Сообщение: 4864
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
28
Отправлено: 11.06.10 15:45. Заголовок: Миропомазание и коронация монархов. История королевского французского монархического института
Давайте в этой теме поговорим о таинствах миропомазания и церемонии коронации, сделав акцент на французских и английских королях. История королевского французского монархического института.
Сообщение: 4865
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
28
Отправлено: 11.06.10 15:48. Заголовок: Во Франции окончател..
Во Франции окончательно после 1270 г., а в Англии после 1272 г. – королевские нотариусы перестали вести отсчет годам царствования начиная с коронации и начали считать исходной точкой дату вступления на престол, за которую обычно принимали либо день смерти предыдущего государя, либо день его похорон. Возглас «Король умер, да здравствует король!» впервые, согласно имеющимся свидетельствам, прозвучал на похоронах Франциска I, однако еще 10 ноября 1423 г. герольды провозгласил Генриха VI Английского королем Франции на могиле, в которую только что опустили тело Карла VI; нет никаких сомнений, что с этого момента подобный порядок вещей сделался традиционным. Еще более древней, по всей видимости, была породившая его концепция, которая позже выразилась с предельной яркостью в только что приведенном знаменитом возгласе: в странах, где господствовал закон наследственности, смерть короля немедленно возводила на престол его законного наследника. С конца XIII века эта точка зрения была официально принята почти повсеместно.
Это написано у Блоха. Как мне кажется, я встречал у некоторых авторов, что возглас «Король умер, да здравствует король!» произносился раньше времён Франциска, у Дрюона, например.
Сообщение: 4866
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
28
Отправлено: 11.06.10 15:50. Заголовок: Эней Пикколомини в X..
Эней Пикколомини в XV веке писал: «Французы верят, что тот не истинный король, кто не был помазан этим елеем» – то есть святым миром, хранящимся в Реймсе. Некоторые примеры особенно ясно свидетельствуют, что по этому поводу широкая публика расходилась во мнении с официальными теоретиками. При Карле V автор «Больших хроник», сочинения, впрямую инспирированного двором, начинает именовать принца королем сразу после похорон Иоанна Доброго, его предшественника; однако Фруассар, выражающий мнение толпы, награждает принца королевским титулом лишь после церемонии в Реймсе. Меньше чем столетие спустя Карл VII получает королевский титул через девять дней после смерти своего отца; однако Жанна д'Арк предпочитает до тех пор, пока он не будет коронован, именовать его дофином.
Сообщение: 4867
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
28
Отправлено: 11.06.10 17:58. Заголовок: Около середины XIV с..
Около середины XIV столетия возникли предания, связанные с «изобретением» геральдических лилий. К этому времени лилии уже много лет украшали герб Капетингов; начиная с царствования Филиппа-Августа они присутствовали и на королевской печати. Однако до поры им, кажется, не приписывали сверхъестественного происхождения. Жиро Камбрийский именно при Филиппе-Августе прославил в своей книге «Об обучении принцев» эти «простые малые цветы», simplicibus tantum gladioli flosculis, обратившие в бегство леопарда и льва, – гордые эмблемы Плантагенетов и Вельфов; знай он что-либо об их чудесном прошлом, он несомненно не преминул бы о нем поведать. Точно так же молчат о сверхъестественном происхождении лилий две поэмы на французском языке, сочиненные столетие спустя и воспевающие королевский герб: «Венец из трех лилий» (Chapel des trois fleurs de lis) Филиппа из Витри, составленный незадолго до 1335 г., и «Сказание о лилии» (Diet de la fleur de lys), созданное, по-видимому, около 1338 г. Однако вскоре на свет появилась новая легенда.
Судя по всему, литературное выражение она впервые нашла в короткой поэме, написанной латинскими стихами с довольно неуклюжей рифмовкой; точно установить дату ее создания не представляется возможным, но, по-видимому, она была сочинена около 1350 г. монахом из аббатства Жуайенваль, в Шартрском диоцезе. Жуайенваль – монастырь ордена Премонстрантов, основанный в 1221 г. одним из самых видных придворных французского короля, казначеем Бартелеми из Руа. Монастырь располагался у подножия холмов, увенчанных Марлийским лесом, на склонах небольшой ложбины, подле родника; неподалеку, с северной стороны, находилась, на стечении Сены и Уазы, деревня Конфлан Сент-Онорин, а на холме – башня под названием Монжуа (этим словом, превратившимся в имя нарицательное, называли, кажется, все здания или груды камней, которые располагались на возвышении и потому могли служить ориентиром для путешественников). Именно в этом уголке Иль-де-Франса разворачивается, по воле нашего автора, действие его простодушного рассказа. В языческие времена, говорит сочинитель поэмы, жили во Франции два великих короля: один, по имени Конфлат, обитал в замке Конфлан; другой, по имени Хлодвиг, – в Монжуа. Хотя оба короля поклонялись Юпитеру и Меркурию, они постоянно воевали друг с другом; Хлодвиг, однако, уступал соседу в могуществе. Он женился на христианке, Клотильде, и она долго, но безуспешно пыталась обратить его в свою веру. Однажды Конфлат прислал Хлодвигу вызов на поединок; уверенный в том, что потерпит поражение, Хлодвиг тем не менее не захотел отказаться от боя. В урочный час он приказал своему щитоносцу принести доспехи; когда тот выполнил приказание, король, к великому своему изумлению, обнаружил, что вместо обычного его герба – полумесяцев – на доспехах красуются три лилии на лазурном фоне; Хлодвиг отослал оружие назад и потребовал другого; однако и другие доспехи были украшены той же эмблемой; четыре раза Хлодвиг отвергал принесенные ему доспехи и четыре раз получал взамен доспехи с тем же таинственным гербом; наконец, устав сопротивляться, он согласился надеть доспехи, украшенные загадочными цветами. В чем же тут было дело? В Жуайенвальской ложбине, подле родника, жил в ту пору благочестивый отшельник, которого часто навещала королева Клотильда; незадолго до дня, на который был назначен поединок, королева пришла к старцу и они вместе вознесли к Господу молитву. Тут святому явился ангел; в руках он держал лазурный щит, украшенный тремя золотыми лилиями. «Герб сей, – так или примерно так сказал небесный посланец, – принесет Хлодвигу победу». Королева возвратилась домой и, воспользовавшись отсутствием супруга, свела с его доспехов проклятые полумесяцы и начертала вместо них такие же лилии, как на чудесном щите. Мы уже знаем, что хитрость супруги застигла Хлодвига врасплох и ему пришлось примириться с новым гербом. Нет нужды говорить, что, против всяких ожиданий, Хлодвиг одержал победу прямо в родном Монжуа – отсюда воинский клич «Монжуа Сен-Дени» – и, узнав от жены подоплеку дела, обратился в христианство и стал королем чрезвычайно могущественным...
Сообщение: 4868
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
28
Отправлено: 11.06.10 18:02. Заголовок: Легенда о лилиях, к ..
Легенда о лилиях, к 1400 г. приобретшая свою окончательную форму, стала одним из прекраснейших украшений французского монархического цикла. На Рождество 1429 г. в Виндзоре поэт Лидгейт живописал малолетнему Генриху VI, увенчанному и французской, и английской коронами, историю с тремя лилиями одновременно с историей Священного сосуда: соседство это отныне сделалось классическим. Художники скоро взяли пример с политических писателей; основные эпизоды легенды изображены в миниатюре из часослова герцога Бедфорда и на фламандских коврах XV века. Дидактические сочинения, поэмы, рисунки – все напоминало народу о чудесном происхождении герба его королей.
После щита настал черед знамени. Самым знаменитым из королевских знамен была орифламма, «пламя» (flamme) из красного шелка (cendal rouge), за которой Капетинги в начале каждой военной кампании отправлялись в Сен-Дени. Прошлое орифламмы не содержало в себе ровно ничего таинственного: хоругвь аббатства Сен-Дени совершенно естественным образом превратилась в королевское знамя с тех пор, как, при Филиппе I, короли, завладев графством Вексен, сделались одновременно вассалами, защитниками и гонфалоньерами святого. Но можно ли было поверить, что столь славный предмет обладает столь скромной историей, в то время как второе из королевских знамен, знамя с геральдическими лилиями, появлявшееся в XIV веке на коронациях одновременно с орифламмой, напоминало всем о чуде с лилиями? Происхождение орифламмы очень рано начали связывать с великими государями прошлого: с Дагобертом, основателем аббатства Сен-Дени, и в особенности с Карлом Великим. Уже автор «Песни о Роланде» отождествлял орифламму с римским vexillum – знаменем, которое, как рассказывали хроники и как свидетельствовала знаменитая мозаика Латеранского дворца, несомненно, прекрасно известная паломникам, папа Лев III вручил Карлу. Во всем этом, впрочем, еще не было ровно ничего неестественного. В конце концов орифламмой занялись писатели, состоявшие на жаловании у Карла V. Рауль де Прель и Жан Голен рассказывают одну и ту же историю: константинопольский император видит во сне рыцаря, стоящего над его постелью и держащего в руке копье, из которого вырывается пламя; затем является ангел, дабы поведать императору, что именно этот рыцарь, и никто иной, избавит его империю от сарацинов; наконец, греческий император узнает своего спасителя – это Карл Великий; копье в облаке пламени впоследствии превратится в орифламму. Впрочем, этот вариант легенды не получил широкого распространения. Миро для помазания и королевский герб были посланы с небес Хлодвигу; значит, с его именем было естественно связать и дарование орифламмы. Именно это верование, насколько можно судить, и распространилось почти повсеместно в конце XV века.
Священный сосуд, лилии, ниспосланные с небес, орифламма, также имеющая божественное происхождение, прибавим сюда способность исцелять страждущих – и мы получим ту совокупность чудесных свойств, которую апологеты династии Капетингов отныне без устали будут предлагать вниманию Европы в надежде снискать ее восхищение.
Кстати, титул "Величество" появился благодаря императору Карлу V. До того всех королей титуловали "высочество".
Раньше, со времен раннего Средневековья, к королям обращались все же "Превосходительство". А уже Карл V впервые применил к себе "Величество", что затем переняли и Франциск I, и Генрих VIII.
Сообщение: 445
Зарегистрирован: 27.10.08
Откуда: Москва
Репутация:
13
Отправлено: 26.03.11 17:26. Заголовок: МАКСимка Помню, в од..
МАКСимка Помню, в одной книге про франков, было сказано, что титулование королей долгое время было весьма неопределенным, как к ним только ни обращались. Стандартизация, если можно так выразиться, пошла где-то с Высокого Средневековья. Так что как вариант, наверное, да, Превосходительство вполне могло употребляться.
Сообщение: 6208
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 26.03.11 18:33. Заголовок: Amie du cardinal пиш..
Оффтоп: Amie du cardinal пишет:
цитата:
Excellence? Неужели...
Может Monseigneur? Хотя это, скорее, к детям... Может просто Sire? Но ведь это, в принципе, равнозначно Majesté. Думаю, что именно "Majesté" не применялось до Франциска.
Сообщение: 6509
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 29.05.11 18:08. Заголовок: В своей замечательно..
В своей замечательной работе "Людовик Святой" Жак ле Гофф пишет, что ставить порядковый номер тезоименитых великих людей стали лишь в XIII веке. Первым "пронумеровал" французских монархов близкий друг короля Луи Святого Винцент из Бове, а в Сен-Дени по повелению Людовика Святого хронику французских королей написал Примат. Столь деликатное дело, требовавшее для своего выполнения подробной и надежной документации и политического отбора, приблизилось к завершению только в конце XV века.
Также очень интересно, что Капетинги выбирали имена (фактически родовые имена) не случайно. Робертины-Капетинги особенно часто носили имена Роберт и Гуго, следом шли Эвд и Генрих. Затем (несомненно, под влиянием Анны Ярославны, русской жены Генриха I) появляется греческое имя Филипп; а позднее, когда были признаны каролингские корни Капетингов и сняты табу на имена великих Каролингов, имя Людовик (от Хлодвига), связывающее Капетингов и Меровингами и, наконец, - Карл. Кроме того, стали использовать имена Жан (Иоанн) и Альфонс - это имена королевской династии Кастилии, известные по линии королевы-матери Бланки.
Сообщение: 494
Зарегистрирован: 27.10.08
Откуда: Москва
Репутация:
13
Отправлено: 30.05.11 17:55. Заголовок: На фоне этого весьма..
На фоне этого весьма любопытна тенденция как среди французских (будем для простоты называть их так), так и английских монархов, и не только монархов: к X-XI вв. многие старые германские имена постепенно вытесняются более привычным для нашего слуха христианскими именами древнееврейского, греческого и латинского происхождения, а те, что остаются в обиходе, более или менее используются и по сей день, как те же "Луи", "Шарль" или "Анри". А вот Дагоберта или Этельстана встретишь разве что в семье уж очень больших оригиналов.
Сообщение: 6522
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 30.05.11 18:43. Заголовок: Snorri, я не знал, к..
Snorri, я не знал, кстати, что имя Людовик произошло от Хлодвига, но так пишет ле Гофф. Интересно было бы узнать историю этих двух имен. Clovis трансформировалось в Louis, получается. Очень занимательно!
Сообщение: 497
Зарегистрирован: 27.10.08
Откуда: Москва
Репутация:
13
Отправлено: 30.05.11 19:11. Заголовок: МАКСимка Карл Велики..
МАКСимка Карл Великий, дабы обозначить преемственность Каролингов от Меровингов (что уже забавно, учитывая, что папа Карла достаточно непреемственно поступил с потомками Хлодвига :-)) решил назвать сына именем первого крещеного короля-франка. Однако монах переписчик, если верить легенде, сделал ошибку, и имя Chlodovecus (латинизированная форма германского Chlodevech) "потеряло" первую букву и стало Ludovicus. Согласно другой, более филологической, версии, Chlod(o)vechus (Хлод(о)векуc) оказалось для романского артикуляционного аппарата сложным словом, так что фрикативный звук "х" заменился на "к", имя зазвучало как Клодовекус. Этот вариант сократил до Кловиса (Clovis), а затем до Ловиса (Lovis) и Луи (Louis). Примечательно, что в средневековой письменности и V, и U обозначались как V.
Сообщение: 6523
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 30.05.11 20:19. Заголовок: Snorri пишет: Этот ..
Snorri пишет:
цитата:
Этот вариант сократил до Кловиса (Clovis), а затем до Ловиса (Lovis) и Луи (Louis). Примечательно, что в средневековой письменности и V, и U обозначались как V.
Ну да, как я и думал, все вполне логично! Спасибо.
Сообщение: 6525
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 30.05.11 23:37. Заголовок: Мы все знаем, что со..
Мы все знаем, что совершеннолетие короля наступало в четырнадцать лет, это было определено только в 1374-м году для Карла V. Древние германцы тоже считали четырнадцать лет возрастом достижения совершеннолетия, но Каролинги короновались в тринадцать лет. В XI веке почти во всех княжествах возрастом наступления совершеннолетия у знати стал двадцать один год, но простолюдины все же считались совершеннолетними в четырнадцать лет. В 1215-м году в грамоте будущего Людовика VIII говорится, что во Французском королевстве возраст достижения совершеннолетия - двадцать один год. Людовик Святой это подтвердил, а его братья были посвящены в рыцари и вступили во владение апанажами по достижении двадцати одного года. Филипп III также стал рыцарем в двадцать один год. Но, вероятно, существовала тенденция считать королей из династии Капетингов совершеннолетними в гораздо более юном возрасте - до достижения ими четырнадцати лет. Вообще наблюдалось стремление свести периоды, когда король, гарант королевства и божественной защиты, не обладал полнотой власти, к мнимуму. Отсюда ранние коронации, сначала, почти 200 лет, при жизни короля-отца, затем сразу после его кончины, и перенос даты достижения совершеннолетия на годы отрочества. Филипп I правил один, не достигнув еще четырнадцати лет, и Филипп Август, взявший в свои руки власть в четырнадцать лет, тоже считался совершеннолетним.
Сообщение: 106
Настроение:
Зарегистрирован: 01.01.11
Откуда: Российская Империя, Архангельск
Репутация:
6
Отправлено: 26.06.11 11:17. Заголовок: Орифламма (фр. orifl..
Орифламма (фр. oriflamme от лат. aureum — золото, flamma — пламя) была священной хоругвью аббатства Сен-Дени. Она сопровождала французских королей в большинстве их главных сражений, начиная с кампании Луи VI 1121 года против императора Генри V. Считается, что последнее её появление было в пагубном сражении при Пуатье (1356), где её хранитель Жоффруа де Шарни сир де Матас был убит, и флаг исчез. Однако, в некоторых источниках упоминаются несколько более поздних появлений, пример: сражение при Азенкуре (25 октября 1415 г.), при этом в звании хранителя орифламмы называют Гильома Мартелла. Орифламму иногда путают с королевским знаменем французского короля (бесчисленные золотые геральдические лилии на лазоревом) Обычно орифламму описывают как темно-красную шёлковую хоругвь с тремя хвостами, зелёным краем, и кисточками.
Вокруг французской королевской власти сложился целый цикл легенд, напрямую связывавших ее происхождение с силами небесными. Самая старая и славная среди них – легенда о Священном сосуде. Легенда эта гласила, что в день крещения Хлодвига толпа помешала священнику, несшему святой елей, попасть в храм к назначенному сроку; тогда голубка , спустившись с неба, принесла святому Ремигию в «сосуде», то есть в небольшой склянке, бальзам, которым предстояло быть помазанным королю франков: в этом сверхъестественном помазании потомки, наперекор истории, усмотрели не только посвящение Хлодвига в христиане, но и первую во Франции коронацию. Небесная «жидкость» – сохраняемая в том самом сосуде, в каком она спустилась с небес, в Реймсе, в аббатстве Святого Ремигия, – была призвана отныне служить для всех посвящений в короли. Как и когда родилась эта легенда? Первый по времени автор, от которого мы ее знаем, – Хинкмар Реймсский. Он рассказал ее со всеми подробностями в своем «Житии святого Ремигия», сочиненном в 877 или 878 г., однако сочинение это, широко известное, неоднократно пересказывавшееся и больше, чем любое другое, способствовавшее распространению легенды о Священном сосуде, – отнюдь не первое и не единственное сочинение, в котором беспокойный прелат коснулся этой легенды. Еще 8 сентября 869 г. в составленном им протоколе венчания Карла Лысого лотарингской короной, состоявшегося в Меце, он совершенно недвусмысленно упомянул именно ее: для помазания своего повелителя, пишет Хинкмар, употребил я не что иное, как чудесный елей . Выдумал ли Хинкмар всю историю со Священным сосудом с начала до конца? В этом его не раз обвиняли . По правде говоря, этот архиепископ, которого папа Николай I заклеймил как обманщика и который в самом деле не раз грешил подделками, не пользуется большим уважением среди эрудитов . Однако трудно поверить, что Хинкмар, при всей своей дерзости, в один прекрасный день просто-напросто предъявил взорам духовенства и паствы склянку, полную елея, и постановил, что отныне ее следует считать божественной; подобное заявление, что ни говори, нужно было как-то обставить: сослаться на откровение или находку; в текстах, однако, ни о чем таком не говорится. Между тем один из наиболее проницательных эрудитов XVII века, Жан Жак Шифле, уже давно отыскал иконографический источник легенды о Священном сосуде . Дополняя указания Шифле, не всегда достаточно подробные, происхождение легенды можно представить следующим образом. Было бы странно, если в Реймсе очень рано не начали сохранять некие – то ли подлинные, то ли мнимые – реликвии славного обряда, превратившего франков из племени язычников в народ христиан. В полном согласии с привычками того времени там могли, например, начать показывать паломникам сосуд, из которого Ремигий черпал елей для помазания Хлодвига, а возможно, и несколько капель этого самого елея. Между тем из множества документов мы знаем, что святыни и реликвии в ту пору часто хранились в особых вместилищах, имевших форму голубки; их обычно вешали над алтарем. С другой стороны, на изображениях крещения Хлодвига или даже – впрочем, гораздо реже – крещения простых верующих, над человеком, принимающим крещение, часто видна голубка, символ Святого Духа . Народное сознание всегда охотно отыскивало в символических образах отсылки к конкретным событиям: для появления легенды о чудесной птице было достаточно соседства ковчега, заключающего в себе какие-либо реликвии Хлодвига и Ремигия, с мозаикой, сюжетом которой служит сцена крещения, или саркофагом, украшенным сходными изображениями. Хинкмар, по всей вероятности, просто-напросто использовал это реймсское народное предание. Если же что и принадлежит ему самому, то это, бесспорно, идея использовать Хлодвигов бальзам для помазания королей, впервые приведенная в исполнение в 869 г. С помощью этой едва ли не гениальной находки он поставил заурядную сказку на службу метрополии, которой подчинялся, династии, которой присягнул, наконец, всемирной церкви, которой мечтал доставить верховенство над мирскими правителями. Реймсские архиепископы, держатели божественного елея, превращались тем самым в прирожденных святителей, чье призвание – совершать помазание над своими государями. Короли Западной Франции – единственные из всех франкских правителей, кого помазывали елеем, принесенным с небес, – должны были отныне стоять превыше всех прочих христианских монархов, окруженные ореолом чуда. Наконец, поскольку обряд коронации, в котором Хинкмар видел знак и залог подчинения королевской власти духовенству, возник в Галлии сравнительно недавно, он еще не вызывал, возможно, того безоговорочного почтения, какое внушают церемонии, имеющие многовековое прошлое; Хинкмар же одарил его преданием. Предание это быстро запечатлелось в литературе и укоренилось в умах. Судьба его, однако, оказалась тесно связанной с притязаниями реймсских архиепископов. Этим последним стоило некоторого труда завоевать исключительное право короновать королей. К счастью для них, в 987 г., когда на престоле окончательно утвердилась династия Капетингов, их главный соперник, архиепископ Санский, встал в ряды противников нового королевского дома. Эта случайность предопределила успех Реймса. Привилегия реймсских архиепископов, официально признанная в 1089 г. папой Урбаном II, была в течение всего существования французской монархии нарушена только дважды: в 1110 г. Людовиком VI и в 1594 г. Генрихом IV, причем оба раза причиною тому послужили обстоятельства совершенно исключительные . Вместе с реймсскими архиепископами победу одержал и Священный сосуд. Разумеется, воображение людей, живших в эпоху, когда все свято верили в чудеса, тотчас принялось украшать изначальную версию новыми фантазиями. В XIII веке появились рассказы о том, что хотя при каждой коронации архиепископы расходуют несколько капель елея из склянки, которую принесла голубка, уровень жидкости в ней остается всегда неизменным . Позже, напротив, возникла другая версия, гласившая, что после коронации эта поразительная склянка внезапно делается совершенно пустой, а затем сама собою, безо всякого человеческого вмешательства, наполняется вновь накануне очередной коронации ; наконец, рассказывали и такое: уровень елея в Священном сосуде постоянно колеблется, то опускаясь, то поднимаясь в зависимости от того, как – плохо или хорошо – чувствует себя царствующий монарх . Таинственный материал, из которого сделан Сосуд, не имел аналогов на земле; содержимое Сосуда распространяло восхитительное благоухание... Всеми этими чудесными свойствами, впрочем, Сосуд наградила уже позднее народная фантазия. Истинная суть легенды заключалась в другом – в небесном происхождении елея. Поэт XIII века Ришье, автор «Жития святого Ремигия», описал самым красноречивым образом несравненную привилегию французских королей. «Во всех прочих краях, – говорит поэт, – короли вынуждены «покупать себе миро у лавочника», и лишь во Франции, куда елей для помазания королей был направлен непосредственно с неба, дело обстоит иначе: «... и не нажил ни один Из торговцев ни денье, Продавая тот елей» .
Отправлено: 26.06.11 15:25. Заголовок: Серж де Бюсси пишет:..
Серж де Бюсси пишет:
цитата:
Орифламма (фр. oriflamme от лат. aureum — золото, flamma — пламя) была священной хоругвью аббатства Сен-Дени.
Я сразу вспомнила название небезызвестной шведской фирмы «Орифлейм.» И точно -
цитата:
Происхождение названия компании следует искать во французской истории. Символический флаг - священную Орифламму - средневековые короли Франции получали от аббата Сен-Дени перед тем, как отправиться на войну. Основатели компании правильно считали, что их ждет битва – создать новую концепцию прямых продаж и построить вокруг нее компанию, и почувствовали, что название Орифлэйм будет наиболее правильным перед лицом будущей борьбы.
Сообщение: 110
Настроение:
Зарегистрирован: 01.01.11
Откуда: Российская Империя, Архангельск
Репутация:
6
Отправлено: 28.06.11 17:29. Заголовок: Орифламма
Орифламма.
В качестве признания Карла Великого императором папа Лев III в декабре 800 г. передал ему римский штандарт, который стал в новой империи символом преемственности власти и знаменем императора. Этот стяг, как королевская святыня, хранился в аббатстве Сен-Дени, что представляется также чрезвычайно важным. В аббатстве Сен-Дени была усыпальница королей не только Каролингской, но и предшествовавшей ей Меровингской династии; там же периодически, в моменты опасности во время войн, находилась казна государства. «О том, до какой степени тесно были связаны между собой французская монархия и священная традиция , свидетельствует тот факт, что во время освящения новой церкви Сугерия Людовик VII собственноручно перенес мощи святого Дионисия из старой крипты в место, отведенное для них на верхнем ярусе хора». В то время, когда каждый рыцарь имел личный воинский клич, который в сражении возглашался им самим или его подчиненными людьми, королевский клич был обращен к покровителю Франции, святому Дионисию («Mont Joie S. Denis»). Цвет орифламмы может быть красным или белым. Она описывается как алое полотнище с золотой вышивкой, но время правления Капетингов орифламмой начинает называться также знамя святого Дионисия, которое имело основным фоном белое полотнище. Именно этим можно объяснить то, что мы видим на образах «Сошествие во ад» - а позже и на образах «Восстание от Гроба» - как белый, так и красный флаг. Во французских рукописях орифламма чаще изображается белой; так она показана и в Реймском миссале, созданном в 1285-1297 годах к канонизации Людовика Святого. На образах Англии и Германии, на фресках Дании до XV в. она чаще красного цвета (Ханс Рафон. Сошествие во ад. Первоначально для капеллы в Гёттингене, в настоящее время в собрании Национальной галереи Праги). В виде хоругви орифламма присутствует, например, на образах Descensus Пахера, на фреске Эструплунда, на гравюре Дюрера. Она может быть представлена и как развевающееся на древке знамя (например, у Джотто - белое с красным крестом и Дуччо ди Буонисенья - красное с белым крестом). Основное значение этого священного знака связано не с победой, а с выступлением в поход, мобилизацией сил для войны и воодушевлением в трудный момент битвы; победа в бою, освященном орифламмой, осознавалась лишь следствием. В отношении флага св. Дионисия необходимо иметь в виду еще один очень важный символический смысл. Принять чей-то флаг означало не только признать свою приверженность, но и вассальную зависимость. Король Франции Людовик VI принял знамя из рук Сугерия, из алтаря собора св. Дионисия, и этот акт «объявлял короля Франции вассалом аббатства». Суггерий упоминает, что при получении знамени король произнес вассальную присягу (Суггерий. Жизнеописание Людовика Толстого. Гл. 28). И орифламма, и стяг св. Дионисия в таком контексте знаменуют приверженность верховного правителя государства определенным идеям и готовность защищать их. Важно, что орифламма включается в ряд монархических инсигний и святынь, связанных с личностью монарха, означая преемственность его власти от могущественных римских императоров и одновременно благословение предстоятеля Церкви, Римского папы. Особое значение этот стяг получил при новой династии - династии Капетингов - когда инсигнии, связанные с Каролингами, стали использоваться для подтверждения легитимности новой власти. Начавшиеся крестовые походы усилили мистическое восприятие орифламмы. Отправляясь в первый крестовый поход, Филипп I развернул орифламму перед войском, что значило, что этот поход имеет монаршее благословение и что он направлен против врагов не определенного государства, а на защиту христианских святынь. В Столетней войне орифламма оказалась важна и для Франции, и для Англии. В этом аспекте интересны миниатюры XIV-XV вв. с изображением красного стяга с обеих сторон, в обеих армиях (современные реконструкции битв избегают такое малопонятное нам употребление знамени). Орифламма использовалась не для обозначения войск, а как сакральный охранный знак и воодушевляющий символ. Специальный человек назначался хранителем орифламмы, он носил ее сложенной на своем теле и разворачивал лишь в самые ответственные моменты боя. В XIV в. ее хранителем был рыцарь де Шарни (de Charny) - о том, что это являлось не столько особой честью, сколько священной миссией, свидетельствует тот факт, что именно он являлся хранителем и Туринской плащаницы. Сакрально-монархическое значение орифламмы выражалось в том, что она разворачивалась перед войском в лишь тех случаях, «когда война велась против врагов христианства или всего королевства и во главе похода стоял сам монарх». Она являлась тем знаменем, которое напрямую было связано с верховной властью, и поэтому могла оказаться в руках верховного правителя. «Развернуть орифламму» мог только король - и это означало его личное участие в войне, то, что он сам отправляется на войну, выступает во главе войска (Хейзинга, Осень Средневековья. М., 1995. С. 20). В изображении Descensus ad inferos - Сошествии во ад - этот аспект символического значения орифламмы проявился с наибольшей силой: Христос изображен в тот момент, когда Он идет войной против врага всего человечества и всего Царствия Небесного - против сатаны. Это не победное изображение, а начало решающей битвы. Христос показан приближающимся к адским укреплениям, откуда показываются демоны, стреляющие в Него, льющие смолу, угрожающие крючьями; против всего войска ада Христос выступает в одиночестве, неся знамя монарха. Позже орифламма появляется на образах «Восстание от Гроба». В своей последовательности эти два образа становятся составными частями аллегории священной войны с царством диавола и смерти: началом главного боя под священным знаменем и невредимым с ним возвращением.
Сообщение: 6686
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
30
Отправлено: 10.08.11 13:05. Заголовок: МАКСимка пишет: В с..
МАКСимка пишет:
цитата:
В своей замечательной работе "Людовик Святой" Жак ле Гофф пишет, что ставить порядковый номер тезоименитых великих людей стали лишь в XIII веке. Первым "пронумеровал" французских монархов близкий друг короля Луи Святого Винцент из Бове, а в Сен-Дени по повелению Людовика Святого хронику французских королей написал Примат.
Хроника Примата называлась "Роман королей" ("Роман" в смысле сочинение, написанное на романском языке, т.е. по-французски). Людовик Святой так и не увидел этого сочинения, оно было завершено после его смерти, и Примат вручил его сыну короля Филиппу III в 1275-м году. "История" Примата - история королевская, а точнее династическая. Именно Примат ввел периодизацию истории французских королей, разбив её на три династии, или "рода", или, по его выражению, "поколения", ибо его история, заявляет он, - это и "генеология" королей Франции. Французская монархия - то древо Иессея, которое впервые повелел изобразить Сугерий на знаменитом витраже королевского аббатства Сен-Дени. Это трехярусное древо Иессея: Меровинги, Каролинги, Капетинги. Но при его росте случилось неожиданное. Гуго Капет стал "узурпатором". Он ненароком привил новое дерево к старому. Ибо на этом королевском древо очутился один главный преобразователь: Карл Великий. Филипп Август взял жену из рода Карла Великого и завершил этим "возвращение к роду Карла", благодаря чему Капетинги окончательно вписались в континуитет французской монархии.
Кстати, титул "Величество" появился благодаря императору Карлу V. До того всех королей титуловали "высочество".
Несмотря на все наши дискуссии, Жак ле Гофф в своей работе о Людовике Святом говорит, что к королю обращались не только устно, но и письменно "Его Величество", "Ваше Величество".
Наконец-то! Вот, что я обнаружил опять же в исследовании Ле Гоффа:
"С одной стороны, король - "сир", "мессир", "монсеньер", dominus, с другой, когда к нему обращались по-латыни, он - Vestra Serenitas, "Ваша Светлость", "Ваше Величество" - да, уже Vestra Majestas. Majestas - понятие, полнее всего выражающее суверенитет".
Также очень интересно, что Капетинги выбирали имена (фактически родовые имена) не случайно. Робертины-Капетинги особенно часто носили имена Роберт и Гуго, следом шли Эвд и Генрих. Затем (несомненно, под влиянием Анны Ярославны, русской жены Генриха I) появляется греческое имя Филипп; а позднее, когда были признаны каролингские корни Капетингов и сняты табу на имена великих Каролингов, имя Людовик (от Хлодвига), связывающее Капетингов и Меровингами и, наконец, - Карл. Кроме того, стали использовать имена Жан (Иоанн) и Альфонс - это имена королевской династии Кастилии, известные по линии королевы-матери Бланки.
Как мы знаем, Бланка Кастильская родила Людовику VIII одиннадцать или двенадцать детей, трое или четверо из которых умерли в младенчестве, старший сын Филипп умер в девять лет в 1218-м году, Жан умер в 1227-м году в семь лет, Филипп Дагоберт - в 1235-м году тринадцатилетним подростком. В живых остались Людовик и родившийся после него Роберт, Альфонс, Изабелла и Карл. Их имена были живым воплащением династической политики. Имя старшего сына Филиппа было именем деда; Людовик носил имя отца; имя Роберт бытовало в роду Робертинов, предков Капетингов, - это имя Роберта Благочестивого, второго короля из династии Капетингов; Альфонса назвали в честь испансокго деда; Филипп Дагоберт сочетал имя деда и имя одного из Меровингов (для которого Людовик Святой повелел соорудить новую усыпальницу в Сен-Дени); с Карла в династии Капетингов вновь появилось имя Карла Великого; а единственная дочь Изабелла носила имя бабки, Изабеллы Геннегауской, первой жены деда, Филиппа Августа, и матери её отца Людовика VIII.
Сообщение: 7813
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 08.02.12 01:19. Заголовок: Жак ле Гофф "Люд..
Жак ле Гофф "Людовик IX Святой":
Сакральность короля Франции:
Надо несколько прояснить сферу, в которую постоянно вносится путаница, предложив различать такие понятия, как миропомазанный, церковный, священнический, чудотворный. В совокупности эти аспекты образуют четкую систему, представляющую собой характеристику королевской власти и того, олицетворением чего она является в средневековой Франции. Эта система создавалась с того самого момента, когда в 987 году на престол взошел Гуго Капет, и до канонизации Людовика Святого в 1297 году, пройдя через все победы и поражения, ожидавшие на этом пути монархию Капетингов, направлявшую свои усилия на возвышение этой реальности и образа своей власти.
Ценности миропомазания:
Священные и религиозные стороны короля династии Капетингов в основном отражены в литургии коронации. По данному вопросу еще один ценный источник представляют собой биографии королей и хроники: «Житие Роберта Благочестивого», написанное монахом Эльго из Флёри, «Житие Людовика VI Толстого» Сугерия, сочинения Ригора из Сен-Дени и Гийома Бретонского, героем которых был Филипп Август, и биографические и агиографические сочинения, а также сборники чудес, посвященные Людовику Святому. «Зерцала государей», созданные в XIII веке, на деле почти ничего не привносят в образ миропомазанного короля династии Капетингов. Но сама церемония коронации может быть истолкована как концентрация и живой образ «Зерцала государей». В нашем распоряжении довольно мало рассказов о коронации Капетингов — прежде всего текст, повествующий о коронации Филиппа I в 1059 году; он весьма краток, ибо в его задачу входило обосновать эксклюзивные права реймсской Церкви на миропомазание и коронацию королей Западной Франции.
Не исключено, что ко времени правления Людовика Святого относятся три королевских ord.in.es: один — к началу правления, так называемый Реймсский ordo, один — к концу правления, «последний ordo Капетингов», а между ними ordo, который я называю ordo 1250 года, с 28-ью бесценными миниатюрами, на которых нам предстают структура, процедура и фазы коронации.
Миропомазание — выражение и зачастую создание (миропомазание означает сакрализацию) связи со сверхъестественными силами, соучастие с этими силами, а если речь идет о христианском обществе, то и о непосредственной связи с Богом. Более чем облечение властью (что прежде всего и означает коронация: rex a Deo coronatus, «царь, венчанный Богом»), коронация обеспечивала власть над сверхъестественными силами посредством помазания на царство, демонстрируя некоторые из этих сил при вручении символических инсигний власти.
Церковный — понятие, с трудом поддающееся определению в обществе, в котором нет представления о гражданском, но имеется различие между мирским и спиритуальным, — это все, что относится к правильному функционированию миропомазанника на земле, гарантом чего служит Церковь. Ведь церковная функция монархии состоит в том, чтобы обеспечить роль и действия Церкви, всячески содействовать им. При коронации это выражается прежде всего в тех обязательствах, которые берет на себя король, давая клятву. Эти обязательства мож но свести к понятию «светской длани».
Священнический означает все, что придает королю характер или функции человека Церкви. Ритуал помазания на царство являет особым характер суверена, в котором он предстает и как епископ, и как священ ник, и как диакон. Но строгие ограничения не позволяют королю ста и rex sacerdos, «королем-священником».
Наконец, чудотворный, по сути приближающийся к магическому, напоминает о сверхъестественной силе, приписываемой королю Франции, о его способности исцелять в условиях более или менее торжественных и строго обозначенных (праздник, священное место, например монастырь) возложением рук, сопровождая его крестным знамением (христианизация магического обряда), больных, страдающих определенным недугом, золотухой, или туберкулезным аденитом, morbus regius, королевской болезнью, то есть болезнью, которую излечивает король. Благочестивое присоединение крестного знамения к возложению рук современники приписывали именно Людовику Святому, но короли делали это и до него.
ПОМАЗАНИЕ НА ЦАРСТВО:
Итак, коронация связана прежде всего с миропомазанием, когда архиепископ Реймсский мажет миром голову, грудь, между плечами, плечи, локти, запястья и, наконец, кисти рук, — все символические части тела короля, вместилища его силы, смазываются святым елеем, миром, чудесным образом доставленным Духом Святым епископу Реймсскому Ремигию для крещения Хлодвига. Каждый раз архиепископ берет священное миро из святого сосуда, хранящегося в монастыре Сен-Реми, аббат которого приносит его в собор на коронацию.
Облеченный такой сверхъестественной силой, король отныне обретает священнический статус посредника между Богом и своим народом. Через него, через его миропомазанное тело осуществляется божественная защита, божественное вдохновение. Это признак единения Бога с его народом, и до самой кончины он гарантирует своему королевству и народу божественную помощь — не только чтобы Бог хранил его на земле, но чтобы, самое главное, даровал ему вечное спасение в загробном мире.
Сакральность передается королю и через королевские инсигнии, вручаемые ему по ходу церемонии.
Первая фаза, предшествующая миропомазанию, — это посвящение в короли. Королю начинают вручать один за другим предметы, доставленные аббатом Сен-Дени и разложенные на алтаре, тем самым ему передается сакральность, тем большая, что исходит от соприкосновения с самой священной частью церкви: алтарем. Король, совершая обряд отделения, то есть начальную фазу обряда, по ходу которого он превращается из короля по наследству в короля по церковному освящению, сбрасывает в это время свою старую верхнюю одежду. Он получает от великого камердинера (chambrier) обувь, украшенную цветами лилий; от герцога Бургундского — золотые шпоры; от архиепископа — ножны и меч; все это происходит по ходу сложного обряда, когда эти предметы сначала раскладывают на алтаре, а потом берут с него. Меч, обнаженный меч, который вносит сенешал Франции, превращает короля в светскую длань Церкви*.
Вторая фаза после миропомазания: вручение собственно королевских инсигний. Камердинер облачает короля в гиацинтовую тунику, тунику цвета одежд великого израильского священника; именно этот синий цвет стал цветом королей Франции, цветом власти и сакральности (это и цвет Пресвятой Девы, который тем временем по мере интенсивного использования пастели вошел в моду), тунику, с разбросанными по ней золотыми цветами лилий; облачение завершала мантия или сюрко. Затем архиепископ надевал королю кольцо, знак королевского достоинства и католической веры и, быть может, брака, который Бог заключает с его народом, вкладывал в правую руку скипетр, символ священной власти, а в левую, впервые, — длань правосудия, сменившую собою жезл.
Заметим, что одежды были усыпаны золотыми цветами лилии, которые уже превращались в самый священный символ среди всех королевских инсигний и, как это изложено в одной недавно вышедшей работе, могли символизировать Солнце. Вероятно, не только к Людовику Святому, но и к Филиппу Августу и Людовику VIII уже приложено понятие король-Солнце.
Наконец, третья фаза: коронация. В ней различаются два момента: возложение короны, «варварский» вариант старой диадемы священной власти эллинов и римского императора, и восседание на стоящем на возвышении троне, служащем изначально символом горы как космического седалища власти.
Возложение короны архиепископом вовлекает в королевскую сакрализацию двенадцать пэров (наследие легенды о Карле Великом), когда в обряде, как в жесте единения церковной и светской аристократии, участвуют шесть епископов и шесть великих мирских сеньоров.
Церковное присутствует главным образом в клятвах, произносимых королем по ходу коронации.
Король, согласно Реймсским or dines и ordo 1250 года, дает четыре клятвы:
1)во-первых, он обещает Церкви защищать ее лиц и ее имущество;
2)далее он клянется блюсти мир и справедливость (ценности с ярко выраженной религиозной и даже эсхатологической коннотацией) и, подражая Богу, проявлять милосердие (дополнительный обет, введенный после IV Латеранского собора 1215 года, — бороться с еретиками);
3)он обещает защищать святую католическую веру, быть покровителем и защитником церквей и их служителей, стоять на защите королевства, которое Бог вверил ему согласно юстиции, доставшейся королю от предков;
4)наконец, после коронации и интронизации король присягает всем, coram Deo, clero et populo («перед Богом, клиром и народом»).
Вообще, в этих клятвах и, как правило, во время коронации, заключался пакт между королем и Церковью; последняя выступала от своего имени и от имени народа, который она как бы собою представляла. На миниатюрах рукописи ordo 1250 года прекрасно видно изначальное неравенство между королем и духовенством; освящающий занимал более высокое положение во время коронации, но в конце церемонии король уже обладал некоторым превосходством над духовенством. Поцелуй мира (и, разумеется, оммаж), который архиепископ давал коронованному правителю на троне, возможно, являлся символом этого возвеличения миропомазанного и венценосного короля, короля «сакра-лизованного».
Что касается священнического аспекта, то следует прежде всего отметить, что король из династии Капетингов не становился rex sacerdos, да, несомненно, по-настоящему и не стремился к положению «короля-священника». И во время и после коронации он оставался мирянином. Но поскольку коронация и захоронение королей происходили в той части церкви, которая примыкает к хорам, отведенным для духовенства, или даже в начале хоров, то король из рода Капетингов приобретал несколько второстепенных элементов церковного достоинства.
По ходу церемонии коронации король представал то едва ли не диаконом, то чуть ли не священником (его мантия накинута на правую руку, как риза священника), то словно епископ: как епископ, и только как епископ, он получает миропомазание лба. Главное, во время мессы, которая следовала за церемонией, король наподобие священников, причащался под двумя видами2. Но речь идет об уникальном моменте, который в его жизни больше не повторялся.
Наконец, он обладал чудотворной способностью, способностью исцелять от болезней, к которым, впрочем, относилась всего одна: золотуха. Трудно установить, когда и каким образом древняя вера в исцеление болезни царями изменила свое содержание. Для Исидора Севиль-ского в VII веке morbus regius была желтуха, а до него святой Иероним считал таковой проказу. Для королей из династии Капетингов такой болезнью стала золотуха. М. Блок, несомненно, переоценил смысл некоторых текстов, в которых он обнаружил чудесную королевскую практику возложения рук на золотушных, и, вероятно, предложил слишком раннюю датировку институционного и регулярного осуществления королевского чуда Капетингами. Филипп I возлагал руки на золотушных, а затем, по грехам своим, утратил чудотворную силу. Людовик VI возлагал руки на золотушных, но сколько раз — неизвестно. Ни один текст не говорит о том, чтобы это делали Людовик VII, Филипп Август и Людовик VIII. Думается, было бы правильным вести регулярную практику королевского возложения рук с Людовика Святого. Эта практика начиная с первого возложения рук Людовиком IX до Людовика XIV (но не включительно) осуществлялась в храме неподалеку от Сен-Мар-куля в Корбени.
РИТУАЛ КОРОНАЦИИ:
В последние годы правления Людовика Святого церемонии, составлявшие основу сакрализации королевской власти, оформились в ритуал.
Утром в день коронации короля ласково будили пришедшие к нему в покои два епископа. Это было началом той процедуры, которая заканчивалась торжественным обрядом инициации; после совершения этой церемонии король, избранный по обычаю передачи власти к перворожденному наследнику по мужской линии, становился преображенным королем, сакрализованным божественным миропомазанием, которое осуществляла Церковь в обмен на королевские клятвы. Реймсская литургия соединяла клятвы, миропомазание и вручение королевских инсигний с двумя важными процедурами — коронацией и интронизацией. Она завершалась первым королевским возложением рук, ибо вместе с помазанием чудесным и действенным миром он обретал способность исцелять, и как королевская особа, помазанная этой чудотворной жидкостью, мог возлагать руки на больных золотухой, чудесным образом исцеляя их.
Кроме того, Реймсская церемония объединяла благодаря присутствию и участию в ней церковных глав, три храма, где локализовалась королевская религия: Сен-Реми в Реймсе, представленный его аббатом, хранившим святой сосуд, Реймсский собор, место коронации, осуществляемой его архиепископом, и, наконец, Сен-Дени, представленный аббатом, хранившим королевские инсигнии, где для каждого короля в сакральности монастырского погребения завершалось отправление сакральной и церковной власти, которой он был облечен с момента коронации.
При Людовике Святом создание «королевской религии» достигло почти апогея.
Новые ordines отмежевали церемонию коронации во Франции от общеевропейского ритуала, частью которого она была с самого начала и, в частности, с ordo Фульрада в конце X века. Если фрагмент одной из клятв, приносимых королем Франции, был заимствован из императорского ordo, то есть имел силу только в устах императора, то, думается, это случилось не потому, как полагает Шрамм, что его забыли вычеркнуть, но потому, что король Франции обрел в нем торжественное средство самоутверждения пусть еще не как imperator in regno suo («император в своем королевстве»), но, используя слова Иннокентия III о Филиппе Августе, как «не признававший иной верховной власти в своем королевстве».
Новые ordines ставят в центр церемонии посвящения литургию святого сосуда и тем самым провозглашают превосходство короля Франции над всеми другими христианскими королями, ибо только он помазан чудесным миром, хранящимся в реликвии: он — rex christianissimus. И Людовик Святой с тем большим правом мог пользоваться способностью исцелять золотушных, возлагая на них руки, что он, несомненно, применял эту способность институционно и законно.
Вместе с новыми ordines появилась и новая королевская инсигния — длань правосудия. Ибо правосудие, наряду с миром, в монархической и особенно христианской монархической идеологии — главная королевская функция и самая основа ритуала миропомазания.
Не забудем в связи с ритуалом коронации, утвердившимся вместе с ним, что Людовик Святой — король, который реорганизовал королевский некрополь Сен-Дени и превратил его в священный некрополь par excellence династии Капетингов или даже французской монархии: некрополь, предназначенный для миропомазанных и коронованных королей и королев, некрополь, в котором утверждается священный континуитет трех династий, восходящий ни больше ни меньше к reditus ad stirpem Karoli, к династии Каролингов. Расставляя надгробия с королевскими скульптурными изображениями, французская монархия утверждала свои сакральные связи с прошлым, с его непрерывной чередой королей и королев, и настоящим, синхронно связующим останки и образы суверенов, которые на самом деле сменяли друг друга, и с будущим, в которое всматривались незрячие глаза этих королевских изваяний.
Сообщение: 7815
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
31
Отправлено: 08.02.12 01:45. Заголовок: МАКСимка пишет: Мы ..
МАКСимка пишет:
цитата:
Мы все знаем, что совершеннолетие короля наступало в четырнадцать лет, это было определено только в 1374-м году для Карла V.
Интересно, но эдикт, по которому королевское совершеннолетие наступало в 14 лет, датируется августом 1374-го года. Ордонанс от 25 мая 1375-го внес изменения: постановили, что совершеннолетие короля начинается теперь в 13 лет и один день. Эдикт 1393-го года подтвердил это положение.
Сообщение: 8897
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
32
Отправлено: 03.07.12 22:18. Заголовок: Жак Ле Гофф Цивили..
Жак Ле Гофф
Цивилизация Средневекового Запада:
"И все же короли и императоры на протяжении всего Средневековья пытались добиться признания религиозного, сакрального характера своей власти.
Важнейшим средством для этого была коронация - религиозная церемония, превращавшая правителя в помазанника Божия, в государя, ««коронованного Богом». Миропомазание было таинством и сопровождалось литургическими возглашениями, так наз. «Laudes regiae», в которых Э. Канторович справедливо усмотрел торжественное признание церковью причисления нового суверена к небесной иерархии, пение литаний святым символизировало союз и симметрию двух миров, они провозглашали «космическую гармонию Неба, Церкви и Государства».
Миропомазание было также и своего рода рукоположением. Император Генрих III заявил в 1046 г. Вазону, епископу Льежскому: «Я, получивший право повелевать всеми, также помазан святым елеем». Ги Оснабрюкский, один из сторонников Генриха IV в его борьбе против папы Григория VII, писал в 1084 - 1085 гг.: «Государь должен быть выделен из толпы мирян, ибо, будучи помазан священным елеем, он участвует в священстве». В преамбуле диплома 1143 г. Людовик VII напоминает: «Мы знаем, что по предписаниям Ветхого завета и по церковным законам наших дней лишь короли и священники освящаются помазанием святым елеем. Тем, кто выделен из всех и объединен друг с другом святейшим елеем и поставлен во главе народа Божия, надлежит обеспечить своим подданным блага не только земные, но и духовные и поддерживать друг друга».
Ритуал коронации зафиксирован в особых установлениях. Такой «коронационный чин французских королей», так наз. «манускрипт из Шалона-на-Марне», датированный примерно 1280 г., сохранился в Парижской национальной библиотеке. Чудесные миниатюры этой рукописи воспроизводят некоторые наиболее значимые эпизоды церковного обряда, утверждавшего одновременно военного вождя (вручение шпор и меча) и лицо почти священное (миропомазание, а также вручение религиозных символов - кольца, скипетра и короны). Картины изображают короля, встречаемого у врат Реймского собора; аббата святого Ремигия Реймского, несущего «ампулу» - сосуд с миррой; короля, произносящего свою клятву, склонившегося во время пения литании; короля, получающего шелковые туфли от Великого камергера, золотые шпоры - от герцога Бургундского; нанесение елея на лоб и на руки (в действительности - еще и на грудь, на спину, на плечи); короля, одетого в фиолетовую тунику и слушающего мессу; короля, принимающего меч, затем - кольцо, скипетр и, наконец, корону; причащающегося после коронации королевы. Подробности церемонии описаны по этому «чину» де Пангом в работе «Христианнейший король».
Сообщение: 9450
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
33
Отправлено: 04.10.12 13:30. Заголовок: Snorri пишет: Карл ..
Snorri пишет:
цитата:
Карл Великий, дабы обозначить преемственность Каролингов от Меровингов (что уже забавно, учитывая, что папа Карла достаточно непреемственно поступил с потомками Хлодвига :-)) решил назвать сына именем первого крещеного короля-франка. Однако монах переписчик, если верить легенде, сделал ошибку, и имя Chlodovecus (латинизированная форма германского Chlodevech) "потеряло" первую букву и стало Ludovicus. Согласно другой, более филологической, версии, Chlod(o)vechus (Хлод(о)векуc) оказалось для романского артикуляционного аппарата сложным словом, так что фрикативный звук "х" заменился на "к", имя зазвучало как Клодовекус. Этот вариант сократил до Кловиса (Clovis), а затем до Ловиса (Lovis) и Луи (Louis). Примечательно, что в средневековой письменности и V, и U обозначались как V.
Реконструкция так называемой "короны Шарлеманя" и короны королев. Созданы при Филиппе II Августе, утрачены в период Религиозных войн.
Корона Св.Людовика. Корона - древнейшая реликвия Франции. Была передана Людовиком Святым льежским монахам-доминиканцам. Изготовлена в XIII в. из серебра, самоцветов и позолоты. Сейчас хранится в парижском Лувре.
Корона Людовика XV использовалась в коронации Людовика XV с 1722 года в Реймском соборе, где короновались все французские короли, до 1789 года. Корона украшена знаменитым бриллиантом "Регент", была изготовлена французским ювелиром Лорентом Рондом.
Потир Св.Реми (XII век). Реймс.
Капсула с остатками священного елея короля Хлодвига. 1906.
Наталис де Вайи в статье "Эпоха Людовика Святого" пишет, что титул sire, который использовали при беседе с королем, был вежливым обращением к прелатам и применялся между рыцарями; сам король так обращался к Жану де Валери или даже к простому клирику, а граф Шампанский шутки ради добавлял его к слову vilain. Слово signour, множественное от sire, во многих случаях соответствовало нашему messieurs [господа], и так же как Жуанвиль пользовался им в общении с сержантами, Людовик Святой применял его равно и ко всем членам своего совета, и к простым матросам. Похоже, при Людовике X Сварливом мода переменилась, потому что Жуанвиль извиняется, что назвал его son bon seigneur [своим добрым сеньором], как делал это по отношению к предшествующим королям.
Сообщение: 10825
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
35
Отправлено: 14.04.13 13:26. Заголовок: Серж де Бюсси пишет:..
Серж де Бюсси пишет:
цитата:
Корона Людовика XV использовалась в коронации Людовика XV с 1722 года в Реймском соборе, где короновались все французские короли, до 1789 года. Корона украшена знаменитым бриллиантом "Регент", была изготовлена французским ювелиром Лорентом Рондом.
Согласно другой, более филологической, версии, Chlod(o)vechus (Хлод(о)векуc) оказалось для романского артикуляционного аппарата сложным словом, так что фрикативный звук "х" заменился на "к", имя зазвучало как Клодовекус. Этот вариант сократил до Кловиса (Clovis), а затем до Ловиса (Lovis) и Луи (Louis). Примечательно, что в средневековой письменности и V, и U обозначались как V.
Интересно, что по латыни в XIII веке имя Людовик писалось как LVDOVICVS, а в монограмме по традиции сохранялась буква H, т.е HLVDOVICVS.
О королевских печатях:
В XIII в. обычай подписывать акты давно вышел из употребления, и общим правилом стало скрепление их печатью. Действительно, в королевской монограмме, которая обращает на себя внимание в нижней части самых торжественных грамот, не следует видеть подпись: это символ подписи, шифр из всех букв, входящих в имя короля. Такова монограмма, которая воспроизводится здесь по грамоте Людовика IX, данной в Мелёне в 1246 г. и утверждающей вольную, предоставленную жителям Рони аббатством Св. Женевьевы, от которого те находились в личной крепостной зависимости. Эта грамота могла бы быть действительной без монограммы, но не без печати. Оттиск печати полностью заменял подпись и возлагал ответственность за документ на лицо, владевшее печатью, которой воспользовались для создания оттиска, даже если действовали без его ведома. Поэтому потеря или кража печати была опасностью, против которой каждый должен был принять все меры, диктуемые осторожностью. Хранить королевскую печать и следить, чтобы ее прикладывали только к актам, выпускаемым по воле короля, поручалось одному из главных коронных чиновников — канцлеру. Когда должность канцлера была вакантной, эту обязанность выполнял сановник, носивший титул хранителя печати. Во время первого крестового похода Людовика Святого канцлера не было, и хранителем печати был архидьякон Никосии Рауль де Гропарми.
Кстати, известным титулом "наихристианнейшего короля" (roi très-chrétien) короля Франции впервые наградил папа Александр III в 1161-м году, поскольку Капетинги нередко предоставляли Папам убежище во Франции во время их конфликта с Императорами.
Жан Дю Тийе-старший – юрист, старший нотарий (greffier), секретарь и хранитель архивов Парижского Парламента, впоследствии – глава основанной Франциском I Le Trésor des Chartes, королевский нотарий и секретарь. Родившийся в самом начале XVI в. в семье потомственных правоведов, он принадлежал старшему поколению той знаменательной партии французских юристов своей эпохи, которые, по признанию их современных исследователей, уже в полной мере могут быть «…удостоены звания историка…». Среди них – Этьен Пакье, Жан Боден, Жак-Огюст де Ту, Франсуа Отман, Ланселот де Попелиньер, создавшие целую серию трудов, выдержанных в духе гуманистических традиций исторической критики и предопределивших расцвет эрудитского направления XVII в.
Первоначально работа Ж. Дю Тийе состояла в регистрации и хранении протоколов судебных заседаний, черновиков и прочих записей делопроизводства Парижского Парламента, позже к ней прибавится аналогичная деятельность в Le Trésor des Chartes – хранилища королевской канцелярии, приобретшей к этому времени статус практически королевского архива1. В итоге, розыск и неизбежная систематизация в регистры огромного массива документов приведут Дю Тийе к мысли об их исследовании и обязательном издании. Возможно, не последнюю роль в этом стремлении сыграло и письмо Франциска I от 12 июня 1539 г., приложенное к мандату о назначении Дю Тийе хранителем Сокровищницы Хартий: «Дабы знать самое необходимое …для развития ума и всех наших дел, …которые… могут вернуть в прошлое и напомнить о нем, необходимо, чтобы каждое событие, случившееся в старину, было упорядочено и сохранено в Tresor de nos Chartes…». Проявив незаурядные организаторские способности по реорганизации вверенных ему хранилищ, Жан Дю Тийе формируется и как историк, ставший в итоге автором более чем десяти сочинений, как отдельных сюжетов из истории Франции, так и описаний королевских династий и Двора. Наиболее фундаментальным из них, принесшим заслуженную славу, стало «Собрание о королях Франции, их короне и доме». Для его создания он впервые обратился к накопленным документам, что и позволило создать национальную версию происхождения государства и права. В ней можно выделить несколько условных линий.
Музыка, сочиненная специально для коронации Людовика IX Святого. Это пение сопровождало процессию Святой Ампулы, которую нес аббат Сен-Реми, под балдахином, поддерживаемым четырьмя монахами. Потом Gaude Felix Francia исполнялась и во время приветствия маленького короля толпою после церемонии в кафедральном соборе Реймса.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 19
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Отправлено: 11.06.10 15:45. Заголовок: Миропомазание и коронация монархов. История королевского французского монархического института
- участник сейчас на форуме