|
Отправлено: 15.10.08 09:17. Заголовок: Статьи и просто высказывания наших современников
Руки прочь от Ришелье!
(Был ли благороден д’Артаньян?).
Напечатана в «Дуэли»
Чем больше я смотрю фильм «д’Артаньян и три мушкетёра», тем больше я становлюсь уверен в том, что д’Артаньян незаслуженно пользуется славой благородного человека, а Ришелье незаслуженно предстаёт в образе злодея, который только из собственного коварства пакостит всем подряд, а собственных верных слуг постоянно запугивает.
Этому немало способствовало обаяние актёра М.Боярского.
Однако уже с первых страниц романа Дюма сообщает нам, что, например, у д’Артаньяна были «выдающиеся скулы – признак хитрости» и дар интриги, что горожане никогда не вооружались против кардинала. Как будто автор сразу готовит нас к мысли, что и кардинал не так уж плох, к д’Артаньяну надо отнестись покритичнее.
Король в фильме – персонаж если не положительный, то нейтральный. Однако в книге он совершенно безвольный человек, которого легко переубедить в чём угодно, и все кому не лень этим пользуются.
Все четверо друзей прекрасно знают, что королева «любит… испанцев и англичан», однако это их нисколько не смущает и они продолжают усердно служить ей.
Д’Артаньян сдал сыщикам бедного галантерейщика Бонасье, а потом «и не вспоминал о нём, а если и вспоминал, то лишь для того, чтобы мысленно пожелать ему, где бы он ни находился, оставаться там, где он есть». И всё это ради того, чтобы поухаживать за его женой. Что и говорить, поступок низкий.
Когда Констанция вела в королевский дворец Бэкингема, д’Артаньян выследил их. Бэкингем был в его руках, но вместо того, чтобы задержать министра враждебного государства, он сам сопровождает его до дворца.
И Констанция хороша – работая на королеву, фактически предательницу, она провела во дворец лазутчика, шпиона. Она действительно интриганка, как её назвал кардинал.
Д’Артаньян с Констанцией не гнушаются и воровства - перед отъездом Д’Артаньяна в Лондон они «приходуют» деньги её мужа: «Если так,- сказала госпожа Бонасье, открывая шкаф и вынимая оттуда мешок, который полчаса назад так любовно поглаживал её супруг,- возьмите этот мешок». И это при том, что королева дала Констанции очень дорогой перстень специально, чтобы на вырученные деньги от его продажи можно было поехать в Лондон.
Не блещет честностью и Портос: он волочится за женой мэтра Кокнара, дурит его, выдавая себя за родственника госпожи Кокнар. Дурит он и её, когда выманивает у неё деньги на свою экипировку: «Затем мне нужна ещё полная упряжь… Впрочем, она обойдётся не дороже трёхсот ливров.
-Трёхсот ливров!.. Ну что же делать, пусть будет триста ливров,- сказала прокурорша со вздохом. Портос улыбнулся. Читатель помнит, что у него уже имелось седло, подаренное герцогом Бэкингемом, так что эти триста ливров он втайне рассчитывал попросту положить себе в карман».
Письмо, изъятое у королевы, содержит призывы Испании и Австрии напасть на Францию. Что это, если не государственная измена? К тому же предательство королевы было подтверждено документально: «В ставке Бэкингема… были найдены документы… и эти бумаги, как уверяет кардинал в своих «Мемуарах», бросали тень… на королеву».
Да и Бэкингема нельзя назвать благородным – ради своей страсти он готов развязать войну и послать на смерть людей. «За этой войной последует заключение мира, заключение мира потребует переговоров, вести переговоры будет поручено мне… я вернусь в Париж и увижу вас хоть на одно мгновение и буду счастлив. Тысячи людей, правда, за это счастье заплатят своей жизнью. Но мне не будет до этого никакого дела…». И ради этого он готов пожертвовать человеческими жизнями! Это даже не эгоизм, это намного страшнее. Ведь он готов не только ввергнуть свою страну в войну, но и предать её и её союзников:
«Одно её слово – и я готов изменить моей стране, изменить моему королю… Она попросила меня не оказывать протестантам в Ла-Рошели поддержки, которую я обещал им, - я подчинился».
А в фильме Бэкингем – простоватый самовлюблённый красавчик.
Когда галантерейщика Бонасье приводят к кардиналу, то он застаёт кардинала, в отличие от ранее описанных короля и королевы, за государственными делами: «он готовился изгнать англичан с острова Рэ и приступить к осаде Ла-Рошели». Вообще надо сказать, что на протяжении всего романа главные действующие лица занимаются исключительно решением своих личных проблем. Кроме кардинала. Кардинал, похоже, единственный, кто печётся о благе государства. И в книге нет никаких песенок про «шпионов Ришелье», это в фильме его делают тираном.
Вернёмся к д’Артаньяну. Молодой и красивый, он пользуется успехом у женщин и пользуется этим не самым благородным образом. Он изменяет Констанции с миледи, изменяет миледи с её служанкой Кэтти. Конечно, в те времена это было, видимо, в порядке вещей и не считалось предосудительным, но д’Артаньян ради того, чтобы овладеть миледи, идёт на подлог, и даже Дюма прямо об этом пишет: «Это письмо было прежде всего подложным, затем оно было грубым, а с точки зрения наших современных нравов оно было просто оскорбительным». Это уже не может быть оправдано никакими «временами».
В фильме миледи называет д’Артаньяна бесчестным человеком, а д’Артаньян просит у неё прощения перед её казнью. Эти их слова непонятны тем, кто не читал книгу. А в книге д’Артаньян поступает с миледи довольно подло: он овладел ею под видом другого, точнее, приходя ночью в её тёмную спальню, выдавал себя за её любовника. Так что у миледи были основания называть его бесчестным. Сам Дюма осуждает его: «Его поступок с миледи очень походил на предательство…».
По сравнению с ним кардинал выглядит весьма достойно: заметив, что д’Артаньян смел и решителен (ценный кадр), Ришелье предлагает ему службу. У него нет тупой жестокости, как у киношного кардинала, и он не хочет просто убить или посадить д’Артаньяна, а переманивает его к себе:
«Я наказываю тех, которые не повинуются, а вовсе не тех, которые, подобно вам, повинуются… слишком усердно… Что бы вы сказали о чине лейтенанта в моей гвардии и о командовании ротой после кампании?»
Ришелье в одиночку (король – ничтожество, королева - изменница) боролся против целого союза государств: «Стало известно о существовании союза между Австрией, Испанией, Англией и Лотарингией. Этот союз был направлен против Франции». А тут ещё д’Артаньян со своими частнособственническими интересами.
Кардинал не жесток, не мстителен, не завистлив. И ещё он смел: «Всё это не мешало кардиналу, которому даже и самые ожесточённые его хулители никогда не отказывали в личной храбрости, совершать ночные прогулки, чтобы передать какие-нибудь важные приказания… посоветоваться о чём-либо с королём или встретиться для переговоров с тем из посланцев, приход которого к нему в дом почему-либо был нежелателен». И это во время осады Ла-Рошели, в непосредственной близости от неприятеля.
Мне могут возразить, что вероломство Ришелье доказывается тем, что он подослал убийцу к Бэкингему. Однако замечу, что шла война, а на войне все средства хороши. Мы ведь не обвиняем разведчиков, которые работали в тылу врага или снайперов, убивавших из засады вражеских солдат.
Ришелье был великодушен – он сам предложил де Тревилю перевести д’Артаньяна в мушкетёры: «Ну так возьмите его к себе,- предложил кардинал.- Раз эти четыре храбреца так любят друг друга, им по справедливости надо служить вместе».
Кстати, и миледи ставит службу выше личных интересов. Как ни хотелось ей вернуться во Францию и отомстить мушкетёрам, она всё же уплыла в Англию исполнять поручение: «Миледи, вне себя от гнева, металась по палубе… ей страстно хотелось броситься в море и вплавь вернуться на берег». Однако здравый смысл взял верх: «Поэтому, когда судно проходило мимо Лориана и Бреста, она не настаивала больше, чтобы капитан её высадил».
Ришелье воспринимал Францию как целое, а французов – как единый народ, в отличие от своих современников. Тогда ещё жители Франции называли себя гасконцами, нормандцами и т.п., но Ришелье имел свою точку зрения, более прогрессивную: «Кардинал, что бы он ни говорил, отлично понимал, что такое кровопролитие, когда французам пришлось бы сражаться против французов же, явилось бы в политике возвращением на шестьдесят лет назад, а кардинал был для своего времени человеком передовым, как теперь выражаются». Ришелье не мстителен - встречая смелых, хоть и дерзких, людей, он задумывается не о мести, а о том, как склонить их на свою сторону: «Положительно необходимо, чтобы эта четвёрка друзей перешла ко мне на службу!» - это после довольно резкого диалога с мушкетёрами.
Ну и как на фоне Ришелье выглядят наши славные мушкетёры? А они самосуд устроили. Наняли палача, выследили миледи и убили её, изобразив себя судьями. Миледи, надо сказать, вполне резонно требует, чтобы они отвели её в суд.
И даже после этого самосуда кардинал их не наказывает. Более того, он делает д’Артаньяна лейтенантом мушкетёров и называет своим другом: «Рошфор,- сказал кардинал,- перед вами господин д’Артаньян. Я принимаю его в число моих друзей».
Интересно, а был ли реальный Ришелье тем жестоки эгоистом, каким он показан в фильме? Нет. Если обратиться к истории, то мы узнаем об этом кардинале следующее. Он «основатель Французской академии, основатель единого государства». Его решительность подтверждается тем, что «будучи физически слабым и болезненным, он полжизни провёл в седле и военных походах». Не был он и фанатиком: «Благодаря ему во Франции, в отличие от других католических стран, не зверствовала инквизиция и не пылали костры ведовских процессов». То, что по совету Ришелье были помилованы сдавшиеся ла-рошельцы, исторический факт. Им даже оставили свободу вероисповедания. Ришелье шёл впереди своей эпохи: так, «понятие родина, введённое первым министром в политический обиход, было чуждо первому сословию».
Ну и в заключение нельзя не упомянуть о книге Бушкова «Д’Артаньян – гвардеец кардинала», тем более её так усиленно рекламировали. Эта книга – не просто зеркальное отражение романа Дюма. Да, действительно, там все события с д’Артаньяном происходят наоборот: он поступает на службу к Ришелье; три мушкетёра становятся его врагами и т.п. Но там он служит не себе и не своей даме сердца, там он служит государственным интересам, как и положено дворянину. Лично мне такой д’Артаньян более симпатичен.
И за Ришелье обидно, и восхищение д’Артаньяном недоумение вызывает. Как выражалась подруга моей начальницы о том, кто, по её мнению, зазнавался: «Ты посмотри, все в дерьме - а он д’Артаньян!». Д’Артаньян в нашем представлении – сама бескорыстность и благородство, а это ложное представление. Как следствие этого – вчера примером были мушкетёры, сегодня «Бригада». А что, та же братва, только вместо шпаг пистолеты. И девиз, как у мушкетёров: у тех был «все за одного», у этих «отвечать за всё будем вместе». У тех были дуэли, у этих разборки.
© Сергей Павлов 2005 г.
|
|
Отправлено: 21.10.08 11:59. Заголовок: О слезах и прагматизме Его Высокопреосвященства
Политические импровизации монархиста-женоненавистника
2008-10-02 / Ольга Медведева
Когда умирающего кардинала Ришельё священник спросил: «Прощаете ли вы своим врагам?» – тот ответил: «У меня никогда не было других врагов, кроме врагов государства». Как бы то ни было, в памяти потомков Ришельё остался кровавым и беспощадным деспотом, третировавшим бедного короля Людовика XIII и храбрых мушкетеров. Авторы-романтики XIX века немало поспособствовали возникновению такого ложного представления.
Арман Жан дю Плесси, кардинал-герцог де Ришельё (1585–1642) – один из самых ярких политических деятелей Франции. С точки зрения политологии, политической философии и науки управления его «Политическое завещание» так же значимо, как «Государь» Никколо Макиавелли или «Левиафан» Томаса Гоббса.
Кардинал Ришельё был личностью неординарной и противоречивой. Например, отмеченная современниками способность заливаться слезами, словно по заказу, ставит исследователей в тупик. Был ли он отъявленным лицемером и актером или в самом деле слишком близко к сердцу принимал происходящее вокруг себя? Многочисленные свидетельства на его счет мало в чем сходны, однако почти все отмечают светлый ум, даже гений, хотя и не без примеси сумасшествия. В отличие от многих людей своего времени Ришельё был не мистиком, а прагматиком, что полностью отразилось в «Завещании»: «Разум должен всем управлять и руководить, все следует совершать в соответствии с ним, не увлекаясь эмоциями». Впрочем, сам он отличался волюнтаризмом и позволял себе импровизировать.
Сочинение разделено на две части, предваряемые «Посвящением Королю». Первая включает рассуждения об устройстве государства и власти, в ней охарактеризованы сословия, содержатся мысли о короле, порядках при дворе и организации правительства. Пристальное внимание уделяется нравственному облику чиновников и государственных деятелей, к которым у Ришельё были весьма высокие требования. Во второй части изложены политические принципы и практические основы государственной деятельности.
Восемнадцать глав «Политического завещания» различаются по объему. Глава «О могуществе государя» составляет более четверти книги: «Моей первой целью было величие короля. Моей второй целью было могущество королевства». За 20 лет государственной деятельности Ришельё успел изменить всю правительственную систему. Элементы местной или корпоративной оппозиции были уничтожены или существовали только по названию. Взамен этого он оставил две идеи: древнюю идею абсолютной монархии и новую, созданную им во Франции идею первого, неответственного министра.
Главной его целью было равенство перед королем, а лучшим путем ее достижения считал полное разъединение духовенства, дворянства и чиновников. Все классы общества должны стоять на одном общем уровне – полного подчинения королю. Любая претензия на государственную власть в его глазах была препятствием к достижению народного блага. Пятая глава «Политического завещания» начинается словами: «Насколько важно, чтобы различные части государства оставались в определенных им границах». Ришельё писал: «Короли остаются королями лишь до тех пор, пока их власть признана и они оказывают свое покровительство подданным… ибо любое неповиновение, даже одного лица, может привести к результатам, которые окажут воздействие на общество. Повиновение является главным качеством подданного».
Оригинальны высказывания кардинала об образовании. С одной стороны, он убежден, что образованность – лучшее украшение любого государства, с другой – что обучать следует не каждого: «Точно так же, как безобразным стало бы человеческое тело, снабженное глазами на всех его частях, так и государство обезобразилось бы, если б все жители стали образованны, ибо вместо послушания они преисполнились бы гордостью и тщеславием… Всеобщее образование привело бы к тому, что число сеющих сомнения намного превысило бы число способных их развеять».
Его мнение о женщинах достойно отдельного упоминания. Кардинал крайне неодобрительно высказывался в одном из писем об этих «странных животных», способных погубить государство. И нет ничего более опасного для общественного деятеля, чем то, что в «Политическом завещании» Ришельё назвал «увлечением женщинами». «Надо быть свободным, – добавлял он, – от подобных привязанностей». Впрочем, большинство биографов отмечают, что его политическая карьера была бы не столь удачной, если бы не женщины, прежде всего – Мария Медичи и многочисленные племянницы кардинала, насильно выдаваемые замуж ради достижения им своих целей.
По мнению Вольтера, Ришельё был обожаем и вместе с тем ненавидим. По словам французского историка Жюля Мишле, кардинал умер столь страшным для врагов, что никто, даже за границей, не осмелился говорить о его смерти: боялись, что зло и невероятное усилие воли помогут ему вернуться с того света. Но, несмотря на разночтения, взгляды Ришельё были прогрессивны для его времени и сыграли значительную роль в дальнейшем становлении Франции и всей Европы.
|
- участник сейчас на форуме