Сообщение: 471
Зарегистрирован: 25.09.08
Откуда: РФ, Москва
Репутация:
4
Отправлено: 03.12.08 13:49. Заголовок: Жан-Франсуа Поль де ..
ЖАН ФРАНСУА ПОЛЬ ДЕ ГОНДИ, КАРДИНАЛ ДЕ РЕЦ
Биография По желанию отца, Гонди поступил в духовное звание, к которому не имел ни малейшей склонности. Получив докторскую степень, Гонди в 1643 г. был назначен коадъютором парижского архиепископа.
С помощью своих проповедей и щедрой милостыни он достигает значительной популярности, которою и пользуется для того, чтобы интриговать против Мазарини. Недовольная правительством парижская чернь, подстрекаемая Гонди, производит мятеж в августе 1648 года; Гонди удается добиться от королевы-регентши некоторых уступок и успокоить народ. В следующем году Гонди устраивает союз фрондеров с Мазарини против принца Конде, за что Мазарини обещает выхлопотать ему кардинальскую шапку.
Обманутый в своих ожиданиях, Гонди скоро не только сам переходит на сторону Конде и «молодой фронды», но и привлекает к ней главу старой фронды, герцога Орлеанского, и парижский парламент. Этот новый союз продолжался недолго. Поссорившись с Конде, Гонди вооружает против него парламент и сам переходит на сторону двора, за что и получает, наконец, давно желанную кардинальскую шапку.
Когда Мазарини в конце концов одержал верх над своими врагами, в числе последних пострадал и Гонди, несмотря на свои неоднократные услуги двору. Он был обвинен в сношениях с принцем Конде, схвачен и посажен в Венсенский, а потом в Нантский замок. Оттуда ему скоро удалось бежать, после чего он несколько лет скитался по Италии, Голландии, Фландрии и Англии. В 1661 г. он вернулся во Францию, сложил с себя архиепископский сан и удалился в Сен-Дениское аббатство.
Мемуары Большую литературную (не только историческую) ценность представляют мемуары кардинала де Реца, над которыми он работал в 1670-х годах и которые были впервые изданы посмертно, в 1717 г. Полное издание в одиннадцати томах вышло в 1870-1920 гг. "Мемуары" не следует воспринимать как объективную хронику - автор несколько приукрашивает свою роль в описываемых событиях.
Полность найдешь здесь: http://www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/R.phtml?id=2057 РЕЦ, КАРДИНАЛ ДЕ Мемуары Предисловие Часть I Часть II. Отд. 1 Часть II. Отд. 2 Часть II. Отд. 3 Часть II. Отд. 4 Часть II. Отд. 5 Часть II. Отд. 6 Часть II. Отд. 7 Часть II. Отд. 8 Часть II. Отд. 9 Часть II. Отд. 10 Часть II. Отд. 11 Часть II. Отд. 12 Часть II. Отд. 13 Часть II. Отд. 14 Часть II. Отд. 15 Часть II. Отд. 16 Часть II. Отд. 17 Часть II. Отд. 18 Часть III. Отд. 1 Часть III. Отд. 2 От переводчика Приложение
Отправлено: 23.12.08 14:03. Заголовок: Предки Гонди по отцо..
Предки Гонди по отцовской линии были итальянцами и занимались коммерцией во Флоренции. Во Францию переехал прадед будущего каодъютора. Стремительная же карьера рода де Гонди началась со следующего поколения и была обусловлена прежде всего покровительством Екатерины Медичи, жены короля Генриха II, флорентийки по происхождению. Дед мемуариста, Альбер де Гонди, окончил жизненный путь увенчанный титулами герцога де Реца (по принадлежащему ему владению), маршала и пэра Франции. Младший брат Альбера, Пьер де Гонди, избрав церковное поприще, в 1568 г. стал епископом Парижским, а в 1587 г. возведен в сан кардинала. Он положил начало той традиции, когда младшие сыновья в роду Гонди последовательно выдвигались в ряды крупных церковных сановников, пустив прочные корни в парижской епархии. Дядя будущего фрондера и мемуариста, Жан Франсуа де Гонди, первым из них удостоился сана архиепископа столицы Франции.
Жан Франсуа Поль, будучи младшим ребенком мужского пола в семье, согласно традиции и непреклонному решению отца, должен был во что бы то ни стало со временем принять постриг и вступить на стезю священнослужителя. Воля отца вызывала у Поля отчаянное сопротивление. Он мечтал о совершенно ином, сугубо светском предначертании, о воинской и политической славе. По натуре он был честолюбцем и бунтарем с сильно развитыми авантюристическими и гедонистическими наклонностями. Однако, чем бы он ни занимался, он все делал с блеском. Его исключительная одаренность, помноженная на привилегии, даруемые аристократическим происхождением, дала о себе знать и на насильно навязанном ему церковном поприще. Он выделялся среди учащихся Клермонского коллежа и одержал победу, несмотря на сопротивление влиятельных недоброжелателей, в конкурсе, принесшем ему звание лиценциата теологии. Приметным явлением стал диспут в Сорбонне, в ходе которого ему была присуждена степень доктора теологии. В десятилетнем возрасте он вынужден был принять постриг, а в 1627 г. (четырнадцати лет от роду) стал каноником собора Парижской Богоматери. Очень рано проявилось выдающееся ораторское дарование Поля де Гонди: он завоевал известность, в том числе и при дворе, своими многочисленными и впечатляющими церковными проповедями. Семья начала хлопотать о назначении молодого аббата коадъютором (т. е. заместителем) его дяди, архиепископа Парижского. При жизни кардинала де Ришелье и короля Людовика XIII эти попытки терпели неудачу. В 1643 г., после кончины обоих, королева Анна Австрийская, став регентшей, поддается наконец уговорам, и аббат де Гонди занимает вожделенный пост.
К этому времени внутренний облик, а в значительной мере, и общественные взгляды Поля де Гонди успели сложиться. Стремясь прослыть безупречным служителем Церкви, нося сутану, он испытывает ненасытную жажду чувственных наслаждений и приключений: заводит один за другим романы со светскими дамами, а зачастую отдает дань нескольким увлечениям сразу, сражается на дуэлях. Рано созревают в его душе, окрыленной идеалами рыцарской доблести, чести, мечтами о подвигах и внутренней свободе, семена враждебности к абсолютизму, подчиняющему все и вся интересам государственной власти. Характерно, что толчком к столкновению Гонди с кардиналом Ришелье был порыв рыцарственного служения даме — желание отомстить за оскорбление, нанесенное министром возлюбленной аббата, представительнице старинного знатного рода Анне де Роган, принцессе де Гемене.
Видимо, тогда же, в 1639 г., а не в возрасте восемнадцати — девятнадцати лет, как это утверждает сам Рец в «Мемуарах», он написал свое сочинение «Заговор графа Джанлуиджи деи Фиески», опубликованное лишь в 1665 г. Сюжет этот был весьма популярен в XVI и начале XVII в. Его обрабатывали многие итальянские и французские историки и литераторы. Непосредственным источником для будущего мемуариста послужила, очевидно, книга Агостино Маскарди «Заговор графа деи Фиески», изданная в 1629 г. в Венеции. Однако идейный пафос первой работы де Гонди, далекой от бесстрастного исторического исследования, совершенно самостоятелен по своей направленности. Если Маскарди осуждает политическую деятельность Фиески, то французский автор воспевает своего героя-бунтовщика. Его труд — апология блестящего аристократа, решившегося на политический переворот во имя низвержения жестокого тирана, душителя свободы. Заключительная часть сочинения содержит скрупулезный анализ тактических ошибок, допущенных Фиески в его борьбе и предопределивших его поражение. Одновременно это сочинение и своеобразный свод принципов организации политического заговора с целью свержения единовластного правителя. Следует добавить, что повествование, вышедшее из-под пера будущего кардинала де Реца, хотя и посвящено событиям, потрясшим Геную в середине XVI столетия, полно недвусмысленных аллюзий применительно к Франции времени Ришелье. Кстати сказать, по свидетельству самого Реца, его рукопись попала в руки могущественного строителя абсолютистской Франции. Ознакомившись с нею, Ришелье объявил, имея в виду ее автора: «Вот опасный склад ума». Конфликт с Ришелье — начало столкновений Реца с королевским двором, относившимся все с большим недоверием к молодому священнослужителю.
Это недоверие с годами обострялось еще одним обстоятельством. По мере углубления общественного кризиса в стране, молодой аббат, а затем коадъютор архиепископа Парижского, начал все активнее использовать свой сан для далеко идущих политических целей. С одной стороны, де Гонди нередко придавал своим церковным проповедям, пользовавшимся большой популярностью, недвусмысленно выраженную политическую окраску, раздражавшую двор и прежде всего находившихся в ту пору у кормила власти королеву Анну Австрийскую и первого министра кардинала Мазарини. В то же время сан коадъютора, а также широкая раздача пожертвований и милостыни позволяли де Гонди завоевывать доверие и симпатии простых горожан Парижа. Тонкий психолог, проницательный политический деятель, де Гонди прекрасно понимал, — в отличие от подавляющего большинства своих современников, — какую важную, хотя и сложную, требующую особой осмотрительности роль сможет сыграть и уже играет в развертывающихся бурях гражданской войны народная масса.
Смута, разразившаяся в 1648 г., получила название Фронды. Поль де Гонди сразу же стал одним из вождей так называемой парламентской Фронды, восстания, в котором ключевая роль принадлежала Парламенту. Гонди фактически играл роль основного координатора общественных сил, выступавших за отставку и изгнание кардинала Мазарини. В эти силы входили: Парламент, пользовавшийся поддержкой влиятельной прослойки тогдашней буржуазии; бунтующая народная масса; возглавлявшие армию мятежников вельможи, движимые в первую очередь личными амбициями и находившиеся в сложных, преисполненных внутренними противоречиями взаимоотношениях друг с другом.
Характерен первотолчок, побудивший де Гонди перейти к целеустремленной борьбе за сплочение сил, направленных не только против кардинала Мазарини, но и на известное ограничение королевской власти и реформирование существующего режима. 26 августа 1648 г. Мазарини велел арестовать двух из наиболее активных своих противников в парижском Парламенте — президента Бланмениля и советника Брусселя. Эта акция вызвала брожение среди горожан Парижа. Коадъютор принимал все меры к тому, чтобы утихомирить народную массу. Это ему удалось. Преисполненный внутреннего удовлетворения, он направился в Пале-Рояль, чтобы доложить Королеве и ее окружению о выполненной им, как ему казалось, с таким успехом миссии и предупредить о серьезности грядущей опасности. Однако его встретили и проводили насмешками. Рец вообще не прощал обид, а такого рода оскорбление потрясло его и вызвало резкий поворот в его сознании. Он мгновенно начал действовать, пустив в ход все имевшиеся в его руках связи и ресурсы. Какова бы ни была тут степень воздействия коадъютора, спустя некоторое время Париж был заставлен баррикадами (по подсчетам современников их оказалось около 1260).
Мирное соглашение Парламента с королевским двором в марте 1649 г., а затем возвращение в Париж, положили конец первому этапу Фронды (называемому также старая Фронда).
Отправлено: 24.12.08 22:38. Заголовок: Скоро начался второй..
Скоро начался второй этап Фронды. В центре конфликта — столкновение принца де Конде, полководца, приобретшего легендарную славу благодаря своим победам над имперскими войсками в ходе Тридцатилетней войны и вознамерившегося претендовать на роль неограниченного правителя Франции, с королевским двором во главе с регентшей Анной Австрийской и ее фаворитом и министром кардиналом Мазарини. И на этом этапе де Гонди продолжал играть важную роль в общественной жизни страны. Деятельность его столь же интенсивна, как и раньше, однако приобретает несколько иной оттенок. Плетение интриг, хитроумное дипломатическое маневрирование между противоположными лагерями, преследующее, по сути дела, сугубо личные честолюбивые цели, оттесняют на задний план принципиальные общественно-политические соображения. Сверхзадача остается той же: добиться смещения Мазарини, а при удачном стечении обстоятельств и занять его место. Но для достижения этой цели де Гонди избирает извилистые пути: он то присоединяется к лагерю принца де Конде, то, наоборот, вступает с ним в единоборство, стараясь помочь Королеве, а тем самым и своему заклятому врагу Мазарини в их усилиях усмирить преисполненного гордыни полководца. Основную опору коадъютор стремится найти в герцоге Гастоне Орлеанском, брате покойного короля Людовика XIII. Но это — оплот ненадежный. В ходе хитроумной политической игры Гонди возникает еще одна сложность. Королевский двор сулит коадъютору, в обмен на его услуги, кардинальскую шапку — предмет его тщеславных вожделений. Но заигрывание с двором и стремление добиться расположения Королевы не только оказываются в конечном итоге бесплодными, но и подрывают доверие к коадъютору основной силы, которой он располагает, — массы рядовых парижских горожан. О значении этой силы свидетельствуют хотя бы события 9 февраля 1651 г., когда по распоряжению коадъютора полковники городской милиции закрывают все выходы из Парижа, блокируя регентшу и юного монарха во дворце Пале-Рояль, не позволяя им покинуть столицу. Этот поступок Людовик XIV и его мать восприняли как вопиющее оскорбление их достоинства и никогда не могли простить кардиналу Рецу.
Стремясь обеспечить себе симпатии Королевы, а также давать время от времени отпор принцу де Конде, пользовавшемуся популярностью в низших слоях населения Парижа, де Гонди прибегал к печатному слову, к сочинению памфлетов. Время Фронды было периодом расцвета публицистики. Как из рога изобилия сыпались стихотворные и прозаические «мазаринады», высмеивавшие королевского министра-иноземца (их количество составляет около четырех тысяч). Противоборствующие стороны использовали помощь секретарей, а иногда и известных литераторов (так, например, с Гонди сотрудничали Гомбервиль, Саразен, Скаррон, Патрю), обрушивая друг на друга и на городскую публику поток памфлетов, пасквилей, листовок, брошюр, политических деклараций. Рец, влекомый полемическим задором и обладавший врожденным литературным даром, самолично брался за сочинение памфлетов и политических брошюр. Чтобы убедиться в литературном таланте Реца-памфлетиста, достаточно ознакомиться, скажем, с таким бурлескным по тону опусом, как «Манифест монсеньора герцога де Бофора, генерала армии его Королевского Величества», — пронзительной сатирой, едко разоблачающей умственную ограниченность этого вельможи, прозванного «Принцем рынков», тонко пародирующей его напичканную вульгаризмами речь. Созданные коадъютором в этот период памфлеты принадлежат к лучшим достижениям французской публицистики времени Фронды. Они отличаются остроумием, яркостью и лапидарностью слога, великолепным владением приемами риторики и полемики. Крупные специалисты, вроде Шантелоза в XIX столетии, утверждают, на основе анализа идейных лейтмотивов и особенностей стиля, что непосредственно Рецу принадлежит еще несколько политических брошюр, в том числе и нашумевшее, опубликованное анонимно 1 сентября 1651 г., «Независимое мнение относительно поведения господина Коадъютора». Молва тотчас же приписала это сочинение самому Гонди, будущему кардиналу Рецу, но он немедленно опротестовал свое авторство.
Кардинальскую шапку Поль де Гонди получил (в сентябре 1652 г.). Но в конце концов двор пришел к убеждению, что кардинал де Рец не способен стать его союзником, что он личность политически ненадежная и даже опасная, и поэтому необходимо его устранить с общественной арены. Когда и новая Фронда окончательно выдохлась, Рец, несмотря на его кардинальский сан, был арестован 19 декабря 1652 г. и заточен в Венсеннском замке.
В марте 1654 г. умирает дядя Реца — архиепископ Парижский. Несмотря на строжайшую охрану, в тюрьме Рецу удается подписать доверенность. На ее основе, на общем собрании капитула собора Парижской Богоматери, действующий от имени Реца уполномоченный объявляет его архиепископом Парижским. Попытки правительства воспрепятствовать этому тщетны. Через пятнадцать месяцев заключения Реца переводят в город Нант, где он должен жить в замке под охраной маршала Ла Мейере, дав последнему честное слово не пытаться бежать. Через четыре месяца Рецу и его сподвижникам удается организовать дерзкий побег. Первоначально кардинал намеревался направиться прямо в Париж и найти убежище в своей епархии. Однако несчастный случай (падение со скачущей лошади и вывих плеча) заставляет беглеца и сопровождающий его небольшой отряд изменить план действий. Преодолевая бесконечные опасности и преграды, Рецу и его четырем спутникам удается морским путем в баркасе добраться до испанского города Сан-Себастьяна. Испанские власти весьма тепло встречают кардинала-мятежника. Однако он проявляет подчеркнутую осторожность и по патриотическим соображениям отказывается от каких-либо переговоров политического характера с испанским правительством. Он ограничивается тем, что принимает материальную поддержку, позволившую ему в достойных его сана условиях пересечь Пиренейский полуостров и направиться в Италию, сначала во Флоренцию, а затем в Рим.
Цель Реца — защитить свои права, опираясь на помощь папы Иннокентия X, врага Мазарини. Папа оправдывает надежды Реца, утверждает его в сане кардинала и архиепископа Парижского, отвергает домогательства французского правительства, снабжает кардинала необходимыми денежными средствами. Однако в январе 1655 г. Иннокентий X умирает и ситуация меняется. Новый папа, Александр VII (в его избрании, кстати сказать, Рец принимал деятельное участие), оказывается неспособным противостоять настойчивому давлению со стороны Людовика XIV, требующего ареста кардинала-изгнанника и суда над ним. Рец яростно сопротивляется, направляя в Париж послания, брошюры и распоряжения, действуя через своих доверенных лиц и отстаивая свои права на сан архиепископа Парижского. Однако число его сторонников среди священнослужителей Парижа тает, его денежные ресурсы иссякают; папа запрещает ему въезд в Рим.
В августе 1656 г. Рец решает тайком, в сопровождении всего пяти человек (в том числе и своего секретаря Ги Жоли), покинуть Италию. Начинается новый, скитальческий период его жизни.
Рец скрылся из Италии переодетым, под чужим именем. Вместо прежней роскошной свиты его сопровождали всего несколько приближенных. Любая попытка проникнуть на территорию Франции грозила ему немедленным арестом. Он искал убежища, скитаясь по Германии, Голландии, Фландрии, Англии. Мазарини пытался организовать похищение Реца, но последнего спас принц де Конде, также находившийся в изгнании, прислав ему вооруженный эскорт. О примирении королевского двора Франции с кардиналом-мятежником ходатайствовали сиятельные особы: королева Швеции Кристина, король Англии Карл II и ряд других влиятельных лиц. Однако эти ходатайства терпели неудачу, ибо Рец, при жизни Мазарини, не хотел отказываться от сана архиепископа Парижского. Наоборот, время от времени он пытался еще заявить о себе во весь голос, посылая в Париж воззвания к клиру, политические памфеты, клеймившие Мазарини, манифесты. Поведение Реца резко изменилось после смерти ненавистного ему кардинала Мазарини в 1661 г. Если Рец не хотел уступать Мазарини, то пред Людовиком XIV он готов был склонить голову. В 1662 г. было подписано официальное соглашение, по которому Рец снимал с себя сан архиепископа, получая взамен аббатство Сен-Дени, денежное вознаграждение, амнистию своим единомышленникам. Рец обосновывается в своем владении Коммерси и занимается его обустройством. Власти лишь изредка разрешают ему поездки в Париж, где у него сохранился круг друзей и поклонников (одна из самых приметных фигур среди них — г-жа де Севинье, автор знаменитой «Переписки»). Король дважды удостаивал Реца аудиенцией, но сохранял по отношению к нему подчеркнутую надменность и холодность. Монарх так никогда и не простит престарелому мятежнику его прошлое (в свое время он дал такое обещание умирающему Мазарини и непреклонно держал свое слово). Вместе с тем король не брезговал использовать дипломатическое мастерство Реца и его обширные связи в Риме для разного рода поручений при папском дворе: так, например, Рец трижды на протяжении девяти лет по распоряжению Людовика XIV совершал поездки в Рим на конклавы, способствуя избранию угодных Франции кандидатов на папский престол.
В 1675 г. Рец еще раз поразил французское общество неожиданным поступком, вызвавшим всеобщее удивление и массу кривотолков. В 1675 г. он внезапно письменно заявил о своем отказе от сана кардинала (правда, папа официально не удовлетворил это ходатайство), распустил свою прислугу, все свои денежные ресурсы употребил на уплату накопившейся крупной суммы долгов и в положении простого бенедиктинского монаха удалился в находившееся недалеко от Коммерси аббатство Сен-Мийель (обозначаемое иногда и как Сен-Мишель), где начал вести аскетически уединенный образ жизни и заниматься благотворительной деятельностью. Необходимо отметить, что настоятелем обители Сен-Мийель был аббат Анри Эннезон, видный церковный деятель, духовник и исповедник Реца в пору его пребывания в Коммерси, ревностный приверженец янсенизма, и что сам кардинал был в близких отношениях со многими представителями кругов, сочувствовавших янсенизму или исповедавших его. Иногда Рец посещал вверенное ему аббатство Сен-Дени близ Парижа, исполняя обязанности настоятеля. В 1679 г. во время одной из таких поездок, истощенный болезнью, Рец умирает. Его останки переносят в усыпальницу аббатства Сен-Дени, посмертное пристанище французских королей. Людовик XIV продолжает мстить своему былому недругу и после его кончины. Он запрещает соорудить надгробие над могилой Реца и вырезать какую-либо надпись. (Безымянность могилы Реца спасла ее в годы Французской революции конца XVIII в. от разорения. Разъяренная толпа революционеров, вторгшись в усыпальницу аббатства Сен-Дени, крушила памятники венценосцев и выкидывала их останки из гробниц. Могила Реца осталась ими не замеченной и поэтому нетронутой.)
Всемогущий монарх, король-солнце, хотел вытравить из памяти потомства воспоминания о самом дерзком аристократе, восставшем против королевской власти. Однако если Рец в своей схватке с абсолютистской властью потерпел поражение как политик, то он восторжествовал над своими противниками как писатель. Созданные им «Мемуары», возможно, наряду с «Мыслями» Блеза Паскаля, — крупнейшее произведение французской прозы XVII столетия. Они обессмертили имя Реца и вошли в золотой фонд европейской культуры.
Отправлено: 12.03.09 10:19. Заголовок: Таллеман де Рео о По..
Таллеман де Рео о Поле де Гонди:
Жан-Франсуа де Гонди, ныне кардинал де Рец, — небольшого роста смуглолицый человек, близорукий, нескладный, некрасивый и неловкий в любом деле. Когда он пишет, все буквы у него горбатые, нет ни одной прямой строки, все вместе это сплошные каракули. Я наблюдал, что он не может даже застегнуть себе пуговицы. Однажды на охоте г-ну де Меркеру пришлось нацеплять ему потерянную шпору: сам он не мог с этим справиться.
Одно время из всех монет он распознавал только пистоль и четверть экю. Ему было суждено стать Мальтийским рыцарем, и поскольку он родился во время заседания Капитула Ордена, то с первого же дня стал его Кавалером и, таким образом, довольно рано мог бы стать его Гроссмейстером. У него были два брата, оба старше его: нынешний герцог и тот, кого называли маркизом дез-Иль-д'Иер; этот был белокур. Г-н де Бассомпьер говаривал: «Уж про него не скажешь, что он скроен не на мой лад». Я уже упоминал, что их мать отличалась чрезмерной стыдливостью. Сей белокурый юнец говорил, что хочет стать кардиналом, дабы опередить своего брата: он был честолюбив, но глупо погиб на охоте. Упав с лошади, он запутался ногою в стремени и был убит ударом копыта в голову. После его смерти родители изменили свои намерения, и нашего Мальтийского рыцаря решено было предназначить для духовной карьеры. И вот он становится аббатом в Бюзе; так называлось одно из аббатств в Бретани. Сутана ему подходила больше, нежели шпага, если не по его нраву, то во всяком случае по его обличию, которое я выше описал. Лицо его, однако, было отнюдь не глупым; в чертах его сквозило даже что-то горделивое.
Уже на школьной скамье Аббат проявил свой надменный нрав: он не терпел себе равных и частенько ссорился; но с той же поры он выказал себя и щедрым: узнав, что какой-то не знакомый ему дворянин сидит в Шатле из-за пятидесяти пистолей, он нашел способ раздобыть их и послать ему. По выходе из духовной коллегии он стал именоваться аббатом де Рецом.
Он склонен к любовным утехам; на уме у него вечно галантные похождения: ему хочется, чтобы о нем говорили; но самая сильная его страсть — это честолюбие, нрав у него на редкость беспокойный, желчь в нем то и дело играет. В ранней юности он часто виделся со своей родней, и главным образом с г-жой де л'Эдигьер. Мне сдается, что он был в нее влюблен, так же как и в княгиню де Гимене.
В ту пору кто-то предложил Аббату жениться не помню уж на какой знатной наследнице, немке и католичке, имени которой я так и не узнал. Ее родичи лютеране притесняли ее и хотели выдать за некоего веймарца, который в то время обучался верховой езде в Париже. Аббат соглашается и обещает свату одно из своих двух аббатств (у него их было два, второе называлось Кемперле) ; они приносили восемнадцать тысяч ренты или около того. Всего этого я так толком и не узнал. Аббат пустился в путь и переговорил с девицей; он даже подрался на дуэли с этим веймарцем и одержал над ним верх — не ловкостью, а храбростью, ибо не уступает в доблести принцу Конде (это не единственная его дуэль: он дрался еще и в другой раз). Я слышал от него самого, будто противник сказал ему: «Я быстро вас одолею, вы взялись не за свое дело». — «Тем не менее, — добавил коадъютор, — он оставил, не думаю, чтобы нарочно, широкую кожаную перевязь, не будь которой, я бы сильно его поранил, ибо удар пришелся как раз по ней». Все это он мне рассказывал, не называя имен, и я так и не узнал причины их ссоры.
Аббат также рассказывал мне историю о некоем придворном — впоследствии я узнал, что речь шла о нем самом, — который заперся в комнате со знатной дамою, коей обладал, и, услышав шум, вынужден был отпереть дверь из опасения оказаться застигнутым врасплох; на него напали вооруженные люди. Он отогнал их от двери, запер ее и продолжал ласкать свою красавицу, словно находился с нею в самом надежном месте. «Надобно, — говорил он мне, — всего этого не бояться. Тот же самый человек, — добавлял он, — хотя ему сообщили, что муж собирается его убить, по-прежнему показывался всюду, как обычно, и без всякого сопровождения». Не знаю, правдива эта история или нет, но я все же сошлюсь на нее: по ней можно судить о характере этого человека.
Аббат де Рец дрался также с аббатом де Праленом, ныне маркизом де Праленом, который женился на м-ль д'Эскар, младшей сестре г-жи д'Отфор. Он вышел победителем, но граф д'Аркур, который был секундантом у Пралена, взял верх над секундантом аббата де Реца.
Он всегда отличался беспокойным нравом, хвалился, будто многое знает о намерениях графа Суассонского и однажды вручил пакет в Тюильрийском дворце г-ну де Ту, который потом ему сказал: «Ей-ей, г-н Аббат, вы, как видно, высокого мнения о моей чести, коли отдали сей пакет мне, ибо это весьма отважный поступок».
Когда зашел вопрос о получении докторской шапочки в Сорбонне, он посвятил свои ученые сочинения различным святым, дабы не посвящать их власть имущим. Он вознамерился одолеть в открытом диспуте аббата де Суйака де Ламотт-Уданкура, родственника г-на де Нуайе, — это нынешний г-н де Ренн. Ему пригрозили вмешательством Кардинала; де Реца пытались уговорить, но он идти на попятный не пожелал и выступил смело. Правда, Сорбонна из уважения к кардиналу де Гонди поддержала де Реца и пояснила, думается мне, кардиналу Ришелье, что она не вправе отвергнуть племянника прелата, к оторому она столь многим обязана. (Он был их покровителем.) Он, стало быть, одержал верх над своим противником, и Кардинал с тех пор называл его всегда этот маленький наглец и говорил, что у него рожа висельника. Подобная аттестация послужила причиною тому, что родители почли за благо отправить его в путешествие по Италии.
Я отметил, что первым его сочинением, если не считать нескольких проповедей, был «Заговор Фиеско», эта пьеса весьма подходила к его характеру. Это не бог весть что, и все, что он пишет, весьма посредственно. Тем не менее у него есть ум, только он недостаточно думает о фактах и не утруждает себя изучением их. Он многое позаимствовал у Маскарди.
Он не мог простить дону Тадею, племяннику папы Урбана, в ту пору правившего, что тот не завладел Урбинскими землями, которые тогда снова отошли к церкви за отсутствием наследников мужского пола. Какая бы крепость ни встречалась на нашем пути, он всегда овладевал ею то ли штурмом, то ли иным способом. Он без устали говорил о своем высоком рождении. Во Флоренции его весьма обласкал Великий герцог; он жил там у шевалье Гонди, который занимал должность Государственного секретаря, а до того был тосканским поверенным во Франции. У него в зале висели портреты французских Гонди, ибо в Италии этот род не столь знатен, как у нас; но они все же дворяне: во Флоренции я видел немало тому доказательств, но надобно еще узнать, не восходит ли их дворянство ко времени возвышения Альбера, да и от него ли они ведут свой род? Кийе говорит, что, когда он однажды спросил этого Шевалье, действительно ли французские Гонди — настоящие Гонди, тот расхохотался.
Кардинал де Рец говорил, что во Франции лишь он один может представить тридцать поколений дворянства. Виллани и Макьявелли вообще не упоминают о Гонди; г-н де Ту считает их сыновьями банкира.
Аббат узнал, что у господ дю Пюи находится рукопись г-на де Брантома из рода де Бурдей, содержащая несколько томов, в одном из коих повествуется о любовных утехах герцогини де Рец, жены Альбера, и говорится много любопытного касательно чести этой дамы. Аббат никак не мог успокоиться, пока г-да дю Пюи не разрешили ему вычеркнуть все, что касалось его бабки, и эти места вымараны так, что нельзя разобрать, ни единого слова.
Альбер, который положил начало процветанию здешней ветви рода Гонди, был сыном флорентийского банкира по имени Гонди, сеньера дю Перрона, жившего в Лионе; его жена, тоже итальянка, сумела поступить на службу к королеве Екатерине Медичи, и ей было поручено ходить за королевскими детьми в младенчестве. Говорят, будто она указала Королеве средство, как иметь детей, ибо у той их не было в течение десяти лет; вследствие этого Королева так к ней привязалась, что, став регентшей, меньше чем за пятнадцать лет значительно продвинула сыновей этой женщины при Дворе; в ту пору, как умер Генрих II, у них не было и двух тысяч дохода на троих, а ко времени смерти Карла IX Альбер был первым камергером, маршалом Франции, губернатором, получая самое меньшее сто тысяч ливров дохода в земельных угодьях, а в деньгах и движимом имуществе — более восемнадцати тысяч; брат его, Пьер де Гонди, был епископом Парижским, имел еще тридцать-сорок тысяч ливров рентами и бенефициями, а в движимом имуществе — сумму более чем в двести тысяч экю. Г-н де Латур, младший из трех братьев, ко времени своей смерти был капитаном полуроты Жандармов, кавалером ордена Святого духа, как и его старший брат, и гардеробмейстером; все трое были членами тайного Совета Короля. Все это я узнал от одного человека, жившего в ту пору, которому многое было хорошо известно.
Один французский Гонди был откупщиком: это тот, что построил особняк Конде, а в Сен-Клу разбил сад Гонди. Человек этот был невероятным сибаритом; говорят, однажды, обедая у одного из друзей, в пяти лье от Сен-Клу, где не было хрустальных бокалов, он сказал своему слуге: «Скачи за бокалом в Сен-Клу и не тужи, коли падет конь». Слуга поскакал. По возвращении лошадь подыхает, слуга, спешиваясь, разбивает бокал. Этот Гонди вполне заслуживает того, чтобы умереть нищим; кстати, он так и умер.
Возвращаюсь к рассказу о путешествии. Во Флоренции некий молодой дворянин, состоявший при Аббате (при нем было четверо, остальные использовались по мере надобности), вздумал заказать себе куртку из тафты, с неподрубленными лентами. Как-то на прогулке Великая герцогиня-мать и м-ль де Гиз, проходя мимо него, едва не померли со смеху при виде этой сумасбродной затеи, ибо сей молодой человек стоял у дверцы кареты и, казалось, был покрыт паутиною, столько у него было ниток на рукавах и на груди.
Великая герцогиня была одною из самых красивых женщин Италии, но судьба связала ее с весьма жалким мужем: он носил пять-шесть шапочек одну поверх другой, снимая и надевая их в зависимости от того, что показывал термометр. Когда он спал с женою, все Тосканское герцогство молилось, это случалось не часто. Мне думается, что наконец она родила ему наследника.
В Венеции, куда затем отправились, французский посол (им был президент Малье, поистине вьючная лошадь) приютил Аббата, причем только его одного, с лакеем. В Венецию удалился граф де Лаваль, брат г-на де Ла-Тремуйя. Утверждают, будто, говоря об Аббате, он сказал: «Он не преминет меня посетить». Аббат не подумал к нему наведаться и говорил о нем крайне неуважительно. Он утверждал, что, когда Граф отправился в Ларошель, ларошельцы написали на его дверях: «Ни холодно ни жарко», — желая этим сказать, что от его присутствия им ни холодно ни жарко.
В Риме Аббат устроился с удобством и держал довольно хороший стол: это ценили, поскольку в сем деле он был большим знатоком, нежели многие кардиналы и прелаты. Он хотел уверить Нас, что коннетабль Колонна, с родом которого, по его словам, дом Гонди находится в тесном родстве, весьма сетовал на то, что Аббат не повидался с ним; но, мол, он, Аббат, на это не отважился, так как Коннетабль придерживался Испанской партии, ибо должность коннетабля он получил в Неаполе.
В Риме он был столь же непоседлив, как и в Париже, и в ноябре месяце заставил нас проделать весьма нелепое путешествие, дабы взглянуть на копи, где добываются римские квасцы. Мы отправились в путь под проливным дождем, словно речь шла о важном деле, и итальянцы говорили: Questo e partir alla francese. Мы провели в Риме три с половиной месяца, не более, а на Рождестве он уже вытянул нас оттуда, чтобы вернуться во Францию. Он выдумал, будто какой-то человек подошел к нему в церкви и сообщил нечто такое, что побуждает его немедленно покинуть Италию. (Это было в день рождения Короля.) Хотя мне было всего восемнадцать лет, я понял, что Аббату стало не хватать денег; по приезде домой он оказался бы в затруднительном положении (его векселя задержались в пути), не отдай мы ему все, что нам причиталось. Одно надобно поставить ему в заслугу: ни в Риме, ни в Венеции он не встречался ни с одной женщиною — или же встречался с ними столь тайно, что мы не могли ничего заметить. Он говорил, что не желает подавать повод к толкам.
После смерти кардинала Ришелье г-н Архиепископ, дабы сэкономить плату за наем дома, — а он и без того тратил слишком много, и любовная связь с г-жой де Помрей уже началась, — почел за благо поселиться в Малом архиепископском дворце, где впоследствии постоянно жил.
Отправлено: 08.01.10 22:45. Заголовок: Владения семейства д..
Владения семейства де Гонди
Гонди (Gondi) — знаменитые флорентийские банкиры, кредиторы рода Медичи, которые в XVI веке перебрались во Францию, где глава рода при содействии Екатерины Медичи приобрёл титул герцога Реца. На протяжении столетия четверо Гонди подряд занимали кафедру епископа Парижского с кардинальским званием.
Подобно семействам Строцци и Гвальфредуччи, флорентийские патриции Гонди производили себя от некого Филиппи, который был возведён в рыцари самим Карлом Великим. Родоначальник рода, Гондо Гонди, в 1251 году заседал во флорентийском сенате и поставил свою подпись на договоре с генуэзцами. Его потомки носили титул великого приора республики. Джулиано да Сангалло построил для них на пьяцца Сан-Фиренце палаццо Гонди, а в церкви Санта-Мария-Новелла у них имелась фамильная капелла. Из рода Гонди происходила бабушка Козимо Медичи.
В 1505 году один из Гонди, именем Альберти, обосновался в Лионе, где открыл собственный банк. Сын его, Альбер де Гонди (1522—1602), — влиятельный советник другой уроженки Флоренции, Екатерины Медичи, и один из вдохновителей Варфоломеевской ночи. За своё рвение в борьбе с гугенотами произведён в маршалы Франции. Носил титулы сначала маркиза Бель-Иля, потом — герцога Реца.
Его супруга, Клод-Катрин де Клермон-Тоннер, принесла в дом Гонди область Рец на стыке границ Бретани и Пуату. Как особо доверенное лицо Екатерины Медичи она воспитывала её венценосных детей. В зрелом возрасте содержала литературный салон в Париже, стояла у истоков Академии поэзии.
Из сыновей этой четы старший, Шарль, погиб ещё при жизни отца при попытке взять Мон-Сен-Мишель. От брака с Антуанеттой Орлеанской (дочерью герцога Лонгвиля и кузины Генриха IV) у него был сын Анри, унаследовавший от деда титул герцога Реца и взявший в жёны герцогиню Бопрё. Их род угас на дочери (за герцогом Коссе-Бриссаком) и внучке (за герцогом Ледигьером).
Брат Альбера де Гонди и его два сына сделали блестящую карьеру в католической церкви, дослужившись до кардинальского звания. Все трое занимали парижскую кафедру, а младший из них, первый в истории архиепископ Парижский, передал её племяннику Жану Франсуа де Гонди, знаменитому мемуаристу и участнику Фронды. Отец последнего, граф Жуаньи, также был истовым католиком; в 1613-17 гг. у него в доме жил Винсент де Поль.
После смерти последних Гонди в правление Людовика XIV их обширные земельные владения были выкуплены короной. На месте имения Сен-Клу (где в гостях у маршала Гонди был заколот последний король династии Валуа) возникла резиденция Орлеанского дома, а на месте охотничьих угодий Гонди король заложил Версальский дворец. Их столичный особняк был переименован новыми владельцами из отеля Гонди в отель Конде.
Отправлено: 08.01.10 23:20. Заголовок: Рец и его мемуары У..
Рец и его мемуары
Умер кардинал де Рец в 1678 году в парижском особняке своих племянников Ледигьеров, оставив, по словам Сент-Бёва, «воспоминание о себе, как о человеке очень любезном, удивительно приятном в общении, как об истинном и великолепном друге...»
История жизни этого человека поражает своей необычностью, не менее удивительна и история его книги. «Мемуары» появились в 1717 году. Тотчас же некие критики поставили под сомнение их подлинность: «Кто нам докажет, что они не подделка». Было похоже на правду, что Рец никогда не писал мемуаров. Его самые близкие друзья, казалось, ничего не подозревали. Г-жа де Севинье в 1675 году впервые затронула эту тему: «Настоятельно посоветуйте кардиналу чем-нибудь заняться, попробовать написать историю своей жизни. Мы все просим его незамедлительно взяться за перо...» Следовательно, он не писал о себе, а если писал, она была не в курсе этого.
В «Истории Лотарингии» мэтра Кальме, ученого бенедиктинца, мы читаем: «Находясь в Коммерси, он создал свои «Мемуары», которые были опубликованы тремя томами в Нанси в 1717 году. Оригинал этих «Мемуаров», написанный рукой кардинала, хранится в аббатстве Муаенмутье». После первой публикации вторая жена принца Орлеанского, принцесса Палатинская, писала из Германии: «Монахи монастыря Сен-Михель владеют подлинником «Мемуаров» кардинала де Реца. Они отпечатали их и продают в Нанси, но в этом оригинале многое отсутствует. В Париже у г-жи де Комартен есть полный экземпляр рукописи, где не утрачено ни одного слова.
Перевод на русский язык в 20 веке сделан Ю.Яхниной (до этого только в 1794 году, в Калуге).
"Парламент настолько труслив, что за первые цетыре года регентства не осмелился сделать ни одного замечания Королю и Королеве об ужасных беспорядках... теперь же он претендует на то, чтобы если не выступать от имени короля, то, во всяком случае, опекать его... он гордится позорным именем фрондеров, которое будет внушать отвращение всем потомкам, а патриархом их является Бруссель. Коадъютор Парижа, чье тщеславие непомерно, не мог заставить себя подождать, пока наступит естественный момент его возвышения и вступления в сан, положенный по рождению и уму. Вместо того чтобы заливать водой пожар, разгоревшийся в столице королевства, которая должна когда-нибудь стать его резиденцией, он подливал в огонь масла, раздувая его. К счастью, или, вернее сказать, к несчастью, его наконец удостоили пурпурной мантии, но она позорит его, потому что окрашена кровью, которая заливает сегодня Францию из-за жестокой гражданской войны. Один из главных виновников этой войны — новоиспеченный кардинал... Опасный пример того, как высочайший сан может стать наградой за великое преступление».
(«Чистая правда, или Искреннее и незаинтересованное мнение о настоящих причинах бедствий в государстве и о способах избавления от них». Париж, 1652, с. 7)
До того как Рец стал кардиналом он исползовал старое изображение герба рода Гонди (обратите внимание что на первом гербе есть только 10 украшений , которые украшают галеро епископа) , после того как Рец стал кардиналом , он начал использовать новый вариант герба рода Гонди , на этот раз галеро украшают 15 украшениий , которые являются напоминанием о светской власти духовных лиц до Второго Ватиканского Собора.
Эти украшения называются этишкет, и в геральдике служат для обозначения гербов лиц духовного звания. Число кистей этишкета указывает на звание и достоинство владельца герба (правило, правда, определенное только в 18 веке). Три кисти этишкета означают аббата, шесть - епископа, десять - архиепископа, пятнадцать - кардинала, а одна большая - папу римского. Исходя из количества кистей этишкета верхнего герба это не может быть герб епископа, поскольку количество кистей соответствует архиепископу. Этот герб, скорее всего, использовался Рецем после того, как он получил титул архиепископа Коринфского. Что касается реальной жизни, то этишкет играл не декоративную, а вполне прикладую роль, служа своего рода утяжелителем для шляпы, чтобы ее не уносило ветром. Кстати, нижний щит герба Реца - всего лишь упрощенная версия верхнего щита, в реальности же Рец никогда не менял основы герба, досташегося ему от предков, он сменил только личную часть, относившуюся к его собстенному статусу. И еще, нижнему гербу не достает двух небольших деталей - герцогской короны и ленты примаса - будучи архиепископом Парижским и кардиналом, Рец автоматически становился главой француской католической церкви.
Сообщение: 4808
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
27
Отправлено: 01.06.10 15:24. Заголовок: графиня де Мей пишет..
графиня де Мей пишет:
цитата:
Альбер де Гонди (1522—1602), — влиятельный советник другой уроженки Флоренции, Екатерины Медичи, и один из вдохновителей Варфоломеевской ночи. За своё рвение в борьбе с гугенотами произведён в маршалы Франции. Носил титулы сначала маркиза Бель-Иля, потом — герцога Реца.
Альбер де Гонди. Автор Франсуа Клуэ
Герб Альбера де Гонди. Антуан Пезе
Герб рода Гонди
Антуан Пезе. Надгробный памятник Пьеру де Гонди и его жене
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 58
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме