Максимен Делош сообщает, кому были переданы бенефиции кардинала Ла Валетта сразу после его кончины. Во-первых, богатое аббатство Сен-Пьер в Марселе Ришелье отдал своему брату Альфонсу. Доход от него оставлял 30000 ливров в месяц, и архиепископ Лионский не скрывал свою радость в связи с возможностью "провести более мягко часть своих дней". Часть других бенефиций покойного была передана фаворитам герцогини Савойской. Второе по значимости, аббатство Сен-Сернен, ушло в руки Сен-Мару, а также подарок получил Ля Шеснэ, первый камергер короля.
Отправлено: 12.03.13 19:35. Заголовок: Письмо королю кардин..
Письмо королю кардинала де ла Валета от 28 мая 1635 года о победе при Авине над испанскими войсками.
"Между Рошфором и Сен-Юбером, армия короля вышла на встречу с армией принца Томаса c которой было сражение. В котором полк испанского полковника Ладерона и полк графа Фрезина, состоящие из 3.000 чел. каждый, были полностью разбиты, убит вышеупомянутый полковник Ладерон. Помимо этих двух полков, были разбиты также два полка в 2.000 чел. состоящие из солдат земель Люксембурга. Кавалерия, которой было 2.000 лошадей, из которых половину составлял полк графа Бюкуа, была разбита в большинстве случаев, и остаток ее спасся отступив к Намюру, граф Вильерваль, лейтенант полковник указанного графа Бюкуа, был убит на месте. Все орудия и запасы армии принца Томаса оказались в армии короля.....
Продолжение...
Враги, занявшие очень выгодное расположение в виду подхода моей армии к их позициям, приготовились их оборонять. Они сделали это с такой же силой и успехом, сколько мне досталось чести в победе над ними. 45 корнетов кавалерии и 120 пехотных рот, выбранные из наилучших и более старых войск, закаленные, под командой известных капитанов были там разбиты. Оставив на месте более 6.000 убитыми, 1.500 раненых и 700-800 пленными. Между которыми находились: граф Фейра губернатор крепости Антверпена, который был генерал-лейтенантом армии принца Томаса и фактически ею командовал, дон Алонсо Лэдрон mestre de camp ( одна из главных должностей в армиях того времени) первого испанского полка, Сфондрэйт mestre de camp итальянцев, граф Виллерфаль, и некоторые другие офицеры. 16 артиллерийский орудий, все их боеприпасы и снаряжение были захвачены. Эта победа тем счастливее для меня, от того, что я потерял менее 100 солдат из которых офицерами были - пехотный капитан полка Меиллерье и лейтенант полка Шампани".
Сообщение: 11221
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
35
Отправлено: 03.07.13 14:21. Заголовок: Amie du cardinal пиш..
Amie du cardinal пишет:
цитата:
Здесь погребен кардинал де Ла Валетт. Замок расположен в 35 км от Бордо.
Члены семьи д'Эпернон были погребены в капелле, сооружение которой первый герцог д'Эпернон заказал у архитектора Пьера Бийара (Pierre Biard) для погребения своей супруги Маргариты де Фуа-Кандаль, умершей в 1593-м году. Контракт подписан 7 сентября 1593-го года.
Несмотря на революционные потрясения, разрушение великолепных гробниц отца и матери Ла Валетта, останки членов семьи до сих пор хранятся в крипте капеллы. ЗДЕСЬ в конце статьи есть фотография.
ЗДЕСЬ рассказано о судьбе останков, которых тоже не миновал революционный вандализм. В сносках упоминается имя Ла Валетта, который был похоронен лишь 7 марта 1642-го года. Так что кардинал (или часть кардинала) спокойно спит в фамильном склепе.
Отправлено: 12.02.14 17:56. Заголовок: Вспомнила тут про дв..
Вспомнила тут про двух друзей и решила найти в переписке Ришелье адресованное Ла Валетту письмо.
Письмо Ришелье кардиналу де Ла Валетту, написанное в Рюэйе 2 июля 1638 года. В примечаниях сказано, что после смерти последнего оно было найдено в его шкатулке.
Монсеньор,
Операция по подкреплению Версея даёт такую добрую славу войскам короля, приводит его дела в такое хорошее состояние и обеспечивает вам столько чести и известности одновременно, что я не могу вам воспроизвести чрезвычайную радость, которую я испытываю. Я всегда ожидаю этого хорошего результата от вашей привязанности, вашего благоразумия и вашего образа действий, причём вы понимаете, как я действую; и я надеюсь, что вы не останетесь там, если увидите место, откуда можно выдвинуться, и нападёте на врагов. Мсьё де Паллюо не преминул рассказать здесь о том, как рьяно вы служите, чем Его Величество был полностью удовлетворён, как вы сами могли бы желать.
Я вас умоляю верить, что не пренебрегу ничем из того, что зависит от меня, чтобы превознести ваши поступки и ваши услуги и чтобы вам показать, что здесь нет человека, который бы вас уважал или был бы с большей прямотой и искренностью, чем я,
Увлеклась я, читаю письма дальше. Вот нашла ещё одно любопытное. Оно написано как раз в то время, когда родной брат друга кардинала Ришелье, Бернар де Ногаре, впал в немилость, ибо на него возложили ответственность за поражение французских войск при Фуэнтеррабии осенью 1638 года.
Письмо Ришелье датировано 4 ноября 1638 года.
Монсеньор,
Я снова взял перо, чтобы вам сказать, что когда вчера видел особу, которая очень совестливо заботится о том, что вас касается, она мне говорила о вас со столькими доказательствами врожденной доброты, что вы должны, с этой точки зрения, удвоить свою набожность, чтобы не только из любви к самому себе, но ещё ради неё добиваться исполнения желания, которое у неё есть - оказаться однажды с вами на небесах, чтобы вместе и без конца превозносить божественную доброту. В самом деле, это очень добродетельная особа, очень набожная и очень преданная вашим интересам. Она громко заклинала меня - пусть беда монсеньора де Ла Валетта ничего не изменит к худшему в дружбе, которую я всегда питаю к вам; я успокоил её душу на этот счёт, заявив ей, что нет ничего, что в состоянии её (*дружбу) разрушить. Я умоляю вас верить, что очень далеко до того, что вина монсеньора де Ла Валетта её ослабляет, что, напротив, я прилагаю столько заботы, сколько для меня возможно, чтобы заставить всех знать, что если наша дружба способна к увеличению, она его получит с моей стороны, как живущего и желающего жить всегда,
Монсеньор,
вашим покорнейшим и преданнейшим слугой.
Кардинал де Ришелье.
Про кого же говорит Ришелье в своём письме? Сразу приходит в голову любимая племянница. Но вот что пишет издатель в примечаниях:
« Наша первая мысль, в то время как мы читаем это письмо, что особой, о которой говорит здесь Ришелье, была герцогиня д'Эгийон. Однако мы впадаем в сомнения из-за ответа кардинала де Ла Валетта:
Я бы очень хотел обладать добротой и набожностью, которые вы и особа, о которой вам было угодно мне написать, мне желаете, ибо мои молитвы были бы тогда вам полезны... Я осмелюсь вас очень смиренно умолять продолжать оказывать ей ваше покровительство, так как, может быть, что она в нём теперь нуждается. Вы правы, считая её добродетельной, ибо определённо, что она необычайно добродетельна...(11 декабря 1638 года из Турина)
И мы себя спрашиваем, была ли это именно племянница Ришелье, о которой таким образом могут говорить её дяде, просить его покровительства для этой любимой племянницы и становиться перед ним поручителем её добродетели.
Но два письма, которые мы нашли позднее, кажутся нам рассеивающими неопределённость в этом вопросе. После смерти кардинала де Ла Валетта Шавиньи, который не осмеливался сообщить эту грустную новость мадам д'Эгийон, писал ей: Вы прекрасно умеете любить без ущерба своей репутации одной из самых мудрых и добродетельных светских особ... Я узнал у всех тех, кто за ним ухаживал, что он питал к Богу исключительные чувства, и что невозможно видеть более христианской кончины, чем та, что его. (8 октября 1639 года)
И герцогиня отвечает 24 числа: Вы правильно рассудили, что появление монсеньора Биноти (?) было бы очень мучительно для меня, также бы, как необычайно поразило бы меня. Со времени утраты, которую мы понесли, я постоянно больна, и невозможно, чтобы я могла поправить мое здоровье. Это человек навечно в моей памяти, и я не могу думать, что мы с ним навсегда разлучены, без крайней скорби... И после нескольких строк про семейные дела: Я вас умоляю сжечь это письмо. »
Отправлено: 04.11.15 23:34. Заголовок: Отрывок из книги вик..
Отрывок из книги «Épisodes de la guerre de Trente ans. Le cardinal de La Valette» (автор - виконт де Ноай, Париж, 1906 год), где говорится о последних днях и кончине верного друга кардинала. Речь идёт о сентябре 1639 года.
12 сентября после мессы кардинал составил депеши, которые Фабер собирался отвезти ко Двору. Во время работы у него случился приступ сильнейшей головной боли, но он продолжал говорить и писать всё послеобеденное время. Вечером он пытался противодействовать болезни, отправившись ужинать к господину Тюренну, «своему родственнику, которого он очень любил и общество которого ему крайне нравилось», говорит Талон. Возвратился он очень поздно. В тот момент, когда он укладывался спать, он испытал помрачение сознания, усиление головной боли и появление лихорадки неистовой силы. На следующий день он не пожелал пропустить поездку в Риволи, где его ждал нунций, говоря, что хотел бы «обуздать» сильную горячку, и что «он привык исцелять свои болезни способами, которые вылечили других пациентов.» Он застал участников переговоров на месте встречи, велел подать им обед и оставался за столом, сам не кушая, но и не говоря им о своём состоянии. После совещания, которое длилось с часа дня до шести вечера, он улегся в постель, изнурённый усталостью.
На следующий день он не смог возвратиться в Пиньероль, головные боли не позволили бы ему вынести тряску в карете, и он дал себя отвезти в замок Риволи, надеясь найти там больше удобств, чем в городе. Ночью его состояние ухудшилось, и слабые судороги показались ему достоверными симптомами близкой кончины. Тотчас же он послал в Пиньероль за иезуитом, своим духовником во время пребывания в Италии, встретил его стоя у окна и сказал ему с безмятежным видом, будто говоря об обычном деле, что он хотел бы «приготовить себя к правильной смерти, не думая, что ему удастся избавиться от этой болезни».
С 16-го числа Ла Валетт был слишком слаб, чтобы самому вести корреспонденцию. В ответ на записку секретаря, датированную этим числом, он извиняется собственноручно в нескольких строчках, что не в состоянии сам ответить на письма Ришелье, принесённые Саладеном и сьёром Шантлупом, служащим господина де Нуайе. 18-го числа д'Аржансон застаёт его в плохом состоянии. «Он мне поручил, - сообщает он Ришелье, - быстро написать Вашему Преосвященству, чтобы ему было угодно послать какого-то человека, который мог бы продолжить дела, о которых он хлопочет. В соответствии с истиной, врач Ведрен был немного удивлен его недугом, при котором лихорадка продолжается на восьмой день, что сам больной оценивает так скверно, что мне сообщил тем вечером, что не верит, что дотянет до одиннадцатого дня, так что я счёл необходимым написать Вашему Преосвященству, хотя я надеюсь на лучшее с Божьей помощью.» В тот же день, что и д'Аржансон, Тюренн пишет Шавиньи: «Болезнь господина кардинала де Ла Валетта, которая вначале не казалась опасной, сейчас нас невообразимо огорчает. Вот уже восьмой день его лихорадка постоянно усиливается с очень плохими симптомами. Вы можете судить, в каком состоянии я могу пребывать, видя его в этом бедственном положении и будучи ему столь ощутимо обязан, что я от чистого сердца положил бы свою жизнь, чтобы его была в безопасности. В этой записке он велел мне сообщить, как было бы необходимо, чтобы послали кого-нибудь сюда, чтобы обо всём заботиться и командовать здесь. » 20-го числа врачи ещё не полностью отчаиваются из-за своего больного. Они «подают довольно хорошие надежды, но он однако ещё не вне опасности».
Узнав о столь критическом состоянии своего друга, Ришелье отправляет в Риволи врача из Лиона, по имени Гиймен, «оцененном как один из самых способных». «Я испытываю столь исключительное желание узнать от вас об избавлении от болезни, -пишет он в то же самое время Ла Валетту,- что я охотно бы решился сам приехать в то место, где вы находитесь, если бы знал, что моё присутствие содействовало хоть чем-то облегчению вашего состояния.» Саладену, который привезёт Гиймена, поручено сообщать новости.
Новый доктор всё ещё не появляется там 22-го числа. «Дай Бог, чтобы он прибыл вовремя, дабы не быть бесполезным! - восклицает де Ту(*тот самый незадачливый друг Сен-Мара, бывший интендантом армии Ла Валетта в Италии), - ибо болезнь усиливается, силы сокращаются на глазах, и не могут придти к согласию по поводу лекарств; из четырех медиков, которые пребывают здесь, трое высказываются за слабительное, а один за кровопускание...» Все равно, нужно удовлетворить всех этих умельцев. Бедному Ла Валетту дают слабительное без достаточных оснований; пускают ему кровь из ноги вопреки мнению пьемонтских врачей, что ослабляет его всё больше и больше. Д'Аржансон очень опасается, 23-го числа, как бы Гиймен не появился слишком поздно.
Состояние по-прежнему ухудшается, лихорадка усиливается, так же, как и затруднения в дыхании, « но без бреда и забытья, тех осложнений, что мы опасались, - рассказывает де Ту, - его пульс немногим более умеренный этим утром, чем ночью.» «К прибытию мсьё Гиймена у нас был небольшой проблеск надежды, который нас очень тешил; но это продолжалось столь недолго, что привело только к усилению нашей скорби, » - так высказывается д'Аржансон в письме, адресованном Шавиньи, 25-го числа. И дю Плесси-Прален в тот же день: «Этим вечером он пребывает в таком состоянии, что мы не видим больше никакой вероятности благополучного исхода и большинство врачей полагает, что он сможет прожить только сутки.»
Гиймен находит у него «непрерывную злокачественную лихорадку, с воспалением мозга, с судорогами, со странными маслянистыми потами и меланхолической потерей голоса.» Приём слабительных причинил «огромный вред» и спровоцировал ужасные расстройства. Врачи до такой степени «смешивали вместе и так мало согласовывали свои действия», что врач из Лиона не смог внести какую-то ясность в их рецепты. Несмотря на то, что они говорят, он не рассматривает больного как «абсолютно безнадежного»; он устраняет своих итальянских собратьев и оставляет при нём сьёра Ренодо.
27-го числа, накануне смерти, целебный настой из трав, кажется, приносит пользу; наступает улучшение, но очень кратковременное.
Кардинал де Ла Валетт непрерывно претерпевал жестокие страдания до понедельника 28-го сентября, семнадцатого дня своей болезни, сделал наставления всем, кто его окружал, мужественно вынес последние испытания, глядя смерти в лицо. Он скончался в шесть часов утра.
Мы, нижеподписавшиеся доктора медицины, которые встретились 28-го числа текущего месяца, в день, в который он скончался, удостоверяем, что нам надо было заботиться и лечить Монсеньора кардинала де Ла Валетта, сраженного непрерывной злокачественной лихорадкой, с пятнадцатого дня его болезни до семнадцатого. И что, присутствуя при вскрытии его тела, мы нашли оболочки и вещество мозга воспалёнными, синеватого цвета, пропитанные и изобилующие мозговой жидкостью рыжеватой и желтушной. Лёгкие воспалены, фиолетовые и синеватые, с абсцессом в правой доле указанных легких, близко к средостению, из которого вышло множество гноя. Вещество печени синеватое в нижней части, желчный пузырь огромного размера, полный черной желчи и напоминающий цветом расплавленную чёрную смолу. Желудок наполнен черноватой желчью, весь (...) и набит желтушной жидкостью; сердце, селезёнка и почки довольно похвального сложения.
В подтверждении этого мы подписали данное свидетельство, созданное в замке Риволи 28 сентября 1639 года
Кардинал Ришелье был в плохих отношениях с престарелым герцогом д'Эперноном, тем не менее, он выразил ему свои соболезнования по поводу смерти сына в письме:
«Мсьё, я не могу вам выразить огорчение, которое мне причиняет смерть господина кардинала де Ла Валетта и скорбь, которую вы от этого испытываете. В общей для нас потере не ожидайте от меня никакого утешения. Я сам не в состоянии получить его от себя. То, как я всегда сосуществовал с ним, любовь, которую он проявлял ко мне и редкое уважение, которое я питал к его особе, легко убедят вас в правдивости моих слов. Если бы было возможным выкупать своей собственной кровью тех, кого мы любим, я бы отдал много своей, чтобы возвратить друга, которого потерял.»
Отправлено: 05.11.15 22:08. Заголовок: Отрывок из книги вик..
Отрывок из книги виконта де Ноайя «Épisodes de la guerre de Trente ans. Le cardinal de La Valette»:
До сих пор сын герцога Эпернона вел блестящее существование, достойное своего имени, соответствующее наклонностям своего возраста, но очень мало подходящее духовному лицу. Его устремления были светскими. Ему приписывали большой успех в салонах, ярко выраженный вкус к галантной жизни и удовольствиям, скандальным связям. Имя красавицы Шарлотты де Монморанси, принцессы Конде, процитировано в различных рассказах. Он питал к ней, как говорят, чересчур слабо скрытую склонность, которая нашла несомненный отклик; « считалось, что его неплохо встретили », пишет герцог Омаль (в своей книге «История принцев Конде»). Принц, её супруг, затаил глубокую злобу не только против героя романа, но также против всех его близких. Хотя авторы тех времен мало детализировали эти легкомысленные приключения, остается тем не менее несомненным, что архиепископ Тулузы предпочитал классической строгости хорошего прелата развлечения подобного рода и общение с молодыми сеньорами, в атмосфере постоянных интриг, в которых между тем — надо отдать ему справедливость — он не принимал никогда преобладающее участие.
Могут ли остроумные письма Вуатюра позволить нам усомниться в чувствах, что он внушал? Описав ему прогулку, совершенную в приятной компании (*известно, что в этом увеселении принимали участие принцесса Конде, мадемуазель де Бурбон, мадам дю Вижан, мадам Обри, мадемуазель де Рамбуйе, мадемуазель Поле, Шодбонн и сам Вуатюр), поэт добавляет: « Это странно, Монсеньор, чтобы посреди стольких огорчений, которые сбивают с пути полностью, не переставали вспоминать о вас и все подтвердят, что чего-то недоставало для полного удовлетворения, так как там не было вас и мадам де Рамбуйе »; и в конце той же эпистолы: « Там вас поздравляли дамы, и некоторые от всего сердца, или я в этом ничего не смыслю. » (*письмо не датировано). В другой раз он пишет: « Я хотел бы, Монсеньор, поговорить с вами о вашей супруге, но я не мог бы о ней говорить; ибо о ней можно рассказывать только невероятные вещи. То, что вы видели в ней любезного, восхитительного и прелестного, по-прежнему увеличивается с каждым часом, и в ней обнаруживаются каждый день новые сокровища красоты, великодушия и разума. Впрочем, я вам могу поклясться, что у нее было в вашем отсутствии поведение, которое вы могли бы желать. Я знаю, что ходит некий слух, который, без сомнения, вызовет некоторое подозрение на её счёт, но я вас уверяю, что, среди этого всего, она питает чувства, которые должна иметь очень разумная и очень осторожная женщина, и что вы ей внушили бы сами. »
«Я совсем не боюсь сказать вам, - снова пишет он, - что очень жаль, что ваша любовь, которая, некоторое время тому назад, была разделена между наиболее приятными светскими особами, теперь отдана на разграбление солдатам. Я не владею собой, и весь мой дух приходит в расстройство, когда я задумываюсь над тем, что место в вашем сердце, которое принадлежало наиболее восхитительному созданию, что когда-либо существовало, возможно в этот час занято полковником Эброном, что мадам де К*** и мадемуазель де Рамбуйе уступили там свои места адъютанту или главному сержанту, и что вы отдадите мое какому-нибудь ничтожному пехотному унтер-офицеру.»
«Эта мысль, Монсеньор, приводит всех здесь в грусть, которую невозможно выразить. Здесь есть только одна особа, более стойкая, чем другие, которая уверена, что вам не стоит верить в такую большую несправедливость. Та, о которой я говорю, это барышня XX, белокурая, белая, дородная и так далее...» И после длинного описания прелестной подруги: «Хотя она была жестокой для всех, она кажется мне достаточно мягкой к тому, что касается вас. Она приказала мне сказать вам, что она вовсе не питает к вам недоверия, как другие...» Остановимся на этом.
Чуть позже, хотя поглощенный военными обязанностями в Италии, он поддержит, при помощи Шавиньи, общность идей с двумя некими особами, обозначенными, в их личной переписке, поэтическим прозвищем Зеленые Розы, и оставшимися до такой степени скрытыми, что нам не было дано еще раскрыть плотную завесу их инкогнито. Ему нужно было сильно заботиться о них и их защитить в своё отсутствие, постоянно их поддерживать своими действиями, своими чувствами к ним. Зато, будучи верным другом, Шавиньи отмечает их тревоги, вызванные его отсутствием, желание его скорого возвращения, радости, испытанные ими при извещении о его победах; он умеет искусно передать их скромные поздравления, которые самую сокровенную тайну позволяют поместить в депешу, могущую затеряться.
Никакая склонность не призывала Луи де Ла Валетта к религиозной жизни. Сила обстоятельств, приманка богатых аббатств, желание отца, обычай получения священного сана младшими отпрысками заставили его воспользоваться обстоятельствами и поставили на путь, который был несовместим ни с его разумом, ни с сердцем. Он навсегда останется священником лишь по названию, без того, чтобы быть им в действительности, прелатом и пребендарным аббатом, номинальным владельцем важных бенефиций. Пост архиепископа Тулузы служил для него ступенькой к достижению сана кардинала, который стал завершением его карьеры и достигнутой должностью.
Высокомерный, алчный, честолюбивый, любящий блеск и слишком легкомысленный, Ла Валетт, однако, был одарён реальными качествами, которые заставляли большинство людей симпатизировать ему и дарили ему друзей. Добрый, услужливый, привязанный к близким, щедрый и милосердный, знаток литературы, прекрасно образованный, он был постоянным посетителем отеля Рамбуйе, где превосходно себя проявлял и где его очень ценили. Сведущий в искусствах и науках, он поощрял таланты и помогал им в несчастье. В 1631 году, например, он предоставил пенсию знаменитому актёру из театра Маре, Мондори, увидев его играющим, со своей труппой, «Виржинию» Мейре перед избранной публикой отеля Рамбуйе. «Он их давал, как эту, выдающимся людям, которые ему нравились», - говорит Тальман де Рео, рассказав анекдот. Дорожащий преимуществами, на которые его происхождение и сан кардинала давали ему право, он был, несмотря ни на что, уступчивого характера и часто более покладистый, чем должно бы ему позволить его чувство собственного достоинства. Он иногда использовал своё влияние в интересах других людей, рискуя навсегда себя скомпрометировать. Так, совместно с Эперноном и герцогом Ангулемским, он осмелился хлопотать самым решительным образом, чтобы получить помилование для бедного Анри II Монморанси в 1632 году, тогда как Конде, зять жертвы, который должен был менее опасаться злопамятного Ришелье, очень скверно вёл себя в тех обстоятельствах.
Отправлено: 10.11.15 14:06. Заголовок: Герб кардинала де Ла Валетта
Source : Les noms surnoms qualitez, armes et blasons des chevaliers de l'ordre du Sainct Esprit . Creez par Louys le Juste XIII du nom roy de France et de Navarre a Fontaine-bleau, le 14 may 1633. Par Pierre d'Hozier. BNF, Bibliothèque nationale de France, département Réserve des livres rares, RES-LL14-23.
Écartelé : aux I et IV, parti : au 1, d'argent à un noyer de sinople (de Nogaret), de gueules à la croix de Toulouse d'or (de L'Isle-Jourdain), à un chef de gueules chargé d'une croix potencée d'argent sur le tout ; aux II et III, contre écartelé : aux 1 et 4, d'or, à trois pals de gueules (de Foix), aux 2 et 3, d'or à deux vaches passantes de gueules, l'une sur l'autre, accornées, colletées et clarinées d'azur (de Béarn).
Отправлено: 22.11.15 21:42. Заголовок: Всем известно, что к..
Всем известно, что кардинал де Ла Валетт оказал дружескую поддержку кардиналу де Ришелье в пресловутый День Одураченных. Вот как разные историки описывают его поведение в тот критический для Ришелье момент.
Версия виконта де Ноайя (Épisodes de la guerre de Trente ans. Le cardinal de La Valette):
Со своей стороны, Ришелье собирается бежать; кареты запрягаются. Его враги больше не боятся громко выражать своё удовлетворение; его вчерашние друзья также исчезли. Только кардинал де Ла Валетт начинает с таким же здравым смыслом, как и твёрдостью, морально поддерживать государственного деятеля. Заперевшись с ним в кабинете и помогая ему сжигать документы, он старается заставить его изменить решение. Отсутствующие виноваты и сами себя губят; надо встретиться в Версале с королём, возможно и не забывшим оказанные услуги, пока ослеплённые своим успехом королева-мать и её сторонники предоставляют полную свободу. Сохраняют положение те, кто продвигаются вперёд. Впереди слава и уверенность; позади бездонная пропасть, откуда ничто более не выведет. Ришелье слушает, признаёт ценность совета и наконец решается, поскольку к нему прибыли «шепнуть на ухо» от имени Сен-Симона, что всё идёт как нельзя лучше, и он может предстать перед королём. Два кардинала быстро преодолевают расстояние, отделяющее их от Версаля. Ла Валетт первым входит в королевские апартаменты, считая необходимым сначала самолично убедиться в расположении Луи XIII. «Господин кардинал, - говорит ему король, отведя в сторону, - я полагаю, что вы удивлены всем, что происходит.» «Более, чем Ваше Величество может себе представить», - отвечает ему прелат. «У господина де Ришелье могущественный покровитель, - добавляет король, - идите скажите ему, чтобы он немедленно входил.»
Версия Ролана Мунье (L'Homme rouge, ou la vie du cardinal de Richelieu):
Король уезжает в Версаль, приказывая Ришелье, как и Марийяку, туда приехать. Ришелье возвращается в Малый Люксембург, где его ожидают Клод Бутийе и мадам де Комбале. Сын герцога д'Эпернона, бывший таким же другом, как его отец - врагом, приезжает немного позже, когда кардинал решает в тот же вечер уехать в Понтуаз, а после в Гавр. Ла Валетт ему говорит: «Кто выходит из игры, тот её проигрывает» и советует ему съездить в Версаль к королю под предлогом выхода в отставку. Также приезжают Шатонеф, посол, ставленник Ришелье и Николя Ле Жей, президент Парижского парламента. Они поддерживают кардинала де Ла Валетта.
Версия Франсуаз Ильдешаймер (Richelieu):
Новость о его опале передаётся как достоверный факт, и толпа придворных теснится в Люксембурге вокруг королевы-матери и Марийака, которые наслаждаются опьянением своего мнимого триумфа. Что касается Ришелье, он, по-видимому, не планирует иной реакции, кроме бегства, и готовится срочно отправиться в Гавр, где он - губернатор, когда считающий важным его приободрить и укрепить, объясняя, что «кто выходит из игры, тот её проигрывает» кардинал де Ла Валетт вручает ему приказ Луи XIII присоединиться к нему в Версале.
Версия Мишеля Кармоны (Richelieu):
В Малом Люксембурге кардинал заканчивает свои приготовления к отъезду, когда один из редких друзей, что с ним остаются, кардинал де Ла Валетт (которому притом дружба с Ришелье стоила, со стороны его отца, герцога д'Эпернона, насмешливого прозвища «кардинал-валет») прибывший в этот промежуток времени, возмущается таким малодушием. Он на ходу пристыживает его, объясняет ему, что забота об элементарном чувстве собственного достоинства заставляет его, по меньшей мере, отправиться к королю, чтобы попросить отставки, и кроме того, ничего ещё не сыграно, между тем как «кто выходит из игры, тот её проигрывает», когда Сен-Симон передаёт Ришелье приказ короля. Кардинал подчиняется. Раз король его вызывает к себе, значит, не все надежды потеряны. Ришелье порывисто обнимает кардинала де Ла Валетта и отправляется в Версаль.
Отправлено: 12.12.15 20:12. Заголовок: Виконт де Ноай пише..
Виконт де Ноай пишет:
цитата:
Чуть позже, хотя поглощенный военными обязанностями в Италии, он поддержит, при помощи Шавиньи, общность идей с двумя некими особами, обозначенными, в их личной переписке, поэтическим прозвищем Зеленые Розы, и оставшимися до такой степени скрытыми, что нам не было дано еще раскрыть плотную завесу их инкогнито.
Меня заинтриговало, что автор не может вычислить этих таинственных особ, хотя ответ, как мне кажется, лежит на поверхности - это, скорее всего, принцесса Конде и её дочь мадемуазель де Бурбон, впоследствии герцогиня де Лонгвиль. Посудите сами - кардинал де Ла Валетт питал нежную привязанность к Шарлотте де Монморанси и её дочке, тратил на подарки им большую часть своих доходов. Конечно, это поведение мало соответствовало его сану, однако гарема у него не было, и трудно предположить, что были ещё какие-то особы женского пола, за которых он так переживал, и которых, соответственно, интересовало всё, что с ним связано. Действительно, было бы странно, что Шавиньи рассказывает ему о неких Les Roses Vertes, ни словом не упоминая мадам принцессу. Да и к тому же речь идёт о двух дамах одновременно, а две дамы сердца не могли бы объединиться вместе хотя бы из-за банальной ревности, мать и дочь, вот возможный вариант.
Попробовала поискать в Интернете информацию об этих «розах», и вот что узнала.
Во-первых, приведу здесь перевод письма Шавиньи кардиналу де Ла Валетту из книги Антуана Обри Mémoires pour l'histoire du cardinal duc de Richelieu, изданной в 1667 году. Оно написано в Париже 28 мая 1637 года.
Монсеньор,
Я получил два письма, которые вы оказали мне честь написать. Я ещё не отчитался монсеньору кардиналу о последнем; оттого что я получил его сегодня в этом городе, куда прибыл по делам. Завтра утром я увижу Его Преосвященство, которому расскажу о вашей пунктуальности. Здесь ничего не изменилось со времён вашего отъезда. Мы спешно посылаем сьёра Эгебера, чтобы удовлетворить мсьё принца Оранского по поводу начинания, о которой мы говорили; только от него будет зависеть, удастся ли оно.
Король по-прежнему раздражается на меня; но я в превосходных отношениях с монсеньором кардиналом: следовательно, всё образуется.
Сегодня les Roses Vertes уехали домой, приказав мне дать вам множество наставлений, и королева Жюли тоже. Вы занимали добрую часть нашей беседы. Моя жена родила дочь, которую восприняли от купели мсьё канцлер и мадам графиня д'Алэ. Простите меня, Монсеньор, если я надоедаю вам своей семьёй, о которой часто рассказываю. Я всякий раз прошу у вас продолжения почестей вашего доброго расположения, будучи более пылко, чем все, сердцем и душой, Монсеньор, вашим...
Как видно, Розы бывают там, где царит королева Жюли (разумеется, это - Жюли д'Анженн), то есть в отеле Рамбуйе. Принцессы, о которых я говорю, были постоянными посетительницами этого салона.
Во-вторых, упоминание о Roses Vertes я нашла в примечаниях к письмам кардинала де Ришелье, изданным Авенелем. Речь идёт об опале брата кардинала, герцога де Ла Валетта, на которого возложили вину за поражение французских войск при Фонтраби, не без живейшего участия принца Конде, который, по известным причинам, терпеть не мог брата кардинала де Ла Валетта.
25 сентября Шавиньи, который был в тесной дружбе с кардиналом де Ла Валеттом, сообщает ему по секрету печальную новость об обвинении, выдвинутом против его брата. 12 октября Шавиньи вновь пишет ему по поводу требования вернуться в Париж, и признаётся, что плохой оборот, который приняло дело герцога де Ла Валетта, сделал бы его присутствие (его, кардинала де Ла Валетта) весьма затруднительным для Ришелье. «Мы, les Roses vertes*, мадам д'Эгийон и я, долго советовались, - говорит Шавиньи, - по этому поводу; они вам напишут о своём мнении, и моё мнение полностью схоже с их, что вам следует написать кардиналу, что вы вовсе не настаиваете на приезде в Париж. »
* Это особы, к которым кардинал де Ла Валетт был очень привязан, и о которых он и Шавиньи постоянно говорят в личной переписке. Некоторые подсказки заставляют нас предположить, что это, возможно, дамы Рамбуйе, но мы не нашли никаких доказательств.
Однако Авенель потом меняет своё мнение о Roses Vertes. В завершении своего грандиозного труда по изданию переписки кардинала он печатает том Corrections et additions. Там он исправляет и дополняет примечания, говоря об этих дамах следующее:
Наша догадка по поводу толкования, данного словам les Roses vertes, не была обоснована; эти слова обозначают принцессу Конде и её дочь, впоследствии герцогиню де Лонгвилль, которая в то время должна была выйти за принца Жуанвиля. Близкие отношения кардинала де Ла Валетта и принцессы Конде были известны их друзьям; и набожная герцогиня д'Эгийон, упомянутая также в этом примечании, которое мы исправляем, связанная другими чувствами с кардиналом де Ла Валеттом, горячо желала его обращения. На это Ришелье намекает в письме, написанном несколькими днями спустя.
В заключении, приведу очередные отрывки из книги Ноайя:
«Я думаю, что господин Эгвилль вручит ваши письма зелёным розам. Я виделся с ними пять или шесть дней тому назад и они жаловались, что вы им совсем не пишите. Я сказал им, что вы велели передать им привет и как можно лучше извинял вас. Оцените моё великодушие в ваше отсутствие. (*Шавиньи Ла Валетту из Парижа 23 июля 1636 года)»
Тщетно Шавиньи пытается его подбодрить: «Я вас уверяю, - пишет он ему, - что это действительно от чистого сердца (что пишет Ришелье), и я более осведомлен, чем когда-либо, что он хочет сохранить вашу дружбу, и будет говорить королю о зелёных розах и о вас так, что (sic) не будет места сомнениям, что Его Величество возьмёт их под защиту».
Зелёные розы! Что за таинственную переписку налаживают они между Ла Валеттом и Шавиньи, который делается их посредником, покровителем и советником во время отсутствия их друга и который преданно передаёт их взаимные комплименты. До какой степени кардинал беспокоится об этой или этих особах, скромно остающихся в тени! Не будут ли причинять им страдания теперь, когда дует неблагоприятный ветер? «Я вас благодарю за то, что вы заботитесь о зелёных розах; я вас умоляю продолжать.» -- «Я не могу удержаться от того, чтобы очень смиренно благодарить вас за заботу о зелёных розах; я думаю, что они будут нуждаться во всех своих друзьях.» -- «Я всецело во власти вашей, мсье, зелёных роз и мадам д'Эгийон. Я сделаю всё, что вы мне все трое прикажете. » -- «Я вас умоляю, ради Бога, не бросать зелёных роз, ибо мне представляется, что они будут нуждаться в вашей помощи» (*речь идёт о 1638-39 г.г.).
Хотела спросить Дмитрия, завсегдатая форумов по военной истории. Что там говорят о военных способностях кардинала де Ла Валетта? Дело в том, что я встречала два мнения. Опираясь на свидетельства недоброжелательных к кардиналу Ришелье современников, некоторые историки оценивают его друга как посредственного военачальника. Другие считают его талантливым полководцем. Он же на самом деле одерживал немало побед, не так ли? И дружеские чувства Ришелье не могли здесь ему помочь.
Отправлено: 16.12.15 21:46. Заголовок: Amie du cardinal П..
Amie du cardinal
По правде говоря, тема настолько мало исследована русскоязычными историками, что общаться особо и не с кем.... Вот, с удовольствием читаю, что Вы пишите... Людей, которые бы разбирались хорошо в войнах Луи ХIII реально нет... вКонтакте у меня есть хороший специалист из Питера по войнам Луи ХIV, но это как бы другая тема...
Госпожа Глаголева в своей последней книге о короле, вообще пишет о том, что полководцы Франции этого времени были достаточно бесталанны.... С этим можно частично согласиться, вспоминая неудачные военные рейды вблизи Лотарингии и Бургундии Конде Старшего, или например разгром при Ла-Марфи другого известного полководца маршала Шатильона в 1641 году далеко не таким опытным графом Суассоном...
Однако ведь были и победы над испанцами! Вспомнить хотя бы первое французское сражение Тридцатилетней войны при Авене в 1635-ом, когда тот же Шатильон, вместе с зятем Ришелье - маркизом де Брезе одержали победу.
Если говорить конкретно о кардинале де Ла Валетте, то думаю он был одним из лучших которые были. Ибо был крайне опытен не только в военных действиях, но и в переговорах с противниками. К примеру он смог в 1637 году не только разбить армию восставших "кроканов", но и уговорить их перейти на службу к королю в войне с Испанией. После чего получил приказ осадить Ландреси и Эно. Он устроил смотр войскам и насчитал 18.000 чел. 14 июня 1637 года они вторглись на вражескую территорию. Ландреси осаждали 20 дней, при этом кардинал основательно укрепил свой лагерь. Глаголева, опять же, пишет, что такие приготовления были вряд ли нужны, однако, по ее мнению, кардинал хотел выслужиться и сделать свои заслуги более весомыми.
Вообще же, нужно отметить, что война с Испанией была крайне затянута, абсолютно решительных побед до Рокруа не было, что крайне изматывало государство, и вынуждало короля воевать деньгами...то есть повышать налоги. Но на общем фоне военачальников 1630-ых гг. Ла Валетт, безусловно, фигура выделяющаяся.
Отправлено: 16.12.15 23:22. Заголовок: Дмитрий пишет: Если..
Дмитрий пишет:
цитата:
Если говорить конкретно о кардинале де Ла Валетте, то думаю, он был одним из лучших, которые были. Ибо был крайне опытен не только в военных действиях, но и в переговорах с противниками.
Да, здесь я с Вами согласна. Ведь, даже обладая талантом полководца, можно быть тупым солдафоном, а можно разносторонне одарённым человеком, а кардинал де Ла Валетт получил хорошее образование, и в совокупности с достойными личными качествами, о которых рассказывается в книге Ноайя, это делало его незаурядной личностью. Недаром с ним подружился сам Ришелье.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 54
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме