Отправлено: 21.10.08 10:48. Заголовок: Мадлен и Жорж де Скюдери. Прециозный роман
Мадлен Скюдери (писательница и сестра великого поэта)
СКЮДЕРИ Мадлен [Madeleine de Scudéry, 1607—1701] — французская писательница. Родилась в Гавре, в дворянской семье. Получила хорошее образование и рано заинтересовалась вопросами лит-ры. Это открыло ей доступ в цитадель прециозной поэзии — знаменитый Отель Рамбулье. Около середины XVII в. С. создала собственный салон, в к-ром собиралось самое избранное общество и создавались лит-ые репутации. От Отеля Рамбулье салон С. отличался более «ученым» и специфически лит-ым характером. Здесь царили своеобразное светское сектантство, педантизм, нетерпимость ко всему, что выходило за пределы вкусов и интересов салона и в частности его хозяйки. Некрасивая старая дева, лишенная всякой непосредственности и склонная к доктринерству, С. пользовалась однако исключительным почетом и уважением в течение всей своей почти столетней жизни. Ее называли «новой Сафо», «десятой музой». Она получала пенсии от Мазарини и Людовика XIV. Все крупнейшие люди эпохи считали за честь общение с нею. Это не помешало однако Мольеру направить именно в С. и ее салон сатирические стрелы своих «Смешных жеманниц» и «Ученых женщин». Мадлен Скюдери была на короткой ноге с Мари-Мадлен Виньеро герцогиней д'Эгийон. Именно ее вещь "Тираническая любовь или Переодетый принц" играли дети перед Ришелье в апреле 1639 года. Оказывается сохранилась переписка д'Эгийон и Сюдери на эту тему. Интересно и то, что большинство пьес Мадлен были опубликованы или представлены публике под именем ее брата Жоржа. Только уже в очень пожилом возрасти Мадлен признается, что была автором 16 пьес. Как писательница С. явилась крупнейшей представительницей прециозного баро́чного романа. Подобно своему ближайшему предшественнику Ла Кальпренеду (см.) С. писала огромные многотомные романы приключений на квазиисторической основе. Таковы «Ibrahim, ou l’illustre Bassa» (Ибрагим, или Славный паша, 4 тт., 1641), «Artamène, ou le grand Cyrus» (Артамен, или Великий Кир, 10 тт., 1649—1653, 3 изд., испр. и доп., 1653), «Clélie, histoire romaine» (Клелия, римская история, 10 тт., 1654—1661). Хотя все эти романы подписаны братом Мадлены, Жоржем де Скюдери (1601—1667), эпическим поэтом и драматургом, противником Корнеля, однако на самом деле они принадлежат полностью Мадлене, к-рая только стеснялась выпускать их от своего имени. Сюжетная схема всех романов С. традиционна: в каждом из них выводится пара любовников, разлученных и после бесчисленных приключений соединяющихся. Историческая рамка, в к-рую вставлены все эти галантные истории, — только способ замаскировать изображение в них видных современников.
Когда я переводила ту главу (речь идет о польском романе "Частная жизнь кардинала Ришелье"), в которой говорится о детском спектакле и решила расширить свой кругозор. Сначала прочла много материала о Жаклин Паскаль, потом вот дошла до Скэдери. Когда читала о маленькой Паскаль, то посмеялась в волю. Так как многие из авторов так наивно живописуют, что все вышла случайно... Я сразу представила, как я случайно подхожу к нашему президенту и читаю ему стих о том, как плохо размещать базы НАТО на нашей территории. Вы можете не согласиться со мной. Но давайте смотреть здраво, что в то время когда Ришелье был уже полностью лишен так называемой частной жизни, просто так подскочить к нему не смог бы никто, даже из высокопоставленных особ. В ту пору он имел штат охраны с очень развитой структурой. Поэтому всей организацией "приближения" малышки Паскаль занималась герцогиня д'Эгийон...
Отправлено: 22.07.09 01:15. Заголовок: М.О. Гончар "Концепция романа у М. де Скюдери"
Концепция романа у М. де Скюдери М.О. Гончар
XVII век в диалоге эпох и культур: Материалы научной конференции. Серия «Symposium». Выпуск 8. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2000. С.52-55
[52]
Творчество М. де Скюдери — одна из наименее исследованных областей современного литературоведения. В XVII веке произведения писательницы пользовались большим успехом, однако в последующие столетия интерес к ним постепенно угас. В эпоху Просвещения еще появляются переиздания сочинений мадемуазель де Скюдери, ее романы с удовольствием, хотя и с некоторым смущением из-за своего интереса к «немодным» книгам, читает провинция, однако уже высказываются некоторые сомнения в возможности дочитать эти длинные истории до конца: ведь самые главные романы М. де Скюдери — «Артамен, или Великий Кир» (1649–1653) и «Клелия. Римская история» (1654–1660) — насчитывают по десять томов каждый и включают несколько сотен персонажей.
И все же не только объем становится основанием для того, чтобы в XIX веке эти романы были признаны «неудобочитаемыми»: архаичной, неприемлемой и для романтиков, и для реалистов оказалась сама концепция жанра у М. де Скюдери, поэтика ее романов, представление о которой, впрочем, больше основывалось на критической оценке Н. Буало («Поэтическое искусство», «Герои романов»), чем на свежем впечатлении от самих текстов. Творчество мадемуазель де Скюдери начали рассматривать как имеющее некоторый историко-этологический интерес; авторы первых работ о ней обращались к биографии писательницы, к истории литературных и светских нравов ее времени (Э. Перрье, В. Кузен,
[53]
Ж. Монгредьен), сами романы рассматривались как произведения «с ключом»: в «Кире» и «Клелии» искали прототипов, выясняли, кто из современников и друзей писательницы скрывается под маской того или иного персонажа, а историческую тематику сочинений относили за счет потребности в некоем «маскараде», в желании использовать не прямое «портретирование» светского окружения, а затрудняющую расшифровку технику аллюзии (В. Кузен, А. Ле Бретон, А. Нидерст). За романами М. де Скюдери закрепилась в этот период и стала устойчивой репутация «неправдоподобных», идеализирующих сочинений, мало связанных с последующей эволюцией жанра романа.
Серьезный историко-литературный интерес пробудился в западном литературоведении к романам М. де Скюдери лишь в последние десятилетия, однако работ о ее творчестве существует еще совсем мало (Р. Годен, Ш. Морле-Шантала). В то же время интерес, вспыхнувший к романистке, закономерен и связан с важными процессами в современном романоведении: признание романной прозы XVII столетия (не только «низовой», но и «высокой») существенным этапом в эволюции жанра заставляет исследователей не с пренебрежением, а со вниманием всматриваться в теоретические суждения М. де Скюдери и в ее практику романа, обнаруживать в них перспективные идеи и оригинальные художественные решения.
Сегодняшней литературной науке стало ясно, что романы М. де Скюдери — важный и необходимый этап в развитии романистики Нового времени. Однако проблемы, возникающие в связи с творчеством великой прециозницы, еще только ставятся учеными. Одна из таких проблем — соотношение теоретической концепции жанра и художественной практики писательницы, динамика и эволюция ее поэтики романа.
Особое, «маргинальное», с точки зрения официальной критики, положение романа в XVII веке, его «невписанность» в принятую жанровую иерархию обусловило стремление авторов романа к созданию программных предисловий, обращений к читателю, комментариев или же литературно-критических рассуждений повествователя или героев на страницах самих произведений. Важное значение имеет в ряду подобных теоретических сочинений предисловие М. де Скюдери к ее раннему роману — «Ибрагим, или Великий паша» (1641).
Рассуждая об «искусстве сочинения романов», писательница прежде всего стремилась утвердить эстетическую полноценность этого жанра, его право на признание. Возможно, именно этим стремлением объясняется неожиданная на первый взгляд близость рассуждений будущей главы прециозниц М. де Скюдери и теоретических установок классицистов. Подобно классицистам, она выдвигает требование «единств» в романе и, в первую очередь, — единства действия: в подражание эпической поэме, роман должен содержать «единую сюжетную линию, которой подчинялись бы все остальные» (Scudery, М. de. Ibragim. Preface // Idees sur le roman. Paris, 1992. P. 74). Кажется, что наиболее точным практическим воплощением данного положения становится поздний роман Скюдери — «Клелия». Здесь основу сюжета составляют приключения главных героев — Аронса и Клелии, преодолевающих многочисленные препятствия на пути к браку. Второстепенные же истории так или иначе способствуют развитию главной сюжетной линии.
[54]
В теории писательница выдвигает также требование «единства времени»: действие в романе «не должно длиться более года». В «Клелии» нет точных указаний на то, что описанные события происходили не больше, чем в течение двенадцати месяцев, однако имеющиеся временные детали позволяют сделать вывод, что действие романа охватывает не менее 184 дней или несколько больше (v.: Godenne R. Les romans de Mlle de Scudery. Geneve, 1983. P. 243).
Что же касается «единства места», то хотя М. де Скюдери не упоминает о нем в предисловии к «Ибрагиму» (его необходимость признавали некоторые другие авторы барочных романов, в частности, Ла Кальпренед), но она в определенной степени стремится соблюдать это правило; действие «Клелии» сосредоточено в Риме и его окрестностях, точнее, в двух городах, расположенных неподалеку друг от друга.
Создание романа, по мнению М. де Скюдери, предполагает соблюдение и такого условия, как начало «in medias res», что «помогает пробудить интерес читателей» (Scudery, М. de. Op. cit. P. 75). «Клелия» открывается описанием дня накануне свадьбы героев, когда неожиданное стечение обстоятельств разлучило влюбленных и началась череда приключений. В таком зачине, однако, проявилась не столько ориентация на античную эпическую поэму (как у классицистов), сколько на гелиодоровский тип романа, чрезвычайно популярный в романистике барокко.
Центральным же в концепции романа М. де Скюдери является требование правдоподобия, включающего несколько специфических аспектов:
а) буквальная историчность лиц и событий;
б) психологическая вероятность действий и характеров;
в) этическая нормативность и поучительность.
Историю «Клелии» писательница черпает из Тита Ливия, ее персонажи имеют исторических прототипов, ведь действия вымышленных лиц в вымышленной стране «не вызывают у читателей ни доверия, ни сочувствия» (Ibid. P. 75). Но правдоподобие не означает для автора «Клелии» (как и для классицистов, как и для всех писателей той эпохи) изображения «правды истории» без строгого эстетического и этического отбора, без назидательности: «Добродетель в нем (романе. — М.Г.) всегда нужно вознаграждать, а порок наказывать» (Ibid. Р. 77). Поэтому в «Клелии» главные герои в награду за нравственное совершенство счастливо соединяются, а те, кто действовал низко и недостойно, несут заслуженную кару.
Критерий правдоподобия определяет и отношение к «чудесному» в романе: для Скюдери оно должно быть допустимо лишь «в разумных пределах», не стоит увлекаться невероятными приключениями, к тому же персонажи должны не только «совершать подвиги, но и беседовать между собой» (Ibid. Р. 77). Отличительной чертой «Клелии» как раз и является множество бесед, которые ведут между собою действующие лица (они показались автору настолько важными сами по себе, что впоследствии были изданы ею отдельно от романа). Беседы героев способствовали не только углублению психологического портрета каждого из них, но и дальнейшей разработке романной концепции, ибо герои «Клелии» касаются в своих разговорах и литературных проблем.
Таким образом, писательница, которую традиционно считают наиболее вычурным, утрированно жеманным («прециозным») автором, явила
[55]
собою пример романистки, создавшей довольно строгую и стройную теорию жанра романа, творчески переработавшей опыт раннего романа барокко и классицистические установки и адекватно воплотившей свои принципы в собственном творчестве. Опыт М. де Скюдери оказался не бесполезен и для такого признанного классика психологического романа XVII века, как М.М. де Лафайет: автор «Принцессы Клевской» не только полемизирует со Скюдери, но многое усваивает и разделяет в концепции романного жанра. «Клелия» — действительно прециозный роман, но прециозный по тому барочно-экстравагантному конгломеративному сочетанию «правильности» и усложненности, рационалистичности и аффектированности, «классицистичности» и «барочности», которое составляет основу прециозного течения в литературе и культуре Франции XVII столетия.
Анонимный поэт XVII в. <На Мадлен де Скюдери, внешность которой была весьма непривлекательна> Перевод с французского Владимира Васильева Из книги" ...Острый галльский смысл. Пять веков французской фривольной поэзии" Антология Издательство: ЛИК, 2003 г.
Дорес напрасно так упоена Хваленой добродетелью своею. Грех потому не властен так над нею, Что столь же безобразен, как она.
ЭТИКА ПРЕЦИОЗНОСТИ В РОМАНЕ М. ДЕ СКЮДЕРИ «КЛЕЛИЯ»*
Прециозность – одно из наиболее сложных и многогранных явлений XVII в. Оно складывалось из сочетания нескольких факторов, тесно связанных между собой: социального, этического, литературного и выразительного аспектов. Их неразрывность во многом определила сложность исследования данного феномена, поскольку в течение длительного времени существовал соблазн свести прециозность только к одной из ее составляющих. Этические проблемы, к которым обращались прециозницы, были связаны с процессами, происходившими в обществе, они обсуждались в салонах, получали воплощение в литературных произведениях, создаваемых участниками этих обсуждений, и многие идеи находили выражение, в том числе на языковом уровне.
Понимание литературы как орудия, «способного формировать человека для жизни в обществе»[1], появилось еще в античности. Широкое распространение оно получило в эпоху Ренессанса, когда книги начали рассматривать как средство воспитания, а не только созерцания, как было в Средние века. XVII в. – период осознания обществом себя как гражданской и культурной общности, а потому особую актуальность получают вопросы норм сосуществования людей в этом обществе. Первым произведением, которое сыграло важную роль в разрешении как литературных, так и этических проблем, была «Астрея» О. д’Юрфе. Это был существенный вклад в «процесс методичного, обдуманного и просвещенного создания общественного идеала»[2]. Одним из важнейших «цивилизующих» факторов, по д’Юрфе, являлась любовь как «философский принцип, унаследованный от Платона, в котором соединяются благое и прекрасное и согласно которому именно любовь заставляет наши души стремиться к этому благому и прекрасному»[3].
Среди последователей д’Юрфе часто называли Мадлен де Скюдери. Некоторые исследователи даже утверждали, что своим успехом она во многом обязана тому, что «продолжила с приятностью, пленившей современников, произведение … которое пользовалось неслыханным успехом … «Астрею»[4].
XVII в. – время появления первых салонов, которые в значительной мере способствовали развитию новой культуры. Первым таким салоном в Париже был салон м-м де Рамбуйе, ставший настоящей «школой светской вежливости»[5]. Начатые идейные искания были продолжены участниками кружка, возглавляемого Мадлен де Скюдери. Именно она, по выражению Ж. Монгредьена, «открыла моду на прециозность»[6], деятельность ее салона и особенно ее литературные произведения были «мощным орудием пропаганды»[7] и распространения прециозных теорий.
Состав салонов был довольно пестрым: здесь встречались и представители дворянства, и зажиточная буржуазия; благосклонно принимались писатели и поэты, происхождение которых зачастую было более чем скромным; и, конечно же, значительную часть составляли женщины, «благородные и не очень, привилегия которых заключалась в самой принадлежности к прекрасному полу»[8]. Именно женщины играли в салонах ведущую роль. И значительная часть обсуждавшихся тем касалась положения женщины в обществе. Среди вопросов, которые волновали прециозниц, – проблемы любви и брака, доступность образования, равные с мужчинами права и свободы, и многое другое.
Одним из наиболее спорных моментов был институт брака. В XVII в. брак являлся прежде всего юридическим и коммерческим соглашением. Замужняя женщина практически во всем зависела от супруга и не могла свободно распоряжаться ни имуществом, ни самой собой. Поведение мужа в семье зачастую отличалось своеволием и даже жестокостью. Например, Таллеман де Рео упоминает графа Сен-Жермен Бопре, который добивался от супруги уважения «кулаками и пинками»[9]. Весь этот комплекс проблем не раз становился темой салонных дискуссий, а также получил отражение в их жизненной (М. де Скюдери не была замужем, и это не было случайностью) и литературной практике. В своих романах писательница также не торопится привести героев к счастливому финалу, именуемому браком. Для большинства из них «брак-развязка» отложен, так сказать, на «судный день», когда оракул проречет каждому его судьбу. Общее отношение к браку можно скорее назвать негативным. Одна из причин – ограничение личной свободы в брачном союзе. Кстати, та же идея звучала уже в «Астрее». В романах де Скюдери можно даже проследить ее некоторую эволюцию. В «Ибрагиме» (1641) мужчины полагают брак помехой для новых увлечений, а в «Великом Кире» и «Клелии» звучит мнение женщин, и у них – совсем иная философия. Брак они считают унизительным для своего пола, поскольку «нет ничего более оскорбительного, нежели полагать, что сохранить свою добродетель женщина может только выйдя замуж либо укрывшись за толстыми … стенами» [Cyrus, VII. P. 211]. Положение женщины в таком союзе незавидно, ибо муж считает ее «первой рабыней в своем доме, не доверяет ей, не принимает ее в расчет, и обращается так, как будто она вовсе лишена разума, и будто не обязался он ее любить и будто волен вместо этого любить сотню других и полагать, что она должна находить это в порядке вещей» [Clélie, III. P. 334]. Недаром Сафо (а таков был псевдоним самой де Скюдери на ее салонных собраниях) полагает, что брак – это «длительное рабство» [Cyrus, X. P. 243], а потому, продолжает ее мысль Плотина из «Клелии», «нет ничего прекраснее, чем решиться жить свободной жизнью» [Clélie, V. P. 1065]. Однако были и другие причины неприятия брака прециозницами, и одна из важнейших – особая концепция любви, которая строилась на совершенно иных принципах. Нелепой кажется женщинам уже сам по себе факт заключения брака «по совету и с согласия всей родни» [Cyrus, VI. P. 625, 626]. Но главное: в браке невозможно достижение истинной любовной гармонии. Одна из героинь «Клелии» говорит: «Трудно быть одновременно хорошим мужем, любезным возлюбленным и порядочным человеком» и далее объясняет: «Быть возлюбленным – значит быть рабом, быть достойным мужем может лишь господин, а порядочному человеку не следует быть ни тираном, ни рабом женщины» [Clélie, III, p. 334]. Уже здесь сформулирован основной принцип сердечных отношений: женщина властвует, мужчина подчиняется. Существовал целый свод правил, которые регламентировали эти отношения, и именно романы становились «школами любви, где со всеми возможными подробностями излагалось, как нужно любить»[10]. В них не только изобиловали разного рода любовные истории, но и назидательным был уже сам пример главных героев, которые действовали как образцовые влюбленные. Так, в «Клелии» Аронций и сама Клелия – центральная пара романа – поступают наиболее последовательно и безупречно.
Любовь – это благородная страсть, далекая от понятий греха, слабости и т. п. Она не только очищает душу, но и влечет к благородным поступкам, она есть «источник поступков самых героических» [Cyrus, I, au lecteur]. Как и у д’Юрфе, это – «цивилизующий» фактор, могущий изменить к лучшему души и дела тех, кто ей служит. Это чувство объединяет людей в некое сообщество, где не важны исторические, географические, социальные и прочие различия. Вот почему персонажи часто заимствуются из других исторических эпох («Клелия» – история из римской античности) и принадлежат к самым разным национальным группам: среди героев – римляне, скифы, персы и др. Сама по себе «любовь – это целая страна, которая помещается в сердцах людей самого разного положения и происхождения» [Clélie, IV0. P. 728].
Главенствующее положение в отношениях занимала женщина. Она была не просто объектом безусловного поклонения, но и всемогущей повелительницей, добиваясь от мужчин служения, в чем-то сходного с традициями куртуазной этики. Тот, кто желал стать возлюбленным, должен был признавать себя недостойным того величайшего счастья, к которому стремился. Кроме того, до совершения достойных своей дамы поступков он не мог открыто заявить о своих чувствах. Так, Артамен накануне свидания рассуждает: « … я бы не дерзнул говорить ей о своей страсти; не только ее добродетель предписывает мне молчание, не только уважение к ней сдерживает меня, не только ее скромность и строгость не позволяют мне это сделать, но я еще слишком мало совершил достойных деяний, чтобы подвергать себя столь великой опасности» [Cyrus, I. P. 569 – 571]. Под «великой опасностью» здесь подразумевается возможность попасть в немилость из-за чрезмерной дерзости.
Главной и, пожалуй, единственной обязанностью влюбленного становится почтительное поклонение и прославление своей избранницы. Прямо декларируется разница во взаимных обязанностях влюбленных мужчины и женщины. Справедливость такого положения подтверждается примерами из других областей жизни: так, «… короли должны любить своих подданных и подданные должны любить своих королей; однако их обязанности различны; одним дана власть командовать, другим – подчиняться. Отцы и дети также испытывают взаимную привязанность, так же происходит между хозяевами и рабами, но обязанности их все же несхожи», то же и в любви, «неслыханное дело, чтобы влюбленный говорил своей возлюбленной: повелеваю вам подчиниться» [Clélie, IV. P. 705]. В поведении идеального любовника «желание рассуждать о том, что вам приказывают, есть вещь, противная законам … страсти» [Clélie, IV. P.701-703]. Сама же Клелия категорично заявляет: «Нужно, чтобы влюбленный подчинялся или же он перестает быть таковым» [Clélie, II. P. 706].
Квинтэссенцией прециозных представлений о любви стала карта Страны Нежного, опубликованная в I-м томе романа м-ль де Скюдери «Клелия» (1654). Она стала настоящим «манифестом любви целого поколения»[11].
Ее центральным понятием была Нежная Дружба. Любовь как таковая в этике прециозности отсутствовала как чувство неизведанное и сопряженное со множеством опасностей. На карте оно было обозначено как «неизведанные земли», со всех сторон окруженные «морем опасностей». Такое представление связано со стремлением прециозниц утвердить достойное положение женщины, а это, по их мнению, возможно лишь в рамках дружбы: «женщине опасно даже слегка переступать последние пределы дружбы» [Clélie, I. P. 105].
Нежная Дружба – особое чувство, уготованное лишь душам избранных, и ее необходимо отличать от других видов дружбы таких, как «случайная дружба, модная дружба, рассудочная дружба» и т.п. [Clélie, III. P. 60].
Источники Нежной Дружбы различны: сердечная склонность, уважение, признательность, а потому конечным пунктом являются три города Нежности, основанных соответственно на Склонности, Уважении и Признательности (подобно тому, как в реальной жизни города основываются на реках). К каждому из них – своя дорога. Наиболее легкий путь – к Нежности, основанной на Склонности, поскольку это чувство развивается естественно и течением напоминает быстрый поток. Попасть в город Нежности, основанной на Уважении или Признательности, гораздо сложнее. Прежде необходимо побывать в других населенных пунктах, названия которых соответствуют тем действиям или качествам, которые необходимы для достижения конечной цели, то есть Нежной Дружбы. Отправной точкой для того, кто стремится к Нежности, основанной на Уважении, является Светлый Ум, «обыкновенное начало уважения» [Clélie, I. P. 104]. Затем необходимые остановки – Милые стихи, Галантное письмо, Нежное письмо – «действия, которые чаще всего предпринимает умный человек в начале дружбы» [Clélie, I. P. 104]. Следом путь лежит через места с такими названиями, как Искренность, Уважение, Точность, Доброта, которые суть названия добродетелей, которые единственно могут породить Нежность, основанную на Уважении.
Кроме того, карта содержит и указания на неверные шаги будущего «нежного друга» такие, как «Легкомыслие, Забвение, Несдержанность, Гордость, Неверность» и др. Удалившись от главной дороги, очень легко попасть к озеру Равнодушия или морю Неприязни.
Любовь мыслилась как очень медленное, постепенное достижение высшего счастья, которое было возможно лишь после преодоления множества препятствий, различного рода задержек и мощного противодействия.
В своем творчестве м-ль де Скюдери, вслед за авторами Ренессанса и О. д’Юрфе, стремилась преподнести своим читателям образец идеального с прециозной точки зрения общества. Фактором, оказывавшим благородное действие на душу и поступки человека в таком представлении, была любовь, понимавшаяся особым образом и не связанная с традиционным институтом брака. Женщина поднималась на немыслимую высоту и получала право повелевать мужчиной по своему усмотрению. Влюбленный же должен был выполнить ряд условий, чтобы добиться благосклонности избранницы. Любовные историй, пример главных героев, а также назидания, выраженные в аллегорической форме, например, карта Страны Нежного, должны были служить своеобразными «учебниками» для тех, кто стремился к идеалам Нежной дружбы.
ПРИМЕЧАНИЯ
* Гаврилова М.О. Этика прециозности в романе М. де Скюдери «Клелия» // Филология в системе современного университетского образования. Вып. 5. М., 2002. С. 39 – 44.
[1] Bury E. Littérature et politesse. P., 1996. P. 5.
[2] Ibidem. P. 90.
[3] Ibidem. P. 88.
[4] Picard R. Les salons littéraires et la sociéte française. 1610-1789. N.Y., 1943. P. 74.
[5] Livet Ch. Op. cit. P. XIV.
[6] Mongredien G. Op. cit. P. 10.
[7] Denis D. Introduction // M. de Scudéry. «De l’air gallant» et autres conversations (1653-1684). P., 1998. P. 13.
Отправлено: 25.07.09 12:09. Заголовок: КАРТА СТРАНЫ НЕЖНОСТИ
КАРТА СТРАНЫ НЕЖНОСТИ из романа "Клелия", издание 1654 года, Париж
Отрывок из 20 главы романа А. де Виньи "Сен-Мар":
"Скюдери встал, с видом горделивым и напыщенным; он развернул на столе подобие географической карты, украшенной голубыми лентами, и начал объяснять значение линий, проведенных на ней розовыми чернилами.
— Карта сия лучшее место в «Клелии», — сказал он, — ее находят обычно весьма изысканной, хотя это всего-навсего игра ума для увеселения нашего литературного сообщества. Однако на свете встречаются странные люди, и я боюсь, что не у всех достанет воображения понять ее. Вот дорога, ведущая от Новой дружбы к Нежности. И заметьте, господа, точно так же, как говорят Кумы на Ионическом море, Кумы на Тирренском море, мы скажем Нежность-на-Любовной Склонности, Нежность-на-Уважении, Нежность-на-Благодарности. Но прежде всего надо пожить в деревнях Мужество, Великодушие, Исправность, Угождение, Учтивая Записка и, наконец, Любовное Письмо!..
— Остроумно, крайне остроумно! — воскликнули Вожела, Кольте и остальные.
— И заметьте, — продолжал автор, пыжась от гордости при виде своего успеха, — что нельзя миновать дорогу, проходящую через Услужливость и Чувствительность, ибо в противном случае рискуешь попасть в край Холодности, Забвения и погрузиться в озеро Равнодушия.
— Прелестно! Восхитительно! В высочайшей степени изысканно! — хором закричали слушатели. — Просто непозволительно быть таким талантливым!
— А теперь, сударыня, я должен признаться во всеуслышание, — продолжал Скюдери, — что это произведение, напечатанное под моим именем, принадлежит перу моей сестры; это она с большой приятностью перевела Сапфо. И хотя никто его об этом не просил, он высокопарно продекламировал стихи, которые заканчивались следующим четверостишием:
Любовь - недуг, как говорится, Неисцелимый жар в крови. Но если можно исцелиться, Что лучше смерти от любви?
— Как! Неужто эта гречанка была так умна? Не могу этому поверить! — воскликнула Марион Делорм. — А все же насколько мадемуазель Скюдери превосходит ее! Эта мысль принадлежит ей; пусть она включит в «Клелию» прелестные стихи, которые вы только что прочитали: они украсят эту историю из римской жизни!
— Чудесно! Превосходная идея! — подтвердили в один голос ученые мужи. — Ведь Гораций, Арунций и любезный Порсенна были такими галантными любовниками! "
Отправлено: 25.07.09 20:38. Заголовок: Путеводитель по стране любви
Из главы 14 СЛОВАРЬ ДРАГОЦЕННОГО ЯЗЫКА И ГЕОГРАФИЯ ИЗЯЩНОСТЕЙ книги Иштвана Рат-Вега "Комедия Книги"Москва "Книга" 1987
ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО СТРАНЕ ЛЮБВИ
Им была знаменитая Carte du Tendre, или Карта Страны Нежности, приложенная к роману мадемуазель Скюдери “Клелия. Римская история”. Согласно драгоценной Скюдери, нежность проистекает из трех различных причин, а именно: склонности, почитания, признательности. В стране имеется, соответственно, три города Нежности, которые расположены на берегах трех различных рек и название которых уточняется по названиям этих рек (как есть, например, Франкфурт-на-Майне и Франкфурт-на-Одере): Нежность-на-Склонности, Нежность-на-Почитании и Нежностъ-на-Признательности ("Tendre-sur-Inclination, Tendre-sur-Estime, Tendre-sur-Reconnaissance). Первая станция на границах страны носит название Новой Дружбы. Отсюда туристы направляются в три больших города, в зависимости от характера своей новой дружбы. Тот, кто стремится к цели по реке Почитания, встретит на ее берегах множество городов, в которых ему нужно будет отдохнуть, потому что путь очень долгий. Первым городом будет Остроумие, потому как надо знать, что путь к сердцам драгоценных ведет через голову. Затем путник проследует мимо сел, расположенных несколько в стороне от реки, а именно:
Изящное Стихотворение, Записка и Любовное Письмо,— потому что, как известно, это и есть первые этапы интимного сближения. Продолжая свое речное путешествие, турист сможет посетить вполне серьезные и порядочные города, такие, как Откровенность, Великодушие, Праведность, Щедрость (!), Уважение, Обязательность, Доброта. Обойдя все эти места, путник причалит в порту Нежности-на-Почитании, где его с любовью встретит население города. Во многих местах придется выйти на берег и отдохнуть, конечно же, и туристу, стремящемуся в Нежность-на-Признательности. По пути можно будет посетить города Услужливость, Покорность, Душенька-Дружочек, Внимательность, Усердие. Затем последует ряд небольших городков, название которых объясняет, почему они маленькие: Большие услуги. Ведь на дела, обозначенные этим словом, способны очень мало мужчин, и в этих городах они почти не бывают; именно из-за недостатка туристов не развились эти городки. Но стойкий путешественник уже недалек от цели; некоторое время он проведет в гостиницах Уступчивости и Постоянства, и после долгого и утомительного пути блеснут перед ним золоченые купола Нежности-на-Признателъкости. После всего этого любопытство туриста-карточея достигает высшей точки, и он ждет не дождется знакомства с городами, расположенными по берегам реки Склонность, ибо в них наверняка сосредоточены самые интересные достопримечательности. Но, увы, его постигнет разочарование. По берегам до самого конца нет ни одного города. Почему? Потому что течение реки настолько быстрое, что у путника не будет необходимости в отдыхе, река сама влечет корабль, который прибывает в Нежность-на-Склонности в два счета. Но этими тщательно разработанными туристическими маршрутами находчивость мадемуазель де Скюдери не исчерпывается. Во все три города можно попасть и по суше, также посетив все упомянутые города и села. Но для этого надо хорошо знать дорогу, потому что указателей нигде нет. И турист может легко заблудиться. После города Новая Дружба пути расходятся во многих направлениях. Если путешественник, не зная местности, вместо дороги к Остроумию повернет вправо, то, к великому своему разочарованию, попадет в пустой и холодный город Пренебрежение, и напрасно он будет пытаться выбраться оттуда, отныне он будет натыкаться только на места с дурной славой. Бездомный, напрасно он будет искать отдохновения в гостиницах Неустойчивости, его он не найдет, ибо таково название города. Если же, устав от неприятных дорожных приключений, он захочет развлечься в следующем городе, это ему не удастся, потому что зовется тот город Тепловатость. Зато уж достаточно волнений придется ему испытать, попав к легкомысленным жителям Ветрености. Бежав оттуда, измученный путешественник прямиком прибудет в Забвение с его непроизносимыми улицами, и дух в путешественнике держится одной лишь надеждой, что, по его расчетам, дорога подходит к концу, что Нежностъ-на-Почитании должна быть недалеко. Дорога действительно кончается, но никакого города там нет, а одна лишь недвижная, заросшая и зловонная вода — озеро Равнодушия. Так же худо придется и тому путешественнику, который отклонится от правильного пути влево. Заблудившись, он попадет в Болтливость. Положение его, правда, еще не опасное, в худшем случае его замучают сплетнями. Но дальше — дальше последуют мрачные с дурной репутацией города: Вероломство, Спесь, Клевета, Злость. Преодолев их, он, бездомный, понадеется, что уж в конце-то Нежность-на-Признательности должен быть обязательно. Дорога в самом деле кончается, и путник попадает на берег бескрайнего моря, закипающего черной волной. Это море Ненависти, которое вечно сотрясают ураганы и штормы, не пересек его еще ни один корабль — вон, весь берег в обломках... В какие же края и города мы попадем, если из Нежности-на-Склонности захотим проследовать дальше по реке Склонности? — вот вопрос, на который непременно пожелает получить ответ карточей, узнавший все вышеизложенное. Стоит ли туда ехать? Бюро путешествий мадемуазель Скюдери ответит решительным нет. Более того — предостережет от этого рискованного предприятия с неопределенным финалом. Река Склонность впадает в огромный океан, имя которому Опасность. Океан этот не настолько бурен, как море Ненависти, опасность подстерегает путешественника не столько на воде, сколько на другом берегу океана. Потому что тот, кому удастся этот океан переплыть, попадет в Неизвестную местность, о которой жителям страны Нежности не известно ничего. Дерзкого путешественника стерегут там неопределенные и непредвидимые страхи и ужасы. На этом знаменитая карта кончается. То, что драгоценные дамы настолько несведущи в географии Неизвестной местности, в которой имеются, возможно, и огнедышащие вулканы, полыхающие пламенем чувственности и изрыгающие лаву сладострастья, похвалы, конечно, заслуживает.
Но большинство великосветских дам Парижа оказались на самом деле очень даже сведущими во всех картографических подробностях Неизвестной местности. Откуда это известно? Примерно в то же самое время, о котором идет речь, с треском провалился Фуке, министр финансов, взяточник, казнокрад и расточитель государственных денег на личные нужды. Когда опечатывали его имущество, обнаружили, что ящики его письменного стола набиты любовными письмами, которые были еще теплы от интимных признаний придворных дам. То было бы еще не беда, но нашлись собственноручные записи Фуке, содержавшие не только имена прекрасных корреспонденток, но и, в духе педантичного финансиста, в список было занесено, какая дама, когда и сколько золотых ливров получила в награду...
Отправлено: 25.07.09 21:13. Заголовок: Н. Т. Пахсарьян ПРЕЦ..
Н. Т. Пахсарьян ПРЕЦИОЗНОСТЬ
ПРЕЦИОЗНОСТЬ (франц. Preciosite, от precieuse - драгоценная, восходящего в свою очередь к лат. pretiosus, от pretium - ценность) - термин, родившийся в 17 в. во Франции, для обозначения определенного культурного явления 1650-1660-х. В отличие от барокко, классицизма - понятий, ставших терминами только в 19 столетии, “П.” - слово, терминологически оформившееся в среде самих прециозниц и их современников. Прилагательное “прециозная” во французском языке уже с 15 в. употреблялось в переносном смысле - положительном и отрицательном, означая либо прекрасную и добродетельную женщину, либо особу чрезмерно манерную и ханжески благопристойную. Но в форме существительного “П.” приобретает в 17 веке специфический смысл, впрочем, также двойной: это особенно изысканный тип поведения, языка, утонченный вкус - или чрезмерная манерность, переутонченность, жеманство.
П. - исторический феномен. Она родилась в середине 17 в. в городской (не придворной) салонной буржуазно-дворянской среде, конкретно - в салоне мадемуазель Мадлен де Скюдери (1607-1701), известной французской светской дамы и писательницы. Члены ее кружка - прежде всего женщины и узкий круг принятых в их общество мужчин - культивировали искусство утонченного светского досуга, интеллектуальных бесед на различные темы, в том числе - и на литературные. Они выработали определенный идеал благородства: эта черта связывалась не с рождением в дворянской среде, а со свойствами сердца, ума и с благородными манерами. Однако ни фактическая принадлежность прециозного круга к городской буржуазно-дворянской среде (прежде всего парижской, поскольку П. презирала все “провинциальное”, хотя прециозные салоны были также в Экс-ан-Провансе, Лионе и Гренобле), ни внесословное содержание этого идеала не помешали тому, что наиболее благоприятный прием и широкое распространение П. получила у придворной аристократии. Все буржуазное прециозницами откровенно презиралось, появилось даже выражение “вести себя как последний буржуа”, означавшее крайнюю степень пошлости и невоспитанности. Прециозная среда жаждала соединить традицию старинной куртуазности и современный хороший вкус. При этом прециозницы защищали такую концепцию любви, в которой главную роль играло почтение к женщине, такое представление о браке, в котором бы муж считался с чувствами своей жены. Кроме того, в духе неоплатонизма любовь понималась прежде всего как духовная, интеллектуальная близость, а ее плотская сторона, если и не отрицалась совершенно, то отодвигалась в далекое будущее, которого возможно достичь лишь терпеливым и почтительным ухаживанием. Таким образом, П. становится особого рода феминистическим движением 17 века, которое стремится облагородить нравы общества, огрубевшего в военных перипетиях эпохи Фронды (оппозиционного абсолютизму дворянского движения 1648-53). П. не была литературной школой, однако ее интерес к литературе выразился очень ясно и разнообразно: прециозницы установили в придворной, дворянской и даже буржуазной среде моду на чтение романов (прежде всего, знаменитого романа О.д’Юрфе “Астрея”(1607-1627)), способствовали успеху в свете некоторых сочинений - например, “Писем” В. де Вуатюра, романических трагедий Тома Корнеля и Филиппа Кино). Однако П. породила также определенный круг произведений, которые можно назвать прециозными по их тематике, проблематике, стилю. В этих сочинениях (в романах М.де Скюдери, новеллах П. Пелиссона, в поэзии И.Бенсерада, частично - Ж.де Лафонтена и некоторых других) прежде всего бросаются в глаза сосредоточенность на изображении событий светской жизни, любовных коллизий героев, в которых угадывались известные в свете лица, тщательное стремление избегать низкой, вульгарной, тривиальной лексики. На смену обычному, а значит, с точки зрения утонченного вкуса, пошлому стилю приходят перифразы, метафоры, эвфемизмы, что позволило критикам П., в том числе Мольеру, А. Фюретьеру, смеяться над ее жаргоном. При этом прециозные произведения стремятся к изощренному остроумию, любят, особенно в поэзии, так называемые “пуанты”, предпочитают жанры, приспособленные для исполнения в светских салонах - портреты, письма, диалоги, короткие стихотворения - эпиграммы, мадригалы. При том, что собственно прециозная литература не оставила ничего особенно значительного (кроме романов М. де Скюдери, несправедливо забытых сегодня), следы ее влияния обнаруживаются во многих литературных шедеврах столетия - например, в романе Мари-Мадлен де Лафайет “Принцесса Клевская” (1678). Более того, П. как тип характера, поведения сама стала популярным литературным сюжетом - и в романе аббата де Пюра “Прециозница” (1656-58), и в пьесе Мольера “Смешные прециозницы” (ее принято переводить у нас “Смешные жеманницы”)(1659), и в “Словаре прециозниц” К.Сомеза (1659-60). Влияние литературной П. выходит за рамки 17 столетия: некоторое сходство манеры письма, литературно-критических принципов и самой проблематики произведений с П. исследователи находят у писателей эпохи Просвещения - П.-К. де Мариво, Г.Филдинга, у романиста и драматурга начала 20 века Ж.Жироду и у некоторых других.
Последнее обстоятельство стало основанием для того, чтобы в зарубежном литературоведении возникло две концепции П.: одна из них считает П. строго исторически локализованным явлением, другая - трактует термин расширительно, считая, что стилистические тенденции П. возникли еще в средневековье и просуществовали по крайней мере до середины 20 столетия (см.: Bray R. La Preciosite et les precieux, de Tibault de Champagne a Giraudoux.- P., 1948). В результате термин П. стал применяться так широко, что почти потерял свою определенность: например, прециозным стали называть светский салон маркизы Катрин де Вивон де Рамбуйе (1620-1645), который посещали многие поэты и писатели начала 17 века, участвуя в беседах на разные темы, читая свои сочинения, устраивая поэтические соревнования и состязаясь в остроумии. Просуществовав с 1620 по 1645, этот салон сыграл определенную роль в становлении П., однако ко времени появления “классических” прециозниц он уже перестал существовать. И, главное, манеры и речь завсегдатаев отеля Рамбуйе никогда не были предметом насмешек современников, как это случилось с М. де Скюдери и ее кругом: став модой, “спустившись” из аристократических кругов в буржуазно-дворянскую среду Парижа, а затем - провинции, П. начала расцениваться как карикатурное подражание придворной утонченности (см. “Смешные жеманницы” Мольера). Неправомерно расширительным является и использование эпитета “прециозный” по отношению к роману О.д’Юрфе “Астрея”: значение этого романа как колыбели романных форм Нового времени и как хрестоматии галантных нравов огромно, но как раз поэтому не сводится к П. Возникает и сложный вопрос о связи П. и барокко. Ученые решают его по-разному: иногда П. полностью отождествляют с барокко, или, по крайней мере, со светским барокко (Mongredien G. Les Precieux et les Precieuses. - P. - 1939), иногда видят в ней больше классицистический феномен (Rousset J. L’Age baroque. - Geneve - 1959). В последнее время принято считать, что П. - результат взаимодействия литературных тенденций барокко и классицизма: это отчетливо выражено в наиболее репрезентативном жанре П. - романе, который, с одной стороны, стремится соответствовать “правилам” жанра (единство времени предполагает, что действие романа укладывается в 12 месяцев; единство действия - что в каждой из многочисленных фабульных линий есть одна центральная интрига, правдоподобие - что ни место действия, ни события, ни действующие лица не выдуманы, а взяты из истории), с другой - строит сложную лабиринтную сюжетную линию, включает в действие излюбленные барочные темы тайны, иллюзии, заблуждения, использует барочную стилистику.
В отечественном литературоведении прециозную литературу обычно определяли как “элитарно-аристократическое направление в лит-ре франц. барокко 17 в.” ( Литературный энциклопедический словарь. - М.-1987 - С.304), что является неточной и устаревшей характеристикой этого явления.
Лит.: Bray R. La preciosite et les precieux. P., 1945; Lathulliere R La preciosite. 2 vol. - Geneve -1966; Pelous J-M Amour precieux, amour galant (1654-1675). -P. - 1980; Baader R. Dames de lettres. Autorinnen des preziosen, hocharistocratischen und “modernen” Salons (1649-1698). - Stuttgart - 1986; Les trois Scudery. Actes du Colloque du Havre. P,1993; Jaouen F Civility and the Novel: De Pure’s La pretieuse ou la mystere des ruelles // Exploring the Conversible World. - New Haven – 1997.
Сообщение: 3336
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
19
Отправлено: 27.12.09 23:30. Заголовок: Жорж де Скюдери́..
Жорж де Скюдери́ (22 августа 1601, Гавр — 14 мая 1667, Париж) — французский поэт и драматург XVII века, представитель прециозной литературы. Брат Мадлен де Скюдери.
Жорж Скюдери. Гравюра
Родился в обедневшей дворянской семье. Ещё в юном возрасте (около 1615 г.) был записан в королевскую гвардию. В 1629 г. оставил военную карьеру и перебрался в Париж. Очень скоро стал завсегдатаем салона мадам Рамбуйе и завоевал репутацию модного писателя. В 1631 г. обратил на себя внимание кардинала Ришельё; во многом способствовал пропаганде его культурной политики. Сыграл большую роль в споре о «Сиде» Корнеля. В 1642 г. Ришельё назначил его командующим крепости Нотр-Дам-де-ла-Гард в Провансе, однако в 1647 г. Жорж де Скюдери возвращается в Париж. В 1650 избран во Французскую академию (кресло № 32). По окончании второй Фронды и до 1661 г. Скюдери, симпатизировавший принцу Конде, жил в Нормандии. Умер от апоплексического удара.
Известен прежде всего как драматург. С 1629 по 1642 годы сочинил шестнадцать пьес: двенадцать трагикомедий, две трагедии (в том числе «Смерть Цезаря», La Mort de Cesar, 1636) и две комедии (в том числе «Комедию комедиантов», La Comedie des comediens, 1634). Стремясь следовать «указаниям сверху» и одновременно литературной моде, с 1635 г. соблюдал классицистические требования (особенно в позиционировавшей себя как своего рода «анти-Сид» регулярной трагикомедии «Тираническая любовь», L’Amour tyrannique, 1639), а позднее отошёл от них.
В поэтическом сборнике «Галерея господина Скюдери» (Cabinet de M.de Scudery, 1646) подражал книге Дж. Марино «Галерея». Героическая эпопея «Аларих, или побежденный Рим» (Alaric ou Rome vaincue, 1654) написана под влиянием Т.Тассо.
Разграбление Рима вестготами (сюжет поэмы Скюдери). С французской миниатюры XV века.
За напыщенность и манерность подвергся критике со стороны Н.Буало, в первой песни «Поэтического искусства» иронически процитировавшего строки с невероятно обстоятельным описанием дворца из поэмы «Аларих». В свою очередь Александр Дюма-отец в романе «Виконт де Бражелон» ссылается на этот пассаж Буало.
Брат и сестра
Проблема разграничения авторства в подписанных именем Жоржа де Скюдери монументальных галантно-героических романах не имеет окончательного решения. Можно определённо утверждать, что Жорж де Скюдери принял известное участие в работе над романами своей сестры «Ибрагим, или Великий Паша» (Ibrahim ou l’Illustre Bassa, 1641; одноименную трагедию Скюдери написал в 1642 г.), «Артамен, или Великий Кир» (Artamene ou le Grand Cyrus, 1649—1653, в десяти томах), а наиболее существенным следует считать его вклад в роман «Альмахида» (Almahide, 1660—1663, в восьми томах).
Сообщение: 6567
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 15.06.11 15:42. Заголовок: Как известно, Жорж С..
Как известно, Жорж Скюдери был лишен истинного таланта, на каждом шагу прибегал к подражанию другим авторам, но все же сыграл известную роль в создании новой, "правильной" французской драмы; во всяком случае, его произведения были не хуже многих других, шедших тогда на сцене. Жорж приобрел печальную известность своим враждебным и завистливым отношением к Корнелю, с которым сначала был довольно близок. Он обвинял Корнеля в нарушении правил драматургии, подражательстве и попрании нравственных норм, опубликовав "Замечания о "Сиде".
Сообщение: 7060
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 07.10.11 21:49. Заголовок: В "Карте страны ..
В "Карте страны Нежности" Мадлен де Скюдери в аллегорической форме дает подробное описание пути, который предстоит пройти герою, прежде чем добиться благорасположения (нежной дружбы) дамы сердца. Согласно карте, существуют три типа нежности и, соответственно, три различные дороги, которыми может пойти влюбленный. Первый путь — речной, он ведет к Нежности-на-Склонности. Это путь самый быстрый и безопасный, поскольку «нежность, порожденная склонностью, не нуждается ни в чем, дабы стать тем, что она есть». Второй путь ведет к Нежности-на-Уважении; он проходит по суше и занимает гораздо больше времени. Чтобы пройти его, герой должен обладать блестящим умом, красноречием и определенными душевными качествами. Искренность, Сердечность, Великодушие, Почтительность, Обязательность, Доброта — вот селения, которые ему необходимо посетить. И наконец, третий путь оканчивается в Нежности-на-Благодарносги и проходит через Услужливость, Усердие, Рвение, Чувствительность, Душевное Расположение и Послушание. Самый главный здесь город — Постоянство-в-Дружбе. Хотя мадемуазель де Скюдери разделила страну Нежности на части, настоящее чувство подразумевает все три составляющие: и сердечную склонность, и внутреннее совершенство героя, и определенную модель поведения, которой ему следует придерживаться. «Карта страны Нежности» была создана в рамках салонной игры. Летом 1653 года мадемуазель де Скюдери познакомилась с начинающим литератором Полем Пелиссоном, который сразу завоевал ее симпатию. За несколько месяцев новое знакомство переросло в дружбу, и уже в ноябре Пелиссон спрашивал у писательницы, как попасть в число ее «нежных друзей», то есть тех, кто занимает особое место в ее сердце. Мадемуазель де Скюдери отвечала, что ему понадобится на это где-то около полугода, и тут же составила «Карту страны Нежности», которую впоследствии включила в роман, как и саму сцену, в результате которой карта появилась (*). На первый взгляд, речь идет именно о дружбе: Пелиссон для мадемуазель де Скюдери, равно как Эрминий (имя Пелиссона в романе) для Клелии (соответственно, имя романистки), пока еще не стал предметом сердечных тревог. Однако понятие «нежной дружбы» все же носит неоднозначный характер. Оно может рассматриваться как код социального поведения, регулирующий отношения между членами общества, равно как и специфический вид любви — именно так его воспринимают персонажи романа. Вообще говоря, «нежная дружба» — это дружба, граничащая с влюбленностью, или любовь, лишенная плотского измерения. Сильным страстям в мире Мадлен де Скюдери места нет: все, что лежит дальше Нежности, полно опасностей и вынесено за пределы карты (обозначено как «Неведомая земля»). Мадемуазель де Скюдери удалось воплотить в жизни то, что она проповедовала в своих романах. Пелиссон на всю жизнь остался ее нежным другом: их отношения длились коло сорока лет, вплоть до самой смерти писателя.
(*) Впоследствии, в 1655 г., мадемуазель де Скюдери направила Пелиссону четверостишие, в котором объявила, что делает поэта «гражданином страны Нежности»:
Акант, меня вы покорили: Не надивлюсь я вашему уму. Вы в Нежность путь им проторили, Но, что вы там, не говорите никому.
(Акант — прозвище Пелиссона в кругу мадемуазель де Скюдери.)
Отправлено: 14.03.12 22:17. Заголовок: В книге рекордов Гин..
В книге рекордов Гиннесса указан как самый длинный роман “Люди доброй воли” Луи Анри Жана Фаригуля, он же Жюль Ромен (Франция), опубликованный в 27 томах в 1932-1946 гг. В английском переводе роман вышел в 14 томах в 1933-1946 гг. Это произведение объемом 4959 страниц было опубликовано издательством “Питер Дейвис”. В романе приблизительно 2070000 слов (не считая 100-страничного указателя).
Выходит, надо было указывать роман «Артамен», он чуть подлиннее будет.
Для сравнения - роман Толстого «Война и мир» содержит порядка 460 тыс. слов на русском и французском языках.
Сообщение: 11236
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
35
Отправлено: 08.07.13 17:51. Заголовок: Мария Неклюдова. Гал..
Мария Неклюдова. Галантная картография, или визуальный лексикон образца XVII века
Появление галантной картографии датируется 1654 годом, когда Мадлен де Скюдери опубликовала первый том своего романа «Клелия», к которому была приложена «Карта страны Нежности». С этого момента начинается мода на аллегорические карты, представляющие этапы любовного пилигримажа как в возвышенном, так и в предельно сниженном варианте. Несмотря на игровой и зачастую пародийный характер многих из них, само по себе обращение к картографии свидетельствовало об освоении новых территорий, ранее не имевших самостоятельных названий. С одной стороны, это область психологии человеческих отношений, с другой - собственно литературное поле, чьи границы только намечаются в середине XVII века. Лекция будет посвящена происхождению и формированию галантной географии, а так же различным способам интерпретации этого культурного явления.
Напомню, что Мария Неклюдова является автором книги "Искусство частной жизни. Век Людовика XIV".
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 56
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Отправлено: 21.10.08 10:48. Заголовок: Мадлен и Жорж де Скюдери. Прециозный роман
- участник сейчас на форуме