|
Отправлено: 09.12.08 15:03. Заголовок: Мемуары графа де Гра..
Мемуары графа де Граммона.
Филибер де Граммон (1621-1707) принадлежал к старинному графскому и герцогскому роду. Его бабушка, Диана д`Андуэн графиня де Гиш была возлюбленной Генриха Четвертого. Сын Дианы, Антуан Второй граф де Гиш (ум.1644) был вице-королем Наварры. Антуан Третий, герцог де Граммон (1604 – 1678) был самой заметной фигурой в семье. Он много воевал, получил звание маршала, участвовал в событиях Фронды. Филибер (на время написания мемуаров – шевалье де Граммон) закончил иезуитский коллеж в По, воевал в Пьмонте, под Аррасом, и других местах. В 1647 году был командирован в Каталонию.
Рассказ об осаде Лериды королю Луи Четырнадцатому.
- Сир, принц Конде вел осаду Лериды. Крепость ничего из себя не представляла, но зато дон Грегорио Брис был крепкий орешек. Это был испанец старой чеканки, храбрый, как Сид, гордый, как все Гусманы, вместе взятые, и галантный, как все Абенсераги Гренады. Он позволил нам беспрепятственно приблизиться к городу. Маршал де Граммон, полагавший, что плох тот комендант крепости, который шумно встречает врага, а затем позволяет сжечь предместья, подозревал, что вежливое молчание Бриса не сулит ничего хорошего, но принц Конде, увенчанные славой, гордый своими победами при Рокруа, Норлинге и Фрибурге, приказал своему полку среди бела дня штурмовать первую линию оборонительных сооружений. Впереди полка, как на свадьбе, шагали двадцать четыре скрипача.
А когда наступила ночь, мы, сидя за обильной трапезой, принялись зубоскалить под нежные звуки скрипок. Одному богу известно, какими язвительными насмешками осыпали мы бедного коменданта и его крепость, которую мы намеревались взять через сутки. Мы находились в траншее, когда с крепостного вала раздался крик, не суливший ничего хорошего: «Берегись, берегись!». Затем последовал столь мощный артиллерийский и мушкетный залп, что мы, выскочив из траншеи, стремительно отступили на нашу основную позицию.
На следующий день, Грегорио Брис прислал принцу трубача с подношениями в виде сладостей и фруктов, поручив последнему почтительно просить извинения у его светлости за то, что у него нет скрипачей, дабы ответить на его вчерашнюю серенаду, а также уведомить его светлость, что если ему пришлась по вкусу музыка прошлой ночи, то он будет возобновлять ее до тех пор, пока его светлость делает ему честь, оставаясь у стен крепости. И злодей сдержал слово, едва раздавался крик «Берегись!», мы знали, что новая атака будет гнать нас из траншеи, разрушать наши укрепления и убивать наших лучших солдат и офицеров. Принц был так этим задет, что, вопреки мнению своих генералов, настаивал на продолжении осады, которая грозила погубить армию, и которую он, в конце концов, сам же внезапно снял. Когда наши войска начали отступление, дон Грегорио, против обыкновения, сделал вылазку лишь для того, чтобы засвидетельствовать почтение его светлости. Некоторое время спустя Брис отбыл в Мадрид, чтобы отчитаться за свою службу и получить награду. Вашему величеству, вероятно, будет любопытно узнать, какую благодарность получил Брис за свою блестящую победу, какой испанцы не знали за всю кампанию? Так вот, его отдали в руки инквизиции.
- Как! – воскликнула королева-мать. – Инквизиции! За его заслуги!
- Ну, не совсем так, - ответил шевалье. – На его заслуги просто не обратили внимания, с ним поступили вышеуказанным образом за одну любовную историю, которую я как-нибудь вам поведаю.
Каталонская кампания закончилась вышеупомянутым способом, и мы возвращались домой не слишком обремененные славой. Но, поскольку принц уже стяжал лавры в предшествующих кампаниях, а в голове у него роились новые великие замыслы, он быстро забыл об этой маленькой неудаче. Всю дорогу мы зубоскалили по поводу осады, а принц нас подзадоривал. Знаменитые куплеты «Лерида» сочинили мы сами, чтобы не дать возможности другим сочинить что-нибудь еще похлеще. Но все было бесполезно: как ни высмеивали мы себя сами, то, что обрушилось на наши головы в Париже, превзошло все наши ожидания.
Мы прибыли в Перпиньян в праздничный день. Каталонцы, плясавшие посреди улицы, переместились под окна господина Конде, чтобы исполнить танец в его честь. В самом центре, как одержимый, плясал Пуссотэн в черном казакине. Принц был очарован его ловкостью и легкостью. Когда они закончили, я подозвал его и спросил, кто он такой.
- Недостойный священник, к вашим услугам, монсеньор, - сказал он. – Зовусь Пуссотэн, родом из Беарна. Направлялся в Каталонию, чтобы служить капелланом в пехоте, я, как видите, на ноги не жалуюсь. Но война, по счастью, закончилась, и, если вашей милости будет угодно взять меня с собой, я последую за вами, куда прикажете, и буду верно вам служить.
- Пуссотэн, - отвечал я, - по правде говоря, в капеллане я не особенно нуждаюсь, но раз вам хочется служить, так и быть, беру вас к себе.
Принц, присутствовавший при разговоре, был в восторге, что я обзавелся капелланом. Вид у Пуссотэна был весьма оборванный. А так как я не успел купить ему новую одежду в Перпиньяне, то одел его в кафтан одного из лакеев маршала де Граммона и поставил на запятки кареты принца, который покатывался со смеху, глядя на не слишком благонравную физиономию коротышки Пуссотэна в желтой ливрее.
|
- участник сейчас на форуме