Сообщение: 201
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
2
Отправлено: 18.11.08 00:00. Заголовок: Великая Французская революция. Падение Бастилии.
Предлагаю в эту тему размещать весь материал, касаемый Великой Французской революции. Его безусловно много, можно обсуждать и писать про деятелей, про участников, про события. Начинаем С 14 июля и заканчиваем директорией, Наполеона не приплетаем, это уже другая тема. Портреты исторических деятелей времён революции размещаем ЗДЕСЬ.
Сообщение: 136
Зарегистрирован: 25.09.08
Откуда: РФ, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 01.11.08 13:09. Заголовок: Бастилия
День взятия Бастилии 14 июля
День взятия Бастилии - национальный праздник Франции. В 1789 году восставшие парижане штурмом взяли крепость-тюрьму Бастилию - символ королевского деспотизма и освободили семерых заключенных. Это событие считается началом Великой французской революции.
День взятия Бастилии отмечается не только во Франции, но и во всем мире. Осада и взятие Бастилии - одно из грандиозных событий в истории человечества. Оно стало символом всякого достигнутого революционным путем политического освобождения, самое слово «Бастилия» стало нарицательным.
Пожалуй, даже встреча Нового года не сравниться с тем, что происходит в Париже 14 июля. Как известно, Великая французская революция началась с вооруженного захвата восставшими парижанами грозной и ненавистной тюрьмы-крепости Бастилии в этот день в 1789 г. Однако большинство ликующего народа сегодня уже не относятся к этому празднику как революционному. Им уже не важно, что и как произошло 300 лет назад. Празднуется нечто великое для каждого француза, светлое, радостное и патриотическое.
Несмотря на несколько скромную официальную программу торжеств, по всему городу - в дискотеках, барах, ночных клубах, в домах и просто на улицах - проходят непрекращающиеся вечеринки. Сейчас на месте Бастилии большой транспортный круг - развязка с Колонной Бастилии в центре.
Официальная программа празднования предусматривает серию балов: балы пожарных, Большой бал, который происходит 13 июля в саду Тюильри. В сам День взятия Бастилии проходит торжественный военный парад на Елисейских полях. Парад начинается в 10 часов утра с Этуаль и двигается в сторону Лувра, принимает его президент Франции. На площади Конкорд напротив знаменитой Триумфальной арки воздвигнуты специальные места для зрителей. Финалом праздника становится большой салют и фейерверк у Эйфелевой башни и Марсовых полях. Этот пиротехнический шум начинается обычно в 10 часов вечера.
Сообщение: 137
Зарегистрирован: 25.09.08
Откуда: РФ, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 01.11.08 13:10. Заголовок: Кое-что о Бастилии ..
Кое-что о Бастилии
Вот что пишут современные французские историки (Дюбуа, Карпентье и др.):
ШТУРМ БАСТИЛИИ
13 июля 1789 г. парижане захватили в Доме инвалидов 28 тыс. ружей и 20 пушек, но им не хватало пороха и боеприпасов. Каптенармус Лабарт подал идею – взять недостающее на складах Бастилии. Эта крепость на окраине Парижа была построена при Карле V и превращена кардиналом Ришелье в тюрьму, куда без суда и следствия заключались неугодные королю люди.
Читать дальше К моменту штурма в тюремных камерах находилось семь заключенных (четыре мошенника, подделавших вексель, два умалишенных и молодой граф, осужденный за инцест). Когда восставшие прибыли к Бастилии, управляющий тюрьмы Бернар Делоне отказался опустить подъемный мост и открыть ворота. Завязалось сражение. Около двух часов пополудни Бастилия была взята. Заключенные были отпущены на свободу, а губернатор тюрьмы и еще четыре охранника расстреляны на месте. Вечером герцог Ларошфуко разбудил короля и сообщил ему о взятии Бастилии. «Что это, бунт?» – спросил монарх. «Нет, Ваше величество, это – революция...» За два часа до этого разговора Людовик XVI сделал в своем дневнике очередную запись: «14 июля ничего не произошло».
По оценкам историков, в штурме Бастилии приняли участие от 800 до 3 тыс. человек. В основном это были солдаты французской гвардии. Ни одного офицера среди них не было; действиями участников штурма руководил армейский стирщик белья Пьер Юлен. Тюремный гарнизон состоял из 32 швейцарских гвардейцев и 82 инвалидов войны. После четырехчасовой перестрелки гарнизон капитулировал, несмотря на приказ Делоне продолжать сопротивление. Потери среди осаждавших крепость составили примерно 100 человек убитых и 115 раненых.
После штурма ключ от ворот Бастилии был вручен командующему Национальной гвардией маркизу Лафайетту. Год спустя Лафайетт, участник войны за независимость Северной Америки, отправил его в дар американскому президенту Джорджу Вашингтону. В 1989 г., когда праздновалась 200-летняя годовщина Французской революции, американцы передали ключ от Бастилии Франции.
За штурмом Бастилии последовала т. н. муниципальная революция в Париже и в провинции: представители третьего сословия, до сих пор не имевшие доступа к власти, были включены в состав новых муниципалитетов. Вслед за парламентариями и горожанами выступили крестьяне – в период с 20 июля до 8 августа они разрушали замки сеньоров, уничтожали феодальные книги о земле, сжигали помещичьи усадьбы. Эти выступления, не на шутку напугавшие короля и крупных землевладельцев, вошли в историю под названием Великий страх. Людовик XVI пошел на уступки, дав согласие на разработку конституции, создание Национальной гвардии (вооруженные добровольцы, обеспечивающие безопасность в столице и других городах) и учреждение нового национального флага синего, белого и красного цвета (синий и красный цвета символизируют армию Парижа, белый – королевство.
День взятия Бастилии традиционно вызывает улыбку на лицах российской интеллигенции. Этот памятный для французов день для россиян стал синонимом бессмысленного и бесполезного праздника, в который «не грех выпить». Мы достаточно легкомысленно относимся к этой, в общем-то, знаменательной дате, ставшей переломной не только в истории Франции, но и предопределившей судьбы многих народов и государств. События, связанные с захватом Бастилии, можно считать тем моментом, когда парижская толпа, истерия в которой искусственно нагнеталась различными пропагандистами-провокаторами, перешла к открытому вооруженному бунту. В результате Франция была почти на сто лет повергнута в бесконечную череду революций, мятежей и переворотов, завершившуюся в 1871 году кровавым разгромом Парижской коммуны.
События, произошедшие 14 июля 1789 года в районе Бастилии, практически сразу же начали обрастать легендами и выдумками. В результате большинство обывателей имеют очень далекое представление о том, что же произошло в этот день в Париже. События же, развивались следующим образом. В середине июня 1789 года наиболее агрессивная часть Генеральных Штатов провозгласила себя Национальным собранием. При этом депутаты заявили о своем намерении выработать для страны конституцию. В ответ на это крайне революционное заявление, король Людовик XVI предпринял безуспешную попытку разогнать это собрание, одновременно стягивая к Версалю верные ему войска. Ситуация в армии, однако, была таковой, что верность королю была скорее декларируемой, чем действительно объективной. Высший офицерский состав выдавал желаемое за действительное, уверяя короля в лояльности своих солдат. На уровне низших чинов в войсках царила полная деморализация и разброд. Так, например, 13 июля полк «Французской гвардии» отказался подчиняться своим офицерам и практически в полном составе (больше 3 тысяч человек) с ружьями и артиллерией перешел под власть Национального собрания.
Тем не менее, в головы большинства парижан и депутатов, большинство из которых еще не было уверено в конъюнктуре и собственной безнаказанности, постоянно прибывающие в Версаль полки, вселяли смутную тревогу. Казалось вот один день и король отдаст приказ войскам занять Париж и воздать «всем сестрам по серьгам». Настроение было мрачное на грани истерии. На этом фоне один из активнейших «создателей революции», журналист Камилл Демулен призвал парижан «К оружию!». В лучших традициях жанра он указал черни направление, в котором она может выплеснуть терзающие ее одновременно страх и агрессию. Толпа направляется к Дому Инвалидов, который в то время выполнял функцию арсенала. Хотя в руки горожан попадает более 30 тысяч ружей, запасы пороха, отвезенные накануне в Бастилию, оказываются для них недоступными. Без пороха все захваченное оружие бесполезно. Толпа отправляется к Бастилии.
Следует подробно остановиться на описании того, что представляла собой Бастилия. Первоначально, Бастилия, или как ее называли в эпоху предшествующую Столетней войне «bastide ou bastille SaintAntoine», являлась одной из башен крепостной стены, окружающей город. В период Столетней войны к башне были пристроены дополнительные укрепления, и Бастилия приобрела очертания, остававшиеся неизменными на протяжении 400 лет – длинное массивное четырехугольное здание, обращенное одной стороной к городу, а другой к предместью, с 8 башнями, обширным внутренним двором, и окруженное широким и глубоким рвом, через который был перекинут висячий мост. Все это вместе было еще окружено стеной, имевшей одни только ворота со стороны Сент-Антуанского предместья. Каждая башня имела троякого рода помещения: в самом низу – темный и мрачный погреб, где содержались арестанты неспокойные, или пойманные при попытке к бегству; срок пребывания здесь зависел от коменданта Бастилии. Следующий этаж состоял из одной комнаты, с тройною дверью и окошком с 3-мя решетками. Кроме кровати в ней находился стол и два стула. В самом верху башни было еще одно помещение, служившее тоже местом наказания для узников. Дом коменданта и казармы солдат находились во втором, наружном дворе.
В умах людей сложился стереотип, что Бастилия представляла собой страшную и суровую тюрьму, узников которой намеревалась освободить восставшие парижане. На самом деле в конце XVIII века Бастилия представляла собой элитную тюрьму для избранных. Во всех камерах были окна, мебель, печки или камины для обогрева заключенных, которым разрешалось, например, читать и писать книги (как тут не вспомнишь печально известного маркиза де Сада). Многие из заключенных могли иметь слуг, которые обслуживали их. На момент взятия Бастилии в ней находились только семь заключенных, осужденных в связи с уголовными делами. Что примечательно, за несколько лет до памятных событий рассматривался проект о сносе Бастилии и создании на ее месте городской площади. Охранялся этот памятник архитектуры гарнизоном из 114 человек (82 ветерана-инвалида и 32 швейцарца-наемника), совсем не горевших желанием погибать «за царя и отечество». В распоряжении гарнизона было полтора десятка устаревших пушек, интерес к которым активно проявляли восставшие парижане.
14 июля вооруженная толпа окружила Бастилию, потребовав от ее коменданта дэ Лонэ сдачи крепости. Когда он ответил отказом, некоторые наиболее отчаянные и безрассудные предприняли попытки ворваться в крепость. Им удается разрубить топорами цепи разводного моста и проникнуть во второй наружный двор крепости, где располагались жилые помещения гарнизона. По всей видимости, пытаясь как-то защитить свое имущество, гарнизонные инвалиды открывают по нападающим огонь, завязывается вялая перестрелка. Объективно у нападающих (которые к тому же были не так уж и многочисленны – по оценкам историков их было не более тысячи, к тому же еще и плохо вооруженных) не было шансов взять штурмом Бастилию. Однако комендант крепости дэ Лонэ, получивший инструкцию не поддаваться на провокации и не стрелять в парижан, и, не имея ясности относительно своих дальнейших действий, не предпринял каких либо активных мер по разгону собравшейся вблизи крепости толпы. Не имея достаточно провианта для того, чтобы сидеть и просто ждать реакции со стороны короля и его советников, дэ Лонэ предпринял попытку взорвать имеющийся в крепости пороховой запас, но был остановлен своими подчиненными (которые не желали погибать за идею). Столкнувшись с неподчинением в среде защитников крепости, комендант склонился к мысли о передаче крепости под власть представителям Национального собрания, при условии сохранении ему и его подчиненным жизни. Сразу возникла проблема в том, чтобы найти представителей, которые могли бы дать ему эти гарантии.
Один из предводителей собравшейся у стен крепости толпы, офицер Гюлен дал коменданту такие гарантии, пообещав сопроводить его в безопасное место. Однако, как только ворота крепости были открыты, внутрь ринулась разъяренная толпа, охваченная одновременной жаждой крови и наживы. Несмотря на тщетные попытки Гюлена хоть как-то спасти защитников крепости, толпа устроила над ними жестокую расправу. Некоторые были повешены, сам комендант крепости был моментально обезглавлен и его голову, наколотую на пику, чернь с хохотом и насмешками пронесла по всему Парижу. Все, что было более-менее ценное в крепости, было разграблено и унесено мародерами. Весьма ценный в историческом плане архив крепости был практически весь варварски уничтожен.
На следующий же день, оголтелыми пропагандистами было принято решение о сносе Бастилии, которая тут же была наречена «символом всесильности королевской власти». Работы по сносу крепости продолжались почти два года и закончились только в 1791 году. Однако национальным праздником для французов, день взятия Бастилии стал только в 1880 году, спустя сто лет после знаменательного события, когда память о подробностях происшедшего поистерлась, а сама история падения ставшей уже к тому времени легендарной крепости обросла многочисленными легендами. Поэтому празднуя и веселясь в этот летний день, французы редко вспоминают об отрубленных головах, повешенных офицерах и пьяных мародерах. Праздник независимости, однако.
Сообщение: 140
Зарегистрирован: 25.09.08
Откуда: РФ, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 01.11.08 13:12. Заголовок: 14 июля 1789 года h..
14 июля 1789 года
Взятие Бастилии. 14 июля 1789 года. Гравюра Ж. Дюплесси-Берто по картине П. Приера
Замечательна проявленная революционной парижской буржуазией в данный момент полная уверенность в самой себе, показывающая историческую правомерность наступления ее классового господства. Она не побоялась, что она будет раздавлена с одной стороны восстанием бедноты, а с другой стороны государственным переворотом, который имел в виду произвести король. Напрасно некоторые робкие люди предостерегали ее от грязной девятитысячной толпы рабочих, занятых в благотворительных мастерских на высотах Монмартра. Она не боялась, что при революционном потрясении эта беднота устремится против нее. Она не боялась раздавать оружие, зная, что она достаточно сильна, чтобы контролировать его употребление... Она устранила и обезоружила всех тех, которые, не обладая собственностью, не представлялись надежными собственникам, и уже 14-го Банкаль Дезэссар сообщил Национальному собранию, что гражданская милиция обезоружила многих лиц. Итак, в самый разгар революционной бури буржуазия придала своей милиции буржуазный характер, будучи уверена, что подчинявшиеся ее руководству пролетарии не станут роптать: не имея возможности стрелять в контр-революционеров, они станут бросать в них камни. Венецианский посланник констатирует, с какою быстротою и решительностью парижская буржуазия сумела организовать в течение двух дней как революционное действие, так и буржуазный порядок.
14 июля, с самого утра, все парижское население, буржуа, ремесленники, пролетарии, готовились к битве. Отряд драгунов проехал через Сент-Антуанское предместье и приблизился к стенам Бастилии. Из этого народ сделал вывод, что имелось в виду сосредоточить в Бастилии массу войск, воспользоваться ею как базой для военных действий против Парижа, которому предстояло быть раздавленным между этими войсками и теми, которые были расположены на Елисейских полях. Итак, усилия народа направились против Бастилии в силу тактической необходимости. К тому же она была издавна ненавистна. Мрачный и унылый замок, в котором томилось столько политических заключенных, как разночинцев, так и дворян и который, казалось, преграждал бойкому Сент-Антуанскому предместью доступ к наслаждению жизнью, был ненавистен Парижу, всему Парижу. Мы уже упомянули, что Мерсье выражал желание, чтобы при проведении новых улиц ненавистная тюрьма была наконец разрушена, и в своих наказах парижские дворяне постановляют: «...надлежит ходатайствовать, чтобы Его Величество повелело разрушить Бастилию». Не было такого сословия, такого общественного класса, из которого бы ни томился бы кто-нибудь во мраке этой тюрьмы. Третье сословие и дворянство придавали слову «свобода» неодинаковый смысл, но оба они питали одинаковую ненависть к этому памятнику министерского деспотизма.
Нападение на Бастилию было гениальным революционным актом со стороны народа. Ведь и дворянство великого города не могло сопротивляться движению, направленному против Бастилии, не впадая в позорнейшее противоречие с только что сделанными им заявлениями и не отказываясь от только что выраженной им ненависти. Итак, у двора не было союзников, которые помогли бы ему осуществить задуманный им государственный переворот. Против иностранных полков, угрожавших революции, восстал весь Париж, а не одни только революционеры.
Прежде всего необходимо было достать оружие; между девятью и одиннадцатью часами утра огромная толпа направилась к Инвалидному дому, где находился большой склад ружей, и захватила 25000 ружей и пять пушек.
Бастилия могла быть взята приступом. Бессменный комитет выборщиков, собравшийся в городской думе, сперва старался предупредить столкновения. Затем, уступая неудержимому возбуждению народа, он попытался по крайней мере мирными способами добиться капитуляции крепости. Но при второй попытке лица, посланные для переговоров были встречены выстрелами: быть может, это было недоразумение; быть может, это было вероломство. Коменданту Делонэ пришлось поплатиться головой за это нарушение военных законов. Под предводительством нескольких героев, перебравшихся через рвы и разрубивших цепи подъемного моста, толпа ворвалась в крепость: колебавшиеся солдаты, среди которых не было единодушия, сдались. Решающую роль при взятии крепости играли французские гвардейцы. Трудно составить подлинный список осаждавших, «победителей Бастилии». Уже на следующий день были заявлены бесчисленные претензии. В газете «Парижские Революции» был помещен очень краткий список тех, которые особенно отличились:
«Господин Арнэ, гренадер, французский гвардеец, Рессювельской роты, родом из Доля во Франш-Контэ, 26 лет, который первый схватил коменданта, везде обнаружил храбрость, был несколько раз легко ранен, увенчан в городской думе лавровым венком и украшен крестом св. Людовика, который носил господин Делонэ.
Господин Гюллен, заведующий прачечной королевы в Брише, убедивший Рессювельских гренадеров и Люберсакских стрелков направиться к Бастилии с тремя пушками, к которым они вскоре присоединили еще две; господин Гюллен был одним из руководителей осады; он подвергал себя опасности всюду, где это требовалось; он одним из первых вскочил на подъемный мост и проник в Бастилию; он же был и в числе тех, которые вели коменданта в городскую думу.
Господин Эли, офицер в пехотном полку королевы, который бесстрашно пробрался под неприятельским огнем к возам с навозом, чтобы выгрузить и поджечь их; эта удачная хитрость в высшей степени помогла нам; он же принял капитуляцию и первый бросился на мост, чтобы проникнуть в Бастилию; сопровождаемый господином Темплеманом, он отвел вероломного коменданта на Гревскую площадь.
Господин Мальяр-сын, который нес знамя и на короткое время передал его в другие руки, чтобы ринуться по доске, перекинутой через ров, в Бастилию и принять ее капитуляцию.
Двенадцатилетний Людовик Севастьян Кюнивье, сын садовника в Шантильи, вошедший пятым в крепость, вскарабкавшийся на верхушку Базиньерской башни, где находилось знамя, схвативший его и смело махавший им на этой платформе. Господин Эмбер, живущий на улице Гюрпуа, который был опасно ранен.
Господин Тюрпен, стрелок Бляшской роты, помещавшейся в Попенкурской казарме, командовавший теми гражданами, которые прежде всех были убиты между двумя мостами; одна пуля попала ему в правую руку, а другая в плечо; господин Гино был два раза очень легко ранен и доставил серебряные вещи коменданта в городскую думу; господин де ла Рени, юный литератор, проявивший мужество».
Собрание представителей коммуны, произведшее дознание относительно этого, констатировало на заседании 13 августа, что «гг. Гюллен, Эли, Мальяр, Ришар Дюпен, Эмбер, Легре, Дюкоссель, Жоржэ и Марк отличились при осаде и при взятии Бастилии, и постановило, что их следует рекомендовать дистриктам. предложив последним найти для них занятие, достойное их мужества и патриотизма, не обращая внимания на то, к какому дистрикту каждый из них принадлежал, так как граждане, столь энергически способствовавшие cпacению столицы, должны считаться принадлежавшими ко всем дистриктам».
Очевидно, собрание рекомендовало их на офицерские места в новой национальной гвардии.
Итак, руководителями движения были военные, офицера, как, напр., Эли, скромные промышленники, как, напр. Гюллен, мелкие буржуа, как, напр., Мальяр-сын; но и беднейшие из пролетариев вполне выполнили свой долг. В этот героический день буржуазной революции кровь рабочих пролилась за свободу. Из ста бойцов, убитых при осаде Бастилии, некоторые были настолько бедны и неизвестны, что через нисколько недель не удалось выяснить их имена, и Лустало оплакивает в «Парижских революциях» этих борцов, проявивших столь дивное самоотвержение, имена которых остались покрыты мраком неизвестности: более тридцати оставили после себя жен и детей в такой нищете, что пришлось оказать им немедленное вспомоществование.
Через двадцать месяцев после этих событий рабочие плотники обличали в письме к Марату эгоизм крупных предпринимателей, желавших монополизировать в свою пользу все выгоды революции, но не показывавшихся в дни опасности. По всей вероятности рабочие плотники сыграли активную роль при взятии Бастилии: умея обращаться с топором, они явились как бы импровизированными саперами, как бы «инженерным батальоном» революции.
В списке сражавшихся не встречается имен рантьеров, капиталистов, для которых отчасти и совершилась революция: смертельный удар королевскому деспотизму в этот день был нанесен средними и мелкими буржуа, судебными писцами, ремесленниками и пролетариями. Под убийственным огнем крепости не существовало различения граждан на «активных» и «пассивных». Даже и лица не платившие достаточной суммы налогов для того, чтобы быть избирателями, допускались к участию в битве и могли умирать за общую свободу.
Месть народа, в который изменнически стреляли из Бастилии, обрушилась на коменданта Делонэ и на городского голову купечества Флесселя, несомненно бывшего соучастником двора и обманувшего сражавшихся, которым он обещал ружья, а доставил только ящики с бельем. Несмотря на героические усилия Гюллена, Делонэ был убит на лестнице городской думы, а купеческий городской голова Флессель был убит выстрелом из пистолета, когда его вели на суд в Пале-Рояль.
Собственно говоря, эти казни были почти непосредственным продолжением битвы и нельзя удивляться гневной вспышке толпы, которая только что избавилась от опасности, угрожавшей в течение трех дней со стороны орд солдат-иностранцев.
Двое виновных уклонились от народной расправы: статский советник Фуллон, на которого было возложено снабжение продовольствием армии, долженствовавшей произвести государственный переворот, и его зять, интендант Бертье. В тот самый день когда была взята Бастилия, народом было перехвачено письмо от военного министра к Бертье, не оставлявшее никакого сомнения относительно его соучастия в замыслах двора. Через несколько дней после этого Фуллон, распустивший слух о своей смерти и даже будто бы похороненный, был схвачен и обезглавлен; его голову воткнули на пику и при огромном стечении народа носили по улицам; его зять Бертье, приведенный к этому ужасному трофею, был скоро в свою очередь убит пришедшей в состояние неистового исступления толпою.
Упивалась убийствами не только так называемая чернь: Гони д'Арен упоминает в своей речи, произнесенной им в Национальном собрании, что множество хорошо одетых граждан и зажиточных буржуа, ликуя, участвовали в этой ужасной и дикой процессии. Королевские солдаты непосредственно угрожали революционной буржуазии, и в этой внезапно пробудившейся в ней жестокости сказывался остаток страха. В ней сказывалась и варварская традиция старого порядка. Как хорошо понял и почувствовал это наш великодушный и великий Бабёф! И с какой гордостью, и с какой надеждой мы приводим прекрасные, гуманные и мудрые слова, в которых он, создатель коммунизма нового времени, выражает чувства, пережитые им в эти омраченные бесчеловечием моменты буржуазной революции.
Он видел, как проходила процессия, и написал непосредственно после этого, 25 июля, в письме к своей жене следующие строки:
«Я был свидетелем того, как несли голову тестя, а зятя вели под конвоем более тысячи вооруженных людей: он прошел таким образом среди двухсоттысячной толпы, которая глазела на него и, ликуя, — с конвоировавшими его войсками издевалась над ним при барабанном бое. О, как неприятно было мне это ликование! Я был удовлетворен и вместе с тем недоволен; я говорил: тем лучше и тем хуже. Мне понятно, что народ сам творит правосудие, я одобряю это правосудие, когда оно довольствуется уничтожением виновных, но разве ныне оно могло быть не жестоким? Всевозможные казни, четвертование, пытка, колесование, костры, виселицы, множество палачей повсюду создали у нас столь жестокие нравы! Вместо того, чтобы просветить нас, правители сделали нас варварами, потому что они сами варвары. Они пожинают и пожнут то, что посеяли. Ведь последствия всего этого, моя бедная, милая жена, будут ужасны; дело еще только начинается».
Вдумайтесь в эти слова, нынешние правители, и теперь же внесите в нравы и в законы как можно более гуманности, которая обнаружится в таком случай в неизбежные революционные дни.
И вы, пролетарии, помните, что жестокость представляет собой остаток рабства; ведь она доказывает, что мы еще не отрешились от варварства режима, основанного на притеснении.
Помните, что, когда в 1789 году толпа рабочих и буржуа на миг отдалась жестокому упоению убийством, первый из коммунистов, первый из великих освободителей пролетариата, почувствовал, что у него сжимается сердце.
Взятие Бастилии произвело громадное впечатление. Всем народам земли показалось, что рухнула темница всего человечества. Это было нечто большее, чем провозглашение прав человека, это было провозглашение силы народа, служащей праву человека. Из Парижа для всех угнетенных не только донесся свет, но и явилась надежда и в этот час в миллионах сердец, косневших во мраке рабства, зажглась заря свободы.
Победа Парижа положила конец наступательным действиям со стороны королевской власти и двора. Побуждаемый королевой и принцами, король выступил против Собрания и против революции на королевском заседании 23 июня; он выступил против Парижа и революции и в критические и бурные июльские дни. Потерпев повсюду поражение, он ограничился с этих пор угрюмой обороной. <...> Главная пружина королевского могущества была сломлена 14 июля или, по крайней мере, она была настолько повреждена в этот день, что ей уже невозможно было когда бы то ни было действовать по-прежнему. Да и в те дни, когда королевская власть держалась наступательного образа действия и замышляла государственный переворот, уже чувствовался своего рода паралич...
В то время как продолжалась осада Бастилии, ни Бюзенваль, ни маршал де Брольи не осмелились ударить в тыл народа. Чего они ждали и почему они отдали Делонэ приказание держаться до конца вместо того, чтобы поспешить к нему на помощь?
Очевидно, всеми этими привыкшими к рутине сердцами, освоившимися лишь с одного рода опасностью, овладел совершенно новый страх ответственности, и грандиозное восстание целого народа, не уничтожая их мужества, вызывало у них растерянность. Впрочем, данные им инструкции были, надо полагать, весьма неопределенны. Уже 14 июля Людовик XVI ответи;л депутации, посланной к нему Собранием, что парижские события никаким образом не могут быть результатом приказаний, данных войскам. В чем же заключался план короля?
Быть может, для успокоения своей совести он систематически отказывался предвидеть вероятный ход событий. Быть может, он воображал, что Париж, устрашенный и как бы подавленный уже одним присутствием значительного количества войск, перестанет оказывать Собранию шумную поддержку и благодаря этому Собрание лишится уверенности в себе и не устоит при малейшем толчке.
После урока, данного ему 14 июля, король стал считаться с силой революции; после этого он старался перехитрить ее и призывал на помощь против нее большие чужеземные армии; но с этого дня он отказался от всякого непосредственного нападения, от каких бы то ни было открытых наступательных действий.
Собрание, которому постоянно приходилось бороться против интриг, но уже нечего было опасаться силы короля и оказывать ей сопротивление, могло начать борьбу против другой великой силы прошлого, против церкви.
День 14 июля, принесший таким образом избавление Национальному Собранию, вместе с тем впервые пробудил в народе сознание его силы и, в Париже, сознание его роли. Конечно, значение Собрания не умалилось; к нему беспрестанно являлись депутации от бессменного комитета выборщиков и парижская революция чувствовала себя в самом деле законной и сильной, лишь соприкасаясь с национальной революцией.
Бастилия — изначально крепость, построенная в 1370—1381 гг., и место заключения государственных преступников в Париже. В начале Великой французской революции 14 июля 1789 года крепость была взята революционно настроенным населением и через год разрушена, а на пустыре установлена табличка с надписью «Отныне здесь танцуют» (Désormais ici dansent). В настоящее время на месте снесённой крепости находится площадь Бастилии — место пересечения десятка улиц и бульваров с подземным узлом парижского метро из трёх линий и новой Парижской оперой.
Метро Бастилия
Происхождение слова Первоначальное значение слова Бастилия то же, что и «бастида» и действительно, еще в первой половине XIV столетия Бастилия является только одной из многочисленных башен, окружавших Париж и называется bastide или bastille Saint-Antoine. С этого времени собственно и начинается история Бастилии.
В 1358 г. сторонниками дофина Карла здесь был убит парижский прево Этьен Марсель. Спустя некоторое время, уже при Карле V, Бастилия начинает достраиваться, расширяться и принимает наконец в 1382 г. вид, мало разнящийся от вида на момент разрушения в 1789 г. С этих же пор Бастилия получает характер укреплённого замка, где во время народных возмущений или междоусобиц спасаются короли и другие лица. Это территория богатого монастыря; летописцы того времени называют Бастилию «благочестивым Святым Антонием, королевским замком» (chaste Saint-Antoine, château royal) и причисляют её к лучшим парижским зданиям.
В 1471 г. Людовик XI предоставляет монастырским землям колоссальные привилегии, подписывая указ, что поселившиеся здесь ремесленники не будут подчиняться цеховым законам. Это начало расцвета и благополучия пригорода Сент-Антуан (faubourg Saint-Antoine). В 1700 г. здесь насчитывалось 500 столяров, 400 краснодеревщиков, ткацкие, фаянсовые и шпалерные мастерские. Более свободные, эти ремесленники взбунтуются первыми во Французскую революцию 1789 г.
Баcтилия-тюрьма Впервые местом заключения Бастилия делается в 1476 г., когда сюда был заключён Жак д’Арманьяк, герцог Немурский, обвинённый в составлении заговора против короля Людовика XI. Несчастный был посажен в железную клетку, откуда выходил только для истязаний, и наконец в 1477 г. его обезглавили.
Железная маска Вторым из более известных узников Бастилии является таинственный обладатель железной маски, (homme au masque de fer) (около 1660-70 гг.), происхождение которого и до сих пор остаётся неразгаданным. Одно из наиболее вероятных предположений — мнение Вольтера, усматривавшего в нём незаконного сына Анны Австрийской, притязаний которого на престол Людовик XIV мог справедливо опасаться.
Своим названием этот узник обязан «верной» (от слова «ver» — шелкопряд), шёлковой маске, которую он никогда не снимал; он пользовался преимуществами в сравнении с другими заключёнными, имел право гулять по тюремным дворам, но при условии молчания. И действительно, до самой смерти таинственного заключённого в 1703 г. никто из окружающих не видел его лица и не слышал его голоса.
Узники После Людовика XIV и в продолжении всего XVIII века в Бастилии перебывали почти все знаменитости века, философы, публицисты и даже книготорговцы, — вообще все лучшие умы того времени. Вольтер здесь был два раза: в 1717 г. за сатиру в адрес герцогини де Верри, и в 1726 г. из-за истории с шевалье де Роганом. А также: Мармонтель, Бомелле, аббат Морелле, Ленге, Алессандро Калиостро, Маркиз де Сад, графиня Де Ламотт, Фуке и многие другие. Даже некоторые книги удостоились чести заключения в Бастилию, как напр. Французская Энциклопедия.
Крепость Бастилия представляла собою длинное массивное четырехугольное здание, обращенное одной стороной к городу, а другой к предместью, с 8 башнями, обширным внутренним двором, и окруженное широким и глубоким рвом, через который был перекинут висячий мост. Все это вместе было еще окружено стеной, имевшей одни только ворота со стороны Сент-Антуанского предместья. Каждая башня имела помещения трех видов: в самом низу — темный и мрачный погреб, где содержались неспокойные арестанты или пойманные при попытке к бегству; срок пребывания здесь зависел от коменданта крепости. Следующий этаж состоял из одной комнаты с тройною дверью и окошком с тремя решетками. Кроме кровати в комнате были еще стол и два стула. В самом верху башни было еще одно помещение под крышей (calotte), также служившее местом наказания для узников. Дом коменданта и казармы солдат находились во втором, наружном дворе.
Заточение без суда и следствия Что касается порядков, господствовавших в Бастилии, то по единогласному свидетельству современников, они были гораздо строже, чем в других тюрьмах; многое зависело конечно и от личности коменданта и несомненно, что одной из причин падения Бастилии в 1789 г. была крайняя суровость последнего ее губернатора Лонэ (Launay). Заключение в тюрьму производилось обыкновенно на основании королевский записки о заточении без суда и следствия (lettre de cachet), подписанной королем, примерно такой:
«Госп. граф де Жюмиляк, пишу вам, чтобы сообщить о помещении в мой замок Бастилии ниженазванного […] и его содержания там до моего нового приказа. На сём прошу Господа Бога, чтобы вас, Госп. граф де Жюмиляк, свято хранил. Писано в Компьене июля 20-го, году 1765. — Людовик [и ниже:] ФЕЛИППО. [с другой стороны листа:] господину графу де Жюмиляк, управляющему моего Бастильского замка».
Ненависть народа к Бастилии достигла ко времени революции своего апогея; даже правительство понимало, что Бастилии скоро конец: доказательством, например, может служить проект архитектора Корбэ (Corbet) от 1784 г. об устройстве площади, названной им площадью Людовика XVI (place de Louis XVI), на занятом тогда ещё Бастилией месте. Но обстоятельства сложились иначе.
Сообщение: 202
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
2
Отправлено: 18.11.08 00:04. Заголовок: Французская революци..
Французская революция называемая иногда «Великой», представляет собой крупную трансформацию социальной и политической систем Франции, произошедшую в конце XVIII века, в результате которой был снесён Старый порядок. Началом её послужило взятие Бастилии в 1789 году, а окончанием её разные историки считают переворот 9 термидора 1794 года[, переворот 18 брюмера 1799 года, либо коронацию Наполеона в 1804 году. В этот период Франция из абсолютной монархии впервые стала республикой теоретически свободных и равных граждан. События французской революции оказали значительное влияние как на саму Францию, так и на её соседей, и многими историками эта революция считается одним из важнейших событий в истории Европы.
Причины По своему общественно-политическому устройству в XVIII веке Франция была абсолютной монархией, опиравшейся на бюрократическую централизацию и на постоянное войско. Тем не менее, между королевской властью, которая была совершенно независима от господствующих классов, и привилегированными сословиями существовал своего рода союз — за отказ духовенства и дворянства от политических прав. Государственная власть всей своей силой и всеми бывшими в её распоряжении средствами охраняла социальные привилегии этих двух сословий.
До некоторого времени с королевским абсолютизмом мирилась промышленная буржуазия, в интересах которой правительство тоже делало немало, усиленно заботясь о «национальном богатстве», то есть, о развитии обрабатывающей промышленности и торговли. Однако оказывалось все более трудным удовлетворять желаниям и требованиям и дворянства и буржуазии, в своей взаимной борьбе искавших поддержки у королевской власти.
С другой стороны, и феодальная, и капиталистическая эксплуатация все больше вооружала против себя народные массы, самые законные интересы которых совершенно игнорировались государством. В конце концов положение королевской власти во Франции сделалось крайне затруднительным: всякий раз, когда она отстаивала старые привилегии, она встречалась с либеральной оппозицией, которая усиливалась — и всякий же раз, когда получали удовлетворение новые интересы, поднималась консервативная оппозиция, делавшаяся раз от раза более резкой.
Королевский абсолютизм терял кредит в глазах духовенства, дворянства и буржуазии, среди которых утверждалась мысль, что абсолютная королевская власть является узурпацией по отношению к правам сословий и корпораций (точка зрения Монтескье) или по отношению к правам народа (точка зрения Руссо). Некоторую роль в изоляции королевской семьи сыграл скандал с «ожерельем королевы».
Благодаря деятельности просветителей, из которых особенно важны группы физиократов и энциклопедистов, даже в умах образованной части французского общества произошёл переворот. Появилось массовое увлечение демократической философией Руссо, Мабли, Дидро и др. Североамериканская война за независимость, в которой приняли участие и французские добровольцы, и само правительство, как бы подсказывала обществу, что и во Франции возможно осуществление новых идей.
Общий ход событий в 1789-1799 годах
Предыстория После целого ряда неудачных попыток выйти из затруднительного финансового положения, Людовик XVI объявил, в декабре 1787 г., что через пять лет созовёт государственные чины Франции. Когда Неккер вторично стал министром, то настоял на том, чтобы Генеральные штаты были созваны в 1789 г. У правительства не было, однако, никакой определённой программы. При дворе думали об этом менее всего, в то же время считая нужным сделать уступку общественному мнению.
Королевский регламент 24 января 1789 года, созывая на 27 апреля генеральные штаты, указывал целью будущего собрания «установление постоянного и неизменного порядка во всех частях управления, касающихся счастья подданных и благосостояния королевства, наискорейшее по возможности врачевание болезней государства и уничтожение всяких злоупотреблений»; при этом король выражал желание, чтобы «и на крайних пределах его королевства, и в наименее известных селениях, за каждым была обеспечена возможность довести до его сведения свои желания и свои жалобы». Избирательное право дано было всем французам, достигшим двадцатипятилетнего возраста, имевшим постоянное место жительства и занесённым в списки налогов (последнее ограничение исключало из избирательного права значительное число бедных граждан). Выборы были двухстепенные (и далее иногда трёхстепенные), то есть выбирались депутаты не самим населением, а выбранными им уполномоченными.
Генеральные штаты открылись в Версале 5 мая 1789, однако третье сословие требовало себе больше прав, объявив себя представителем 96 % нации.
Революция началась В современной исторической науке бытует также мнение, что революция началась с момента созвания Генеральных штатов. И, несмотря на то, что формально революция (т.е. смена политического режима) не произошла, ученые, придерживающиеся этого мнения подчеркивают, что сам факт созыва народных представителей революционен, ибо в последний раз генеральные штаты собирались очень давно. И именно после того, как были созваны генеральные штаты, "начались проблемы". Таким образом, можно также говорить, что нижней границей первого этапа революции является дата начала работы Генеральных штатов (5 мая 1789 года).
17 июня 1789 года ассамблея третьего сословия объявила себя ассамблеей народа или национальным собранием (фр. Assemblée nationale). Это вызвало недовольство короля и придворных. Однако депутаты третьего сословия были непреклонны. 23 июня на попытку разогнать национальную ассамблею один из его вождей Мирабо ответил знаменитыми словами, что депутаты собрались по воле нации и удалить их можно лишь силой штыков. Король не решился на крайние меры, и Генеральные штаты влились в национальное собрание. Вокруг Парижа и Версаля стали собираться военные силы, что очень беспокоило и национальное собрание, и народ. Когда в столицу пришло, вдобавок, известие, что Неккер, в то время пользовавшийся громадной популярностью, получил отставку, и что ему даже приказано покинуть Францию, в Париже произошло восстание, в котором главную роль играли голодавшие от безработицы и дороговизны хлеба рабочие. 9 июля Национальное собрание объявило себя Учредительным Собранием (фр. Assemblée constituante). 14 июля — День взятия Бастилии. Параллельно королевской армии национальное собрание создало национальную гвардию, командиром которой стал маркиз Лафайет.
27 июля Король посетил Париж, надев революционную трехцветную кокарду. Однако дворянство начало покидать страну. 4 августа Отмена феодализма: Собрание отменило сословные преимущества, феодальные права, крепостное право, церковную десятину, привилегии отдельных провинций, городов и корпораций и объявлявшие равенство всех перед законом в уплате государственных налогов и в праве занимать гражданские, военные и церковные должности. 27 августа — декларация прав человека и гражданина. 22 сентября - Конвент провозгласил Францию республикой 5-6 октября — Поход на Версаль — к резиденции короля Людовика XVI. Национальные гвардейцы доставили короля в Париж. В национальном собрании тогда господствовали идеалы конституционной монархии. 1790 Годовщину Дня взятия Бастилии отмечали вместе как король, так и народ. Однако события во Франции вызвали недовольство европейских монархий. В июне 1791 Людовик XVI тайно бежал из Парижа, но был арестован и лишен власти. Среди якобинцев — одного из политических клубов того времени, имевших представительство в Национальном Собрании, начинают распространяться республиканские идеи. Под давлением король подписал 14 сентября 1791 конституцию, превращающую Францию в конституционную монархию. Учредительное собрание было переименовано в Законодательное собрание (фр. Assemblée législative). К этому времени в Собрании сформировалось три крупные фракции: фельяны (монархисты), жирондисты и якобинцы. Весной 1792 года Франция объявила войну Австрии. На стороне Австрии выступила Пруссия. Это было началом революционных войн, оказавших большое влияние на историю всей Европы.
20 июня в Париже вспыхнуло антимонархическое восстание. 10 августа — новое волнение в Париже. Национальные гвардейцы отказались стрелять в восставших. Лафайет эмигрировал в Германию. Сентябрьские убийства неблагонадежных и изменников.
Национальный конвент
В то самое время, как в Париже, 21 сентября 1792 г., открывал свои заседания национальный конвент, Дюмурье отбил при Вальми (20 сентября) атаку пруссаков. Французы перешли в наступление и даже стали производить завоевания (Бельгия, левый берег Рейна и Савойя с Ниццей в конце 1792 г.). Национальный конвент разделился на три фракции: левые якобинцы-монтаньяры, правые жирондисты и аморфные центристы. Монархистов в нем уже не было. Жирондисты спорили с якобинцами лишь по вопросу о масштабах революционного террора. По решению Конвента гражданин Людовик Капет (Людовик XVI) был казнен за измену родине и узурпацию власти 21 января 1793 г. Вандейский мятеж. Для спасения революции создается Комитет общественного спасения. 10 июня арест жирондистов силами национальной гвардии: установление якобинской диктатуры. 13 июля жирондистка Шарлотта Корде закалывает кинжалом Марата. Начало Террора.
Санкюлот (Louis-Léopold Boilly)При осаде Тулона, предавшегося англичанам, особенно отличился молодой артиллерийский поручик Наполеон Бонапарт. После ликвидации жирондистов на первый план вышли противоречия Робеспьера с Дантоном и крайним террористом Эбером. Весной 1794 г. сначала Эбер и его последователи, а потом и Дантон были арестованы, преданы революционному суду и казнены. После этих казней Робеспьер уже не имел соперников. Одной из первых его мер было установление во Франции, декретом конвента, почитания Верховного Существа, по мысли «гражданской религии» Руссо. Новый культ был торжественно объявлен во время церемонии, устроенной Робеспьером, который разыграл при этом роль первосвященника «гражданской религии». Усиление террора ввергло страну в кровавый хаос, против которого выступили части Национальной гвардии, предпринявшие термидорианский переворот. Вожди якобинцев, включая Робеспьера и Сен-Жюста, были гильотинированы, а власть перешла Директории.
Директория (1795—1799) Основная статья: Исполнительная Директория После 9-го термидора революция отнюдь не окончилась. Якобинский клуб был закрыт, в конвент вернулись уцелевшие жирондисты. В 1795 г. оставшиеся в живых сторонники террора дважды поднимали на конвент население Парижа (12 жерминаля и 1 прериаля), требовавшее «хлеба и конституции 1793 г.», но конвент усмирил оба восстания с помощью военной силы и приказал казнить нескольких «последних монтаньяров». Летом того же года конвент составил новую конституцию, известную под названием конституции III года. Законодательная власть поручалась уже не одной, а двум палатам — совету пятисот и совету старейшин, причём введён был значительный избирательный ценз. Исполнительная власть была отдана в руки директории — пяти директоров, которые назначали министров и агентов правительства в провинциях. Боясь, что выборы в новые законодательные советы дадут большинство противникам республики, конвент решил, что две трети «пятисот» и «старейшин» будут на первый раз обязательно взяты из членов конвента.
Когда была объявлена указанная мера, роялисты в самом Париже организовали восстание, в котором главное участие принадлежало секциям, полагавшим, что Конвент нарушил «суверенитет народа». Произошёл мятеж 13-го вандемьера (5 октября 1795 г.); конвент был спасён благодаря распорядительности Бонапарта, встретившего инсургентов картечью. В конце 1795 г. конвент уступил место советам пятисот и старейшин и директории.
В короткое время Карно организовал несколько армий, в которые устремились наиболее деятельные, наиболее энергичные люди из всех классов общества. В армию шли и те, которые хотели защитить родину, и те, которые мечтали о распространении республиканских учреждений и демократических порядков по всей Европе, и люди, желавшие для Франции военной славы и завоеваний, и люди, видевшие в военной службе лучшее средство лично отличиться и возвыситься. Доступ к высшим должностям в новой демократической армии был открыт всякому способному человеку; немало знаменитых полководцев вышло в это время из рядов простых солдат.
Постепенно революционная армия стала использоваться для захвата территорий. Директория видела в войне средство отвлекать внимание общества от внутренней неурядицы и способ добывания денег. Директория для поправления финансов налагала большие денежные контрибуции на население завоёванных стран. Победам французов много способствовало то обстоятельство, что в соседних областях их встречали как освободителей от абсолютизма и феодализма. Во главе итальянской армии директория поставила молодого генерала Бонапарта, который в 1796—97 гг. принудил Сардинию отказаться от Савойи, занял Ломбардию, взял с Пармы, Модены, Папской области, Венеции и Генуи контрибуции и присоединил часть папских владений к Ломбардии, превращённой в республику Цизальпинскую. Австрия запросила мира. Около этого времени в аристократической Генуе произошла демократическая революция, превратившая её в республику Лигурийскую. Покончив с Австрией, Бонапарт дал директории совет нанести удар Англии в Египте, куда и была отправлена под его начальством военная экспедиция. Таким образом к концу революционных войн Франция владела Бельгией, левым берегом Рейна, Савойей и некоторой частью Италии и была окружена целым рядом «республик-дочерей».
Но тогда же против неё составилась новая коалиция из Австрии, России, Сардинии, Турции. Император Павел I послал в Италию Суворова, одержавшего над французами ряд побед и к осени 1799 г. очистившего от них всю Италию. Когда к внутренней неурядице присоединились внешние неудачи 1799 г., директорию стали упрекать в том, что она услала в Египет самого искусного полководца республики. Узнав о том, что делается в Европе, Бонапарт поспешил во Францию. 18 брюмера (9 ноября) произошёл переворот, в результате которого было создано временное правительство из трёх консулов — Бонапарта, Роже-Дюко, Сийеса. Этот государственный переворот известен под названием «18 брюмера» и обыкновенно считается концом французской революции.
Религия в революционной Франции Периоды Реформации и Контрреформации стали эпохой потрясений для римской католической церкви, однако революционная эпоха, которая последовала за этим, была еще более трагичной. Это произошло по большей части благодаря тому, что, несмотря на полемическую злобу реформационной теологии, противники конфликта 16—17 веков все же по большей части имели много общего от католической традиции. С политической точки зрения допущением с обеих сторон было то, что правители, даже если они противостояли друг другу или церкви, придерживались католических традиций. Однако в 18 веке появилась политическая система и философское мировоззрение, которые больше не рассматривали христианство как должное, они в действительности явно выступали против него, вынудив церковь переопределить свое положение более радикально, чем она это делала со времен обращения римского императора Константина в 4 веке.
Союз монархии и церкви То, что делало связь католической церкви со старым режимом политической и социальной системой до Французской революции 1789 года, такой проблематичной в период Революции, было едва уловимым, но существенным различием между ними. Хотя ораторы Революции говорили о церкви и старом порядке так, будто это было одно и то же, нельзя изучать историю церкви при правлении (или прямо перед правлением) Людовика XIV и так просто принимать объяснение. Существовал конфликт, глубокий и бескомпромиссный конфликт, — и все же конфликт в рамках данных предпосылок. Очень важно, например, что из французской аристократии, которая вскоре превратилась в объект ненависти революционных стремлений, происходили практически все епископы церкви старого режима. Это также означало, что влиятельные посты были в основном недоступны для низшего духовенства из-за их классовой принадлежности. Богословы и церковные деятели, которые находились в оппозиции Риму, зачастую пользовались поддержкой мирян; например, янсенизм определялся как точка зрения светских юристов, которые выступали во французских судах справедливости против церковной иерархии. Несмотря на враждебные отношения между церковью и государством, для его противников старый режим был оплотом церкви. Таким образом, когда французский философ Вольтер сказал: "Уничтожайте бесчестного человека", — он, возможно, подразумевал религиозные предрассудки, невежество и тиранию, однако то, что конкретно отложилось в умах революционеров, было предполагаемым союзом монархии с римской католической церковью. Это отождествление было лишь однажды подтверждено, когда защитники установленного режима, как светские, так и клерикальные, заговорили с большим осознанием опасности об угрозе революции, чем о ее причинах.
Влияние эпохи Просвещения Значительным осложнением для положения церкви при старом режиме было разрешающее влияние эпохи Просвещения на религиозные верования большинства представителей светской интеллигенции. Рационализм Просвещения распространился среди многих сторонников политического статус-кво, а также среди клерикальных ученых, помогая заложить основы критической библейской науки и религиозной терпимости. Поэтому было бы слишком просто поставить Просвещение только на сторону критиков и революционеров. Возможно, никто так не воплотил дух Просвещения, как король Пруссии Фридрих II Великий. Однако вера в разум и враждебное отношение к "религиозным предрассудкам", которые были взращены Просвещением, неизбежно столкнулись с уверенностью христиан в откровении и с верой в сверхъестественную благодать, которая снисходила во время священных таинств.
Политические и социальные прерогативы церкви также находились под угрозой со стороны Просвещения, особенно когда оно соединилось с усиливающимися требованиями аристократического "просвещенного деспотизма". Братство, которое проповедовалось такими группами, как франкмасоны, которые являлись членами секретных обществ, и иллюминаты, рационалистическое тайное общество, представляло собой соперника католическому пониманию общины. В «Волшебной флейте» австрийский композитор Вольфганг Амадей Моцарт (который в этом же году написал «Реквием») прославлял масонскую альтернативу церковной мессы.
Хотя лидеры государства часто более лояльно относились к идеям Просвещения, чем лидеры церкви, последние оказались более точными в своей оценке революционной подоплеки этих идей. "Божественный город философов 18 века", возможно, первоначально был задуман как замена "Божьему городу", однако он также предоставил большую часть идеологических причин для критики старого режима. Согласно известной эпиграмме швейцарского писателя Жака Мале дю Пана, после французской революции "философия может хвастать своим правлением над страной, которую она опустошила". Действия Французской революции, направленные против церкви, приобретали различные очертания, однако наиболее значительным стала «Гражданская конституция духовенства» 1790 годa. В ней галликанство, первоначально утвержденное во имя абсолютной французской монархии, попыталось подчинить церковь Национальному собранию. Церковь во Франции была полностью реорганизована, а полномочия Папы были ограничены вопросами догматики. Впоследствии в этом же году от всего французского духовенства потребовали принести конституционную клятву, большая часть священников отказалась. Папа Пий VI (1775—1799) денонсировал Гражданскую конституцию в 1791 году, а католическая Франция -была поделена между сторонниками папской системы и защитниками нового режима. В последнее десятилетие 18 века этот конфликт вышел на первый план, однако не было предложено никакого решения ни со стороны церкви, ни государства. Наибольшее унижение церкви произошло, когда Пий VI был изгнан из Рима французской армией в 1798 году, а в последующем году был захвачен ими и переправлен обратно во Францию, где он и умер. Еще никогда со времен Великой схизмы и Авиньонского пленения авторитет папства не падал так низко.
Сообщение: 47
Зарегистрирован: 27.10.08
Откуда: Москва
Репутация:
0
Отправлено: 18.11.08 02:19. Заголовок: Сестра Марата …Альб..
Сестра Марата
…Альбертина Марат исполняла самые тонкие ювелирные работы и зарабатывала этим свой хлеб. Симона [Симона Эврар - гражданская жена Ж.-П. Марата] умерла от последствия падения в 1824 году, в доме 33 на улице Барильери; ей было всего шестьдесят лет. Альбертина Марат, жившая с ней с 1793 года, осталась одна в бедной квартирке, которую они сообща снимали: она жила еще там в 1835 году. Иногда она принимала у себя некоторых выдающихся людей, мыслителей, историков и философов, которым интересно было услыхать из ее уст повествование о событиях революционной эпохи. Альфонс Эскирос, Эмиль де ля Бедольер, полковник Морен, Эме Мартин составляли кружок старой женщины, все еще гордой именем, которое она носила. Трое этих последних - ярые коллекционеры - с нетерпением дожидались минуты, когда они смогут поделить между собой пожитки той, кого нужда каждый день заставляла расставаться с тем или иным обломком состояния, с фамильными вещами, дорогими по воспоминаниям; она вынуждена была продавать их. В эту свою квартиру на улице Барильери она пригласила Распайля, которому желала передать различные реликвии Марата, считая, вероятно, молодого революционера достойным принять наследие свирепого демагога 1793 года. Альфонс Эскирос оставил красноречивое описание своего свидания с Альбертиной Марат в 1832 году. "Я решился, - пишет он, - сразу по возвращении моем в Париж повидать сестру Марата, находящуюся еще в живых. Говорят, что она отказалась от замужества, чтобы не потерять фамилии, которой гордилась. Был дождливый день. В доме на улице Барильери (адрес, указанный мне знаменитым скульптором Давидом) я вошел в узкую дверь, ведущую в узкий и темный коридор. На стене увидал надпись: "Швейцар на втором этаже". Я поднялся по лестнице. На втором этаже я спросил девицу Марат. Швейцар и его жена молча переглянулись. "Она живет здесь?" "Да, милостивый государь". "Она дома?" "Всегда дома. У бедной девушки паралич ног". "На котором этаже?" "На пятом, дверь направо". Жена швейцара, до сих пор смотревшая на меня не говоря ни слова, прибавила насмешливо: "Да, барышня не из молоденьких". Я продолжал подниматься. Лестница становилась все круче. При дневном освещении ясно была видна грязная известь некрашеных стен. Поднявшись на самый верх, я постучал в плохо затворенную дверь. После нескольких минут ожидания, во время которых я еще раз осмотрел ветхую лестницу, мне открыли. Я остолбенел от изумления. Существо, открывшее двери и смотревшее на меня, было самим Маратом. Меня предупреждали об этом почти сверхъестественном сходстве между братом и сестрой, но я и не думал, что оно может быть так велико. Ее неопределенный костюм еще более увеличивал эту иллюзию. На голове ее была надета белая салфетка, из-под которой виднелось лишь немного волос. Эта салфетка напомнила мне, что у Марата была так же обвязана голова, когда он был убит в ванне. Я задал обычный вопрос: "Дома ли мадемуазель Марат?" Она устремила на меня взор своих черных проницательных глаз: "Да, войдите". Она ввела меня в темный коридор, где в уголке смутно обрисовывалось нечто вроде кровати. Через этот коридорчик мы вошли в единственную довольно опрятную, но бедную комнату. Вся мебель ее состояла из трех стульев, стола, клетки, где распевали два чижа, и раскрытого шкафа, где стояло несколько книг. Одно из стекол окна было разбито, и его заменили промасленной бумагой, через которую в этот дождливый день проникал в комнату жирный и тусклый свет... Сестра Марата опустилась на стул с ручками и предложила мне сесть рядом с ней... Когда она узнала о цели моего посещения, я осмелился задать ей несколько вопросов относительно ее брата. Она заговорила, но, признаюсь, скорее о революции, чем о Марате. Я был изумлен, что при наружности и одежде женщины из народа она выражалась довольно правильным, точным и сильным языком. Я узнавал все идеи и часто даже выражения ее брата. Поэтому в сумерках этой комнаты она производила на меня совершенно особое впечатление. Ужас, который связан с людьми и событиями 93-го года, мало-помалу проникал в меня. Мне было холодно. Эта женщина казалась мне не столько сестрою Марата, сколько его тенью... Несколько раз заметил я, что она устремляет на меня подозрительные и инквизиторские взгляды. Дух недоверия, владевший революционерами, не угас в ней с годами. Она созналась мне даже, что ей навести справки относительно моих гражданских добродетелей. Я заметил, как она запальчиво ответила на некоторые высказанные мною соображения: в ней видна была кровь Марата. Принципы, которые защищал ее брат, казались ей единственно заслуживающими внимания, подробности его частной жизни, по его мнению, не представляли интересы, как все касающееся отдельного человека, существа недолговечного и несчастного, которого уничтожает смерть и скрывает маленький холмик земли. Все же я после долгих усилий добился от нее некоторых указаний относительно жизни и привычек Марата. О Шарлотте Корде она отозвалась как об авантюристке и девушке порочной жизни". 6 ноября 1841 года, в газете "Тан" можно было прочесть следующее: "Скончалась сестра знаменитого Марата в возрасте восьмидесяти трех лет, на чердаке на улице Барильери, в самой глубокой нищете; у ее смертного ложа находились лишь единственный наследник ее, бакалейный торговец, и единственная подруга - жена швейцара. Эта дама, напоминавшая резкими, характерными чертами лица своего старшего брата, долго жила на то, что зарабатывала, делая часовые стрелки; говорят, что в этом ремесле она достигла замечательного мастерства. Она знала латинский язык. Когда с годами она сделалась калекой, то впала в нищету. Четверо друзей и соседей проводили прах ее до кладбища". В этом состояло все надгробное слово. Один неизвестный заплатил 6 франков за право поставить крест на могиле, которую муниципалитет предоставлял беднякам на год, в пределах общей могилы.
Из книги Ж.Ленотра "Париж во времена Великой Революции"
Директория исполнительная (27 октября 1795 — 9 ноября 1799 г.) — верховный орган исполнительной власти во Франции, образованный в соответствии с Конституцией III года Республики (1795).
Состояла из 5 членов, которым была вручена исполнительная власть по конституции, выработанной конвентом 5 фрюктидора III года республиканской эры и вступившей в силу после плебисцита 1 вандемьера IV г. Совет пятисот, тайной подачей голосов, составлял список кандидатов в члены директории, в десятерном против требуемого количестве, а совет старейшин, также тайной подачей голосов, выбирал из списка нужное число лиц. Члену директории должно было быть не менее 40 лет от роду; каждый год один из членов выходил по жребию и заменялся новым по выбору; директория могла решать дела только при наличии по крайней мере 3 членов; в директории председательствовал каждый член по очереди, в течение трёх месяцев.
На первых выборах избраны в члены Директории:
Ларевельер-Лепо, Летурнер, Ревбель, Сийес Баррас
Но за отказом Сиейса он был замещен Карно. Через год вышел из состава Директории Летурнер и заменен Бартелеми. В 1797 г., во время переворота 18 фруктидора (4 сентября), Бартелеми и Карно попали в число осужденных к изгнанию и замещены Мерленом и Франсуа де Нешато; последний в следующем году замещен Трельяром, а ещё год спустя Ревбель замещен Сиейсом. Скоро, однако, новый переворот 30 прериаля VII г. (18 июня 1799 г.) опять изменил состав Директории. Выборы Трельяра были кассированы через 13 месяцев после его вступления в члены Директории; Ларевельера и Мерлена заставили подать в отставку; новыми членами Директории избраны Гойэ, Рожер-Дюко и Мулен.
Таким образом, к моменту переворота 18 брюмера из первых членов Директории остался только один Баррас, а всего за 4 года в составе Директории перебывало 13 человек. Историю войн времен Директории, её правительственной системы, борьбы партий и переворотов этой эпохи см. в ст. Французская революция и Франция.
Конвент или Национальный конвент ( — законодательный орган (фактически наделённый неограниченными полномочиями) во время Великой французской революции (1792—1795).
Хронология Конвента до 9 термидора Возник как учредительное собрание, созванное для решения вопроса о новой форме правления для Франции, после объявления «отечества в опасности» и приостановки действия исполнительной власти (то есть власти короля), провозглашенной 10 августа 1792 г. Первичные выборы в Н. конвент, при участии всех мужчин, достигших совершеннолетия (25, а затем — 21 год), состоялись 26 августа 1792 г., департаментские — 2 сентября; организовался конвент 20 сентября, и в первом же заседании, 21 сентября, декретировал отмену королевской власти и провозглашение республики. Громадное большинство конвента (около 500 человек) составляла так называемая «Равнина» или «Болото» (Plaine), которая не играла самостоятельной роли и подчинялась влиянию то жирондистов, занимавших правую сторону конвента, то монтаньяров, занимавших левую. С первых заседаний ясна была неизбежность беспощадной борьбы между жирондистами и монтаньярами. Рознь между ними проявилась ещё при дебатировании вопроса о наказании виновников сентябрьской резни; уже тогда жирондисты обвиняли монтаньяров в стремлении к диктатуре. Ещё сильнее разделил их вопрос о казни Людовика XVI, преданного суду 16 октября 1792 г. и казненного 21 января 1793 г.
Вандейское восстание побудило конвент установить смертную казнь для всех эмигрантов и не присягнувших священников, которые через неделю после обнародования этой меры будут находиться в пределах Франции; кроме того, конвент издал декрет об обезоруживании дворянства и духовенства. После измены Дюмурье во всех общинах были учреждены революционные комитеты, для надзора за «подозрительными». 10 марта 1793 г. был учрежден революционный трибунал, для суда над изменниками, бунтовщиками, недобросовестными поставщиками в армию, подделывателями бумажных денег и т. д. 1 апреля 1793 г. был принят декрет, лишавший права неприкосновенности всякого депутата, на которого падет подозрение в сообщничестве с врагами республики. Это было настоящей организацией террора, дополненной учреждением комитетов общественного спасения (6 апреля, по предложению Барера) и общей безопасности.
Решительный удар жирондистам был нанесен 31 мая—2 июня, когда конвент в первый раз подвергся нападению парижского пролетариата, руководимого парижской коммуной. Результатом «31 мая» было восстание в провинциях, охватившее более половины Франции (Бордо, Тулон, Лион, Марсель, Нормандия, Прованс и др.); руководителями его во многих местах явились жирондисты. Конвент со страшной энергией и жестокостью подавил эти восстания. В конце 1793 г. начались столкновения между эбертистами, желавшими продолжения террора, и дантонистами, стремившимися с ним покончить. Робеспьер 5 февраля 1794 г. выступил в конвенте и против «крайних» (эбертистов), и против «снисходительных» (дантонистов): в марте эбертисты были арестованы, обвинены в сношениях с «врагами свободы, равенства и республики» и казнены (24 марта), а вслед за ними, в апреле, погибли и дантонисты. Господином положения стал Робеспьер, вместе с Кутоном и Сен-Жюстом.
Эбертисты, настояв на замене христианского календаря республиканским, предложили заменить католицизм культом Разума: 10 ноября состоялось празднество Разума в соборе Богоматери, после чего комиссары конвента стали распространять новый культ в провинциях, а парижская коммуна закрыла городские церкви. 7 мая Робеспьер предложил конвенту декретировать признание французским народом бытия Верховного Существа.
Постоянное усиление террора, угрожавшее многим влиятельным членам конвента, привело, 9 термидора (26 июля), к падению Робеспьера и к реакции против террора.
Полномочия Конвента Конвент сосредоточивал в себе власти исполнительную и законодательную, отчасти и судебную; во все время его существования власть его не была ограничена никаким законом и он правил государством, как абсолютный монарх. Исполнительная власть находилась в руках комитетов (числом до 15), из которых особое значение приобрели комитеты общественного спасения (Comité du salut public) и общей безопасности (С. de la sûreté générale). Первый, состоявший сначала из 9, затем из 12 членов, выбиравшихся на месяц, организован был с целью способствовать защите республики мерами чрезвычайными и не терпящими отлагательства; второй, также состоявший из 12 членов и обновлявшийся каждые 3 месяца, имел право предавать революционному суду. Декрет 21 марта 1793 г. отдавал в полное распоряжение комитета общественного спасения местные комитеты надзора и национальных агентов или комиссаров конвента, а последние фактически имели в своих руках муниципальные и департаментские власти и распоряжались революционной армией и революционными трибуналами, действовавшими без всяких гарантий для подсудимых. Другой декрет, 10 марта 1794 г., прямо подчинил все управление комитету общественного спасения, а по декрету 12 жерминаля II г. (1 апреля 1794 г.) во власть комитета были отданы и 12 комиссий, заменивших собой министерства.
После Термидора В конце террора состав правящих комитетов вовсе не обновлялся. Первым шагом конвента после 9 термидора было обновление комитета общественного спасения и революционного суда, произвол которого был при этом ограничен. Затем, в середине ноября, последовало закрытие якобинского клуба, возвращение 73 жирондистов, исключенных за протест против «31 мая» (8 декабря), предание суду и казнь Каррье, отмена декретов об изгнании дворян и не присягнувших священников, возвращение уцелевших вождей Жиронды, объявленных в 1793 г. вне покровительства законов (март 1795 г.). Парижский пролетариат, лишенный значения, которое он имел в эпоху террора, 12 жерминаля III г. (1 апреля 1795 г.) произвел нападение на конвент, требуя «хлеба и конституции 1793 г.»; это дало конвенту повод арестовать некоторых монтаньяров, реорганизовать национальную гвардию и обезоружить предместья.
1 прериаля (20 мая) народ снова восстал; толпа ворвалась в конвент, заняла места депутатов и декретировала восстановление революционных мер, но к вечеру, когда часть инсургентов разошлась, а другая была разогнана национальной гвардией, конвент отменил все, что было декретировано инсургентами. На следующий день в Париж были введены войска, произведено до 10000 арестов; на эшафоте погибло ещё несколько депутатов — «последних монтаньяров».
Разработка Конституции и роспуск Конвента Ещё в 1793 г. конвент поручил особой комиссии составить проект конституции, который получил название «жирондистского проекта конституции». Проект этот был отвергнут, так как ко времени его составления жирондистская партия пала. 24 июля была принята конвентом, а затем утверждена и первичными собраниями другая конституция, получившая название конституции 1793 г. или якобинской (см. Конституции французские); но исполнение её откладывалось монтаньярами до окончания войны и внутренней смуты.
После победы термидорианской партии последняя выработала новую конституцию III г. (см. Конституция Франции), принятую конвентом 22 августа 1795 г. Желая обеспечить установившийся к этому времени порядок от покушений как со стороны более крайних элементов, так и со стороны роялистов (которые после 9 термидора везде поднимали голову, а кое-где даже восставали), конвент постановил, чтобы в новые законодательные собрания две трети членов были избраны непременно из среды конвента. Это постановление лишило роялистов надежды получить перевес на выборах и легальным путем восстановить монархию. 13 вандемьера (5 октября 1795 г.) они подняли восстание в Париже и напали на конвент. Последний был спасен только благодаря военной силе 26 октября 1795 г. конвент прекратил свою деятельность, издав декреты об уничтожении смертной казни и об общей амнистии, из которой были исключены, однако, эмигранты, не присягнувшие священники, подделыватели ассигнаций и вандемьерские инсургенты.
Заслуги Деятельность конвента не сводилась лишь к борьбе партий, террору, организации защиты против внешних врагов и выработки конституции. Он заботился о правильной постановке благотворительности и продовольствия голодающим; издавал новые законы, касающиеся семейного, имущественного и наследственного права; занимался составлением нового гражданского кодекса, проект которого был ему представлен Камбасересом 9 августа 1793 г. и впоследствии послужил основой для Наполеоновского кодекса.
Важные улучшения были произведены конвентом, по предложению Камбона, в финансовом ведомстве. Много было сделано и в области просвещения, на поприще которого особенно видную роль играл Лаканаль: созданы или преобразованы Нормальная школа, центральная школа публичных работ, специальная школа восточных языков, Бюро долгот, консерватория искусств и ремесел, Луврский музей, Национальная библиотека Франции, национальные архивы, музей французских древностей, Парижская Высшая национальная консерватория музыки и танца, художественные выставки, национальный институт. Декретами 30 вандемьера и 29 фримера II г. (21 октября и 19 декабря 1793 г.) провозглашен принцип обязательного и бесплатного начального обучения, не получивший, однако, осуществления.
Сообщение: 747
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
5
Отправлено: 20.12.08 16:35. Заголовок: Причины французской ..
Причины французской революции, по книге "Старый поряд и революция" Алексис де Токвиль
ТОМ, ЧТО ОСНОВНОЙ ПРИЧИНОЙ И КОНЕЧНОЙ ЦЕЛЬЮ РЕВОЛЮЦИИ НЕ БЫЛО, КАК ЭТО СЧИТАЛИ, РАЗРУШЕНИЕ ВЛАСТИ РЕЛИГИОЗНОЙ И ОСЛАБЛЕНИЕ ВЛАСТИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ
Одним из первых шагов французской революции была атака на церковь, а из всех порожденных революцией страстей страсть антирелигиозная первой была воспламенена и последней угасла. Уже после того, как иссяк энтузиазм свободы, уже после того, как люди были принуждены покупать свое спокойствие ценой рабского смирения, бунт против религиозных авторитетов еще не успокоился. Наполеон, сумевший победить либеральный гений французской революции, предпринимал напрасные усилия, чтобы укротить ее антихристианский гений. И в наши дни мы встречаем немало людей, полагающих, что могут искупить свое раболепие перед ничтожнейшими агентами политической власти своею дерзостью по отношению к Богу, и отбрасывающие все свободное, благородное и гордое из присущего Революции, похваляясь при этом своей верностью ее духу, только потому, что пребывают в безбожии.
Тем не менее сегодня легко убедиться в том, что война с религией была лишь случайным эпизодом великой революции, выдающейся, но преходящей чертою ее облика, временным порождением идей, страстей, специфических явлений, которые ее предваряли и подготавливали, но ни в коем случае не ее сутью.
Философию XVIII века не без основания рассматривают в качестве одной из основных причин Революции. Столь же верно, что философия эта в своей основе антирелигиозна. Но кропотливый исследователь увидит в ней две отличные и отделимые друг от друга части.
К одной части относятся все новые воззрения, связанные с условиями существования общества и принципами гражданских и политических законов - таких, например, как естественное равенство людей и следующее из него уничтожение всех кастовых, классовых и профессиональных привилегий, суверенитет народа, всемогущество власти, единообразие законов. Названные доктрины составляют не только причины французской революции - они (< стр.13) являются своего рода ее субстанцией; они питают наиболее фундаментальные, долговечные и истинные из всех творений революции.
В другой части своих доктрин философы направили весь свой пыл против Церкви. Они обрушили удар на духовенство, церковные институты, иерархические структуры и догмы, и чтобы окончательно их разрушить, они возжелали искоренить самые основы христианства. Но этой части философии XVIII века, основания и начала которой были разрушены самой же революцией, суждено было исчезнуть вслед за началами и быть погребенной триумфаторами. К сему важному предмету я намерен еще вернуться в другом месте, поэтому хотел бы добавить к сказанному еще лишь пару слов, чтобы быть лучше понятым.
Столь горячую ненависть к себе христианство возбудило не столько как религиозная доктрина, сколько как политический институт; не столько потому, что священнослужители высказывали притязания на регламентацию жизни в мире ином, сколько потому. что в этом мире они оказывались собственниками, сеньорами, получателями налогов, управляющими; не столько потому, что Церкви не нашлось бы места в новом обществе, чьи основания как раз закладывались, сколько потому, что она занимала наиболее привилегированное и прочное положение в прежнем обществе, которое и предстояло обратить в прах.
Взгляните, как неумолимый ход времени высвечивает эту истину и с каждым днем делает ее все более очевидной - по мере. укрепления политической деятельности Революции религиозная деятельность разрушалась; по мере разрушения всех прежних политических институтов, на которые был обращен революционный гнев, по мере того, как окончательно были побеждены особо ненавистные революции силы, влияния и классы, когда в знак их полного поражения улеглась даже вызываемая ими ненависть; наконец, по мере того, как духовенство все более отстранялось от всего того, что пало вместе с ним, - могущество Церкви постепенно начинало восстанавливаться и крепнуть в умах.
Однако неверно было бы полагать, что описанная картина характерна для одной только Франции. Во всей Европе не нашлось бы такой христианской церкви, которая не обновилась бы со времен французской революции.
Ошибочно думать, будто бы демократические общества враждебно настроены по отношению к религии: ничто в характере христианства и даже в католичестве не противоречит духу таких обществ, а многие положения благоприятно сказываются на их развитии. Впрочем, многовековой опыт показал, что жизненный корень религиозного инстинкта - в сердце народа. Это - последнее прибежище всех исчезающих религий, и было бы чудовищно, если бы институты, призванные возвеличивать идеи и чувства (< стр.14) народа, постоянно и неотвратимо подталкивали бы человеческий разум к безбожию.
Все, что здесь сказано мною о власти религиозной, я с еще большим правом могу отнести к власти общественной. При виде того, как Революция опрокинула одновременно все институты и привычки, до сих пор поддерживавшие иерархию и порядок в обществе, можно было подумать, что ею будет разрушен не только общественный строй определенного общества, но и всякий общественный порядок вообще, не только определенное правительство, но и самая государственная власть. В самом деле, мы можем утверждать, что перед нами - только кажущаяся сторона дела.
Менее чем через год после начала Революции Мирабо тайно писал королю: "Сравнительно новое положение дел с прежним порядком - вот откуда можно почерпнуть утешение и надежду. Часть актов национального собрания - и наиболее значительная их часть - благосклонна к монархическому правлению. Разве это пустяки - освободиться от парламента, от штатов, от духовенства, от привилегированных лиц, от дворянства? Идея создать общество, состоящее из одного класса, пришлась бы по вкусу и Ришелье: однородное общество упрощает дело управления. Целая череда царственных особ при абсолютистском правлении не смогла бы сделать большего для укрепления королевской власти, чем этот единственный год Революции". Так мог говорить только человек, способный понимать Революцию и руководить ею.
Поскольку французская революция имела своей целью не только изменение прежнего правления, но и уничтожение старой формы общества, она вынуждена была одновременно обратить свое оружие против существующих установлений власти, разрушить признанные авторитеты, стереть из памяти людей традиции, обновить нравы, обычаи и в некотором роде очистить разум человеческий от всех идей, на которых основывались доселе уважение и повиновение. Отсюда проистекает и своеобразный анархический характер революции.
Но удалите эти обломки - и вы увидите всесильную центральную власть, привлекшую к себе и поглотившую в своем единстве все частицы власти и могущества, рассеянные ранее в массе второстепенных властей, сословий, классов, профессий, семей или индивидов, как бы рассыпанные по всему социальному организму. Мир не видел подобного со времен падения Римской империи. Революция породила новую власть, точнее, эта последняя как бы сама собою вышла из руин, нагроможденных Революцией. Правда, созданные ею правительства более хрупки, по в сотни раз могущественнее тех, что она разрушила. Одни и те же причины делают их одновременно хрупкими и могущественными, по речь об этом пойдет в ином месте. (< стр.15)
Сквозь пыль и обломки прежних полуразрушенных институтов Мирабо уже неясно виделась простая, правильная и величественная картина. Несмотря на свою внушительность, она была еще сокрыта от глаз толпы; лишь мало-помалу время открыло ее на всеобщее обозрение. В настоящее время она занимает главным образом внимание государей. С восторгом и завистью ее созерцают не только те из них, кто обязан Революции троном, но также и те, кто наиболее чужд и враждебен ей. Каждый из них пытается в своей области разрушить льготы, уничтожить привилегии. Они перемешивают чины, уравнивают сословия, подменяют аристократов чиновниками, местные вольности - единообразием законов, разнородные власти - единством правительства. Они предаются революционному делу с неослабеваемой энергией, а если и встречают на своем пути какие-либо препятствия, то заимствуют у Революции ее приемы и принципы. В случае нужды они поднимут бедного против богатого, крестьянина против его сеньора. Французская революция была для них одновременно и бичом, и наставницей.
Отправлено: 31.01.09 00:27. Заголовок: несколько разнообразить это
«Я был свидетелем самой замечательной революции, которая, быть может, вообще когда-либо совершалась в человеческом обществе. Великий и мудрый народ вел борьбу за права и свободу человечества; мужество его, предусмотрительность и выдержка увенчались успехом, и событие, которое будет способствовать счастью и процветанию миллионов их потомков, совершалось при весьма незначительном кровопролитии и с перерывом обычной работы всего на несколько дней. Детали этого изумительного события, свидетелем коих я был, оставили в моей душе неизгладимое впечатление, и по моем возвращении для меня будет одной из величайших радостей рассказать вам о всех подробностях.» Эти слова принадлежат не революционеру и даже не французу. Познакомьтесь: http://vive-liberta.narod.ru/resp_calend/14_jl.htm#ER д-р Эдвард РИГБИ, род. в 1747 г., английский врач, предпринял и начале июля 1789 г. совместно с другими тремя англичанами путешествие по континенту.
О причинах и поводах, вызвавших атаку крепости Бастилия: Вам бы стоило обратиться к http://vive-liberta.narod.ru/journal/bast_lubl.pdf статье А.Люблинской «Бастилия и ее архив». А также следует знать, что, во-первых, 11 июля 1789 года версальский двор вполне определенно настроился объявить об аннулировании внутреннего государственного долга, грозившем банкротством и экономическим кризисом для сотен тысяч средних и мелких собственников, да и для крупных тоже; во-вторых, что отставка Неккера, хоть и произвела сильное впечатление, но была лишь одной из составляющих правительственного плана; в-третьих, что Париж был оцеплен войсками; в-четвертых, что один из неумных приверженцев графа Артуа, принц Ламбеск, 12 июля набросился со своими гусарами на мирных буржуа, прогуливающихся в саду; что, конечно, не внушило парижанам уверенности в их безопасности; в-пятых, ознакомьтесь у Люблинской с планом Парижа и топографией событий, а также прочитайте, какова была практическая цель нейтрализации Бастилии с военной точки зрения; в-шестых, прочитайте хронику штурма и обратите внимание, что штурм был начат безоружными людьми, и к Лоне четырежды (прописью) направлялась делегация, пытаясь достигнуть договоренности и избежать какого бы то ни было насилия; в-седьмых, Лоне впустил людей во внутренний двор крепости умышленно и начал расстреливать с башен почти в упор; ответные выстрелы из пушек дал отряд парижской Национальной гвардии, созданной накануне для поддержания порядка в городе и его охраны; отряд этот пришел на помощь безоружным штурмующим.
Монография посвящена одной из наиболее спорных тем в изучении Французской революции конца XVIII века – ее политическим и социальным итогам. На примере дискуссии вокруг принятия Конституции 1795 года автор ставит вопросы о сущности Термидора, подробно рассматривает общественные и идеологические изменения, произошедшие во французском обществе после падения диктатуры монтаньяров, анализирует состав и судьбы термидорианской политической элиты.
Отправлено: 02.08.11 01:12. Заголовок: ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ ЖЕНЩ..
ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ ЖЕНЩИНЫ и ГРАЖДАНКИ Олимпия де Гуж 1791 год
Мужчина, способен ли ты быть справедливым?
Этот вопрос задает женщина, и ты не отнимешь у нее этого последнего права. Скажи мне, что дает тебе власть угнетать мой пол? Твоя сила? Твои таланты? Взгляни на Создателя в его мудрости, окинь взором все его величие, воплотившееся в Природе, с коей ты, кажется, хочешь пребывать в согласии, и укажи мне, если осмелишься, пример такой тирании. Обратись к животным, сверься с элементами, изучи растения, наконец, посмотри на все разнообразие органической материи, - и признай очевидное, когда я предлагаю тебе средства; ищи, проверяй, и разгляди, если сумеешь, два пола в управлении Природой. Везде найдешь ты их едиными, всюду они сосуществуют в гармонической близости в этом бессмертном творении. Один только мужчина возвел свои исключительные обстоятельства в принцип. Капризный, слепой, напичканный наукой и вырождающийся – в век Просвещения и Мудрости – погрязший в невежестве, он желает повелевать, как деспот, полом, который всецело владеет своим рассудком; он желает пожинать все плоды Революции и утверждает свое право на Равенство, дабы не говорить об этом более ничего. Декларация прав женщины и гражданки
Матери, дочери, сестры и представители нации требуют, чтобы Декларация эта была утверждена Национальным Собранием.
Полагая, что игнорирование, пренебрежение или презрение прав женщины являются единственными причинами общественных бедствий и испорченности правительств, женщины решили формулировать в торжественной декларации естественные, неотъемлемые и священные права женщины, чтобы Декларация эта всегда была перед глазами всех членов общества, напоминая им непрестанно об их правах и обязанностях; чтобы ответственные действия женщин и мужчин всякий раз можно было сравнить с нею и она уважалась бы всеми политическими учреждениями; и чтобы притязания граждан, покоящиеся отныне на простых и бесспорных принципах, всегда служили бы опорой конституции, добрым нравам и всеобщему счастью.
Итак, пол, непревзойденный столь же по красоте, сколь по стойкости в муках материнства, признает и провозглашает перед лицом и под покровительством Высшего Существа, следующие Права Женщины и Гражданки.
Статья 1.
Женщина рождается свободной и живет равной в правах с мужчиной. Общественные различия могут быть основаны лишь на общей пользе.
Статья 2.
Цель всякой политического объединения есть сохранение естественных и неотчуждаемых прав женщины и мужчины; эти права – Свобода, собственность, безопасность и в особенности сопротивление угнетению.
Статья 3.
Принцип суверенитета остается неотделим от нации, которая есть ни что иное, как союз женщин и мужчин; никто, ни один индивид не может обладать никакой властью, которая не исходит непосредственно от нации.
Статья 4.
Свобода и справедливость состоят в возвращении всего, что принадлежит другому; таким образом, единственными ограничениями для осуществления естественных прав женщины является бесконечная мужская тирания; эти ограничения должны быть преобразованы в соответствиями с законами Природы и Разума.
Статья 5.
Законы Природы и Разума запрещают все действия, вредные для общества; всему, что не запрещено этими мудрыми божественными установлениями, нельзя препятствовать, и никто не может быть обязан делать то, чего они не велят.
Статья 6.
Законы должны быть выражением общей воли; все гражданки и граждане обязаны вносить свой вклад в ее формирование как лично, так и через своих представителей; это должно распространяться на всех граждан и гражданок; равные в глазах закона, они должны быть одинаково допущены ко всем почестям, положениям и общественным должностям согласно их способностям и без других различий, помимо их добродетелей и талантов.
Статья 7.
Для женщины нет исключения: она может быть задержана, арестована и обвинена в случаях, определенных в соответствии с законом. Женщины, как и мужчины, повинуются этому суровому закону.
Статья 8.
Закон должен установить только те наказания, которые действительно и очевидно необходимы, и никто не может быть наказан иначе, как на основании установленного закона, провозглашенного до совершения преступления, и правомочно применимого к женщинам.
Статья 9.
К каждой женщине, признанной виновной, закон применяется со всей строгостью.
Статья 10.
Никто не может быть преследуем за его личные убеждения; если женщина имеет право взойти на эшафот, то она должна иметь такое же право подняться на трибуну, при условии, что ее выступления не нарушают общественного порядка, установленного законом.
Статья 11.
Свобода высказывать свои мысли и мнения – одно из драгоценнейших прав женщины, ибо свобода эта обеспечивает признание отцами своих детей. Каждая гражданка, таким образом, может говорить свободно: я – мать ребенка, который принадлежит тебе, вместо того чтобы скрывать истину в угоду варварским предрассудкам; исключение может быть сделано в случае злоупотребления, определенного в соответствии с законом.
Статья 12.
Гарантия прав женщины и гражданки несет в себе наибольшее благо; эта гарантия должна быть установлена к всеобщей пользе, а не к частной выгоде тех, кому она предоставлена.
Статья 13.
Для поддержания вооруженных сил государства и расходов на управление взносы женщин и мужчин равны; гражданка платит все пошлины и налоги и несет всю полноту ответственности; поэтому она должна также участвовать в распределении положений, должностей, почестей и работы.
Статья 14.
Гражданки и граждане имеют одинаковое право проверять, сами или через своих представителей, необходимость общественных взносов. Это может распространяться на женщин, лишь когда им обеспечена равная доля не только имущества, но также доля в общественном управлении и определении пропорции, сбора и продолжительности взимания налога.
Статья 15.
Сообщество женщин, собирающих взносы для нужд объединения мужчин, имеет право требовать отчета об управлении ими от любого общественного агента.
Статья 16.
Общество, имеющее Конституцию, немыслимо без гарантии прав и разделения властей; конституция – ничто, если большинство людей, составляющих нацию, не участвуют в ее составлении.
Статья 17.
Собственностью представители обоих полов владеют совместно или раздельно; она является неприкосновенным и священным правом каждого; никто не может быть лишен собственности, - ибо она есть истинный завет Природы - иначе, как по законным образом установленной общественной необходимости и при условии справедливого и предварительного возмещения.
Заключение
Женщина, пробудись! Набат Разума разносится по всей Вселенной; предъяви свои права. Могучее царство Природы не стесняемо более предрассудками, фанатизмом, суеверием и ложью. Пламя Истины рассеяло сумрак безумия и узурпации. Порабощенный мужчина собрался с силами и, чтобы разорвать оковы, нуждался в твоей помощи. Освободившись, он стал несправедлив к своему бывшему союзнику. О, женщины, женщины! Когда вы прозреете? Что дала вам Революция? Презрение, еще более выраженное; пренебрежение, еще сильнее подчеркнутое. Во времена испорченности вы управляли за счет слабости мужчин. Возвращение того, что вам принадлежит согласно мудрым законам Природы, – что отвращает вас от столь прекрасного свершения? Острота законодателя брака из Кана? Вас страшит, что наши французские законодатели, ревнители этой морали, испокон веков опутанные ныне устаревшей политической действительностью, вновь скажут: женщина, что между мной и тобой общего? Всё! – будет ваш ответ. Если они упорствуют в своей слабости в противоположность своим принципам, если они отчаянно противятся силе Разума в своих пустых претензиях на превосходство, – объединитесь, проявите всю энергию вашего характера, и вы увидите скоро этих надменных мужчин не унижающимися, коленопреклоненными рабами, но гордыми разделить с вами сокровища Высшего Существа.
Какие бы препятствия ни вставали перед вами, освободиться – в вашей власти; вам надо лишь захотеть. Обратим наши взоры не к постыдной картине того, чем вы были в обществе; но поскольку вопрос о народном образовании внесен в повестку дня, посмотрим, будут ли наши мудрые законодатели здраво рассуждать об образовании женщин.
Женщины причинили вреда больше, нежели блага. Их жребием были принуждение и лицемерие. Сила, что обкрадывала их, вернулась к ним хитростью; они прибегали ко всем своим чарам, и самые безукоризненные не могли устоять перед ними. Яд и меч одинаково повиновались им; они властвовали в преступлении, как и в благодеянии. Французское государство в особенности веками зависело от альковного правления женщин; у кабинета не было тайн от их любопытства; посланники, военачальники, министры, понтификат, коллегия кардиналов; наконец, все, что выражает безумие человеческое, светское и священное, – все было подчинено алчности и честолюбию этого пола, презренного и уважаемого прежде, достойного уважения и презираемого ныне.
В столь противоречивой ситуации мне есть что сказать, самый момент подсказывает слова, но к этому моменту будет привлечено внимание самых далеких потомков. При Старом порядке все было порочно, все было виновно; но разве не могло улучшение обстановки ощущаться даже в гуще пороков? Женщине достаточно быть красивой или любезной; когда она обладает обоими достоинствами, она видит перед собой сотню выгодных предложений. Если она их не использовала, значит она обладала странным характером, или редкостная философия научила ее презирать богатство; и потому она слыла безумной; самая бесславная благодаря золоту становилась уважаемой; торговля женщинами стала своего рода промыслом в высших классах, которые не будут отныне пользоваться влиянием. Если бы они сохранили это влияние, революция была бы напрасна, и за фасадом новых отношений мы бы всегда оставались испорченными; однако разум по-прежнему заблуждается, полагая, что для женщины, которую мужчина покупает, точно, рабыню на африканском побережье, иные пути к счастью закрыты. Мы знаем, разница велика! Рабыней повелевает хозяин, но если хозяин дает ей вольную без вознаграждения и как раз тогда, когда рабыня утратила свою привлекательность, что станет с этой несчастной женщиной? жертва презрения, даже двери милосердия закрыты для нее; все говорят: эта нищая старуха, разве она не знает, что ей следует делать? Разум находит другие примеры, еще более трогательные. Молодая, неопытная женщина, совращенная человеком, которого она любит, отрекается от родителей, чтобы следовать за ним; неблагодарный, он оставит ее через несколько лет, и чем старше она становится, тем он бесчеловечней в своей жестокости; если у нее есть дети – он оставит и их. Если он богат, он будет считать себя свободным от того, чтобы разделить свое состояние со своими благородными жертвами. Если некоторая причастность связывает его обязательствами, он будет их отрицать, полагая, что его поддержит закон. Если он женат, любое другое обязательство не имеет силы. Какой же закон может искоренить порок? Закон, разделяющий имущество и государственное управление между мужчиной и женщиной. Легко видеть: та, что рождается в богатой семье, больше выигрывает от такого разделения. Но рожденная в бедной семье с достоинством и добродетелью – что достается ей в удел? Бедность и осуждение. Если она не превосходит других в музыке или рисовании, она не может быть допущена ни к какой общественной должности, хотя обладает всеми способностями для этого. Я не собираюсь ограничиваться наброском картины; я загляну глубже в новом издании всех моих политических сочинений с примечаниями, которое я намерена представить публике через несколько дней.
Возвращаюсь к проблемам морали. Брак – это могила доверия и любви. Замужняя женщина может безнаказанно подкидывать бастардов своему мужу, и также давать им богатство, которое им не принадлежит; незамужняя женщина имеет одно лишь слабое право; древние и жестокие законы отказывают ее детям в праве на имя и имущество их отца; и никаких новых законов по этому вопросу не создано. Как это ни покажется парадоксально и невероятно с моей стороны, но я оставляю эту задачу мужчинам – пусть они попытаются дать моему полу достойное и справедливое положение, пусть они добьются славы на этом поприще; но пока мы ожидаем, путь может быть проложен через народное образование, восстановление нравов и супружеское соглашение.
Образец Общественного договора между мужчиной и женщиной
Мы, ___________ и ________________, движимые нашим собственным желанием, соединяемся для продолжения нашей жизни и продления нашей взаимной склонности, на следующих условиях: Мы предназначаем и хотим сделать наше имущество общим, в то же время сохраняя за каждым из нас право его раздела в пользу наших детей и тех, к кому мы можем иметь особую привязанность, взаимно признавая, что наша собственность принадлежит непосредственно нашим детям, от кого бы они ни происходили, и что все они без различия имеют право носить имя отцов и матерей, которые их признали, и мы подлежим наказанию по закону, если откажемся от собственной крови. Мы также обязуемся в случае развода делить наше имущество и откладывать заранее долю, определяемую законом, для наших детей, и в случае благополучного союза половина собственности супруга, умершего первым, переходит детям, а если умирает бездетный, оставшийся в живых наследует ему по праву, если умерший не распорядился своей половиной общей собственности в пользу того, кому оказывал предпочтение.
Это – приблизительная формула для брачного контракта, который я предлагаю. Я вижу, как после чтения сего странного документа против меня поднимаются лицемеры, святоши, клирики и целая адская вереница. Но какими покажутся мудрому мои предложения достичь посредством морали совершенства счастливого правительства! Я намерена дать практическое доказательство этого в нескольких словах. Богатый бездетный эпикуреец находит очень хорошим приходить к бедному соседу умножать его семью. Когда появится закон, предписывающий жене бедняка иметь еще и богатого мужа, принимающего их детей, общественные связи будут прочней и нравы чище. Этот закон будет способствовать сохранению общественного достояния, сдерживать беспорядок, который порождает столько жертв позора, унижений и выродившихся человеческих принципов, под гнетом которых так долго стонала Природа. Возможно, тогда хулители мудрой философии прекратят вопли против примитивной морали или, может быть, они потеряют точку опоры в источнике своих убеждений.
Более того, я хотела бы, чтоб существовал закон, защищающий вдов и молодых девушек, соблазненных ложными обещаниями мужчины, которому они отдавались; я хотела бы, говорю я, чтоб он принуждал мужчину исполнять свои обязательства или, на худой конец, выплачивать компенсацию, равную его имуществу. Однако я хотела бы, чтоб этот закон был неумолим к тем женщинам, кто имеет бесстыдство взывать к закону, который они сами преступили свои дурным поведением, если оное доказано. В то же время, как я показала в “Le Bonheur primitif de l’homme” (“Простое счастье человека”, 1788), проститутки должны быть помещены в отведенные кварталы. Не проститутки более всех развращают нравы, а женщины из общества. С возрождением последних изменятся и первые. Поначалу эти связи в братском союзе принесут беспорядок, но впоследствии они приведут к совершенной гармонии. Я предлагаю безошибочное средство возвысить душу женщины; оно должно приобщать их ко всякой деятельности мужчины; если мужчина упорствует, считая этот путь невыполнимым, позвольте ему разделить судьбу с женщиной не по его капризу, а по мудрости законов. Предрассудки развеются, нравы очистятся, и Природа восстановит все свои права. Добавьте к этому браки священников и упрочение королевского трона, и французское правительство не обманет наших надежд.
Необходимо было бы сказать несколько слов о тревоге, внушаемой декретом в пользу цветных людей в наших колониях. Это там, где Природа дрожит в ужасе; там, где Разум и гуманность доныне не проникли в черствые души; там, в особенности, где раздоры и разногласия терзают жителей. Нетрудно угадать подстрекателей этой огнеопасной смуты; они есть даже в среде Национального Собрания; они разжигают в Европе пожар, который должен воспламенить Америку. Колонисты предъявляют претензии на то чтобы деспотически править теми, кому они доводятся отцами и братьями; и, отрицая права Природы, они отслеживают их происхождение до самой малой капли своей крови. Эти бесчеловечные колонисты говорят: наша кровь течет в их жилах, но мы пожертвуем ими всеми, если требуется, лишь бы насытить нашу жадность или наши слепые амбиции. И это происходит в местах, особенно близких к Природе, – отец презирает сына; глухие к голосу крови, они душат все привязанности; на что можно надеяться, сопротивляясь им? Силою сдерживать кровопролитие – значит превратить его в кошмар; допустить его, все еще сдерживаемое, – значит направить все бедствия к Америке. Рука Провидения словно простирает свободу повсюду за пределами господства человека; только закон может обуздать эту свободу, когда она превращается в привилегию, но он должен быть одинаков для всех; свободу должны сдерживать декреты Национального Собрания, диктуемые благоразумием и справедливостью. И пусть оно таким же образом работает над государственным устройством Франции, сделав ее столь же внимательной по отношению к новым злоупотреблениям, какой она была по отношению к прежним, что день ото дня становились все более ужасны. На мой взгляд, следует уравновесить исполнительную и законодательную власти, ибо мне кажется, что одна из них есть все, а другая – ничто, – а это, к несчастью, может привести к гибели Французского государства. Я полагаю, чтобы построить хороший дом, эти две власти должны объединиться, равные по силе и добродетели, подобно мужчине и женщине.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 54
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме