Филипп IV Красивый (1268, Фонтенбло - 29 ноября 1314, там же) французский король (1285), из династии Капетингов. Сын Филиппа III и Изабеллы Арагонской.
Филипп IV остаётся для историков в некотором роде загадочной фигурой. С одной стороны, вся проводимая им политика заставляет думать, что он был человеком железной воли и редкой энергии, привыкшим с непоколебимым упорством идти к поставленной цели. Между тем свидетельства людей, лично знавших короля, находятся в странном противоречии с этим мнением. Летописец Вильгельм Шотландец писал о Филиппе, что король имел красивую и благородную наружность, изящные манеры и держал себя очень внушительно. При всём этом он отличался необыкновенной кротостью и скромностью, с отвращением избегал непристойных разговоров, аккуратно присутствовал на богослужении, с точностью исполнял посты и носил власяницу. Он был добр, снисходителен и охотно возлагал полное доверие на таких людей, которые этого не заслуживали.
Они-то, по словам Вильгельма, и были виновниками всех тех бед и злоупотреблений, которыми было отмечено его царствование: введения притеснительных налогов, чрезвычайных поборов и систематической порчи монеты. Другой летописец, Джованни Вилани, писал, что Филипп был очень красив, одарен серьёзным умом, но много занимался охотой и любил возлагать на других заботы о делах управления. Жоффруа также сообщает, что король легко подчинялся дурным советам. Таким образом, приходится признать, что большую роль в политике Филиппа играли его приближенные: канцлер Пьер Флотт, хранитель печать Гильом Ногаре и коадъютор королевства Ангерран Мариньи. Всё это были люди незнатные, вознесенные на вершины власти самим королём.
Филипп вступил на престол семнадцати лет от роду и прежде всего занялся разрешением сицилийского и арагонского вопросов, доставшихся ему по наследству от отца. Он сразу прекратил военные действия и не сделал ничего для поддержания претензий своего брата Карла Валуа, мечтавшего стать арагонским (или, на худой случай, сицилийским) королём. Переговоры, правда, тянулись ещё десять лет и завершились тем, что Сицилия осталась за арагонской династией. В отношениях с английским королём Эдуардом I политика Филиппа была более энергичной. Между подданными двух государств часто случались столкновения. Воспользовавшись одним из них, Филипп в 1295 призвал английского короля, как своего вассала, на суд парижского парламента. Эдуард отказался подчиниться, и ему была объявлена война. Оба противника искали себе союзников. Сторонниками Эдуарда стали император Адольф, графы Голландский, Гельдернский, Брабантский и Савойский, а также король Кастильский. Союзниками Филиппа были граф Бургундский, герцог Лотарингский, граф Люксембургский и шотландцы. Впрочем, из них только шотландцы и граф Фландрский Гюи Дампьер оказали реальное влияние на события.
Сам Эдуард, занятый тяжёлой войной в Шотландии, заключил 1297 с Филиппом перемирие, а в 1303 - мир, по которому Гиень была оставлена за английским королём. Вся тяжесть войны легла на плечи фламандцев. В 1297 французская армия вторглась во Фландрию. Сам Филипп осадил Лилль, а граф Роберт Артуа одержал победу при Фурне (во многом благодаря измене дворянства, среди которого было много приверженцев французской партии).
После этого Лилль сдался. В 1299 Карл Валуа захватил Дуэ, прошел через Брюгге и в мае 1300 вступил в Гент. Он нигде не встречал сопротивления. Граф Гюи сдался в плен вместе с двумя своими сыновьями и 51 рыцарем. Король лишил его владений как мятежника и присоединил Фландрию к своему королевству. В 1301 Филипп объехал свои новые владения и всюду был встречен изъявлениями покорности. Но он сейчас же постарался извлечь из своего нового приобретения максимум выгоды и обложил страну большими налогами. Это вызвало недовольство, а суровое управление Жака Шатильонского ещё более усилило ненависть к французам. Когда в 1301 в Брюгге начались беспорядки, Жак присудил виновных к огромным штрафам, велел сломать городскую стену и выстроить в городе цитадель. Тогда в мае 1302 вспыхнуло второе, гораздо более мощное восстание. В течение одного дня народ перебил в городе 1200 французских рыцарей и 2000 солдат. После этого вся Фландрия взялась за оружие. В июне подошла французская армия во главе с Робертом Артуа. Но в упорном сражении у Куртре она была наголову разгромлена.
Вместе со своим военачальником пало до 6000 французских рыцарей. Тысячи шпор, снятых с убитых, были сложены в мастрихтской церкви как трофеи победы. Филипп не мог оставить не отомщенным такой позор. В 1304 во главе 60-тысячной армии король подступил к границам Фландрии. В августе в упорном сражении при Монс-ан-Нюлле фламандцы потерпели поражение, но в полном порядке отступили в Лилль. После нескольких приступов Филипп заключил мир с сыном Гюи Дампьера Робертом Бетюнским, который находился у него в плену. Филипп согласился вернуть ему страну, при этом фламандцы сохранили все свои права и привилегии. Однако за освобождение своего графа и других пленных города должны были выплатить большую контрибуцию. В залог уплаты выкупа король взял себе земли на правом берегу Лиса с городами Лилль, Дуэ, Бетюн и Орши. Он должен был вернуть их после получения денег, но вероломно нарушил договор и навсегда оставил их за Францией.
Эти события разворачивались на фоне обострявшихся с каждым годом противоречий с папой. Поначалу, казалось, ничто не предвещало этого конфликта. Никто из европейских королей не был так любим папой Бонифацием VIII, как Филипп Красивый. Ещё в 1290, когда папа был только кардиналом Бенедетто Гаэтани и в качестве папского легата приезжал во Францию, он восхищался благочестием молодого короля. Взойдя на престол в 1294, Бонифаций усердно поддерживал политику французского короля в Испании и Италии. Первые признаки взаимного недоверия обнаружились в 1296. В августе папа обнародовал буллу, в которой запрещал мирянам требовать и получать субсидии от духовенства. По странной случайности, а может быть, и в ответ на буллу, Филипп в то же время запретил вывозить из Франции золото и серебро: этим он уничтожал один из главных источников папских доходов, потому что французская церковь уже не могла отсылать никаких денег в Рим. Уже тогда могла возникнуть ссора, но положение Бонифация на папском престоле было ещё непрочным, кардиналы умоляли его прекратить скандалы, вызванные буллой, и он уступил им. В 1297 была обнародована булла, фактически отменявшая предшествующую. Как видно, папа ожидал, что король тоже сделает уступки.
Филипп разрешил вывозить в Рим доходы папы, которые тот получал от французского духовенства, но продолжал притеснять церковь, и вскоре произошли новые столкновения с папой. Архиепископ Нарбоннский жаловался Бонифацию, что королевские сановники отняли у него ленную власть над некоторыми вассалами его кафедры и вообще причиняют ему разные обиды. Папа послал по этому делу легатом в Париж епископа Памьерского Бернара Сессе. Одновременно ему было поручено требовать освобождения из плена графа Фландрского и исполнения данного прежде обещания об участии в крестовом походе.
Бернар, известный своей заносчивостью и вспыльчивостью, был совершенно не тот человек, которому можно было бы доверить такое деликатное поручение. Не добившись уступок, он стал грозить Филиппу интердиктом и вообще говорил так резко, что вывел обычно хладнокровного Филиппа из себя. Король отправил в Памье и в графство Тулузское двух членов своего совета собрать улики для обвинения Бернара в непокорности. В ходе следствия выяснилось, что епископ во время своих проповедей часто употреблял неподобающие выражения и настраивал свою паству против королевской власти.
Филипп велел арестовать легата и заключить под стражу в Санли. Он потребовал также от папы, чтобы тот низложил Бернара и позволил предать его светскому суду. Папа отвечал королю гневным письмом, требовал немедленного освобождения своего легата, грозил Филиппу отлучением и повелевал ему явиться на свой суд для того, чтобы оправдаться от обвинений в тирании, дурном управлении и чеканке порченной монеты. Филипп велел торжественно сжечь эту буллу на паперти собора Парижской Богоматери. В апреле 1302 он созвал в Париже первые в истории Генеральные штаты. На них присутствовали представители духовенства, бароны и прокуроры главных северных и южных городов.
Чтобы возбудить негодование депутатов, им зачитали подложную папскую буллу, в которой претензии папы были усилены и заострены. После этого канцлер Флотт обратился к ним с вопросом: может ли король рассчитывать на поддержку сословий, если примет меры для ограждения чести и независимости государства, а также избавления французской церкви от нарушения ее прав? Вельможи и депутаты городов отвечали, что готовы поддержать короля. Духовенство после недолгого колебания также присоединилось к мнению двух других сословий.
После этого в течение года противники медлили с решительными мерами, но враждебность между ними все нарастала. Наконец, в апреле 1303 Бонифаций отлучил короля от церкви и освободил семь церковных провинций в бассейне Роны от вассальной зависимости и от присяги на верность королю. Мера эта, впрочем, не имела никакого действия. Филипп объявил Бонифация лжепапой (действительно, существовали некоторые сомнения в законности его избрания), еретиком и даже чернокнижником. Он потребовал созвать вселенский собор для выслушивания этих обвинений, но при этом говорил, что папа должен быть на этом соборе в качестве пленника и обвиняемого. От слов он перешёл к делу. Летом верный ему Ногаре с большой суммой денег отправился в Италию. Вскоре он вступил в сношения с врагами Бонифация и составил против него обширный заговор.
Папа в это время находился в Ананьи, где 8 сентября хотел предать Филиппа публичному проклятию. Накануне этого дня заговорщики ворвались в папский дворец, окружили Бонифация, осыпали его всякими оскорблениями и потребовали его отречения. Ногаре грозил, что закуёт его в цепи и как преступника отведёт на собор в Лионе для вынесения над ним приговора. Папа выдержал эти нападки с достоинством. Три дня он находился в руках своих врагов. Наконец, жители Ананьи освободили его. Но от перенесённых унижений Бонифаций впал в такое расстройство, что сошёл с ума и 11 октября умер. Его унижение и смерть имели тяжелые последствия для папства. Новый папа Бенедикт XI отлучил от церкви Ногаре, но прекратил преследование самого Филиппа. Летом 1304 он умер. На его место был избран архиепископ бордосский Бертран дю Гота, принявший имя Климента V. Он не поехал в Италию, а был рукоположен в Лионе. В 1309 он поселился в Авиньоне и превратил этот город в папскую резиденцию. До самой смерти он оставался послушным исполнителем воли французского короля. Кроме многих других уступок Филиппу, Климент согласился в 1307 с обвинениями против ордена тамплиеров. В октябре 140 французских рыцарей этого ордена были арестованы, и над ними начался судебный процесс по обвинению их в ереси.
В 1312 папа объявил орден уничтоженным. Филипп, который был должен тамплиерам огромные суммы, завладел всем их богатством. В марте 1313 был сожжён гроссмейстер ордена Жак Моле. Перед смертью он проклял весь род Капетингов и предрёк его близкое вырождение. И действительно, вскоре после совершения казни Филипп стал страдать изнурительной болезнью, которую никак не могли распознать врачи, и умер от неё в Фонтебло 29 ноября 1314 на 46-м году жизни.
Его правление составило поворотную эпоху в истории средневековой Франции: он расширил королевство присоединением новых земель (незадолго до смерти он присоединил к Франции Лион с его округой), принудил церковь и феодальных владетелей повиноваться повелениям короля и подавил в своём государстве всякую независимую от себя власть. Королевская администрация при нем охватила все стороны жизни общества: города, феодальная знать, духовенство - все попали под её контроль. Его правление казалось современникам временем жестоких притеснений и деспотизма. Но за всем этим видна была уже новая эпоха. При помощи многочисленной корпорации юристов король пользовался каждым удобным случаем для учреждения повсюду королевских судов и введения римского права. К концу его жизни вся судебная власть в стране перешла исключительно к короне, а государственная жизнь получила совершенно другой характер, чем при его предшественниках.
Сообщение: 6685
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 10.08.11 12:30. Заголовок: Интересно, что механ..
Интересно, что механические часы стали входить понемного в обиход при Филиппе Красивом. Это был инструмент более умелого владения временем, над которым, как и над деньгами, короли постараются установить господство с помощью монархического государства, приняв время дворцовых часов за точное время, определяющее новую систему отсчета времени.
МАКСимка
Сообщение: 6718
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
"Филипп Красивый государь, мнения о котором различны, но все соглашаются с тем, чтобы признать наиважнейшими тридцать лет его правления. Высокого роста и красивый, как его отец и сыновья, наследующие ему, безукоризненного поведения, холодный, молчаливый, образованный, храбрый, благожелательный, одним он казался великим королем; другие, основываясь на утверждениях более или менее осведомленных хронистов, считают его вялым человеком, руководимым своими малопочтенными советниками. Длительное изучение его правления приводит нас к мысли, что это был великий король, поддерживающий советников, не подвергавший никого опале, впоследствии или понимая их, если они проявляли инициативу в его политике, или полагая, что они хорошо исполнили его приказы, когда инициатива исходила от него.
Как и Филипп-Август, а еще больше, как его дед Людовик Святой, почитаемый им, канонизации которого он добился от Святого престола, он хотел, чтобы во Франции «был только один король». Но Франция, в которой он хотел быть хозяином, — уже другая Франция, отличная от той, о которой думали его предшественники. Это королевство, ограниченное Альпами, Маасом и Шельдой. Получение наследия Альфонса, де Пуатье его отцом Филиппом III, его собственная женитьба на Жанне Наварр-ской, графине Шампани и Бри, сделали из него мощную силу даже в пограничных областях. Но как достойный наследник Людовика Святого он не помышляет о завоеваниях. Как и Филипп-Август, он предпочитает использовать, порой хитро, выгоды, предоставляемые ему феодальным правом. Даже внутри своего королевства, принадлежащего ему, еще встречаются области, где его власть, теоретически высшая, более или менее заслоняется властью крупного феодального сеньора: герцогства Бретонское, Аквитанское, Бургундское, графство Фландрское. В Бретани и Бургундии он старается мирно внедрить право на апелляцию и ордоннансы, которые теперь издаются для всего королевства. Серией ловких мер, заинтересовав в них крупных баронов, ему удалось заставить все королевство участвовать в налагавших обязательства финансовых делах, для осуществления которых было уже недостаточно ресурсов самого домена, несмотря на его огромное расширение с 1271 по 1285 гг. Но в Аквитании он сталкивается с герцогом, английским королем; во Фландрии сопротивление городов, гигантских для того времени, с их проблемами социального порядка, последствий зарождения капиталистической индустрии, обращает в бегство его слуг и его самого, привыкших держать в руках деревенский и полудеревенский люд. Это сопротивление приводит в отчаяние суверена, рассматривающего свое королевское призвание как нечто вроде религиозного служения. Сопротивление изначально кажется ему дьявольским или по крайней мере еретическим. Письма, в которых он обсуждает фламандские вопросы, касаются проблем веры. Этот миролюбивый государь не видит иного средства, как силу. Это войны против английского короля, герцога Аквитанского, и особенно эти гибельные фландрские кампании, возобновляющиеся почти ежегодно в последние годы правления. Методы, используемые его великими предками, оказались недостаточными. Нужно найти другое; и это трудно, когда сохраняешь твердую уверенность, что нельзя поступать лучше, чем подражать Филиппу-Августу или Людовику Святому.
И все это очень дорого стоит. Финансовая проблема выходит на передний план в королевских заботах. Беспрестанно требуются деньги. Чтобы их получить, изыскивают королевские права, но в утилитарном, меркантильном духе. Расследователи постоянно снуют по королевству, но речь уже не идет (хотя на это еще претендуют) о расследованиях в стиле Людовика Святого. Эти опросы имеют своей целью лишь изыскание новых ресурсов для короля. В этой погоне за экю сталкиваются с церковью, глава которой, Бонифаций VIII, суверенный понтифик, также нуждается в деньгах для проведения своей итальянской политики и который (кроме того, сторонник григорианских положений о преобладании духовного над мирским) нисколько не помогает издержавшемуся светскому правительству, Непосредственно встает принципиальный вопрос, и в первый раз французское королевство и Святой престол сталкиваются на опасной территории взаимоотношений духовной и светской власти. Оба противника, равноубежденные в своем праве, рассматривают каждый действия своего соперника как святотатство. В этой борьбе король дает доказательства безупречной ловкости, используя против своего противника неясные обстоятельства, при которых произошло избрание Бонифация VIII. Сильный в своей неоспоримой легитимности, он переносит борьбу на личную почву. Не он формулирует принципы; это берут на себя памфлетисты, и ничто не доказывает, что они действовали : его приказам. Король не атакует папские институты. Он атакует или заставляет атаковать человека, взошедшего на трон Святого Петра после своего рода отставки, которую некоторые считают как канонически невозможную, своего предшественника. И, чтобы сражаться, король заимствует то же самое оружие - церковный собор, который он, христианский государь, рассматривает в качестве трибунала, дабы рассудить его разногласия с папой. Его победа полная, подавляющая. Бонифаций, в мгновение оказавшийся узником королевских агентов в Ананьи, умирает месяц спустя, 11 октября 1303 г. Но этой победы недостаточно Филиппу Красивому. Теперь он стремится, чтобы ее одобрила сама церковь. Под угрозой процесса в память о своем сопернике он в конечном счете садит на папский престол второго преемника Бонифация VIII, аквитанца Климента V, который торжественной буллой от 27 апреля 1311 г. отменяет все акты Бонифация и его преемника Бенедикта IV, приказав подчиняться новым регистрам папской канцелярии. Король провозглашает его добрым и справедливым приверженцем в этом деле.
Так во Франции при упорстве и энергии королевского правительства светская власть вознеслась над властью духовной. Она даже подменила ее, когда поняла, что та ссильна. Во время осуждения тамплиеров мы видим, го королевские действия в плане веры, до той поры строго сдержанные, направляли действия церкви в этой области. Мы полагаем, что главной действующей силой Филиппа IV как в светской, так и в религиозной политике была, как и у Людовика Святого, глубокая вера, вера в королевскую миссию, вера в династию, которую он представляет, а также вера в религиозный порядок, которую шокировало отсутствие духовности у папы Бонифация VIII и тамплиеров. Но это была не вера Людовика Святого, и если судить по ее проявлениям, то она представляется чем-то более жестким, окрашенным в оттенок гордыни. Известно, что король Филипп Красивый был большим любителем чтения «Утешения философией» Боэция. По его просьбе Жан де Мен, второй автор «Романа о Розе», выполнил для него французский перевод этого знаменитого произведения, и по желанию короля этот перевод сделан как можно ближе к латинскому тексту. Кажется, эта забота о точности перевода, предназначенного себе, указывает у Филиппа Красивого на исключительный интерес к произведению римского сенатора, преданного смерти Теодорихом. Ибо книга Боэция является выражением искушенного ума, довольно презрительно относящегося к материальным устремлениям человека, одновременно вдохновленного неким стоицизмом. Нашел ли в ней внук Людовика Святого эхо своих собственных мыслей? Думать так нисколько не запрещено. Это поведение — ожидаемое от суверена, которому, конечно, достает трудностей, но который отважно и хлад-, нокровно их преодолевает; от суверена, произведшего такое впечатление на епископа Памье своей привычкой «неподвижно и молчаливо смотреть на людей», что прелат сформулировал такую раздраженную оценку: «Это не человек и не животное, это статуя». Этот холодный и молчаливый человек оставил глубокий след в истории монархии. Именно в его правление завершается складывание королевской администрации, ненасытной, мелочной, страстно преданной своему делу, более привязанной к короне, чем сам король, и повсюду проникающей, более или менее противостоящей тенденциям феодального права, которая охотно подводила под закон основы римского права, сохраняемого на Юге, недавно присоединенного к домену, с его теорией воли государя как высшего закона. И, однако же, это управление, так часто порицаемое жестокость, не подорвало чувства народных классов к королевству. Филиппа Красивого хвалили за доброту к современникам. Мы хорошо видим глубину этого монархического чувства при жизни короля, в правление которого не было почти никаких восстаний; мы наблюдаем его и после его смерти, в правление сыновей".
Бэлль
Под крылом Железного короля
Сообщение: 367
Зарегистрирован: 11.12.10
Откуда: Россия, Красноярск
Репутация:
4
Сообщение: 381
Зарегистрирован: 11.12.10
Откуда: Россия, Красноярск
Репутация:
5
Фото:
Отправлено: 23.08.11 12:11. Заголовок: По обычаю того време..
По обычаю того времени, французские короли, преемники Людовика Святого, раздавали их в качестве ценных подношений каким-либо церквам или особам. Этой подлинной политике мощей до фанатизма был предан Филипп Красивый. Внук Людовика Святого собирался перенести мощи деда из Сен-Дени в Сент-Шапель, чтобы они хранились в королевском дворце, который при нем предстал во всем великолепии. В Средние века мощи святых были предметом истового поклонения. Даже несмотря на то, что уже, по крайней мере с конца XI века, Церковь подвергала критике „поддельные“ мощи, вера в чудодейственную силу „подлинных“ реликвий оставалась всеобщей, свойственной для всех общественных классов и культурных слоев населения. Мощи исцеляли — стоило лишь притронуться к могиле или раке, где они находились. При жизни Людовик Святой исцелял возложением рук только золотушных. Теперь же следовало, что, прикоснувшись к этим мощам, можно было избавиться ото всех болезней. Его сила стала не просто целительной, но именно чудотворной. И влияние Сен-Дени еще более возросло, ибо он превратился в место этого обновленного, значительного, увековеченного королевского чуда. Но Филипп Красивый собрался конфисковать эти славные мощи в пользу короля и частной королевской часовни. Французская монархия, вступая на путь к абсолютизму, собиралась лишить народ благотворной силы мощей Людовика Святого. Папа Бонифаций VIII, всегда стремившийся сохранять добрые отношения с французским королем, разрешил ему приступить к переносу мощей, оговорив при этом, что плечевая или берцовая кость будет храниться у монахов Сен-Дени. Однако последние воспротивились этому. Филиппу Красивому пришлось на время оставить свою затею. Впрочем, ненадолго. Конфликт с Бонифацием VIII сменился мирными отношениями короля Франции с новым Папой Климентом V, французом Бертраном де Го. Во время интронизации Папы в Лионе в ноябре 1305 года Филипп Красивый, прибывший на церемонию, получил от Климента V согласие на перенос в Сент-Шапель головы Людовика Святого при условии, что монахам Сен-Дени останутся подбородок, зубы и нижняя челюсть. Возможно, сердце тоже было передано в Сент-Шапель. Э. Браун справедливо заметила, что у многих народов голова считается самой важной частью тела индивидуума, центром его силы и идентичности и что нижняя челюсть для большинства этих же народов является второй по значению частью человеческого тела. В XIV веке считалось законным и даже достойным, чтобы голова святого короля была перенесена в то место (Святая капелла королевского дворца), которое само почиталось „главой королевства“ (caput regni). Веря, что его намерение осуществится, Филипп Красивый в 1299 году заказал известному парижскому золотых дел мастеру Гийому Жюльену великолепный ковчег, который вместе с черепом предстояло доставить в Сент-Шапель. Торжественный перенос из Сен-Дени в Париж состоялся 17 мая 1306 года. Собор Нотр-Дам в Париже также получил свою часть реликвий — ребро святого короля. Все же монахи Сен-Дени смогли компенсировать свою потерю. В 1300 году Бонифаций VIII разрешил им каждый год торжественно отмечать годовщину смерти святого — 25 августа, а Филипп Красивый всегда старался присутствовать на торжествах. И вот 29 мая 1306 года, после переноса черепа в Сент-Шапель, скоропостижно скончался епископ Осера Пьер де Моне, которого монахи Сен-Дени считали душой, проклятой за это королем, а Филипп Красивый на охоте был ранен в ногу и не смог участвовать в церемонии 25 августа. Монахи Сен-Дени видели в этом знак божественной кары. Они сами соорудили великолепный ковчег для оставшихся у них мощей Людовика Святого и торжественно водрузили его 25 августа 1307 года в присутствии Филиппа Красивого и при большом стечении прелатов и баронов. Тем временем раздаривание останков Людовика Святого продолжалось. Филипп Красивый и его преемники отдали фаланги пальцев королю Норвегии Хакону Магнуссону для церкви, которую тот воздвиг в память о святом короле на острове Тюсоен, близ Бергена. В числе первых бенефициантов были каноники парижского собора Нотр-Дам, доминиканцы Парижа и Реймса, аббатства Ройомон и Понтуаз. Во время посещения Парижа между 1330 и 1340 годами королева Бланка Шведская получила ковчег с несколькими костями для монастыря святой Бригитты в Вадстене. Император Карл IV во время пребывания в Париже в 1378 году получил еще несколько и отправил их в Парижский собор. В 1392 году оставшиеся кости Людовика Святого поместили в новую раку, и по этому случаю Карл VI отдал одно ребро магистру Пьеру д’Айи для Папы, два ребра герцогам Беррийскому и Бургундскому и одну кость участвовавшим в церемонии прелатам, чтобы они разделили ее между собой. Герцогу Баварскому Людвигу VII около 1430 года досталась часть этой кости для церкви в его столице.
"В конце XIII в., при двух обстоятельствах, касающихся религиозных вопросов, Филипп IV Красивый собрал вокруг себя общественное мнение всего королевства, а не только жителей домена. В 1303 г., в момент, когда конфликт, противопоставлявший французского короля Святому престолу, находился в критической фазе, Филипп решил воззвать ко всеобщей церкви, заседавшей на соборе, по поводу папы, законность и ортодоксальность которого он оспаривал. Этот призыв к собору он решил сделать от имени королевства, а не только от своего собственного. Так что потребовалось посоветоваться с этим королевством. Подумав об ассамблее делегатов от различных слоев населения, решили предпринять широкую кампанию, чтобы получить согласие французов на просьбу к ним их короля. В каждом городе, в каждой деревне созванное население собралось в церкви, в монастыре, на кладбище, на главной площади, заслушало посланцев короля, изложивших им ситуацию, и единодушно, или почти, высказалось в пользу королевских положений, впрочем, из разных соображений: некоторые видели в этом соборе средство, позволяющее папе оправдаться. Некоторые историки рассматривали эту кампанию по сбору согласий на королевскую просьбу как лишь малопочетную комедию, отказываясь допустить, что опрашиваемые таким образом французы обладали необходимой свободой, чтобы выразиться искренне. Были и такие группы населения, не принявшие королевские положения. Но следует учитывать, что в первый раз вопрос, интересующий все королевство, был вверен французам, всем французам, невзирая ни на классы, ни на пол, потому что опросы некоторых сельских или городских коммун упоминают имена участвующих в собрании жителей женщин. Впервые представился случай дать почувствовать этим французам, что все они принадлежат к одному целому, дать им понять, что существует королевство Франция. И такой же случай представился в 1308 г. Тогда, чтобы обратиться с новым призывом по поводу религиозного ордена, но на этот раз призыв был адресован папе Клименту V, дабы просить его положить конец «ереси» тамплиеров, королевская власть созвала в Туре делегатов из всех частей королевства — знать, священников, горожан, дав последним такое определение, каковое сельские общины, не будучи представленными, не имели. И на этот раз французы, вопрошаемые своим королем, высказались, как ему было угодно. Эти две консультации — 1303, как и 1308 гг. — позволяют нам констатировать, что по некоторым вопросам уже существует единство взглядов между различными слоями населения королевства. Равно правдоподобно, что названные опросы, давая возможность проявиться этим взглядам, способствовали возникновению такого единства".
Сообщение: 387
Зарегистрирован: 11.12.10
Откуда: Россия, Красноярск
Репутация:
5
Фото:
Отправлено: 31.08.11 08:16. Заголовок: В соответствии с орд..
Ордонанс Филиппа IV Красивого о «боевых залогах» дает нам представление об административных правилах знати (дворянства), восходящей к Карлу Великому, и уточняет, какими подчиненными ленами должен располагать любой главный лен:
- королевство: по крайней мере четыре прилегающих герцогства, или 16 графств, или 64 баронии; - герцогство: по крайней мере четыре графства или 16 бароний; - маркизат: по крайней мере пять-шесть бароний, каждая из которых включает в себя 10 дворян; - графство: по крайней мере четыре баронии такого же значения; - виконтство: по меньшей мере две-три баронии такого же рода; - барония: по меньшей мере шесть дворянских земель, каждая из которых принадлежала одному рыцарю.
Рыцарь, владевший маленьким леном, должен был иметь возможность сформировать «копье», то есть боевой отряд в составе пяти человек, куда входили бы: рыцарь, оруженосец и трое или четверо вооруженных всадников-слуг. Для перехода из оруженосцев в рыцари и для допущения к церемонии посвящения необходимо было предварительно принять участие по крайней мере в одном сражении. Если «холопа» (manant) уличали в краже золотых шпор рыцаря или других ценных предметов, освященных в боевых операциях, ему отрубали кисть правой руки, ибо речь шла о краже предметов, являвшихся объектом священной церемонии. Сеньор, у которого было вдоволь вассалов для формирования многочисленного отряда дворян более низкого ранга, назывался знаменосцем, ибо он имел право носить знамя, а уже не флажок на острие копья.
Бэлль
Под крылом Железного короля
Сообщение: 388
Зарегистрирован: 11.12.10
Откуда: Россия, Красноярск
Репутация:
5
Фото:
Отправлено: 31.08.11 08:25. Заголовок: Одним из ордонансов ..
Одним из ордонансов 1312 г. Филипп Красивый запретил своим рыцарям участвовать в турнирах, причем вне зависимости от того, в чьем королевстве проходил турнир. Ослушавшимся грозили тюремное заключение, изъятие годового урожая, конфискация доспехов и лошадей.
Бэлль
Под крылом Железного короля
Сообщение: 389
Зарегистрирован: 11.12.10
Откуда: Россия, Красноярск
Репутация:
5
Ведение боевых действий на больших территориях, финансирование шотландского сопротивления, преследование и кара мятежников внутри королевства — все это требовало денег, денег и еще раз денег. И тогда ледяной и бесстрастный взгляд «Железного короля» обратился на французское духовенство, исправно отстегивавшее в мошну римского Папы огромные суммы. В год разгрома англичан при Стерлинг-Бридже Филипп Красивый издал указ-ордонанс, запрещающий вывоз за пределы страны золота и серебра. Мощная золотоносная струя, из года в год щедро наполнявшая звонкой французской монетой бездонные закрома Рима, вдруг враз иссякла. Король Франции, сын святой матери Церкви, в нарушение всех писаных и неписаных традиций поднял руку на священное право «наместника Бога на земле» распоряжаться церковными сборами и податями простых мирян. В довершение всего король Филипп, этот недостойный монарх, ослепленный непомерной гордыней, потребовал от французского духовенства уплаты налогов и подчинения королевскому суду на общих основаниях. Филипп Красивый, решив в назревающем конфликте с Римом идти до конца, в апреле 1302 г. впервые в истории созвал Генеральные Штаты — всесословное законосовещательное собрание. Совершив немыслимый внутриполитический кульбит — безродный лавочник получил право присутствовать на совете высшего духовенства и пэров страны, «Железный король», опираясь на сооруженную им декорацию национального единения, смело бросил вызов Папе. Канцлер Франции Пьер де Фло от имени Генеральных штатов официально уведомил Папу Бонифация VIII в полной поддержке народом Франции действий короля. Один Бог ведал, сколько несчастий на голову гордеца Филиппа призвал в те роковые дни оскорбленный понтифик. И Господь, казалось, услышал молитвы своего земного наместника. Беда свалилась на «Железного короля» как снег на голову. 18 мая 1302 г. во фламандском городе Брюгге вспыхнул мятеж. Знать и городской патрициат этой некоронованной столицы Фландрии, подстрекаемые Эдуардом Английским, организовали антифранцузское восстание. Под зловещий звон колоколов жители города перерезали французский гарнизон и вообще всех французов, попавшихся им под горячую руку. Набат «Брюггской заутрени» грохочущим валом пронесся по всей Фландрии, из конца в конец. И полилась кровь... Карательную экспедицию во Фландрию возглавил зять Филиппа Красивого граф д'Артуа. 11 июля 1302 г. французская армия сделала попытку деблокировать замок Куртре, осажденный фламандским ополчением. В завязавшемся сражении все преимущества оказались на стороне мятежников. Французские рыцари, не успевшие сплотить ряды после переправы через ручей Гренинген, были стремительно атакованы фламандской пехотой, смяты и с огромными потерями отброшены на исходные позиции. Граф д'Артуа, пожелавший согласно рыцарским традициям сдаться в плен, был зарублен, точно бык на бойне. Торжествующие победители сорвали с убитых рыцарей семьсот золотых шпор, после чего, под пение церковных псалмов торжественно развесили их на стенах собора в Куртре. «Битва золотых шпор» резко изменила соотношение сил в англо-французской войне. Отложив расправу с мятежной Фландрией на будущее, Филипп Красивый подписал с Эдуардом Английским мирный договор, залогом которого стало возвращение Аквитании под королевский скипетр «Длинноногого». А тем временем конфликт с Римом вступил в решающую фазу: в 1303 г. Бонифаций VIII предал Филиппа Красивого анафеме и освободил подданных французского короля от присяги на верность. В ответ «железный король» созвал совет пэров, который в свою очередь обвинил Папу в ереси. В Италию был послан военный отряд с приказом схватить неуступчивого понтифика. 7 сентября глава экспедиции Гильом Ногаре, новый канцлер Франции, сопровождаемый королевскими стрелками, ворвался в летнюю резиденцию Папы, городок Аланью, расположенный неподалеку от Рима. Звеня кольчугами и бряцая оружием, французы по-хозяйски заняли дворец первосвященника. Бонифаций VIII, немощный брошенный всеми старик, в парадном облачении восседал на престоле посреди пустого гулкого зала. Гильом Ногаре в сопровождении Чьяры Колонны подошел к понтифику и без лишних слов потребовал его отречения. Бонифаций, окруженный врагами и предателями, остался верен себе: — Вот моя шея, а вот моя голова. Рубите! Но я умру Папой! И тогда Колонна, не снимая латной рукавицы, с размаху ударил «наместника Бога» по лицу. «Пощечина в Аланье» многократным эхом прокатилась по всему христианскому миру, со времен Каноссы отвыкшему от столь явного и непримиримого противостояния светской и духовной власти. Отряд Ногаре был изгнан из Аланьи, однако Бонифация VIII это запоздалое заступничество уже не спасло. Повредившись в рассудке от пережитого унижения, понтифик умер несколькими неделями спустя. А еще через десять месяцев скончался преемник несчастного Бонифация Бенедикт XI, отравленный, как поговаривали, шпионами Филиппа Красивого. Престол Святого Петра освободился для ставленника короля Франции. Скрытый текст
Отправлено: 16.09.11 08:18. Заголовок: Спасибо всем за инфо..
Спасибо всем за информацию, так интересно)
Battle of Mons-en-Pévèle: автор: Giovanni Villani Статуя Филиппа в Лувре: Литература о Филиппе (язык,в основном, французский) где б ее еще достать http://openlibrary.org/subjects/person:philip_iv_king_of_france_%281268-1314%29#
Никто не знает автора этого прекрасного портрета, весь интернет перерыла,не нашла:
МАКСимка
Сообщение: 6924
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 16
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
На сайте, где брала фото, было написано именно про Филиппа.
- участник сейчас на форуме