Сообщение: 317
Настроение: Перед грозой так пахнут розы...
Зарегистрирован: 12.03.09
Откуда: Франция, Париж
Репутация:
3
Отправлено: 13.05.09 20:45. Заголовок: История Французской и мировой армии
История Французской и мировой армии
Драгу́ны (фр. dragon «драгун», букв. «дракон») — название конницы, способной действовать и в пешем строю. В прежние времена под этим же названием понималась пехота, посаженная на лошадей.
Слово драгун впервые является в истории в XVI в.: маршал Бриссак во время оккупации Пьемонта (1550—1560) посадил на коней отборных, смелых пехотинцев, дал этому отряду название Драгуны и употреблял его для быстрых набегов. Сражались, однако, эти драгуны пешком.
Первый полководец, давший драгунам их современное значение, был Густав-Адольф. Драгунские полки, правильно организованные, появились во Франции при Людовике XIV (1668).
В XIX в Германии, Австрии, Франции и Англии около ⅓ всей конницы состояло из драгун, в Италии же их вовсе нет.
Сообщение: 143
Настроение: Никакое
Зарегистрирован: 01.01.11
Откуда: Российская Империя, Архангельск
Репутация:
6
Отправлено: 21.08.11 16:49. Заголовок: Королевский Шотландский полк.
Королевский Шотландский полк.
История и структура.
Склонность французской короны и шотландских солдат к взаимовыгодным трудовым отношениям не была секретом еще в Средневековье. Известно, что уже при Франциске I знаменитая "шотландская гвардия" стала шотландской лишь по названию; однако с падением династии Стюартов приток политических беженцев из кельтских земель хлынул на берега Сены как из ведра. Настроены изгнанники были крайне решительно, и когда к эмигрантам прославленной "ирландской бригады" в 1715 году прибавились темпераментные мятежные горцы, стало совершенно понятно, что желания Хайленда и возможности Лувра в очередной раз совпали на все сто. Однако отдельных шотландских полков во Франции не создавалось вплоть до 3 декабря 1743 года - когда лорд Джон Драммонд Пертский, испытанный воин и страстный якобит, бывший до той поры капитаном в ирландском полку Рута, объявил о созыве Royal Ecossais. Впрочем, соответствующий ордонанс Людовика XV последовал лишь первого августа годом позже, и потому наша история будет крутиться в промежутке между сорок четвертым и шестьдесят вторым.
Штандарт полковника.
Знамя полка.
Сорганизовавшись по примеру ирландцев (одинадцать рот фузилеров и одна - гренадеров на полк; в каждой по пятьдесят человек плюс офицеры - итого шестьсот шестьдесят), Королевские шотландцы первым делом отправились на поля войны за австрийское наследство. Сила шотландцев оказалось поистине грозной, по-европейски дисциплинированной и по-гэльски безудержной; к тому же, случайных людей в Королевском Шотландском не было. Кадры подбирались из трех источников: шотландцев, входивших прежде в состав "ирландской бригады" наподобие командующего; бунтарей пятнадцатого года; и контрабандных рекрутов, завербованных непосредственно на исторической родине. К моменту первого сбора полка 29 декабря 1744 года в Сен-Омере лорду Джону Драммонду, отцу-основателю и подполковнику (полковником официально числился сам король), не хватало лишь десяти человек для полного укоплектования личного состава; и, как мы уже говорили, весной 1745 года Королевские шотландцы принялись за дело во Фландрии - где и показали Европе, что называется, где раки зимуют.
Фирменной тактикой шотландцев были внезапные и яростные стычки в сочетании со знаменитой "горской атакой" - однако Королевскому Шотландскому полку довелось поучаствовать и в самых масштабных мероприятиях того времени. В составе армии Морица Саксонского он начал с осады Турне, длившейся с 25 апреля до 20 июня 1745 года; блистательно дрался при Фонтенуа 11 мая (заверения некоторых хронистов, что из состава Royal Ecossais при Фонтенуа присутствовал лишь сам лорд Джон, да и то как наблюдатель от "ирландской бригады", следует признать необоснованными, ибо огромное количество свидетельств и воспоминаний участников сражения доказывают обратное; правда состоит в том, что шотландцы действительно не значились в официальных указаниях на тот день, но явились на поле боя и приняли участие в сражении по собственной инициативе). Перейдя под командование графа Лёвендаля, полк осаждал в июле - Ганд и Оденард, в августе - Остенде, и в сентябре - Нюпор... Однако тень Гленфиннана уже маячила на горизонте - 19 августа 1745 года Карл-Эдуард Стюарт поднял знамя Восстания.
Под давлением мадам Помпадур Людовик XV сдался - и позволил тысяче челоек шотландских и ирландских солдат (Royal Ecossais в полном составе плюс по пятьдесят человек от каждого из полков "ирландской бригады" и кавалерийский полк Фитц-Джеймса) отправиться из Фландрии прямиком под штандарты принца. Однако почти половина из этой тысячи была перехвачена в море британским флотом, и на родную землю, таким образом, ступило лишь шестьсот сорок семь якобитов. В феврале 1746 года было решено набрать второй батальон с такой же структурой на месте, и хоть доукомплектовать его полностью уже не удалось, желающих записаться оказалось более чем достаточно, невзирая на предъявлявшиеся к претендентам суровые требования. Королевские шотландцы были легендарны; железно дисциплинированные и тонко обученные, крепко обстрелянные на фламандских полях, спаянные давним боевым братством, они составили элиту повстанческой армии и неизменно находились в непосредственной близости от самого принца.
В битве при Фолкирке 17 февраля 1746 года небольшая часть Королевских шотландцев стояла в центре второй линии тыла, защищая Карла-Эдуарда, в то время как остальные осаждали замок Стерлинг и понесли тяжелые потери. Шестьсот лучших воинов были убиты, из них ирландские пикинеры - практически полностью истреблены. Триста пятьдесят человек, оставшихся в живых, дрались во второй линии в битве при Куллодене и высокой ценой прикрыли отступление правого фланга горцев, дав возможность спастись тем, кто сумел, включая и Карла-Эдуарда. Аргайлское ополчение пыталось смять Royal Ecossais и открыть путь к преследованию повстанцев, но было отброшено; однако им удалось разбить полк на два батальона, один из которых был позже окружен и взят в плен драгунами, а другой, не потеряв знамен, отступил на Рутвен в составе армии намеренного бороться дальше лорда Джорджа Мюррея, и не сдался вплоть до 19 апреля, когда получил на то прямой приказ от принца, - но перед тем сжег крепость дотла.
Члены первого батальона, в нарядных мундирах и с королевскими подписями на офицерских патентах, могли рассчитывать на обращение с собой как с военнопленными - и хоть оно и было жестоким, угроза международного скандала удержала англичан от того, чтобы сразу же запытать пленников до смерти. В отличие от подавляющего большинства соотечественников, первый батальон избежал участи быть заживо похороненными, сожженными в ямах, утопленными... - или освежеванными живьем для развлечения офицерских компаний - а был водворен в замок Инвернесс, и время от времени их там даже кормили. Спустя какое-то время их обменяли на английских военнопленных и вернули по месту службы. Людям из второго, набранного на месте, батальона повезло куда меньше. Значительно хуже одетые, они были квалифицированы как изменники и перенесли все выпавшие их соратникам тяготы, - но после долгих разбирательств были-таки освобождены почти все остававшиеся к тому моменту в живых.
Выторгованных переправили во Францию, где Лувр уже пожинал политически выгодные плоды шотландской катастрофы. Вынудив Кумберленда отправиться прочь с континента, Людовик существенно ослабил нажим на собственные силы во Фландрии, - и Royal Ecossais с корабля на бал были вброшены туда же, откуда в свое время отплыли. Полк был переукомплектован; место лорда Джона Драммонда, скончавшегося от ран в пути, занял его тридцатишестилетний кузен Луи-Жан Эдуард Драммонд, будущий граф Мельфорт, также отважно дравшийся при Куллодене. Помимо них, еще два Драммонда из изгнанных вождей сопровождали полк из Фландрии в Шотландию и обратно, и все впоследствии сделали головокружительную военную карьеру; по сути дела, из всех французских Драммондов в Восстании не участвовал только один-единственный (а именно Луи-Гектор Драммонд), да и то не по своей вине, а по прямому запрету Людовика XV. Впрочем, приключения и регалии мятежных Драммондов Пертских и Драммондов Мельфортских не вполне относятся к теме моего рассказа, а потому - да будет позволено мне их опустить.
Итак, по прибытии на континент существенно поредевший полк воссоединился с армией Лёвендаля и весной 1747 года брал Берг-Оп-Зоом, а 7 мая 1748 года - Маастрихт что и стало последней победой в той войне. С августа 1748 года остатки двух батальонов вновь слили в один, а 20 декабря полк был, наряду с шотландским полком Огилви, дополнен соотечественниками из распущенного якобитского полка Олбани. Позорный Аахенский мир, согласно которому принц удалялся из Парижа, серьезно подорвал настроение шотландцев; и сокращение с 12 февраля 1749 года фузилерских рот по всем ирландским и шотландским полкам с пятидесяти человек до тридцати пяти - состава мирного времени - также мало могло их порадовать. Однако в канун Семилетней войны мы обнаруживаем Royal Ecossais расквартированными в Кале и с отменной эффективностью вылавливающими английских шпионов; однако сами они готовились к последней попытке якобитской революции - а именно масштабному десанту и Третьему Восстанию. Но проигранная в 1759 году битва в Квибронской бухте оборвала начинание на взлете - и RE были переброшены сперва в Бретань, а с мая 1760 года - на европейский театр военных действий, где вплоть до конца войны защищали Марбург и Веллинсгаузен, в то время как полк Огилви дрался с англичанами в Новом Свете.
С треском проиграв войну, Лувр вынужден был затянуть пояса, и почти полностью истребленные Royal Ecossais и полк Огилви (всю войну упорно рвавшиеся в самое пекло) в декабре 1762 года были расформированы, а остававшийся еще в живых личный состав - переброшен в ирландский полк Балкли. Полковник Мельфорт дослужился до генерал-лейтенанта и получил крест Святого Людовика - высшую воинскую награду из вручавшихся не-подданным французского короля.
Они не были наемниками, не были и карьеристами. Они просто надеялись вернуть себе и своим близким свободу, честь и родину - и дрались за это до последней капли крови, и проиграли доблестно - как умели.
Униформа и вооружение.
Если в отношении ирландских полков действовала вежливая юридическая фикция, что они как бы наняты взаймы у британской короны, и потому "дикие гуси" все до единого щеголяли в различных вариациях на тему красных мундиров, то шотландцы подобными фиговыми листками прикрываться отказывались категорически - и открыто носили синюю униформу, причем, по свидетельствам очевидцев - в высшей степени пижонскую. Вместо длинных мундиров они носили короткие, щедро затканные галуном вместе с красными камзолами, а треуголкам предпочитали береты с белыми кокардами. Что же до кюлот - то и здесь фантазия шотландцев развернулась на полную. Официально до 1752 года членам Royal Ecossais предписано было носить красные штаны с белыми гетрами; на практике же во время Восстания многие носили с мундиром килты, и лишь в период генеральной унификации униформы французской армии - а именно ордонансом 1752 года - сперва фузилеры, а потом и гренадерская рота переоделись в стандартного покроя мундир с широкими полами, застегивавшимися на крючочки, и белые кюлоты с белыми гетрами. Однако и на прочно вошедших к тому времени в обиход треуголках держались белые кокарды - причем, насколько можно судить, не общеармейского образца, а именно наподобие Розы Стюартов.
Вооружен полк, судя по всему, был мушкетами образца 1728 года из огнестрела и кто во что горазд - из холодного оружия. Обычной практикой в войну 1745-1746 года было делить "набор" из пистолетов и клинка на двоих, а то и троих повстанцев. Но если выяснить модель мушкета, в сущности, дело нетрудное, то к холодному оружию возникает куда больше вопросов. Традиционно французская пехота снаряжалась прямой боевой шпагой с двусторонней заточкой для рядовых, и чуть изогнутым однолезвийный клинком - для офицеров; однако на практике казенное оружие годилось разве что на шампуры - ну, или чтобы пафосно ломать его о колено с воплем "Чертов скряга Шуазель!" ;) Таким образом, каждый, обладавший мало-мальскими сбережениями, стремился самовольно его сменить - или хотя бы переделать. Однако повальная мода офицерства на куртуазные шпаги-"дворянки", годные разве что для городских поединков чести, и колишемарды, сконструированные специально для "высокого" фехтования один на один, мало чем могла прельстить шотландцев, традиционно лезших в самое пекло - и рвавшихся туда затем, чтобы именно убивать. Кроме того, подавляющее большинство приходило в полк с собственным оружием - поэтому, думаю, разумным будет предположить, что не столь уж малое число солдат Royal Ecossais раз за разом шло в битву с "родными" палашами с корзинообразной гардой. А вот щитов, понятное дело, не было.
Состав и зарплата.
Продвижение по службе в армиях XVIII столетия, как правило, осуществлялось простым и тогда еще легальным способом - покупкой патентов на чин. Бедный, но честолюбивый юноша мог, впрочем, и записаться добровольцем в анспесады (то есть в дворяне-рядовые) и надеяться на честный карьерный рост - а именно на то, что неприятель перебьет всех старших по званию. В Royal Ecossais, как в полку неслучайно подобранном, нужды в этих схемах не было - общее дело и чрезвычайно высокая смертность давала возможность каждому выдвинуться по заслугам. Покойники и перебежчики (да, были и такие, кто принял ганноверскую амнистию и дрался потом против бывших товарищей) успешно компенсировались ввозимыми из Шотландии "сопротивленцами". Ехали, как правило, из идеи и в попытке спастись от петли - а вовсе не за жалованьем, в ту пору невеликим и на фоне бедственного положения эмигрантов.
Ведомость первого батальона на год с учетом фуража.
Ведомость на день. Ансин - это знаменосец и аналог младшего лейтенанта. А еще в ротах были барабанщики и флейтисты (по слухам - волынщики).
Численность по годам (к Королевским шотландцам относятся даты до 1763-го).
Отправлено: 21.08.11 17:12. Заголовок: Серж де Бюсси пишет:..
Серж де Бюсси пишет:
цитата:
Что же до кюлот - то и здесь фантазия шотландцев развернулась на полную
Что же они килт не носили? Выглядело бы весьма оригинально. Но их, наверное, мушкетеры бы засмеяли.
цитата:
В Верхней Шотландии, c ee дождливым климатом и гористым рельефом, килт был незаменим. Он давал свободу движений, согревал, быстро высыхал, чeгo нельзя было сказать o брюках. На ночь oн превращался в в теплое одеяло. Когда в бою требовалась максимальная свобода движений, килт можно было легко сбросить и нестись в атаку, тaк сказать, бeз штанов. Так, знаменитая битва кланов в 1544 году мeждy Фрайзерами, Макдоналдами и Камерунами получила название Blar-na-Leine, чтo в переводе означает "Битва Рубашек".
Сообщение: 187
Настроение: Витязь на распутье
Зарегистрирован: 01.01.11
Откуда: Королевство Иерусалимское, Замок Бельфор
Репутация:
6
Отправлено: 27.08.11 23:22. Заголовок: Генералитет при Людовике XIV.
Генералитет при Людовике XIV. Людовик XIV как король являлся главнокомандующим всеми войсками королевства. Высшим офицерским званием являлся чин маршала Франции. Военачальник, которому поручалось полное руководство отдельной армией, занимал должность командующего армией (commandant general) и имел звание генерала армии (general d'armee). Следующее место за генералом занимали военачальники в ранге генерал-лейтенанта (lieutenant general). Далее следовало звание лагерного маршала (marechal de camp), первоначально означавшее должность военачальника, отвечавшего за благоустройство лагеря. Звание генерал-лейтенанта является аналогом звания дивизионного генерала, в то время как звание лагерного маршала - аналогом звания бригадного генерала. В связи с увеличением численности французских войск и необходимостью одновременного действия многих армий сразу на нескольких фронтах, число военачальников высшего ранга постоянно росло, и к 1704 г. во Франции было уже 60 генерал-лейтенантов. Для принятия важных решений в армии у генерала собирался военный совет, в который входили генерал-лейтенанты, капмейстеры и бригадиры; в некоторых случаях на военный совет армии приглашали полковников. Между 1667-68 гг. было учреждено новое звание - бригадир (brigadier). Его появление было вызвано необходимостью объединения под единым командованием для совместных действий нескольких полков. На эту должность производили из полковников и капмейстеров. Штабная работа, связанная с боевым построением частей и доведением до сведения офицеров приказов командующего армией, а также инструктированием офицеров относительно их действий, лежала на плечах генерал-майора армии; в бригаде эти обязанности исполнял бригадный майор.
Сообщение: 188
Настроение: Витязь на распутье
Зарегистрирован: 01.01.11
Откуда: Королевство Иерусалимское, Замок Бельфор
Репутация:
6
Отправлено: 28.08.11 19:25. Заголовок: Офицерский корпус при Людовике XIV.
Офицерский корпус при Людовике XIV формировался по большей части из дворян, хотя дорога к офицерским чинам была открыта и для разночинцев (ротюрье). Стать офицером можно было купив офицерский патент. Несмотря на то, что при Людовике XIV велась целенаправленная политика по сокращению продажных офицерских должностей, те должности, обладание которыми было связано со значительными финансовыми расходами на содержание воинской части (полк и рота), оставались открытыми для покупки. Речь идёт о должности полковника (colonel), капмейстера (mestre de camp) и капитана (сapitaine). В 1690 г. стоимость патента полковника простого пехотного полка была определена в 22,5 тыс. ливров, патент капитана стоил 12 тыс. ливров. Поскольку полковникам и капитанам нередко приходилось из личных средств выплачивать жалованье солдатам, закупать оружие, амуницию, одежду, фураж, продовольствие и иные необходимые припасы, владельцы этих должностей в первую очередь должны были обладать значительным состоянием. Затраты можно было с лихвой окупить не только за счёт последующих выплат из казны, но и путём различных злоупотреблений (сговора с поставщиками, завышения численности частей, мзды с торговцев-маркитантов, следовавших за войсками, и т.д.) Во время войны, впрочем, эти должности из-за финансовых трудностей государства могли стать по-настоящему разорительными. В основном такие должности покупали старшие отпрыски знатных фамилий, располагавшие семейным капиталом. На передачу военных должностей, в отличие от должностей гражданских чиновников, правила полетты не распространялись. Другой путь к офицерским чинам для простолюдинов и небогатых дворян открывала табель о рангах 1675 г. Подняться ступень за ступенью по должностной иерархии от солдата к унтер-офицерским, а затем и офицерским должностям можно было, проявив доблесть на полях сражений. Таких офицеров, получивших чин за личные заслуги, называли "офицерами удачи". Кроме того, достигнуть важных военных постов и высоких званий могли королевские военные инженеры и артиллеристы, от которых требовались обширные специальные познания и чей социальный статус, как правило, был низким. Купив должность или добившись признания заслуг, модно было достигнуть самых высоких чинов и постов. Так, во время войны за испанское наследство (1701-14 гг.) из общего числа офицеров, имевших чин и должность бригадира, 50% составила титулованная знать, 33% - дворяне, а остальные 17% приходилось на иностранцев, людей сомнительного дворянского происхождения и простолюдинов. Впрочем, в основном в качестве офицеров служили родовитые дворяне. За время правления Людовика XIV среди лиц, получивших должность генерал-лейтенанта после службы на продажных должностях, 76,3% составляли представители титулованной знати, 16,2% нетитулованные дворяне и 7,5% простолюдины и лица сомнительного дворянского происхождения. В случае с военными, начавшими карьеру с непродажных должностей, среди получивших должность генерал-лейтенанта 32,2% - это титулованные дворяне, 48,4% - обычные дворяне, а процент простолюдинов увеличился до 19,3%. Таким образом, служба на непродающихся должностях, способствовала выдвижению простых дворян, простолюдинов и "офицеров удачи". Естественно, их карьерный рост был менее стремительным в сравнении с продвижением по службе знатных особ, однако тем за эту стремительность приходилось платить немалую цену: на войне офицеры платят кровью. Из бригадиров знатного происхождения в войнах эпохи Людовика XIV погибло 11,6%, тогда как число погибших бригадиров из простых дворян и простолюдинов ниже - 6,8% (если во Франции в 1689 г. было всего 60 бригадиров, а в 1708 г. - 136, то процент погибших достаточно значителен - за это время погиб 31 бригадир из общего числа военачальников). Когда речь идёт о дворянстве, надо учитывать, что во времена Людовика XIV "дворянство мантии" отдавало себя военной службе не в меньшей степени, чем родовитое "дворянство шпаги". Так, из семьи генерального контролёра финансов Кольбера при Людовике XIV воевало семеро, из них четверо погибли на полях сражений. Численность офицерского корпуса регулярных частей составляла около 16 тыс. человек. К ним надо прибавить ещё 3 700 офицеров провинциального ополчения, что общая численность французского офицерства приближалась к 20 тыс. человек. Если учесть, что в эпоху Людовика XIV французское дворянство насчитывало около 250 тыс. человек, то процент служивших дворян был достаточно велик: на королевской службе состояли двое из каждых трёх пригодных для её несения дворян. В первую очередь большинство высших военных должностей занимали титулованная знать и дворянство. Как правило, к концу каждой войны пропорция офицеров незнатного происхождения возрастала по сравнению с началом войны - виной такой "плебеизации" офицерского корпуса были большие потери. Война давала возможность сделать более быструю карьеру, прославить себя и свой род, заслужить королевские милости, награды и богатство, поэтому военная служба была привлекательна как для родовитых и знатных особ, так как и для безвестных провинциальных дворян, младших отпрысков небогатых благородных родов, начинавших службу младшими офицерами, а то и простыми солдатами или волонтёрами, не получавшими жалованья и ожидавшими вакансии на должность в полку.
Офицер-знаменосец. Полк короля. 1704-1712 гг.
Система чинов и должностей в пехоте отличалась от иерархии офицеров в кавалерии. После смерти в 1661 г. герцога д'Эпернона, ордонансом от 28 июля 1661 г. была упразднена должность генерал-полковника пехоты. Эта меры имела большое, в том числе и политическое значение, поскольку с этого момента не генерал-полковник, а сам король имел прерогативу назначения всех офицеров пехоты. Вместе с упразднением звания генерал-полковника пехоты произошло изменения должности и чина командира полка. Ранее полковником (сolonel) называли командующего всей пехотой отдельной армии, в то время как командир полка (regiment) имел звание капмейстера (maitre de camp). С 1661 г. командиры полков пехоты стали полковниками, а в кавалерии командиры кавалерийских полков сохранили звание капмейстеров. Во французской армии остались должности генерал-полковника шевалежеров, генерал-полковника швейцарцев и генерал-полковника драгун, но они также утратили в пользу короля свою прерогативу должностных назначений. Должность полковника пехоты, как и должность капмейстера, продавалась. Поскольку владение должностью полковника налагало на полковника обязанность по несению расходов на содержание полка, то только полковник, получивший повышение до чина лагерного маршала, имел право продать свой полк другому лицу. Реальное командование и управление полком при этом чаще всего перекладывалось на плечи заместителя - подполковника (lieutenant-colonel), являвшегося настоящей "рабочей лошадкой" полка. Назначение на эту должность производил непосредственно король. Во времена, когда существовала должность генерал-полковника пехоты, каждая первая рота каждого полка считалась его личной ротой. Такая рота называлась ротой "ротой полковника". После того, как эта должность была упразднена, первой ротой полка стала личная рота полковника, а бывшая первая рота (рота генерал-полковника) стала второй. Её капитаном был подполковник. Второй офицер роты полковника назывался лейтенантом роты полковника (lieutenant de la compagnie). Административная и штабная работа находилась в ведении сержант-майора (sergent-major), называвшимся в последствие просто майором. В пехоте, в отличие от кавалерии, майор не имел собственной роты в качестве капитана и не мог замещать полковника в его отсутствие. Майор в полку имел несколько заместителей (aides-majors), число которых определялось количеством батальонов в составе полка. Из всех пехотных офицеров только майоры во время боя были верхом - для быстрой передачи приказов и контроля за передвижением и построением рот. Все остальные полковые офицеры - полковник, капитаны и лейтенанты - с оружием в руках шли во главе строя солдат. Майор также отдавал приказы тамбурмажору, командовавшему барабанщиками, подававшими сигнал боевым частям. Другими полковыми офицерами были квартирмейстер (marechal des logis d'un regiment), подчинявшийся главному квартирмейстеру армии и командовавший ротными фурьерами (он ведал перемещением полка по назначенным маршрутам и размещением войск на постой), полковой прево, ведавший судебными процессами над солдатами полка, контролем над ценами на рынках в городах и деревнях, в которых располагался полк, а также повозками для раненых. Чин капитана пехоты, командовавшего ротой, также продавался. Исключение составляла лишь должность капитана гренадеров. Капитану следовало быть не только хорошим командиром роты, но и хорошим предпринимателем, поскольку именно на нём лежала обязанность производить вербовку солдат, а также выделять из личных средств деньги на их содержание. капитан назначал в своей роте унтер-офицеров: двоих сержантов, троих капралов и пятерых анспесадов. После назначения уволить и лишить их чина капитан уже не мог, как не мог и лишить своего солдата жизни, за исключением случая, когда речь шла о прямом открытом бунте. В число ротных офицеров также входили лейтенант, являвшийся заместителем капитана, и знаменосец (enseigne). Должность знаменосца, как и само знамя, была во всех пехотных ротах Мэзон дю Руа и во всех швейцарских полках. В остальных пехотных полках знамёна и знаменосцы были только в 1-й и 2-й ротах, то есть на весь полк было два знамени. С 1657 г. в Мэзон дю Руа появился новый чин - младший лейтенант (sous-lieutenant), а с 1668 г., он был введён и во всех пехотных полках. Положение и обязанности младшего лейтенанта ничем не отличались от положения и обязанностей лейтенанта, но введение этого чина, во-первых, давало возможность увеличить количество офицеров роты, во-вторых, позволяло увеличить общее число младших офицеров, потребность в которых в военных условиях была велика из-за больших и частых потерь, а в-третьих, такая необходимость была вызвана увеличением численности войск из-за создания новых частей. В последнем случае младшие лейтенанты и лейтенанты, уже прошедшие выучку и школу войны, являлись кадрами, необходимыми для формирования новых боевых частей.
Сообщение: 194
Настроение: Витязь на распутье
Зарегистрирован: 01.01.11
Откуда: Королевство Иерусалимское, Замок Бельфор
Репутация:
6
Отправлено: 29.08.11 19:24. Заголовок: В кавалерийских полк..
В кавалерийских полках система должностей и чинов несколько отличалась от принятой в пехоте. Речь идёт именно о кавалерии, поскольку драгуны считались конной пехотой, использующей лошадей для быстроты перемещения, но сражавшейся пешим строем. За остальной, кавалерией, включая кирасиров, закрепилось название лёгкой кавалерии (chevaux-legers), в то время как название жандармов (gens d'armes) - ранее тяжеловооружённых кавалеристов - закрепилось за кавалеристами, принадлежавшими к личному составу ордонансовых рот тяжёлой кавалерии, входившей в Мэзон дю Руа. Как уже говорилось, в кавалерии сохранялась должность командующего всей кавалерией - генерал-полковника. Его заместителями являлся генерал-капмейстер (mestre de camp general). Следующей должностью была должность генерал-комиссара (commissaire general). Полками лёгкой кавалерии командовали полковники, носившие чин капмейстеров (mestres de camp). Заместителями капмейстера, в отличие от пехоты и иностранных кавалерийских полков, был не подполковник, а майор, должность которого исполнял старший по сроку службы (дате назначения) капитан. Капитан кавалерийской роты назначал ротного квартирмейстера и бригадиров, выбирая их из наиболее опытных кавалеристов. На должность лейтенантов и корнетов офицеры назначались самим королём. Старшинство кавалерийских офицеров одного ранга в отличие от пехоты определялось старшинством службы в полку, то есть датой подписанного приказа о назначении. Младшим офицерским чином в кавалерии был чин корнета, несшего ротный флажок-штандарт (estendart) и гидон (guidon) - небольшой раздвоенный на конце флажок, концы которого были закруглены.
Для воинского обучения и воспитания дворянских детей из небогатых семей в 1682 г. были созданы две роты кадетов, затем их стало девять: в Турнэ, Камбрэ, Валансьенне, Шарлемоне, Лонгви, Меце, Страсбурге, Брейзахе и Безансоне. Общее число кадетов должно было достигнуть 4275 человек. Кадетов обучали математике, военным упражнениям и несению службы. Однако уже в 1692 г. набор в кадетские роты был приостановлен, а в 1694 г. упразднён. Обучение новобранцев стало проходить непосредственно в войсках. При этом проблема заключалась в том, что при подобной "школе практики" был велик риск потерять в боях целое поколение молодых офицеров, добровольно избравших военную карьеру. Задача создания офицерского резерва для формирования новых полков в случае начала войны решалась следующим образом: обычно из финансовых соображений после заключения мира распускалась большая часть полков, а во многих оставшихся сокращалось количество солдат в ротах, иногда до 30 человек. Чтобы не потерять при этом опытных офицеров, им предлагалось продолжить служить в действующих полках, но на половинном жалованье. Распускавшиеся части и их офицеров (младших лейтенантов, лейтенантов, капитанов, капмейстеров и полковников) называли реформированными. Таким образом, сохраняя кадровых офицеров, Франция оказывалась способной в случае войны в весьма сжатые сроки поставить под ружьё большое количество боеспособных полков.
Отправлено: 01.09.11 20:04. Заголовок: Унтер-офицерский состав.
Унтер-офицерский состав.
Значительная роль в ротах отводилась унтер-офицерам. На сержантов, которые обязательно должны были иметь опыт службы и отличия, уметь читать и писать, возлагались функции построения солдат роты, поддержание дисциплины, особенно в бою, и обучение новобранцев. Капрал должен был следить за состоянием оружия солдат, достаточным количеством пороха и пуль, проверять караулы, раздавать солдатам довольствие и т.д. Анспесадами во времена Людовика XIV называли опытных ветеранов из старослужащих и лучших солдат роты, на которых за дополнительную надбавку к жалованью возлагалась обязанность обучать новобранцев строевым приёмам и обращению с оружием. До получения чина сержанта солдата солдат обязательно должен был пройти ступень за ступенью должности анспесада и капрала.
Сержант инструктирует кадета. Морская пехота. Новая Франция. 1750-1755 гг.
Пехота составляла большую часть французских войск, примерно около двух третей от общей численности. Пехотный полк был основным тактическим и административным войсковым подразделением, насчитывавшим несколько батальонов, в каждый из которых с 1678 г. входило 15 рот по 50 солдат (ко времени войны за испанское наследство состав батальона снизился до 13 рот, одна из который была гренадерской, а остальные фузилерными; личный состав батальона был определён в 585 человек). С 1668 г. в каждой роты должно было быть четыре гренадера, обученных метанию гранат, а в 1670 г. рота гренадеров была сформирована в каждом батальоне пехоты. Гренадерские роты считались элитными.
Пехотные полки делились на королевские полки, полки принцев, полки дворян, иностранные полки и полки провинций. Королевские полки имели королевские знамёна и считались наиболее элитными в силу прямой связи с королём и длительных традиций службы французской короне. В первую очередь к ним относились так называемые старые полки, началом возникновения которых считались времена итальянских и религиозных войн. Старых полков, сформированных ещё в конце XVI в., было четыре: Пикардийский, Шампанский, Наваррский и Пьемонтский. В правление Людовика XIII к старым полкам прибавилось ещё два: в 1618 г. - Нормандский и в 1626 г. - Морской полк. Эти полки называли малыми старыми полками. За старыми следовали королевские полки и полки принцев, носившие имена членов семьи и принцев крови. В 1662 г. Людовик XIV создал полк короля (Regiment du Roi), состоявший из 50 рот, офицерами которых были королевские мушкетёры. Вся первая рота этого полка, так называемая "рота полковника", состояла из дворян-волонтёров, служивших в качестве простых солдат и желавших со временем сделать военную карьеру. Следующими по своей престижности полками были Королевский полк, полк Дофина, полк Анжу, полк Королевы, Королевский корабельный полк (regiment Royal des Vaisseaux), полк Короны и Королевский морской полк.
Полк Кариньян. 1665 г.
К постоянным иностранным полкам в 80-х годах XVII в. относились, помимо Швейцарского гвардейского, Шотландский, Руссильонский, Эльзасский и Итальянский. Однако большинство пехотных полков французской армии имели временный характер и формировались на время ведения боевых действий, по окончании которых, как правило, распускались. эти полки - полки дворян - носили названия по имени своих полковников.
Кавалерийский полк состоял из трёх эскадронов, в каждом, как правило, было по четыре роты, численность состава могла колебаться между 75-120 всадниками, а иногда доходила даже до двухсот. В свою очередь, рота состояла из двух-трёх бригад (взводов).
Королевский кавалерийский полк. 1670 г.
Кавалерийский полк Розена. 1670 г.
Драгуны в армии Людовика XIV занимали особое место. Большая подвижность этого рода войск, способность сражаться как в пешем строю, так и верхом как нельзя более подходила для быстрого маневрирования и стремительных операций по внезапному захвату городов или атаке военных позиций. Если в 1600 г. после заключения Пиренейского мира (1659 г.) во Франции было только два драгунских полка, то к 1693 г. их насчитывалось уже 40. По своей структуре драгунский полк полностью совпадал с пехотным; командовали драгунскими полками полковники.
Драгунский полк Буффлера. 1682 г.
Герцог де Лозен, генерал-полковник драгун. 1704 г.
Французской артиллерией командовал главный начальник артиллерии, которому подчинялись генерал-лейтенанты, генеральные контролёры и генеральный казначей артиллерии, квартирмейстер, прево, комиссары артиллерии, роты главного начальника артиллерии и охрана артиллерийских складов, канониры и предприятия, добывающие селитру - стратегическое сырьё, необходимое для изготовления пороха. Орудиями командовали комиссары, нацеливавшие ствол и зажигавшие пороховой заряд. Заряжали и обслуживали орудие два канонира. К артиллеристам относились также сапёры, бомбардиры и феерверкеры. Во взятых городах военные власти передавали в распоряжение артиллеристов все колокола - очевидно для дальнейшей переплавки их на орудия. При Людовике XIV во Франции произошла унификация артиллерийских калибров. Калибр орудия определялся весом артиллерийского снаряда. Во Франции на вооружении состояли полевые орудия калибром 32, 24, 16, 12, 8 и 4 фунта, мортиры калибром от 6 до 18 фунтов. Наблюдался и определённый технический прогресс. Было введено употребление зарядных картузов - холщовые мешки с отмеренным зарядом пороха, применение которых сократило время заряжания орудий и увеличило точность огня большим однообразием зарядов. Французы стали первыми применять изобретённую маршалом Вобаном рикошетную стрельбу, а в 1690 г. были созданы первые таблицы для стрельбы, позволявшие ускорить процесс корректировки огня и увеличить точность попаданий.
В 1668 г. артиллерия была придана всем пехотным полкам французской армии, необходимое количество орудий определялось из расчёта 1,5 орудий на 100 чел. После Деволюционной войны (1667-68 гг.) состоявшие на королевской службе и разбросанные по гарнизонам крепостей артиллеристы были сведены в четыре роты канониров, две роты бомбардиров и две роты рабочих, которые помимо строительства укреплённых позиций занимались наведением понтонных мостов. Эти роты вошли в состав созданного в 1671 г. полка королевских фузилеров из 22 рот, в обязанности которого входила охрана артиллерии. В 1693 г. полк получил название Королевского Артиллерийского и стал своего рода экспериментальной лабораторией по испытанию новых образцов оружия. К примеру, именно этот полк первым (сразу с момента создания) получил на вооружение штыки-багинеты и ружья с кремневыми замками. Численность полка постоянно росла. В 1695 г. он состоял из четырёх рот рабочих и сапёров, 17 рот канониров и 64 обычных рот, сведённых в шесть батальонов. Вместе с созданным в 1684 г. полком артиллеристов, называвшимся полком Королевских бомбардиров, численность его рядового состава достигала 5 600 человек.
В лице маршала Вобана (1663-1707) Франция получила непревзойдённого мастера осады и обороны крепостей, превратившего границы Франции в неприступные бастионы. Себастьян Ле Претр, маркиз де Вобан, был не только блестящим теоретиком военного дела, но и великолепнейшим практиком, создавшим корпус военных инженеров.
За свою жизнь Вобан защищал две и осаждал 53 крепости, усовершенствовал оборонительные укрепления, построил 33 новых и перестроил более 300 старых крепостей. Он научил французов брать за две-три недели считавшиеся неприступными крепости, избегая при этом больших потерь. Он усовершенствовал метод, при котором основным оружием осаждающих становилась, как ни странно лопата: ею рылись траншеи и минные подкопы, а основную роль играли не кровопролитные атаки, а артиллерийский огонь. В 1667 г. Вобан за девять дней взял города Турнэ, Дуэ и Лилль, в 1673 г. за тринадцать дней Маастрихт, в 1677 г. всего за шесть дней перед ним пали крепостные укрепления города Камбрэ. Система фортификации, получившая имя своего основателя - Вобана, распространилась по всей Европе, и до сих пор некоторые его принципы и методики используются в военном деле.
(Источник этого и предыдущих постов: Новосёлов В.Р. Французская армия в эпоху Людовика XIV до войны за Испанское наследство).
Отправлено: 03.09.11 20:56. Заголовок: Интересно, что изобр..
Интересно, что изображено на третьей сверху картинке? Написано двойной барьер укреплений. Неужели во Франции было что-то вроде Великой Китайской стены? Как-то странно. Там ведь сплошная линия на многие сотни км.
Кирасиры короля. Седьмой по счёту кавалерийский полк стал кирасирским со времён Людовика XIV. Став Королевским кирасирским при Людовике XV, он был в 1745 г. сокращён до 2 эскадронов и получил название Кирасиры Короля. В 1774 г. реформа Сен-Жермена установила новый состав полка: 4 кирасирских эскадрона, один эскадрон лёгкой кавалерии (5-й) и один резервный (6-й). По ордонансу 1 января 1791 г. (упразднившему старые названия) полк получил номер 8. При этом он остался единственным полком, солдаты которого носили полную кирасу до самого 1802 г. Напротив, полукирасы носились во всех кавалерийских полках. С большой оговоркой можно сказать, что, несмотря на различные ордонансы, дела обстояли именно так. Это были полукирасы из полированного железа, закреплённые поверх колета из буйволовой кожи перекрещенными на спине ремнями. Это защитное вооружение было отменено в 1767 г. Людовик XVI предпринял безуспешную попытку восстановить полукирасы. Офицеры должны были носить полную кирасу из полированного металла, но они чаще всего пренебрегали этим, несмотря на пример своего суверена Людовика XV: не существует практически ни одного изображения, где он бы не был облачён в доспехи.
Кирасир короля. Начало? XVIII века.
Источник: Энциклопедия вооружения и военного костюма. Европа XVIII век. Л. и Ф.Функен.
Отправлено: 03.09.11 21:21. Заголовок: Amie du cardinal пиш..
Amie du cardinal пишет:
цитата:
Интересно, что изображено на третьей сверху картинке? Написано двойной барьер укреплений. Неужели во Франции было что-то вроде Великой Китайской стены? Как-то странно. Там ведь сплошная линия на многие сотни км.
Сплошной стены конечно не было, это условные линии. Как я понимаю, это система фортов расположенных на стратегически важных участках в две линии. В случае падения первой линии обороны, войска отойдут ко второй... Примерно так.
ОФИЦЕРЫ КОРОЛЯ. Командный состав французской армии при Старом Порядке.
Монархическая Франция была страной, созданной ударами меча. Она гораздо чаще находилась в состоянии войны, чем в состоянии мира. Принцип феодального государства, в котором король - первый среди рыцарей, - обязан крепить узы сословной верности кровью, совместно пролитой дворянами на поле чести, проявлялся в этой стране, как, пожалуй, нигде более в ясной и законченной форме. Короли средневековой Франции не только командовали своими войсками, но и первыми врубались с мечом и щитом в ряды врагов. Эта традиция была продолжена и во Франции эпохи Ренессансной монархии. Недаром короля Франциска I в 1515 г. на покрытом телами убитых поле битвы при Мариньяно за его отвагу посвятил в рыцари знаменитый воин и полководец Баярд, имя которого уже тогда было легендой. Утверждение на троне династии Генриха IV, первого короля из династии Бурбонов, с правления которого начинается эпоха классического абсолютизма, лишь закрепило эту традицию. «Если вы потеряете ваши штандарты, следуйте за моим белым плюмажем, вы всегда найдете его на пути чести и славы», - воскликнул Генрих IV, обращаясь к своим кавалеристам перед битвой при Иври, где он не только добился блистательной победы, но и в очередной раз зарекомендовал себя неустрашимым воином. Сын Генриха IV, Людовик XIII, вопреки расхожему представлению был отважным солдатом и великолепно владел оружием и искусством верховой езды. Его преемник, Людовик XIV, в молодости многократно оказывался в пекле сражений... Понятно, что в такой стране социальный престиж воина, и прежде всего воинской элиты, был необычайно высок. Несмотря на значительные структурные изменения государства, связанные с изменением экономики и административного аппарата, социальная иерархия во много оставалась сходной с таковой в феодальной пирамиде. Самое высокое место в ней продолжал занимать цвет воинской элиты. Именно поэтому история офицерского корпуса - это не только военная хроника страны в эту эпоху, но и история французской государственности XVII - XVIII в. Понятие «офицер» в современном значении этого слова, то есть как «термин, определяющий людей, осуществляющих военное… командование и являющихся руководителями для рядового и сержантского состава вооруженных сил нации», появляется с созданием постоянных полков пехоты и кавалерии в начале XVII века. Полководцы XVI в. Монлюк и Брантом пишут о полковниках, капитанах и лейтенантах, но никогда не называют их офицерами. Впервые упоминание слова «офицер» (officier) не в старинном его значении должностного лица вообще (держателя «ofice» - должности), а в близком современному встречается в ордонансах 30-х гг. XVII в., например, в ордонансе от 14 июля 1633 г.: «...все начальники и офицеры кавалерии...» и т. д. Однако в это время термин «офицер» обозначал только офицеров младше капитана; капитан и высшие чины квалифицировались как «начальники» (chefs). Офицер как понятие, распространяющееся на весь командный состав от «ансеня» (прапорщика) до маршала Франции, появляется во второй половине XVII в., но еще очень долго это понятие значительно отличалось от современного. Несмотря на существенные изменения, которые претерпел офицерский корпус королевской армии с момента его окончательного составления в середине XVII в. до эпохи Великой французской революции, вплоть до 1789 - 1790 гг. он сохранил определенные присущие ему черты. Среди характерных черт необходимо отметить социальный состав, хотя, на наш взгляд, представляется чрезвычайно упрощенным изображение офицерского корпуса армии Старого Порядка в виде наглухо закрытой для недворянских элементов аристократической касты. Тем не менее нельзя отрицать, что офицерский корпус, как по характеру своего комплектования, по типу взаимоотношений внутри него, так и по идеологии, был прежде всего дворянским. Данное положение, впрочем, требует уточнений и добавлений. Как уже отмечалось выше, начало постоянной армии следует искать не в рыцарской - сугубо дворянской - коннице, а в пехотных полках, правда, рыцарство на последнем этапе своего развития дало ряд формирований, долго еще продолжавших существовать внутри армии, но уже в измененном виде («Maison du Roi», «Gendarmerie de France»). Пехотные части, в свою очередь, являлись просто «бандами» наемников (в переносном, а подчас и в прямом смысле слова), в подавляющем большинстве ротюрье (ротюрье - разночинцы, недворяне во Франции Старого Порядка). На начальном этапе развития этих частей дворянство считало куда менее почтенным для себя командовать такими отрядами, чем просто встать в ряды тяжеловооруженных всадников. Поэтому естественно, что на ранней стадии возникновения постоянной армии, то есть в конце XVI в., командирами пехотных отрядов были подчас выходцы из демократических слоев общества. Монлюк пишет по этому поводу: «Я видел многих, кто вначале носил пику за шесть франков жалованья, совершавших впоследствии столь славные дела ратные и оказавшихся столь способными, что, хотя они и были сыновьями бедных пахарей, но продвинулись дальше многих дворян благодаря своей отваге и добродетели». Самым важным, однако, являлась не возможность такого продвижения, а то, что в глазах общества той поры «военная профессия аноблировала (аноблировать - жаловать дворянство, делать человека «благородным» (noble) морально и социально тех, кто выполнял ее с упорством и талантом». По мере становления постоянной армии отношение к королевской службе в регулярных частях быстро менялось. Уже во времена правления Генриха IV (1589 - 1610 гг.) дворяне все более вытесняют ротюрье с командных постов, но количество офицеров-недворян все же продолжает оставаться значительным. Служение шпагой для общества той поры было столь важным, что армия являлась прекрасной возможностью морального подтверждения дворянства для семей, добившихся титула другими путями, например на гражданской службе. В XVII в. представители еще недавно получивших дворянство семей в большом количестве записывались на военную службу как в качестве офицеров, так и просто солдатами. И в том, и в другом случае эти анобли получали моральное право носить дворянский титул, освященный отныне кровью на поле чести. Тем не менее эдикт Ришелье от 1629 г., указывающий, что солдат, отличившийся на войне, может быть произведен в чин капитана и выше, говорит прежде всего о том, что такая ситуация рассматривается теперь как исключение. Понти, офицер пехоты, в своих мемуарах рассказывает как о чем-то не¬обычном, что командир Пьемонтского полка, когда «видел храброго солдата, который хорошо служил королю в его войсках, не интересуясь происхождением последнего, производил в чин, что вызывало у других желание служить, ибо они видели, как при этом начальнике высокие должности становятся наградой добродетели». Уже тогда сложилось два совершенно различных способа получения ротюрье офицерских званий. Первый - продвижение к командным должностям по типу так называемых «officiers de fortune» («офицеров удачи»), то есть посредством выслуги из рядовых; второй - покупка офицерского патента. Последнее было возможно вследствие характерных особенностей королевской армии, существовавших вплоть до министерства Шуазеля (1761-1770 гг.). Прежде всего это своеобразное положение капитана как владельца роты, а не только как ее командира. Он командовал ротой и набирал ее, обмундировывал, экипировал и оплачивал. Король выдавал для этой цели не жалованье, а определенную субсидию, которой постоянно не хватало, чтобы содержать эту роту на должном уровне. Поэтому полковники предпочитали назначать командирами пусть даже и не особенно знатных, но богатых людей, имеющих возможность при необходимости отдавать свои деньги на содержание солдат. Вторая причина - продажа офицерских должностей. Несмотря на то, что назначение на командные посты утверждалось королем, офицеры могли продать свое место желающим, так как они были в определенной степени его собственниками. Не всякий мог купить офицерский пост, и не все они продавались (например генеральские чины, командные должности в ряде гвардейских формирований и т. д.), однако все же большую часть офицерских должностей купить было можно. Интересно, что некоторые суб-лейтенантские посты стоили от 100 до 200 тысяч ливров, в то время как в ряде случаев место полковника можно было купить за 10 тысяч. Такая разница обуславливалась положением части в воинской иерархии и ее престижностью в обществе. Известный военный писатель и теоретик XVII в. Куртиль де Сандра в своей книге «Мемуары господина д'Артаньяна» рассказывает, как д'Артаньян пытался продать в 1653 г. свою суб-лейтенантскую должность в полку французских гвардейцев. Этот эпизод достаточно типичен, поэтому мы приведём его полностью: « Я нашел покупателя (автор пишет от лица д'Артаньяна - О. С.) моей должности, как и хотел. Это был мой приятель, ансень (ансень - младший офицерский чин, соответствующий прапорщику в старой русской армии - О. С.) полка Рамбюр, который желал служить в нашей части. Он находился в этот момент с полком в Италии. Договорившись по переписке, мы условились, что он приедет в Париж, когда кампания завершится, и я представлю его господину кардиналу. Если у него есть друзья, которые вхожи к Его Преосвященству, то пусть замолвят о нем слово. Капитан был уверен в согласии, потому что долго служил, к тому же его чин в таком полку кое-что значил в это время...». Деньги одного и заявление об отказе другого были положены у парижского нотариуса, но Мазарини не отпустил д'Артаньяна в отставку, и сделка не состоялась. Однако чем дальше, тем меньше правительство контролировало торговлю должностями, и в первой половине XVIII в. купля-продажа осуществлялась практически безнадзорно. «Должности в Пьемонтском полку продаются как мясо на базаре, лейтенантские по 1000 экю, а капитанские по 2000 экю. Срок службы здесь вообще ни причем. Весь этот торг - для наживы полковника, который нанимает в качестве офицера любого, у кого есть деньги», - рассказывал современник. Это обстоятельство позволило буржуа проникать в армию даже тогда, когда офицерский чин рассматривался как принадлежность дворянского сословия. В уже упомянутом Пьемонтском полку в 1715 г. из 120 офицеров 34 были ротюрье. Данное обстоятельство вплоть до революции вызывало постоянное недовольство дворян, о чем сохранились тысячи свидетельств. Впрочем, нужно добавить, что подобное отношение не распространяется на офицеров, выслужившихся из рядовых, по крайней мере, официальная точка зрения на них была положительной. «...Нельзя, чтобы молодой человек, какой бы знатности он ни был, воображал, что он может относиться непочтительно к офицеру, выслужившемуся из простолюдинов; он ошибётся, если будет оказывать ему возможное почтение, а если он не сделает это по собственной воле, его заставят это сделать...» - наставлял уже упомянутый нами Куртиль де Сандра в своем наиболее известном произведении «Поведение Марса, необходимое всем, кто занимается военной профессией». Это сочинение являлось в некотором роде уставом регулярной французской армии конца XVII - начала XVIII вв. и одновременно сборником правил для офицеров. Сен-Симон в возрасте восемнадцати лет служивший в кавалерийском полку Ройаль - Руссильон, рассказывал об одном из «officiers de fortune»: «Капитан нашего полка, который из свинопаса поднялся до этого положения, благодаря таланту и усердию, не умел ни читать, ни писать, несмотря на преклонный возраст. Это был один из лучших начальников летучих отрядов в войсках короля. Во всех стычках с неприятелем он всегда выходил победителем и доставлял точные данные. Мы все любили и уважали его». Нередко причиной ограничения возможности продвижения по службе таких офицеров служило не столько их социальное происхождение, сколько недостаточный уровень образования (интересно отметить, что наиболее достойные из «officiers de fortune» могли получить роту бесплатно). Начиная с 1668 г. королевские инспектора проводили регулярные проверки среди офицеров. Данные по категории «officiers de fortune» показывают, что командиры, подобные капитану, описанному Сен-Симоном, не были редкостью. Общее количество «officiers de fortune» во французской армии конца XVIII в. составляло 6% от численности офицеров пехоты и около 16% офицеров кавалерии. Чем ближе к эпохе Революции, тем труднее становилось простолюдину проложить себе дорогу к эполетам. В течение всего восемнадцатого столетия постоянно издавались ордонансы, которые все более и более сужали мостик, связывавший солдат с офицерским корпусом. В 1718 г. вышел ордонанс, требующий представления дворянской грамоты для получения суб-лейтенантского звания. В 1727 г. - ордонанс о необходимости представления удостоверения о дворянстве, подписанного четырьмя дворянами, для получения того же звания. В 1758 г. издан циркуляр маршала Бель-Иля, говорящий о том, что все офицерские чины должны быть зарезервированы прежде всего за дворянами. Удостоверения о дворянстве должны быть подписаны четырьмя дворянами. 17 декабря 1775 г. постановляется, что все, даже рядовые «Гар дю Кор», должны представить удостоверение о дворянстве. Наконец, уже почти накануне революции, в 1781 г., был принят печально знаменитый эдикт, требующий представления документа о четырех поколениях дворянства для всех, кто получает суб-лейтенантские эполеты, а также для всех кандидатов в курсанты Военной школы. Нет никого сомнения, что этими ордонансами часто пренебрегали (об этом говорит хотя бы тот факт, что многие из них частично повторяли содержание предыдущих). В военное время на них просто не обращали внимания. Тем не менее нельзя не заметить, что в течение XVIII в. наблюдается стремление превратить офицерский корпус в замкнутую касту, куда закрыт путь недворянам. Количество ротюрье, дослужившихся до эполет, необычайно высоко: 20% от общего состава офицерского корпуса. Ровно половина из всех офицеров-недворян (в данном случае 108 из 215) - это «officiers de fortune», то есть солдат получивших офицерское звание после долгой службы. Тем не менее удивляет число недворян, получивших командный пост сразу или очень быстро (107 из 215). И это несмотря на все вышеуказанные ордонансы и запреты! Напрашивается вопрос: была ли вообще какая-либо реальная дискриминация по отношению к недворянам? Авторы времени республиканской Франции часто писали о несправедливостях и гонениях, которые обрушивались в королевских войсках на офицеров третьего сословия. Немало таких примеров приводит Тюте в своей книге «Офицеры при Старом Порядке». Здесь и угрозы физической расправы над офицером из буржуа, если он не уберется из полка, и жалобы военному министру на то, что полковник произвел в следующий чин ротюрье, а не дворянина и т. д. Вышеприведенные цифры, очевидно, говорят о том, что свидетельства Тюте сложно распространить на весь офицерский корпус, и все-таки нельзя утверждать, будто представители третьего сословия имели равные шансы с офицерами из дворян. Это подтверждается хотя бы тем, что многие из ротюрье прокладывали себе путь к эполетам, добывая подложные дворянские грамоты (несколько подобных случаев описано Бодинье). Не следует также забывать, что большинство недворян, ставших офицерами, являлись выходцами из семей, «живущих по-дворянски» (vivant noblement). Среди родителей этих офицеров были адвокаты в парламенте, прокурор бальяжа, сенешаль, асессоры Страсбургского сената, консул в Бельфоре, сборщик десятины, богатые негоцианты, наконец, отцы некоторых из них были также офицерами (недворяне). Влияние и связи одних, богатство других позволили представителям этих семей добиться цели, несмотря на существующие запреты и оппозицию со стороны офицеров-дворян. Говоря о неравенстве шансов в продвижении по ступеням военной иерархии при Старом Порядке, необходимо сказать и об офицерах с «ускоренным продвижением по службе». Среди воевавших в Новом Свете насчитывалось 57 представителей этой группы. Из них 42, то есть подавляющее большинство, являлись выходцами из дворянства, представленного ко двору, причем все это семьи «дворян шпаги». Однако, как уже говорилось, данное качество было условием почти необходимым, но недостаточным, чтобы попасть в круг избранных. Наряду с «голубой кровью» требовались протекция и богатство. Только сочетание этих трех компонентов позволяло быстро дойти до высших чинов. Офицеры, о которых идет речь, очень рано получали свои эполеты - в среднем в возрасте 15 лет, становились капитанами в 18-20 лет и полковниками - не достигнув тридцати... Быстро продвигаясь к вершинам военной иерархии, эти офицеры блокировали дорогу наверх представителям иных социальных групп. В этом заключался один из самых явных недостатков армии Старого Порядка. Он не так ощущался, пока принадлежность к высшим слоям социальной пирамиды означала одновременно и огромный «груз» воинских традиций, впитанных с молоком матери отпрысками какой-либо графской или герцогской семьи. Когда юный Гастон де Фуа стал одним из самых знаменитых полководцев XVI в. и окончил свой жизненный путь под Равенной на пиках испанской пехоты, которую он преследовал после очередной блистательной победы, ему было всего 23 года! В начале XVII в. битву при Рокруа, пожалуй, самую знаменитую битву этого столетия, выиграл двадцатидвухлетний полководец - принц Конде. Но к концу XVIII в. положение изменилось, и аристократические привилегии уже воспринимались как несправедливость даже представителями дворянского сословия. Начальник штаба маршала Мориса Саксонского генерал д'Эрувиль так характеризовал полковников с «ускоренным» продвижением по службе: «...Во главе наших полков мы видим лишь людей неопытных и часто не имеющих никакого прилежания. Едва выйдя из «Академии» и прослужив два-три года во главе роты кавалерии, считают себя обойденными, если не получат полк пехоты; вскоре они добиваются цели, спешат произвести церемонию своего вступления в должность и, едва она завершается, начинают скучать в гарнизоне, отправляясь рассеять скуку в ближайшие города, хотя это категорически запрещено. Однако снисходительность, которую проявляют к молодому полковнику коменданты гарнизонов, не позволяет им информировать об этом двор. И, что удивительно, чем полковник моложе, тем больше по отношению к нему терпимости. Правда, раз в восемь дней молодые аристократы возвращаются, чтобы провести маневры со своим полком. Вскоре, впрочем, убеждаясь, что ничего в этом не понимают, но, желая все-таки командовать, они находят причины не строить полк под ружье. Что же касается деталей службы и дисциплины, их не пытаются таковым обучить, да и сами юные полковники не желают знать подробности устава, ведь для них это слишком сухой и скучный предмет...» В подобной ситуации вся «черновая» работа выполнялась подполковником-офицером, выслужившимся из мелкопоместного дворянства или ротюрье, полностью бравшего на себя ответственность за «детали» службы. Королевские ордонансы фиксировали официально подобное положение дел: «Они (подполковники - О.С.) имеют право командовать во всех случаях, даже в присутствии полковника, отчитываясь ему во всем, что сочли нужным сделать для блага службы, то есть в отношении порядка и дисциплины», - гласит ордонанс от 25 июля 1665 г. Автор известного наставления для офицеров - «Марсовой школы» - де Гиньяр, поясняет положение: «Так как есть полковники, которым не нравится, что подполковники отдают приказы в их присутствии, даже не предупредив, я должен заметить, что полковнику лучше положиться на подполковника, не только в отношении несения повседневной службы, но и в самых важных делах, так как последний гораздо лучше знает часть, где он был взращен, чем тот, кто находится в ней, так сказать, временно. Этот совет особенно касается молодых полковников». Разумеется, полковники в определенной степени компенсировали свое положение, оказывая протекцию подчиненным и проявляя щедрость по отношению к ним. Прежде всего это касалось офицеров. Известный французский военный историк начала XX в. Ж. Колен отмечал, что «...нельзя было надеяться извлечь денежную выгоду из командования полком, это было скорее дорогостоящим почетным званием и возможностью получить чин генерал-майора (marсhal de camp). Полковник, обычно богатый придворный из известной семьи, добивался командования частью в виде милости, за которую он дорого платил». А автор все той же «Марсовой школы» наставлял: «Нужно, чтобы он, полковник, помогал своим кошельком, своим столом и всеми своими силами нуждающимся». Таким образом, командование полком было дорогим удовольствием для избранных. И пока само общество оставалось таким, где изначально предполагалось неравенство, подобное положение рассматривалось как естественное. Вот что писал Меркойроль де Болье, офицер из мелкопоместного дворянства, приветствуя в 1745 г. молодого герцога д'Антэна, вставшего во главе Пикардийского полка: «Тысячи дворян, у которых есть только плащ и шпага, ищут честь и опасность, не щадя своей жизни... Без сомнения - это их достоинство. Но пусть подумают о юном воине, приехавшем к нам от королевского двора или из своего поместья, где он пользовался благом роскоши. Его жертва тем больше, чем выше его положение... Король и нация должны быть признательны и тем и другим...». Взгляд на данную ситуацию существенно меняется во второй половине XVIII в. с проникновением новых идейных веяний в общество и модернизацией армии, все больше приближавшейся по своей структуре к современным нам войскам. Нельзя, впрочем, отказать Старому Порядку в мудрости, ибо для того, чтобы талантливые люди скромного происхождения могли подняться до вершин военной иерархии, не получив звания полковника, недосягаемого, как понятно из вышеизложенного, для них уже хотя бы из финансовых сооб¬ражений, был создан обходной путь, позволяющий миновать дорогое удовольствие - командование частью. Отличившийся подполковник мог быть повышен по службе, получив патент «бригадира армии короля». Данный патент, хотя и мало менял положение такого офицера в мирное время, позволял в военное время выполнять функции командира бригады, обычно той, в которую входил его полк. При этом возникал своеобразный парадокс, поскольку подполковник очень часто становился командиром своего полковника. Это, впрочем, как показывают свидетельства очевидцев, не очень смущало полковников. Они все равно оставались вельможами, состоящими при армии, и поэтому не считали для себя зазорным обратиться к опыту ротюрье или бедного дворянина. «Господин де Таню, подполковник Шампанского полка, он же, старый и опытный бригадир, объяснил господину графу д'Эстре, что такой боевой порядок для атаки изгородей приведет нас к большим потерям. Он догнал нас галопом и приказал бригаде сломать фронт по четверти шеренги вперед (то есть построиться в колонны с фронтом в четверть длины развернутой линии батальона – C.O.), встал в голову колонны и стремительным маршем произвел атаку...» - вспоминает очевидец об одном из эпизодов битвы при Року. Как видно, временное подчинение ничуть не покоробило господина графа д'Эстре. Отметим, что 50,1% бригадиров в эпоху Людовика XIV вышли из рядов подполковников. Причем 85,1% мелкопоместных дворян и ротюрье прошли по ступеням «непродающихся» должностей, 110 из 223 бригадиров в период министерства Лувуа были представителями этих социальных групп. Что касается генерал-лейтенантов, то 76,3% из них в эпоху Людовика XVI были представителями титулованного дворянства, 16,2% - нетитулованного и 7,5% были выходцами из ротюрье. Все указанное выше, особенно касающееся капитанов, подполковников и полковников, в системе военной иерархии Старого Порядка тесно связано с проблемой материального положения офицеров, которое необходимо осветить хотя бы вкратце. Прежде чем говорить об этом, приведем данные о жаловании офицеров в разные периоды времени (См. таблицу в конце статьи). Первое, что бросается в глаза в этой таблице, - большое различие в жаловании старших и младших офицеров, а также резкое изменение жалованья капитанов на рубеже 60-х годов. Последнее связано с отменой существовавшего ранее положения, в соответствии которым капитан являлся владельцем роты. Отныне рота состоит на обеспечении государства, а капитан получает лишь жалованье за службу. Высокое жалованье полковников не будет восприниматься как чрезмерное, если принять во внимание их расходы на полк, неизбежно связанные с положением командира части при Старом Порядке, о чем только что упоминалось. Немалые деньги, получаемые полковником из казны, не могли покрыть и небольшой части расходов. Так, например, все офицеры из высшего дворянства, которые участвовали в кампании на Американском континенте, жаловались на то, что их расходы значительно превосходили доходы. Дю Мюи писал, что война стоила ему 45 тысяч ливров, и компенсация в 6 тысяч ливров, полученная им, есть не что иное, «как слабое вознаграждение за вынужденные расходы». Барон де Вьомениль писал, что эта война была для него крайне дорогостоящей, и он вынужден был занять 30 тысяч ливров. Конечно, настоящие материальные трудности приходилось испытывать прежде всего младшим офицерам. 50-60 ливров, получаемые суб-лейтенантами, едва могли покрыть самые скромные расходы. Для сравнения отметим, что 60-100 ливров в месяц - жалованье прислуги в приличном доме. На эти деньги можно было лишь кое-как обмундироваться и жить, отказывая себе во всем, что выходит за рамки самых необходимых потребностей. Министерская почта была завалена петициями младших офицеров с просьбами помочь им в тяжелом материальном положении, еще более обострявшемся в военное время, когда «приходилось производить немало непредвиденных расходов. Что же касается материального положения генералитета, оно было совершенно иным. Однако было бы чрезвычайным упрощением резюмировать его фразой, подсказываемой многими классическими трудами по истории Революции, написав, что генералитет Франции Старого Порядка купался в потоках жалований, пенсий, дотаций и т. д. Прекрасное исследование Клода Стюржиля в сборнике «Солдат. Стратегия. Смерть» показывает, сколь неравномерной была оплата генералитета. Из его статьи, базирующейся на огромном документальном материале, следует, что существовало определенное количество генералов, которые вообще не получали жалованья. Их количество колебалось от 242 в 1768 г. до 102 в 1787 г. Правительство платило только тогда, когда высший офицер выполнял какую-нибудь конкретную служебную функцию, или выплачивало определенную пенсию в виде пожалования. Однако если генерал, находящийся на действительной службе, оставался без конкретной миссии, он рисковал остаться и без денег. Наконец, размеры жалованья также могли быть различными. В среднем доходы были достаточно высокими: порядка 80-100 тысяч ливров в год у маршалов, 20-30 тысяч ливров у генерал-лейтенантов, около 8-9 тысяч у генерал-майоров, но относительно скромным у бригадира - 2-3 тысячи ливров в год. Общая доля военного бюджета, шедшая на выплату генералам, составляла не более 9-10%, что не превышает таковую в других странах в этот период времени. В выплате жалованья генералам французская монархия придерживалась принципа дифференциации вознаграждения. Самое большое жалованье получали представители знатнейших семейств и наиболее заслуженные генералы, независимо от происхождения. Суммы, получаемые генеральской элитой, могли достигать астрономических размеров (если прибавить дополнительные доходы от занимаемых должностей, такие как, должность военного губернатора, выплаты за ордена и просто пенсии). Тем не менее привилегии и связи давали больше шансов для высоких доходов, чем заслуги бедного дворянина или ротюрье в генеральских эполетах. Справедливости ради нужно отметить, что и громкий титул в соединении с высоким званием не всегда был гарантией получения высокого жалованья, пример тому - «неоплачиваемые генералы», среди которых можно найти и такие громкие имена, как генерал-лейтенант Франсуа де Нойаль, герцог д'Эйен. Резюмируя данные о материальном положении командных кадров при Старом Порядке, можно сделать следующие выводы. Во-первых, военная служба не только редко обогащала офицеров, но и, напротив, часто представляла собой некое занятие, на которое затрачивалось больше средств, чем оно давало доходов. Это было тяжело для выходцев из семей более скромного происхождения. Во-вторых, имелся гигантский разрыв в положении младших офицеров и представителей генеральской элиты. Обычно этот барьер преодолевался только теми, у кого были знатность, деньги и хорошие связи. Когда же эти офицеры с «ускоренным» прохождением ступеней военной иерархии попадали на ее вершину, они имели возможность компенсировать свои затраты огромными доходами. В результате богатые и знатные получали шанс стать еще богаче и знатнее, а бедные дворяне нередко разорялись. Необходимо все-таки подчеркнуть, что знатность сама по себе не была гарантией ни быстрой карьеры, ни материального преуспевания, и, напротив, имеется ряд случаев успешного продвижения выходцев из достаточно скромных семей. Тем не менее причин для недовольства у основной массы офицеров было предостаточно, что создавало благоприятную почву для проникновения в их среду новых философских идей, поэтому накануне революции многие офицеры, в особенности младшие, выступали как сторонники кардинальных реформ. Несмотря на все сказанное, надо отметить, что престиж военной профессии в глазах дворянского общества, пронизанного рыцарскими идеалами, был столь велик, что «дворяне шпаги» рвались в армию, вопреки всем сложностям. Вместе с ними стремились добиться командных постов в войсках и «дворяне мантии», и недавние анобли, и буржуа, для которых офицерские эполеты означали лучшую рекомендацию в замкнутом мире дворянской элиты.
Как пишет Мерсье, молодой чиновник «...не боится ничего более, как сойти за того, кем он является. Он говорит о лошадях, о девицах легкого поведения, о скачках, о битвах. Он краснеет, если становится известна его профессия, а слова, связанные с юриспруденцией, никогда не слетают с его губ. Он как можно более старается украсить свой черный кафтан. Если заходит разговор о праве, он избегает его и напускает на себя серьезный вид. В страхе сойти за «робена» (чиновника - О.С.) он принимает вид и манеры военного». Глава семейства «дворян шпаги» считал недостойным испрашивать для своего сына место в магистратуре, Напротив, главы даже самых знатных «семей мантии» считали почетным, чтобы их сыновья служили в армии. Маркиз де Кенси писал: «Это принятый обычай среди людей воинских, то есть знатных (sic), предназначать старшего из сыновей для воинской карьеры, а младших - для церкви». Рыцарские идеалы были столь сильны во Франции эпохи Старого Порядка, что, несмотря на сложную запутанную иерархию офицерского корпуса, где социальная стратификация вступала порой в конфликт с военной иерархией, несмотря на подчас недостаточную профессиональную подготовку командных кадров, едва королевские офицеры оказывались под пулями, они доблестно выполняли свой долг. «Эти сумасшедшие проникнуты честью, они идут в бой как на праздник», - сказал как-то Вольтер о французских офицерах той поры. Достаточно открыть любую книгу по истории войн XVII-XVIII вв., чтобы увидеть, какими потоками крови платили за свои галуны старые «officiers de fortune» из простолюдинов и юные полковники из придворной знати. Полк французской гвардии с 1563 г. по 1637 г. последовательно находился под командованием 10 полковников, 7 из которых пали на поле чести. В тот же период из 7 полковников знаменитого Наваррского полка пехоты 5 погибли в сражениях, из 6 полковников Шампанского полка - 3, из 5 полковников Пикардийского полка - также трое! В эпоху управления Людовика XIV в армии служили 9 братьев из семьи д'Именкур; за два поколения 10 членов этой семьи полегли с оружием в руках на поле боя. Бой под Лейзом 18 сентября 1691 г., покрывший славой гвардейскую кавалерию, офицерами которой были представители самых знатных семей Франции, - лишь один из примеров в беспрерывной череде подвигов и жертв. В 7 ротах «Maison du Roi», принявших участие в этом бою, было убито и ранено 32 офицера, зато 28 французских эскадронов наголову разбили 75 неприятельских, захватив 40 штандартов. «...Жандармы короля сражались сразу с несколькими вражескими эскадронами, которые они разбили, а маркиз де Тренель, суб-лейтенант, атаковал эскадрон Нассау с 40 солдатами и опрокинул его... Вражеский офицер подскакал к принцу де Бернонвилю, стоявшему во главе жандармов, чтобы размозжить ему голову из пистолета, но промахнулся, принц убил его двумя ударами шпаги...». В героической обороне моста под Корби в мае 1636 г. Пьемонтский полк потерял 44 офицера убитыми и ранеными, в 1640 г. под Аррасом перед фронтом Пикардийского полка был убит уже пятый из его полковников, вместе с ним погибли и были ранены 38 других офицеров этого полка. Под Сенефом в 1674 г. пехотный полк «Royal - Vaisseaux» (Королевский-Корабельный) потерял 49 офицеров, а под Стейнкенрком в 1692 г. тот же полк потерял 60 офицеров убитыми и ранеными! 1 сентября 1701 г. Шампанский полк в отчаянном бою под Чиари, в Италии, потерял 65 офицеров... Этот список мужества и самопожертвования можно было бы продолжать до бесконечности. Отметим лишь, что сами офицеры классической эпохи описывали отчаянность боя, страдания раненых и вид убитых с необычайной сдержанностью, даже со стыдливостью. Им была глубоко чужда драматизация «романтического» периода и истерика современных авторов. Чопорные вельможи в латах и пышных париках XVII в., изящные надушенные маркизы эпохи Людовика XV с напудренными буклями и мушками на щеках, суровые рубаки - простолюдины с длинными усищами - все они обладали одной великой добродетелью - жертвовать собой и умирать во имя чести и Отечества.
Олег Соколов. Журнал "Империя истории". Июль-август 2001.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 20
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме