Сообщение: 409
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
4
Отправлено: 29.11.08 21:14. Заголовок: Людовик XV (биография и портреты)
Людовик XV официальное прозвище Возлюбленный ( 15 февраля 1710, Версаль — 10 мая 1774, Версаль) — король Франции c 1 сентября 1715 года из династии Бурбонов.
Детство. Чудом выживший наследник
Правнук Людовика XIV, будущий король (с рождения носивший титул герцог Анжуйский) сначала был лишь четвёртым в очереди к престолу. Однако в 1711 году скончался дед мальчика, единственный законный сын Людовика XIV Великий Дофин; в начале 1712 года от ветряной оспы один за другим умерли родители Людовика, герцог и герцогиня Бургундские, а затем и его старший 4-летний брат герцог Бретонский; сам двухлетний Людовик выжил лишь благодаря настойчивости кормилицы, не давшей докторам применить к нему сильные кровопускания. В 1714 году погиб, не оставив наследников, дядя Людовика, герцог Беррийский. Так как другой его дядя, Филипп V Испанский, в 1713 году по Утрехтскому миру отрёкся от прав на французский престол, судьба династии, ещё несколько лет назад многочисленной, зависела от выживания одного-единственного ребёнка. За маленьким сиротой постоянно следили, не оставляли одного ни на шаг; беспокойство и сочувствие, которое он вызывал, сыграло определённую роль в его популярности в первые годы царствования. Особую роль в опеке над маленьким Луи сыграла герцогиня де Вантадур .
Регентство
После смерти прадеда, Людовика XIV, 1 сентября 1715 г. Людовик вступил на престол в возрасте 5 лет, под опекой регента Филиппа Орлеанского, племянника покойного короля. Внешняя политика последнего представляла реакцию против направления и политики Людовика XIV: заключен был союз с Англией, начата война с Испанией. Внутреннее управление ознаменовалось финансовыми неурядицами и введением системы Джона Ло, повлекшей за собой сильнейший экономический кризис. Тем временем молодой король воспитывался под руководством епископа Флери, заботившегося только о его набожности, и маршала Вильруа, который старался привязать к себе ученика, потворствуя всем его прихотям и усыпляя его разум и волю. В 1723 г. Людовик был объявлен совершеннолетним, но власть продолжала оставаться в руках Филиппа Орлеанского, а по смерти последнего перешла к герцогу Бурбону. Ввиду слабого здоровья Людовика и опасения, чтобы в случае бездетной его смерти, его дядя испанский король Филипп V не изъявил притязания на французский престол, герцог Бурбон поспешил женить короля на Марии Лещинской, дочери экс-короля Польши Станислава.
Правительство кардинала Флери
В 1726 г. король объявил, что он берет бразды правления в свои руки, но на самом деле власть перешла к кардиналу Флери, который руководил страной до своей смерти в 1743 г., стараясь заглушить в Людовике всякое желание заниматься политикой. Правление Флери, служившего орудием в руках духовенства, может быть характеризовано так: внутри страны — отсутствие каких бы то ни было нововведений и реформ, освобождение духовенства от уплаты повинностей и налогов, преследование янсенистов и протестантов, попытки упорядочить финансы и внести большую экономию в расходах и невозможность достигнуть этого ввиду полного невежества министра в экономических и финансовых вопросах; вне страны — тщательное устранение всего, что могло бы повести к кровавым столкновениям, и, несмотря на это, ведение двух разорительных войн, за польское наследство и за австрийское. Первая, по крайней мере, присоединила к владениям Франции Лотарингию, на престол которой был возведён тесть короля Станислав Лещинский. Вторая, начавшись в 1741 г. при благоприятных условиях, велась с переменным успехом до 1748 г. и закончилась Аахенским миром, по которому Франция вынуждена была уступить неприятелю все свои завоевания в Нидерландах взамен уступки Филиппу Испанскому Пармы и Пьяченцы. В Войне за австрийское наследство Людовик участвовал одно время лично, но в Меце опасно заболел. Франция, сильно встревоженная его болезнью, радостно приветствовала его выздоровление и прозвала его Возлюбленный .
Самостоятельное правление. Попытка реформ
Кардинал Флери умер в начале войны, и король, вновь заявив о своём намерении самостоятельно управлять государством, никого не назначил первым министром. Ввиду неспособности Людовика заниматься делами это привело к полной анархии: каждый из министров управлял своим министерством независимо от товарищей и внушал государю самые противоречивые решения. Сам король вёл жизнь азиатского деспота, сначала подчиняясь то той, то другой из своих любовниц, а с 1745 г. подпав всецело под влияние маркизы де Помпадур, искусно потворствовавшей низменным инстинктам короля и разорявшей страну своей расточительностью. Парижское население более враждебно относилось к королю. В 1757 г. совершено было Дамиеном покушение на жизнь Людовика. Бедственное состояние страны навело генерального контролера Машо на мысль о реформе в финансовой системе: он предложил ввести подоходный налог (vingtième) на все сословия государства, в том числе и на духовенство, и стеснить право духовенства покупать недвижимые имущества ввиду того, что владения церкви освобождались от уплаты всякого рода повинностей. Духовенство восстало единодушно в защиту своих исконных прав и постаралось устроить диверсию — возбудить фанатизм населения преследованиями янсенистов и протестантов. В конце концов Машо пал; проект его остался без исполнения.
Семилетняя война. Политический и финансовый кризис
В 1756 г. вспыхнула Семилетняя война, в которой Людовик стал на сторону Австрии, традиционной противницы Франции, и (несмотря на локальные победы маршала Ришельё) после целого ряда позорных поражений и потери миллиона солдат вынужден был заключить в 1763г. Парижский мир, лишивший Францию многих её колоний (между прочим — Индии) в пользу Англии, которая сумела воспользоваться неудачами своей соперницы, чтобы уничтожить её морское значение и разрушить её флот. Франция опустилась до уровня третьестепенной державы. Помпадур, сменявшая по своему усмотрению полководцев и министров, поставила во главе управления герцога Шуазеля, умевшего ей угождать. Он устроил семейный договор между всеми государями Бурбонского дома и убедил короля издать указ об изгнании иезуитов. Финансовое положение страны было ужасное, дефицит громадный. Для покрытия его требовались новые налоги, но парижский парламент в 1763 г. отказался зарегистровать их. Король принудил его к этому посредством lit de justice. Провинциальные парламенты последовали примеру парижского: Людовик устроил второе lit de justice (1766) и объявил парламенты простыми судебными учреждениями, которые должны считать за честь повиноваться королю. Парламенты, однако, продолжали оказывать сопротивление. Новая любовница короля, Дюбарри, заступившая место Помпадур после смерти последней (1764), провела на место Шуазеля, защитника парламентов, д’Эгильона, их ярого противника. В 1771 г., в ночь с 19 на 20 января, ко всем членам парламента посланы были солдаты с требованием ответить немедленно (да или нет) на вопрос: желают ли они повиноваться приказам короля. Большинство ответило отрицательно; на другой день им было объявлено, что король лишает их должностей и изгоняет, несмотря на то, что должности их были куплены ими, а сами они считались несменяемыми. Вместо парламентов установлены были новые судебные учреждения (см. Мопу), но адвокаты отказались защищать перед ними дела, а народ с глубоким негодованием отнёсся к насильственным действиям правительства.
Людовик не обращал внимания на народное недовольство: запершись в своём parc aux cerfs (Оленьем парке), он занимался исключительно своими метрессами и охотой, а когда ему указывали на опасность, угрожавшую престолу, и на бедствия народа, он отвечал: «Монархия продержится ещё, пока мы живы» («после нас хоть потоп», «après nous le déluge», хотя эту фразу иногда приписывают Регенту Франции Филиппу Орлеанскому). Он умер от оспы, заразившись ею от молодой девушки, присланной ему Дюбарри.
Семья
4 сентября 1725 года 15-летний Людовик женился на 22-летней Марии Лещинской (1703—1768), дочери бывшего короля Польши Станислава. У них было 10 детей (а также один мертворожденный ребенок), из которых 1 сын и 6 дочерей дожили до взрослого возраста. Лишь одна, самая старшая, из дочерей вышла замуж. Младшие незамужние дочери короля опекали своих осиротевших племянников, детей дофина, и после вступления старшего из них, Людовика XVI, на престол были известны как «Госпожи Тётки» (фр. Mesdames les Tantes).
Луиза-Елизавета (14 августа 1727 — 6 декабря 1759), жена Филиппа, герцога Пармского. Генриетта-Анна (14 августа 1727 — 10 февраля 1752), к которой неудачно сватался внук Регента Луи-Филипп Орлеанский (1725-1785). Мария-Луиза (28 июля 1728 — 19 февраля 1733). Людовик Фердинанд, дофин Франции (4 сентября 1729 — 20 декабря 1765), отец Людовика XVI, Людовика XVIII и Карла X. Филипп (30 августа 1730 — 17 апреля 1733), герцог Анжуйский. Аделаида (23 марта 1732 — 27 февраля 1800). Виктория (11 мая 1733 — 7 июня 1799). София (17 июля 1734 — 3 марта 1782). Мертворожденный ребенок (28 марта 1735). Тереза-Фелисите (16 мая 1736 — 28 сентября 1744). Луиза-Мария (5 июля 1737 — 23 декабря 1787).
У г-жи де Помпадур была умершая в детстве дочь Александрина-Жанна д’Этиоль (1744—1754), которая могла быть внебрачной дочерью короля.
Мы сделали благополучно уже три первые перехода, как узнали, что маршал де Сакс открыл траншеи и сильно обстреливает город. Турне, лучшая из нидерландских крепостей, имела тогда сильный гарнизон, следовательно, могла выдержать долгую осаду. Мы остановились, имея еще два перехода впереди, чтобы разведать положение неприятеля. Он не только продолжал осаду с тою же силой, но и приготовился хорошенько встретить пас. Король Французский и дофин находились при армии.
Десятого мая мы снова двинулись четырьмя колонами. Я был в авангарде, который должен очищать путь от французских форпостов, и вечером обе армии стояли уже друг против друга. Неприятель, не снимая осады, оставил под крепостью наблюдательный корпус и в течение ночи приготовил свои главные силы к бою. Выбрав возвышенности, против нас находившиеся, он имел справа местечко Антуан, слева Барийский лес, а в центре деревню Фонтенуа. Правый фланг неприятельской армии прикрывался глубоким рвом, деревня Фонтенуа была обнесена палисадом и в изобилии снабжена войском и артиллерией, а левый фланг защищен был сильными редутами.
Одиннадцатого числа рано утром, наша армия выступила, развернутая в боевом порядке. Началась перестрелка с той и другой стороны, и в восемь часов утра мы двинулись для атаки. Сражение это так часто было описываемо, что бесполезно о нем распространяться здесь. Прибавлю только, что вместо того, чтобы прямо идти на неприятеля, мы вытянулись вправо, обогнув Барийский лес, между тем как если В этим крылом мы атаковали левое крыло французской армии, не вводя в дело наш левый фланг, то несомненно мы одержали бы победу.
Герцог Кумберландский правым своим крылом опрокинул сначала левое крыло французов, но не видя поддержки ни из центра, ни с левого крыла нашей армии, двинулся так стремительно, что разорвал нашу боевую линию. Маршал де Сакс воспользовался этим обстоятельством: взяв несколько бригад из своего центра, он атаковал с флангу корпус герцога, слишком выдвинувшийся, и притом с такою силою, что принудил его отступить в виде большого каре и с утратой большого числа людей.
Наш центр под командой принца Вальдекского атаковал деревню Фонтенуа, которую французы храбро защищали; дорого обошлось нам это нападение, но все же мы не одержали победы. Левый наш фланг, имея перед собою глубокий ров, о котором я упоминал, могла только поддерживать канонаду. [537]
Я был прислан принцем с приказанием к генералам, командовавшим левым крылом, присоединиться к правому, чтобы поддержать центр, сильно пострадавший во время атаки деревни. Я увидел, что несколько голландских полков обратились в бегство, оставив большие промежутки в линии, а с ними и один кавалерийский полк бежал за семь миль от поля битвы в Брюссель, где распространилось страшное смятение вследствие распущенных ими слухов, что все потеряно, и что генералы или тяжело ранены, или убиты (Полковник этого полка понес должное наказание за свое вероломство: он был удален со службы, также как и прочие офицеры этого полка).
Остальная часть кавалерии, несколько полков пехоты и особенно голландские гвардейцы, всегда поддерживавшие свою репутацию, твердо устояли против всех усилий французов, но в то время, как эти войска приготовлялись исполнить привезенный мною приказ, получено было известие, что нам остается только одно отступление.
Герцог Кумберландский достиг до большего леса, бывшего позади нас, и французские войска, преследовавшие его до этого места, возвращались теперь в полном порядке, чтоб атаковать наш правый фланг. После того мы отступили под укрепления города Ата, в полуторе мили от поля сражения.
Этот достопамятный день дорого обошелся обеим армиям; но самая большая потеря выпала на долю англичан. Нельзя не сказать, что никто не выступает против неприятеля с большею твердостью, уверенностью и отвагой, как они. Вот почему их так разбили, и земля была усеяна их изуродованными трупами. Они потеряли многое множество офицеров, и после этой кровавой битвы много знатных британских семей облеклось в траур. Два или три раза во время сражения принц Вальдекский посылал меня к герцогу Кумберландскому, и всякий раз я находил его в местах, где был самый сильный и жаркий огонь, во главе своей пехоты. Ни он, ни отряд, состоявший под его командой, не помышляли о нас; они бились, как будто были одни на поле сражения, и точно также отступали; то же самое случилось мне наблюдать два года спустя в битве под Лафельдом.
В этой нации в самом деле есть что-то особенное, отличающее ее от всех прочих; даже женщины сохраняют полное хладнокровие в величайшей опасности и посреди ужасов резни. Я видел поразительный пример того, о котором стоит упомянуть: одна англичанка на самом поле битвы спарывала галуны с мундира только что убитого офицера, и в ту минуту, как я проходил мимо нее, ядро сорвало ей голову; другая, несшая ребенка на руках, увидела это, опустила ребенка наземь и взяла нож, который был в руках убитой, чтобы продолжать вместо нее спарывание галунов с тем же спокойствием, когда новое ядро поразило и ее, как и первую. [538]
Наша армия остановилась на два дня в городе Ате, чтобы дать время собраться нашим беглецам и отдохнуть
Швейцарские и немецкие полки, состоявшие на службе Голландской республики, также много отличались в этой битве и понесли большие потери. Общее число убитых в обеих армиях простиралось за двадцать тысяч человек.
Герцог Кумберландский не был ранен; но фельдмаршал Кенигсек, старый подагрик, а потому плохой ездок, желая воротить кавалерийский полк, обратившийся в бегство, как я уже сказал, имел несчастье упасть с лошади и получить при падении рану.
Под принцем Вальдекским было убито две лошади, но сам он остался невредим. Из офицеров его свиты я более других счастливо отделался: подо мною была убита лошадь; но мой слуга швед, не оставлявший меня и смотревший за моими лошадьми, не захотел удалиться и тогда, когда я приказал ему оставить место, подвергавшееся особенно сильному огню; он желал видеть сражение вблизи. Несколько минут спустя, я увидел его спешившимся и в отчаянии, что обе мои лошади были убиты. Проходя мимо, я побранил его за рассеянность, но он все-таки настаивал на позволении остаться и вскоре подъехал ко мне на чудесной лошади с таким видом, как будто выиграл сражение; он подвел ко мне двух превосходных верховых коней со всею упряжью, захватив их на поле сражения. Я заплатил ему за его усердие и простил его.
Мы расположились лагерем под Атом только на время. Затем выбрано было другое место подле города Лессина, более удобное, как по величине своей площади, так и потому, что прикрывались рекою. Там мы оставались в покое, находясь в восьми милях от французской армии, продолжавшей осаду Турне, и наконец, взявшей его. Между тем продолжались мелкие стычки. Г. Корнабе, швейцарский офицер, первый адъютант принца Вальдекского, выезжал время от времени на рекогносцировку неприятельской армии, в сопровождении небольшого отряда. Я просил его позволить мне участвовать в экспедиции в качестве адъютанта. Из ответа его я понял, что он не желал, чтоб я участвовал, вообще чтобы кто-нибудь разделял его славу; но так как он не высказал формального запрещения, то я счел возможным примкнуть к экспедиции; на следующую ночь и подстерег минуту его отъезда, вскочил на лошадь и поехал в хвосте отряда, чтоб видеть все, что случится. Сделали привал, я подошел к г. Корнабе, чтоб извиниться в том, что последовал за ним, сказав ему, что в мои годы естественно искать случая изучить свое дело, и выразил надежду, что он не осудит моего поступка и не откажется послать меня с приказанием куда ему вздумается. Он вежливо отвечал, что намерения мои похвальны, и что он очень рад поему присутствию. Впоследствии мы сделались большими друзьями, и я [539] никогда не забуду всех доказательств его дружбы при разных обстоятельствах.
Схватка с французами
Во время нашего разговора высланные патрули донесли, что впереди виднеется толпа в несколько сот всадников. С нашей стороны было только двести драгун и сто человек пехоты. Г. Корнабе поспешил взглянуть на расположение неприятеля, который, увидев нашу кавалерию, держался в лесу. Там мы и атаковали его. Панический страх овладел ими, они бросились в ближнюю деревню и достигли ее, прежде чем наш маленький отряд пехоты подоспел к нам. Я попросил дать мне сто драгунов, чтоб выгнать французов из деревни; велел спешиться одной половине моего отряда и напал на французов с такою стремительностью, что они оставили деревню, потеряв тридцать человек убитыми и ранеными. Пленные сообщили нам о расположении неприятеля и об успешной осаде Турне.
Когда мы возвратились в лагерь, нам начальник выразил удовольствие моими действиями в этой стычке и не только почтил меня своим расположением, но и сделал весьма лестное донесение о моем поведении принцу Вальдекскому, который с той поры стал относиться ко мне с полным доверием и весьма милостиво.
Было еще несколько подобных стычек, и вскоре мы узнали, что осажденный город взят, и французская армия идет на нас. Мы не могли защищаться в нашем лагере и отступили к Брюсселю, опираясь левым флангом на него, правым на Вильворден, а впереди имея канал, соединяющий оба эти города.
Маршал де Сакс считал наш лагерь неприступным. Он ограничился занятием всей оставленной нами местности, взял с нее провиант и большую контрибуцию и занялся осадой находившихся там крепостей, которые защищались так плохо, что не могли задерживать его движение.
Между тем мы были обрадованы известием, что англичане в Америке заняли Кан-Бретон. Английские офицеры, бывшие в нашей армии, уверяли, что одно занятие этого пункта вполне покроет все их военные издержки.
Другое известие еще более усилило нашу радость, или лучше сказать, заставило позабыть несколько наши неудачи в последнюю кампанию; то было известие о избрании императора Франца I.
Признано было необходимым ознаменовать эти события праздниками и весельем, как в армии, так и в Брюсселе, хотя неприятель уже отнял у нас две трети Нидерландов, а австрийцы, под предводительством принца Карла, брата императора, проиграли два сражения против короля прусского.
Мы оставались в лагере до конца кампании, ничего не предпринимая. Бездействию нашему способствовало то, что герцог Кумберландский получил от короля, своего отца, известие, что в Шотландии высадился [540] претендент Карл - Эдуард с французскими войсками, что шотландцы высказываются большею частью в его пользу, и что он уже идет на Лондон. Герцогу приказано было со всею поспешностью сесть с английскими и гессенскими войсками на транспортные суда, нарочно для того присланные королем, и спешить на защиту отечества.
Он отправился со своею армией, благополучно переправился в Англию, тотчас выступил против претендента, разбил его под Кольведертом и рассеял сладкие надежды, которые возлагались на это предприятие.
У нас все было покойно; происходили только небольшие схватки. Принц Вальдекский получил согласие генеральных штатов на образование легких отрядов, необходимых для занятия аванпостов и для увеличения регулярного войска, утомленного военными действиями и нескончаемыми разъездами.
Из Баварии прибыл целый полк гусаров, так как курфирст баварский заключил сепаратный мир с Венским двором, и желая поправить свои финансы и вообще положение страны, истощенной в царствование его отца, императора Карла VII, решился преобразовать часть своих войск.
К этому полку, уже направившемуся к нам из Баварии, присоединилось еще два эскадрона волонтеров в полтораста человек, пятьдесят драгунов и столько же гусаров. Эти небольшие отряды образованы были из французских дезертиров, приходивших во множестве, так что можно было образовать из них еще два новых эскадрона.
Принц Вальдекский предложил мне командование одним из этих эскадронов; я принял это предложение, хотя не имел тогда никакого понятия о войсках такого рода, но принял после долгих убеждений со стороны принца. Впоследствии я был очень признателен ему, что он взял на себя труд убедить меня, так как содержание мое возвысилось до восьми сот червонцев, и я получал их вовремя, чего, признаюсь, никак не ожидал; но известно, что Голландская республика хорошо платит жалованье войскам во время войны, и дурно — в мирную пору.
И так, один из этих вольных эскадронов был отдан под мою команду; по мере же того, как формировались и несколько обучались прочие эскадроны, принц также отдавал их под мое начальство, и я не жалел ни забот, ни труда, чтобы постоянно держать их при деле.
Странное происшествие
Первый назначенный мне пост был в предместье Брюсселя, против неприятеля, находившегося в одном переходе от нас, недалеко от города Алоста, где была главная квартира Людовика ХV и маршала де Сакса. Близость двух армий вызывала частые стычки, а [541] так как генералы обеих сторон ездили часто на рекогносцировки, то ни одного дня не проходило без схваток. Но ничего особенного тут не случалось; произошло только одно происшествие, довольно странное, о котором я и расскажу.
Однажды французский отряд в триста человек приблизился к нам и выслал вперед офицера с пятидесятью солдатами для атаки моего поста. Я тотчас же выступил со всем моим войском, чтоб отбросить их. При моем приближении они сделали вид, что отступают; но намерение их было завлечь меня в засаду. Дав одному офицеру пятьдесят человек для преследования их, сам я подвигался то вправо, то влево (надо помнить, что около Брюсселя местность чрезвычайно неровная), с двумя другими небольшими отрядами такой же силы. Остальная часть моей пехоты и кавалерии должна была тихо следовать за мною, чтоб поддержать меня в случае надобности.
Между тем офицер, командовавший пятидесятью солдатами, посланными для преследования французов, случайно узнал стоявшего во главе их офицера, с которым он служил во Франции в одном полку и во время перестрелки громко назвал его по имени. Тот, в свою очередь узнал своего старого приятеля, и два юных безумца, прекратив огонь, обнялись. Я был сильно удивлен этим обстоятельством и поспешил узнать, в чем дело. Я застал их в споре, а солдаты, положив ружья на плечо, мирно смотрели на эту по истине смешную сцену. Спорили о том, кто из них пленник. Мне показалось это странным; я сказал французскому офицеру, чтоб он дал знать командиру всего отряда, и таким образом узнал, что у них войско позади. Тотчас отправлен был к командиру унтер-офицер. Минуту спустя командир, подполковник, приехал со всеми офицерами своего отряда, привлеченными любопытством. Я просил его приказать его пятидесяти солдатам и их начальнику сдаться нам в плен; он же с своей стороны заявил, чтобы и я отдал такое же приказание своим. Я рассердился не на шутку и объявил ему, пусть он выведет все свое войско, и тогда мы увидим, кому из нас двух брать верх.
И пока шли эти препирательства, принц Вальдекский, а с ним много других генералов, заслышав шум перестрелки, подъехали к нам. При виде французских офицеров, принц спросил — в чем дело. Один из поручиков, бывших под моим начальством, рассказал ему о случившемся; сам же я там не был и делал распоряжения, чтоб окружить французский отряд. Принц тотчас приказал арестовать всех французских офицеров; я бросился объяснить ему, что они выехали по моему вызову, на честное слово, и умолял отпустить их, обещав, что представлю их всех пленниками через полчаса времени, твердо уверенный, что французы попали в засаду. Но принц, [542] и все наши генералы нашли странным мое желание снова начать сражение. На уверение мое, что дав слово, я не могу поступить иначе, принц отвечал, что так как французские офицеры имели глупости оставить свое войско, то пусть и винят самих себя, и что, наконец, в его присутствии дело принимает другой оборот, так как он слова не давал; с этими словами он приказал мне послать офицера и барабанщика, для требования сдачи засевшего отряда. Я повиновался: неприятельское войско, не имея начальников, беспрекословно положило оружие, и мы возвратились на свой пост ведя в город пленников в числе трех сот солдат и одиннадцати офицеров.
Ввиду выгод нашей позиции, маршал де Сакс не мог предпринять ничего серьезного до конца этой кампании и ограничивался тем, что рассылал во все направления отряда для сбора контрибуции. Полк, сформированный из уланов и гусаров и носивший его имя, предпринял эту экспедицию; но солдаты заезжали иногда так далеко, что наши войска перехватывали их с деньгами, взятыми у бедных жителей.
Мы платили французам тем же. Я был послан за границу Франции, для сбора возможно большей контрибуции. Взяв двести конных и двести пеших солдат и оставив остальную часть моего отряда в предместье Брюсселя для охраны от неприятельских набегов, я отправился в путь. ехали мы день и ночь, а для необходимого отдыха углублялись в лес. Таким образом я проехал всю Генегаусскую провинцию и собрал там значительную контрибуцию; через три недели я возвратился и представил рапорт по данному мне поручению. Что может быть неприятнее и тяжелее для человека с чувствительным сердцем, как подобная экспедиция! Как не страдать, когда принужден делать других несчастными! Эта экспедиция для сбора контрибуций была для меня первою, и к счастью, последнею.
Сведения о сражении со слов шведского дворянина-волонтера.
Отправлено: 21.06.10 22:30. Заголовок: Анри де Роган, принц..
Анри де Роган, принц де Субиз. Был разбит Фридрихом 2 при Россбахе в 1757г.
А вот в более близком виде отделка одежды, треуголка и мягкие перчатки герцога.
А вот стихи современников.
Карл де Роган, принц де Субиз воюющий, но бражной вид ты гальский воин имеющий. Не тебя ли Фридрих разбил? Подлинно ты в бег обращен был. Галлы, обыкшие каприоли ногами размерять, лучше нежели в схватках бодрость вперять. Побегайте нынче к Ришелие , чтобы препоруча себя Богу отложить веселие.
Сообщение: 6485
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 20.05.11 22:44. Заголовок: 16 октября 1793-го г..
16 октября 1793-го года революционнеры вскрыли гробницу Людовика XV. Тело, естественно, хорошо сохранилось, покуда было погребено совсем недавно. Кожа была белой, фиолетовый нос и, простите, красные ягодицы, как у младенца. Тело Короля не забальзамировали. Александр Ленуар нарисовал труп Людовика XV:
Затем, при контакте с воздухом, стал распространяться запах. Тело Возлюбленного Короля выбросили в яму и посыпали негашенной известью. По мнению Ленуара (он ведь тело видел), сведения о том, что перед смертью Людовик страшно почернел - миф, его кожа выглядела белой и свежей.
Интересной оказалось книга Блюша "Людовик XV"! Блюш ломает стереотипы, показывая совершенно иным этого короля, а время его правления как расцвет Франции! Впрочем, мне всегда нравилось эта эпоха, поэтому Блюш привнес новый взгляд на старую, любимую тему.
Сообщение: 6
Зарегистрирован: 03.07.11
Откуда: il
Репутация:
0
Отправлено: 04.07.11 07:23. Заголовок: эту книгу я читал на..
Эту книгу я читал на французском, книжка маленькая, как и все оригинальные французские издания, с мягкой обложкой, в стиле poche (карманная). К слову, я и Эрланже "Людовик XIV" тоже читал на французском, в ее оригинальном варианте...
Отправлено: 04.07.11 18:45. Заголовок: Да, времена Луи 15 н..
Да, времена Луи 15 никак нельзя назвать упадком Французского королевства... Наоборот, Франция "задавала тон" всей Европе... Если не в политическом, то уж точно в культурном отношении...
Насколько мне известно, войны которые выигрывала Франция в это время, просто имели бездарные последствия из-за не слишком дальновидной политики французского двора...
Сообщение: 6654
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 04.07.11 21:48. Заголовок: placido, нет, я, кон..
placido, нет, я, конечно, понимаю, что сейчас пошла мода такая, явно противоположная - всех реабилитировать. Но разве такие разорительные войны, как война за Австрийское наследство или Семилетняя война, которая привела к потере колоний, не имели место? Или не при Людовике XV Франция лишилась Индии и Канады? И как же финансовый кризис? Экономический? Политический?
Дмитрий пишет:
цитата:
Наоборот, Франция "задавала тон" всей Европе... Если не в политическом, то уж точно в культурном отношении...
В культурном? Боюсь, что уже не так, как это было при Луи 14. Куда делись великие драматурги XVII века, к примеру? Разве что Бомарше.
Франция специализировалась на продуктах роскоши, тогда как промышленность была развита слабо, если сравнивать с Англией.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 68
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Битва при Фонтенуа. Художник: Lenfant Pierre.
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
- участник сейчас на форуме