбивая – могла бы оказаться куда более неудобной…
Катерина ждала своего часа, и до поры до времени прятала острые когти в бархатных перчатках. Неправы те, кто думает, что королева боялась короля, влюблённого до безумия, и потому не трогала фаворитку. Но тогда она отвела бы душу после смерти монарха – и растерзала бы несчастную одинокую (от неё сразу отвернулись прихлебатели) женщину. Как бы не так.
Диана «отделалась» лишь возвратом нескольких перстней и драгоценностей, являвшихся собственностью французской короны и замка Шенонсо, и спокойно удалилась в свои владения. Она не была удалена от двора, она покинула его сама – что было делать при дворе потерявшей своё влияние 60-летней даме, уставшей от зависти окружающих и ныне беззащитной перед ними?
Так что королева много лет смотрела сквозь пальцы на шалости мужа со стареющей красавицей, которая вела приятную жизнь, будучи истинной дочерью своего времени.
Диана окружила себя плеядой таких блестящих деятелей, как граф де Бриссак, и таких прославленных поэтов, как Ронсар. Она принимала участие во всех придворных развлечениях – балах, охотах и пирах. Да, она продолжала носить белое и чёрное – цвета траура – но, как упоминает мадам де Лафайет в романе «Принцесса Клевская», «мадам де Валантинуа щеголяла в таких нарядах, которые были бы более к лицу её 16-летней внучке». Она радовалась жизни, которую человеколюбивые современники пытались отравить если не интригами, то хоть злыми языками.
Ненависть к ней всех историков-кальвинистов служит веским доказательством того, что Диана не отличалась веротерпимостью. Она не терпела никаких попыток пересматривать веками установленные традиции, за что нередко подвергалась упрекам в жёсткости и даже жестокости.
Диана часто становилась объектом самых яростных нападок герцога де Гиз, называвшего её «маткой о семи десятках лет, строящей глазки». Де Бюсси, один из самых блестящих острословов своего времени, способный любого выставить на посмешище, как-то раз повстречав при дворе знатную вдову, насмешливо заметил: «Как, эта кобыла всё ещё бегает за жеребцами?»
Его слова были доведены до сведения Дианы, почувствовавшей себя смертельно оскорблённой. Де Бюсси, узнав об этом, рассмеялся и сказал: «Ничего нет проще, чем примириться с нею вновь. Передайте ей, что истинный смысл фразы, достигшей её ушей в искажённом виде, звучал следующим образом: «Неужели эта кобылка всё ещё идёт к коню?» Ибо я совершенно уверен в том, что её недовольство вызвано не тем, что я считаю её галантной дамой, а тем, что я считаю её старой. Когда же ей станет известно, что я назвал её кобылкой, она подумает, что я всё ещё причисляю её к когорте юных особ».
И, правда, Диана, ознакомившись с новой версией фразы де Бюсси, совершенно успокоилась и помирилась с ним. Придворные много смеялись по этому поводу, поскольку несмотря ни на что, всё равно считали её старой.
Конечно, она не была лишена женского тщеславия, которое подвигало её позировать обнажённой для образа богини Дианы и чеканить в свою честь медали с надписью: «Победительница Победителя» («Victorem omnium vici»). Но кто бы избежал подобного соблазна, будучи обожаемой королём самой блестящей страны своего времени?
Тем более, что колдовство колдовством, но Диана предпринимала вполне реальные усилия, дабы сохранить то, чем восхищались король, историк Брантом, скульптор Жан Гужон и многие другие.
Распорядок её дня был подчинён строжайшей дисциплине. Она просыпалась с восходом солнца, ездила верхом два-три часа, затем принимала ванну, и обливалась прохладной водой из источника. И это в те времена, когда водные процедуры считались опасными для жизни!
Затем она несколько часов спала, чтобы встать днём свежей и бодрой. Она очень умело пользовалась румянами и никогда не выглядела раскрашенной. Она также не давала седеть своим прекрасным тёмным волосам – само собой, не без помощи краски. Но простодушным людям и это могло показаться колдовством.
Диана была весьма искусна по части использования ароматов. Она писала своей старшей дочери в 1549 году: «Аромат розового масла либо других дневных цветов не годится после захода солнца, ибо кажется неуместным. Вечером хорош аромат жасмина, а аромат мускуса – при лунном свете…»
Жила она, конечно, уединённо, но на широкую ногу, занимаясь постройкой капелл и устройством благотворительных приютов. Её имени коснулись только однажды в связи с обвинением королевского прокурора, возбудившего дело по поводу больших сумм, сокрытых ею от налогообложения.
Дело ничем не кончилось, поскольку тёща герцогов д’Омаль и Буйон была гарантирована от судебного разбирательства. Никто не сумел поколебать её величия.
Она позволяла себе предаваться и любимому развлечению – охоте, на которую выезжала неизменно в маске, чтобы не показывать, во что превратилось её лицо, воспетое Брантомом.
Она скончалась 22 апреля 1566 года. Её врач утверждал, что смерть её ускорила болезнь печени.
|
|
|
| |
Сообщение: 4506
Настроение: радостное
Зарегистрирован: 18.03.09
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
20
|
|
Отправлено: 18.10.12 22:35. Заголовок: Отрывок из книги На..
Отрывок из книги Натальи Павлищевой « Екатерина Медичи. Любовница собственного мужа » 2011 года.
Диана и Генрих
Диана стала мадам де Брезе в пятнадцать лет, причем Жан де Пуатье отдал свою дочь пожилому вдовцу Великому сенешалю Франции Луи де Брезе, распоряжавшемуся, по сути, всем хозяйством короля, исключительно из соображений его богатства и положения при дворе.
Но случилось удивительное – супруг оказался потрясающим любовником и многому научил Диану. Помимо альковных утех, он привил жене любовь к верховой езде и правильному образу жизни, предоставил огромную библиотеку и позаботился о том, чтобы юная сенешальша не затворилась исключительно в заботах о рожденной дочери или домашних занятиях. Диана была благодарна жесткой школе своего супруга, превратившего ее в красавицу с утонченным вкусом и прекрасным образованием. Было чем блистать при дворе короля-рыцаря!
Супруг долго не прожил, но, оставшись вдовой, Диана, несмотря на весьма молодой возраст, сумела все взять в свои руки и даже оставить за собой должность мужа. Конечно, не она сама проверяла счета королевского хозяйства, но умела контролировать помощников, Франциск даже не заметил смены сенешаля!
Конечно, красавица и умница, умеющая очаровывать, не могла пройти мимо короля, большого любителя красивых и умных женщин. Но от первого и второго общения с королем Франциском наедине у Дианы остались весьма своеобразные воспоминания. Правда, умение короля обходиться с дамами здесь оказалось ни при чем. В первый раз, когда ее отец попал в неприятную историю и был приговорен к смерти, красавице было двадцать четыре, во второй, когда ее жизнь довольно заметно изменилась, тридцать три…
Когда король сказал, что желает поговорить с ней тет-а-тет, внутри у Дианы что-то дрогнуло. В свое время она ловко провела Франциска, делая вид, будто не понимает, что тот желает получить взамен за спасение ее отца. Но и король не остался в долгу: жизнь Жану де Пуатье была сохранена, только продолжалась она в тюрьме. Диана сохранила свою добродетель, отец остался жив, а король недоволен. И вот теперь новая атака?
Диана уже давно откровенно завидовала фаворитке короля Анне д’Этамп и в глубине души жалела, что слишком дорого оценила свою добродетель. Кто же мог знать, что король на том и остановится? Ей просто не хотелось, чтобы их связь выглядела только уступкой ради спасения своего отца, согласись тогда Диана на близость с Его Величеством, она бы быстро надоела королю. Опасаясь такого поворота событий, красавица и решила немного набить себе цену, однако Франциск повел себя странно: он сделал вид, что поверил в душевные переживания Дианы и не стал уговаривать или продолжать настаивать, оплатив ее спектакль с мольбой за отца по минимуму – заменив тому казнь на пожизненную тюрьму. Диана оказалась в дурацком положении, изображать теперь уступку было нелепо, самой добиваться внимания Его Величества тоже глупо.
И вот тогда красотка принялась старательно изображать… траур по мужу. Чтобы выделиться в блестящей толпе придворных, она отказалась от цветов, переодевшись в черное и белое (если честно, то ей просто не шли никакие цвета, либо придавая ее бледному как полотно лицу мертвенный оттенок, либо вульгарно упрощая). Правда, ее наряды бывали столь откровенны, что на траур никак не походили, но играла Диана вполне талантливо. Выделиться удалось, только короля это никак не приблизило, он обожал двух женщин – свою дорогую сестру Маргариту и свою фаворитку Анну д’Этамп. Естественно, фаворитка быстро почувствовала угрозу со стороны красотки и размышляла, какие бы принять меры против присутствия рядом с королем красотки в черно-белом.
Теперь Диана ломала голову, что бы значило приглашение Его Величества побеседовать наедине…
Все утро перед этой беседой Диана не находила себе места, пытаясь решить, как ей вести себя с королем: сразу ли сдаться или попытаться сначала потребовать удаления фаворитки?
Для начала она приняла ванну. На сей раз не холодную, как обычно, а теплую, чтобы кожа стала мягче, приказала умастить тело маслами с нежным персиковым запахом (Франциск должен с первой минуты почувствовать, что потерял, не став тогда добиваться ее до конца!), особенно внимательно проследила, чтобы ненужные волосы были безжалостно выщипаны, а раздраженные участки обильно смазаны против красноты, долго выбирала наряд и даже заставила камеристку дважды переделать прическу, чтобы особенно выгодно подчеркнуть нежный овал лица…
Наконец все манипуляции с внешним видом и нарядом были закончены. Прекрасно зная привычки своей хозяйки, камеристка Аннет махнула служанкам, чтобы принесли побольше свечей, и встала чуть в стороне с большим канделябром в руках, готовая подсветить еще где-то, если уже горевших свечей будет недостаточно. Диана критически оглядела себя сначала в большом зеркале, чтобы уловить общее впечатление, – оно понравилось, камеристка со множеством помощниц постарались на славу. Потом понадобилось еще одно зеркало – поменьше, чтобы отразить вид сбоку и даже сзади. Но изъянов не нашлось, красавица осталась довольна.
Теперь пришло время бросить критический взгляд на лицо поближе. Диана разглядывала себя то прямо, то в профиль и снова довольно кивнула.
Все было готово, но идти к королю рано, он назначил встречу на двенадцать, Его Величество не поднимался так рано, в отличие от красавицы. Распорядок дня Дианы де Пуатье и образ жизни, который она вела, были предметом пересудов при дворе и откровенного непонимания многих. Красотка, памятуя слова своего супруга, бывшего отменным любовником и очень опытным во многих делах человеком, вставала с рассветом, обязательно два часа в день ездила верхом, не надевая маски для защиты от ветра и солнца, ванну предпочитала холодную для сохранения тонуса кожи и очень много внимания уделяла разным притираниям, смазываниям, отдушкам и особенно состоянию своей груди, весьма гордясь, что ее грудь не хуже той, которую имела первая официальная фаворитка французского короля знаменитая Агнесс Сорель.
Диана ломала голову над тем, почему Его Величество решил атаковать ее утром, а не вечером, как можно было бы ожидать. Боится гнева своей фаворитки? Возможно. Она уже даже представила себе, как сумеет победить Анну д’Этамп и поставить красотку на место! О да, она отдастся королю и покажет, на что способна, а потом постарается, чтобы фаворитка вполне вкусила унижение, связанное с потерей своего места!
Похоже, и Его Величество поднялся раньше обычного, он был весел, чем-то весьма доволен и тянуть время не стал, поцеловав ручку у Дианы и пригласив садиться. Красавица предпочла небольшое кресло, в котором сидеть было не слишком удобно, зато оно не заслоняло саму женщину. Франциск, кивнув, присел напротив, чуть усмехнулся, отметив для себя ее напряженность. Диана могла обмануть кого угодно, даже дам, но только не короля. Едва коснувшись ее руки, чтобы поцеловать пальчики, Франциск уже понял, чего именно боится красотка. Это добавило королю настроения. Она явно подготовилась к встрече, была особенно тщательно причесана и изумительно пахла…
Франциск присмотрелся к Диане, он не уставал восхищаться женщиной, над которой возраст, казалось, не властен. Ей было уже тридцать три, но выглядела вдова сенешаля столь же юной, как и тогда, когда оставила короля с носом. Он знал, что она ведет весьма странный для двора образ жизни, что главным делом жизни считает сохранение своей красоты. Франциск заметил все попытки красотки подтолкнуть его к новой атаке на ее целомудрие, но сделал вид, что ничего не понял. И теперь он тоже прекрасно видел, как она ждет такую атаку и на нее рассчитывает. Несомненно, Диана была готова к почетной капитуляции! Оставалось лишь предпринять попытку, победа обещала быть не слишком трудной…
– Мадам, пересядьте, пожалуйста, ко мне поближе. – Король показал на место рядом с собой на большой кушетке. Ах, какое же это удовольствие знать тайные мысли и чаянья женщины, видеть все ее уловки!
Мадам де Брезе ровно две секунды изображала смущение, но потом сдалась, переместившись ближе к Его Величеству. Теперь их разделяло расстояние всего лишь в ширину ее разложенных юбок. Король улыбнулся:
– Мадам, мне нужна ваша помощь, ваш вкус, ваше умение общаться с людьми, ваше умение очаровывать…
Как ни старалась Диана держать лицо, на нем отразилось легкое беспокойство от непонимания того, что последует. Если она нужна в качестве любовницы или даже фаворитки, то к чему такие предисловия? Но оставалось лишь потупить глазки, играя смущение:
– Вы слишком снисходительны ко мне, Ваше Величество.
– Напротив, я не нахожу слов, чтобы в полной мере выразить восхищение вашими многочисленными талантами, и, кажется, нашел им достойное применение. Как вы находите моего младшего сына Генриха?
Все же ему удалось удивить красотку. При чем здесь Генрих?! Конечно, Диана не задала этот вопрос, но он был столь явно написан на ее лице, с которого благодаря напряженному ожиданию даже на время сползла всегдашняя маска царственного спокойствия. Король с трудом сдержал усмешку, откровенно любуясь легкой растерянностью несостоявшейся любовницы.
– Ваш сын? Принц очень мил…
– О, только не нужно говорить о том, что юный герцог Орлеанский – образец поведения в изысканном обществе!
Господи, о чем он?! При чем здесь его Генрих, этот неотесанный маленький дикарь, который, кажется, никогда не избавится от дурных привычек, набранных в испанской тюрьме?! Диана едва ли не подставила губки для поцелуя, а король развлекает ее вопросами о своем сыне! Красавица начала злиться на такое затягивание действий со стороны Его Величества: не придумал ничего умнее?!
– Вы должны исправить недочеты в его воспитании, которые невольно появились из-за пребывания в каземате.
– Что?!
– Да, да, мадам, именно вы станете его наставницей, воспитательницей, его нянькой! И будете с герцогом до тех пор, пока он не приобретет подобающий вид и умение общаться с придворными, не вызывая насмешек.
Сказать, что Диана изменилась в лице, значит не сказать ничего, король мог быть доволен, мало кому удавалось видеть истинное лицо красотки. Но сейчас его занимал вовсе не ее вид, а то, что следовало добавить, пока она не фыркнула, как кошка.
– Мадам, вы достаточно умны и тонки, чтобы учесть нежную душу ребенка, и достаточно образованны, чтобы проследить за тем, что следовало бы добавить к его знаниям или, напротив, убедить забыть в связи с ненужностью. Кроме того, я полагаю, при дворе вам легче будет справляться с обязанностями сенешальши, ведь вы не намерены отказываться от них?
Это был точный удар, отказаться от предложения значило саму себя удалить от двора, король не простил бы неподчинения, и обязанности мужа, которые он позволил Диане сохранить, чтобы не терять немалые доходы, с ним связанные, красотка никому отдавать не собиралась. Ей довольно быстро удалось взять себя в руки, Диана сделала последнюю попытку избежать поручения, хотя прекрасно понимала, что попытка бесполезна, Франциск не терпел отказов:
– Ваше Величество, я очень ценю ваше доверие и вашу оценку моей скромной личности, но думаю, что молодого человека должен наставлять мужчина. К тому же герцог Орлеанский может не принять такую опеку.
– Уверяю вас, вы не правы, именно в данном случае нужна нежная женская душа и рука, к тому же я выбрал такую женщину, которая, надеюсь, сумеет справиться с этой задачей. Я намерен женить Генриха. От вас не требуется учить герцога Орлеанского альковным тонкостям, но научить общаться с придворными, не выглядя букой, вести светские беседы и вообще радоваться жизни нужно!
Король встал и протянул руку Диане, давая понять, что разговор окончен.
– Я полагаю, вы справитесь.
Пришлось присесть в легком реверансе:
– Я постараюсь, Ваше Величество…
– Постарайтесь, мадам.
Она шла обратно столь быстрым шагом, что бедная Аннет с трудом поспевала за хозяйкой, пытаясь угадать, что же такое сказал король, если Диана несется, словно за ней гонится с десяток чертей. Конечно, красавица успевала по пути одаривать всех своей лучезарной улыбкой, но камеристка-то знала, что она взбешена до предела!
В своих покоях Диана сделала знак закрыть дверь и потребовала… ванну!
– Мадам, холодную или теплую?
– Теплую, мне нужно все с себя смыть!
– Да, мадам.
Что же такое успел сотворить Его Величество за те несколько минут, что мадам пробыла с ним в комнате, причем даже не повредив ее туалета и не нарушив прическу? Пока девушки снова наполняли ванну теплой водой, камеристка помогала Диане снимать с себя драгоценности, платье, потом рубашку, а вот прическу красотка распорядилась не трогать. Заметив, с каким остервенением хозяйка смывает с себя душистое масло, которое так старательно наносили пару часов назад, Аннет не удержалась:
– Мадам, неужели Его Величество был столь невежлив?!
Подумала она другое: трахнул в зад, что ли?
Диана вдруг почти горько рассмеялась:
– Он предложил мне… стать нянькой герцога Орлеанского!
Честно говоря, Аннет даже не сразу сообразила, о ком идет речь.
– Герцог Орлеанский… это же сын короля?!
– Вот именно! Я должна привить этому дикарю придворный лоск, словно его можно научить быть галантным!
– Научить можно…
– Научить-то да, но он никогда не станет таким, как его папаша!
– А ему и не нужно.
– Какая разница! Как он все себе представляет?! Как я буду воспитывать принца?!
И тут до Аннет дошло, почему, собственно, бесится Диана: она так рассчитывала на альковные похождения с королем, надеясь занять место фаворитки, а ей предлагают вытирать сопли угрюмому подростку!
В тот день Диана никуда не показывалась до самого вечера, размышляя, как быть. Конечно, можно сказаться больной и уехать в собственное имение Анэ, но она уже не мыслила себе жизни без блеска двора и развлечений. Не станут же придворные приезжать к ней, чтобы поболтать. Оставалось подчиниться требованию короля в надежде, что это ненадолго.
Приняв ванну, красотка долго любовалась своим отражением в большом зеркале. Конечно, она не так стройна, как была до рождения дочерей, но ее грудь ничуть не увеличилась (хвала кормилицам, позволившим не использовать грудь по прямому назначению!), грудь по-прежнему была маленькой и крепкой, как у юной девушки! Как у Агнесс Сорель на ее портретах! – подумала Диана, но эта мысль вызвала только вздох, ведь такая прелесть никому не нужна.
Это стало бедой красавицы, едва не став любовницей короля, она теперь не могла себе представить в качестве любовника никого другого. Но Диана слишком заигралась в добродетель и траур по супругу, никто и не помышлял атаковать ее бастионы. А кому нужна добродетель, на которую не покушаются? Кому нужна красота, которой предпочитают любоваться издали?
И вдруг она вскинула головку: мне нужна! Вы желаете, чтобы я стала воспитательницей вашего отпрыска? Стану и перевоспитаю угрюмого мальчишку в обаятельного светского кавалера! Где-то глубоко в душе шевельнулись еще две мысли, которые Диана поторопилась загнать подальше, чтобы до времени не появлялись. Первая была о том, что новое положение позволит ей всегда быть в узком кругу подле короля, куда допускаются только особо избранные, а она сама стараниями фаворитки вообще могла потерять возможность там появляться. Быть рядом – значит постоянно демонстрировать свои прелести и преимущества перед той же Анной д’Этамп, Франциск просто не сможет не соблазниться.
Вторая мысль была куда страшней: Генрих не дофин, у него есть старший брат Франциск, но ведь дофин не вечен, с людьми всякое случается…
Диана была разумной женщиной, она сумела несвоевременные мысли спрятать подальше и с воодушевлением принялась придумывать, как займется перевоспитанием маленького дикаря. Это позволит ей самой продемонстрировать все свои достоинства и таланты! К тому времени, когда ее переодели и заново причесали, красотка была уже почти благодарна королю за такое поручение.
Диана немедленно отправила камеристку за Антуаном. Этот человек знал все и обо всех. Откуда у него иногда совершенно скрытые знания, не мог понять никто, Антуан не раскрывал своих секретов. Крайне редко оказывалось, что он в чем-то не уверен, тогда осведомитель просил пару дней и по истечении срока, а то и раньше, излагал сведения даже в более полном виде, чем требовалось. Антуан не называл цену своих услуг, но он и не общался со случайными людьми, войти в число его клиентов крайне сложно, Диане когда-то показал этого осведомителя супруг, каждый, к кому приходил Антуан, сам оплачивал его слова, и обычно это были солидные суммы. Если задавались вопросы просто ради проверки или не стоящие особых усилий, осведомитель отвечал с таким видом, словно его отрывали от важных дел, либо отговаривался ничего не значащими фразами, отказываясь от оплаты, и к нему обращались только в случае крайней нужды.
Сейчас у Дианы был именно такой случай.
Незаметный человек в незаметном костюме, таких тысячи крутятся каждый день среди слуг, поставщиков, торговцев… Поклонился, пробормотав что-то невразумительное, и замер в ожидании. Диане вдруг стало интересно, насколько он осведомлен о ее собственных делах.
– Догадываешься, зачем я тебя позвала?
Конечно, осведомлен, и куда лучше даже Аннет!
– Мадам желает получить сведения о герцоге Орлеанском.
Голос, как и весь вид, ничего не выражал, Антуан бесстрастен во всем, иначе и быть не могло.
– Ну, и что ты скажешь?
– Герцог действительно сильно изменился после пребывания в испанской тюрьме, стал замкнутым, нелюдимым. Любит лошадей, увлекается рыцарскими романами и вооружением, но мадам это ни к чему.
– И на что я должна обратить внимание при перевоспитании этого королевского отпрыска?
– На его любовь к лошадям и страх перед придворными.
– Почему страх?
– Он неловок, а потому боится оказаться смешным. Вместо того чтобы учить герцога галантности, на него просто махнули рукой. Если ребенка несколько лет сначала держать под охраной, запрещая разговаривать на родном языке, словно бросив, а потом выставить посмешищем из-за того, что он язык забыл, то он обязательно замкнется в себе. Мадам должна помнить маленького принца, которого отправляли вместе с братом в плен вместо отца. Мадам тогда погладила ребенка по щеке и успокоила, сказав, что еще обязательно встретится с ним…
Диана даже замерла. Как же она могла забыть такое?! Конечно, когда принцы уезжали вместо короля Франциска в тюрьму к Карлу, чтобы там дожидаться, когда их выкупят, ее действительно тронул несчастный вид мальчика, и она, не задумываясь, просто погладила его по щеке, сказав какие-то ласковые слова…
– Кто мог это запомнить?!
– Сам герцог. Ему нужно помочь почувствовать, что о нем заботятся, что он нужен, поверить, что ловок и умеет себя держать среди придворных. А еще исправить варварское произношение, которое появилось после общения с испанскими солдатами, охранявшими принцев.
– Интересно, почему у Франциска не появились эти проблемы, ведь они были вместе?
– Не все люди одинаковы, мадам…
– Благодарю. – Диана протянула толстенький кошелек Антуану, тот ловко принял оплату, так же ловко спрятал, но у самой двери вдруг обернулся:
– Мадам должна быть осторожной с герцогом. Такие люди влюбляются один раз на всю жизнь. К тому же возраст юноши…
– Что?! – расхохоталась красавица, но за всезнающим Антуаном уже закрылась дверь, он умел исчезать так же, как кошельки в его руках – быстро и незаметно.
Диана прикинула, сколько лет Генриху, получалось не больше тринадцати, значит, она на двадцать лет старше! Мальчик может в нее влюбиться?! Это смешно! Но в глубине души Диана вдруг почувствовала, что сама эта мысль ей льстит, красавице не хотелось чувствовать свой возраст, а потому поклонение юноши будет весьма кстати.
Что ж, Ваше Величество, вы сделали мне прекрасное предложение! Я стану наставницей для ненужного вам Генриха и превращу его в одного из самых галантных кавалеров двора, а там посмотрим, не позавидуете ли вы собственному сыну!
Позже она еще раз позвала Антуана спросить, на ком собирается женить Генриха король Франциск. Ответ был весьма странным: на флорентийке, наследнице рода Медичи.
– Но ведь Медичи – купцы?!
– Не совсем так, к тому же ее мать французская принцесса крови. И еще девушка – племянница папы Климента, и за ней дают кроме большого приданого целых три города – Милан, Геную и Неаполь. В нынешнем положении это стоит родословной.
– Она стара, некрасива?
– Нет, она юна, как и сам герцог, но красотой и впрямь не блещет. Однако умна и приветлива.
Диана с изумлением почувствовала укол ревности, но тут же осадила сама себя: она что, собирается ревновать дурнушку из купеческого рода к своему мальчику?!
К этому времени Генрих уже был «ее мальчиком».
Мать юный герцог Орлеанский просто не помнил. Зато время в плену снилось ему и по ночам, иногда он просыпался в холодном поту от страха перед охранниками. Когда король Франциск уезжал на войну с Карлом V, претендовавшим на честь называться императором, никто и подозревать не мог, чем все закончится. Французский король Франциск сам называл себя королем-рыцарем и был таковым, его вызов на личный поединок испанский король Карл, которому кроме самой Испании принадлежали по наследству земли Нидерландов и еще много чего, самого противника только насмешил. Карл нанес Франциску сокрушительное поражение, но не на рыцарском турнире, а в бою. Мало того, французский король был ранен и попал в плен.
По всем правилам Франциск мог быть выкуплен, а на то время, пока собирался выкуп за короля, его могли заменить сыновья, Карл потребовал обоих мальчиков, чтобы привязать французского короля наверняка. Мальчиков действительно отправили к Карлу V, который сначала определил их под опеку своей сестры Элеоноры, вдовы португальского короля. Помимо договоренности о замене короля на его сыновей по подписанному позорному Мадридскому договору Франциск обязался еще и жениться на Элеоноре. Никто не спрашивал согласия самой вдовы, но, увидев бледных маленьких принцев, страшно перепуганных необходимостью жить вне привычного окружения, Элеонора немедленно согласилась на этот брак и первое время опекала мальчиков от души, видя в них своих будущих пасынков.
Поначалу в плену проблемой было только незнание испанского, но когда выяснилось, что король Франциск не очень торопится выполнять обещанное, прежде всего выплачивать огромный выкуп, Карл взъярился, и условия содержания принцев резко изменились. Никакие уговоры будущей французской королевы Элеоноры не помогли. Теперь дети содержались не в замке под ее опекой и приглядом, а под охраной попросту в тюремных условиях! Охрана совсем не говорила по-французски (либо не находила нужным этого делать), и принцы вынуждены были спешно осваивать испанский. Старшему Франциску, способному к языкам, это давалось легко, а вот младший Генрих страшно страдал, а выучив наконец проклятый для него испанский, просто забыл свой собственный.
В памяти бедолаги Генриха навсегда остался тот пасмурный день 17 марта 1726 года, когда их обменивали на отца. Никому из собравшихся на берегу реки Бидассон придворных не пришло в голову пожалеть маленького Генриха, если и качали головами сокрушенно, то по поводу старшего – дофина Франциска. Только одна дама, заметив несчастного мальчика, которому шел всего-то шестой год, подошла и ласково погладила малыша по щеке, успокаивая. Это так врезалось в память Генриха, что эта дама – Диана де Пуатье мадам де Брезе – навсегда осталась для него самой прекрасной.
Король-отец не торопился выплачивать долг за сыновей не потому, что не любил их, у него просто не было средств, и мальчики вернулись домой только через пять лет. В плену старший из братьев Франциск часто болел, и маленький Генрих страшно боялся остаться в случае его смерти в одиночестве.
Не легче оказалось и возвращение: мальчик просто не понял слов отца при встрече – и потому, что забыл язык, и потому, что разволновался. Франциск обиделся на сыновей, хотя обижаться бы должны они… Старший постарался выправиться, а вот у младшего так и остались проблемы и с общением, и с поведением на людях. Это не слишком беспокоило короля, ему достаточно было дофина Франциска, младший Генрих герцог Орлеанский, «запасной» для французской короны, особым вниманием великолепного короля Франциска избалован не был.
Но пришло время и второму сыну выходить из тени, и теперь его понадобилось перевоспитывать. Вот для этого и привлек прекрасную Диану король Франциск. Он схитрил, на поручении этой хитрой миссии даме настояли две другие женщины – сестра короля Маргарита Наваррская, жившая после смерти супруга вместе со своей дочерью при дворе, и его фаворитка Анна д’Этамп. Выбрать именно Диану королю посоветовал всезнающий Антуан!
Конечно, фаворитка ни в малейшей степени не подозревала, кому именно поручит столь странное для блестящей дамы занятие король, но тот сумел убедить строптивую Анну, что как раз опека над Генрихом свяжет Диану по рукам и ногам, а потому, даже оставшись при дворе, сенешальша ни для кого не будет опасна. Фаворитка согласилась, ей даже не терпелось узнать, как ко всему отнеслась сама Диана. Анна подслушивала разговор короля с будущей наставницей его сына под дверью, но ничего не смогла разобрать.
– Ваше Величество, я надеюсь, вдова не была слишком строптивой? Она примчалась столь разряженной и надушенной… явно ожидала кое-чего другого. Обморока не было?
Франциск мысленно обругал любовницу стервой, но улыбнулся:
– Мадам, мне кажется, вы прекрасно осведомлены, что обморока не было. Мадам де Брезе весьма разумна и предпочтет заниматься Генрихом при дворе, нежели цветочками в своем имении Анэ.
Фаворитке весьма понравился итог разговора, Диане показано ее место – гувернантки герцога. Этого мрачного малого, столь непохожего на отца, Анна д’Этамп откровенно недолюбливала, и понимание, что сопернице придется возиться с хмурым, нелюдимым молодым человеком, грело ей душу.
Однако все получилось несколько иначе: во-первых, Диане стало жаль юного герцога, лучшие детские годы которого прошли в заключении без материнской ласки и отцовской заботы, во-вторых, сам Генрих влюбился в наставницу! Скорее всего, это произошло не столько из-за красоты Дианы, все же та была уже тридцатитрехлетней женщиной, а просто потому, что она была первой, кто обратил на нелюдимого юношу внимание. Умница Диана сумела сделать это так, чтобы сам герцог не догадался, что все происходит по поручению его отца. Между взрослой женщиной, у которой дочь была старше ее воспитанника, и сыном короля установилось доверие, которое привело со стороны Генриха к обожанию. Теперь для него кроме Дианы де Пуатье других женщин просто не существовало!
|
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
- участник сейчас на форуме