Отправлено: 08.10.08 18:44. Заголовок: Филипп IV Испанский, его жёны и дети (биографии и портреты)
Этот король достаточно долго служил источником головной боли для кардинала, что бы быть здесь упомянутым
Филипп IV Испанский, - Филипп IV Испанский. "Сумерки богов" Хотя при поиске финансовых средств руководствовались принципом привлечения всех слоев населения, а от имущих ожидали внесения непропорционально высокого вклада, ресурсы населения по-прежнему лояльных частей государства и в первую очередь Кастилии, конечно же, в конце концов достигли предела. Положение становилось драматическим. Только в герцогстве Милан в начале тридцатых годов от голода, эпидемий и войн за четыре года население сократилось Примерно на треть: с 1 200 000 до 800 000 жителей. Подобное угрожало и Кастилии. В течение сороковых годов ситуация еще более обострилась. Занесенная в 1647 году в Валенсию чума косила население портового города и начала распространяться в направлении Андалусии и Каталонии. В течение трех месяцев 1649 года Севилья лишилась почти половины жителей (около 60 000 чел.). В середине пятидесятых годов болезнь достигла Неаполя и унесла 100 000 жизней. В общей сложности в результате этой эпидемии чумы в испанских европейских владениях умерли приблизительно миллион человек. Неурожай еще более ухудшил положение. Дополнительное негативное воздействие оказывали беспрестанные наборы в армию, затрагивавшие самую работоспособную часть населения. Дело дошло до голодных бунтов и местных восстаний. Например, в 1630-1631 годах поводом послужило запланированное введение налога на соль. Эпицентром возмущения тогда стали прибрежные районы (в первую очередь Страна Басков), где рыба была основным продуктом питания и без соли невозможно было обеспечить ее сохранность. В период между 1647 и 1652 гг. бунты распространялись с молниеносной быстротой, потрясая устои испанского государства. Напряженная социальная ситуация привела в 1647 году к восстанию, возглавляемому рыбаком и торговцем Мазанелло, в Неаполе (полумиллионное население делало его одним из крупнейших городов мира). На сей раз поводом был нововведенный налог на фрукты. Повстанцы приняли решение о выходе из испанского государства и предложили корону Неаполя французскому королю Людовику XIV. Бунт грозил принять тот же оборот, что и в Барселоне. Впрочем, весной 1648 года испанским войскам под предводительством Хуана Хосе Австрийского восстание удалось подавить. Но после волнений в Неаполе поднялось столь же крупное восстание в Андалусии, в то время наиболее густо населенной и богатой части Испании. К потрясениям, вызванным эпидемией, сокращением населения и плохим урожаем, прибавилось еще и то, что из-за войны сильно пострадала торговля с Америкой. Прежде всего почти иссяк источник андалусского благосостояния — поставки американского серебра. Возникшие в связи с этим проблемы пагубно сказались в первую очередь на Севилье, но вскоре ввергли в бедствие весь регион. Вспыхнувшие в 1647 году беспорядки были направлены в первую очередь против роста налогов и огромного вздорожания основных продуктов питания, но вследствие охватившей область эпидемии чумы и страшного неурожая приняли драматический характер. В 1648 и 1649 годах центром голодных бунтов стала Гранада. Эти местные кризисные очаги неизменно удавалось гасить, но только в 1652 году движение достигло высшей точки, когда широкие массы андалусийцев, прежде всего из городов Кордова и Севилья, подняли народное восстание социального характера. Подавить его удалось лишь массированным применением военной силы. Огромное перенапряжение финансовых и людских ресурсов, обескровившее и изнурившее страну, ускорило возглавляемый Францией процесс оттеснения Испании в борьбе за гегемонию в мире. При Луисе де Аро, первом министре короля после смещения Оливареса (который более не подходил под определение valido), положение относительно нормализовалось. Ведение государственных дел снова вернулось в традиционную колею. Ослабло напряжение, возникшее при Оливаресе в чиновничьих кругах. При вынесении решений Луис де Аро стремился к консенсусу. Так, например, были распущены созданные Оливаресом хунты, и исполнительские функции вновь вернулись к традиционным Советам. Теперь и сам Филипп IV (по образцу своего предка Филиппа II) стал играть активную роль в формировании и руководстве политикой. После свержения Оливареса к монархии вернулась популярность, которой в тридцатых годах она лишилась из-за фаворита. Известие о том, что король взял дела управления государством в свои руки, породило всеобщую надежду на то, что в дальнейшем все пойдет на поправку. Конечно, свержение Оливареса не повлекло за собой перемены внешнеполитического курса. Филипп непоколебимо продолжал всеми средствами вести великодержавную политику. Так что об ослаблении внутриполитической напряженности не могло быть и речи. Вначале казалось, что в продолжение сороковых годов внешнеполитическое положение фактически упрочилось. Пусть даже в Каталонии пока еще не удалось добиться решающей победы, из Фландрии начали поступать сообщения об успехах. К тому же, после смерти в конце 1642 года Ришелье, а вскоре и Людовика XIII, оставившего после себя лишь четырехлетнего наследника, Франция, казалось, ослабла во внутриполитическом отношении. В действительности, попытки Франции выиграть войну в Каталонии потерпели неудачу. В 1644 году даже Лерида досталась Испании. Однако надеждам на заключение выгодного для Испании мира с северным соперником не суждено было сбыться. Регентша Франции, сестра Филиппа IV, после передачи государственных дел Мазарини не оказывала желаемого влияния на политику страны; испанской армии в Нидерландах скоро пришлось перейти в оборону. Франция поднажала и добилась успеха. Людовику XIV достались Дюнкерк и два испанских укрепления в Тоскане. Падение в 1643 году Рокруа оказало особенное психологическое воздействие. Был развенчан миф о непобедимости испанской инфантерии. Впрочем, восставшая парламентская фронда доставляла Мазарини немало хлопот, и в 1647 и 1648 годах испанцы вновь перехватили инициативу. Был дан отпор французскому вмешательству в Неаполе. Однако слабая позиция не позволила Филиппу IV добиться решительного прогресса. Перманентная война на несколько фронтов часто требовала политических жертв. В 1648 году Филипп был вынужден преодолеть себя, и по Мюнстерскому договору он окончательно признал независимость Нидерландов. После окончания Тридцатилетней войны Испания сконцентрировала все свои силы на военном конфликте с Францией. Эта война должна была решить вопрос о гегемонии в Европе. В начале пятидесятых годов, казалось, удача вновь вернулась к Испании. В течение пяти лет после важных успехов в войне против Франции Испания вновь перехватила инициативу. В 1652 году была окончательно отвоевана Каталония; в том же году также вновь отошел к Испании Дюнкерк; испанские войска снова вторглись во Францию и в 1654 году вновь взяли Рокруа. Победа над Францией в 1655 году в борьбе за герцогство Модену, казалось, принесла ожидаемый перелом. Тем самым был положен конец французским амбициям в Италии, и испанцы, наконец, главным образом после впечатляющей победы в Валенсьене вновь добились превосходства, к которому так долго стремились. В 1656 году в Мадриде начались мирные переговоры. Несмотря на напряженные усилия и принципиальную договоренность по территориальным и внешнеполитическим вопросам, они сорвались из-за спора по двум небольшим пунктам: восстановление доброго имени впавшего в немилость во Франции и победоносно сражавшегося за Испанию полководца Конде, а также отказа Филиппа (вследствие неясности вопроса о престолонаследии) выдать замуж за французского короля свою дочь. Упрямство обеих сторон помешало заключению договора. Испания не обрела столь необходимого мира. Напротив, на сцену выступило новое действующее лицо: Англия. Добившись внутриполитической консолидации, Кромвель дал знать о своих намерениях — вновь обрести право голоса во внешнеполитических делах. Как Франция, так и Испания предложили Англии партнерство. В качестве ответной услуги за союз Франция предлагала после победы испанское укрепление Дюнкерк. Со своей стороны, испанцы предлагали французский укрепленный пункт Кале. Гонку выиграла Франция, поскольку Испания не могла гарантировать того, что Франция была готова уступить немедленно: право поселения и торговые возможности в испанской Америке. Момент для официального объявления войны наступил для лорда-протектора тогда, когда, воспользовавшись слабостью Франции, Филипп IV решил покончить с португальской проблемой и зимой 1656 года начал против своей соседки широкомасштабные военные действия. Кромвель встал на сторону Португалии и заключил союз с Людовиком XIV. Очень быстро Испания перешла к обороне. В 1658 году Франция снова захватила Дюнкерк (на этот раз навсегда). Последовал ряд военных неудач в Португалии. Волю к сопротивлению португальцев, которые к тому же получали активную помощь от Англии и Франции, никак не удавалось сломить. А из Америки уже два года не приходило никакого серебра. Происки английских пиратов почти парализовали испанскую внешнюю торговлю. Ямайка между тем попала в руки Англии. Опасаясь совершенно утратить Нидерланды, Испания теперь настаивала на мире с Францией. Наконец, в 1659 году был заключен так называемый Пиренейский мир. К Франции отходили каталонский Руссильон, провинция Артуа, а также другие небольшие территории. Со своей стороны, Людовик XIV обязался не оказывать в дальнейшем никакой поддержки Португалии. Поскольку тем временем на свет появились двое потомков Филиппа IV, Марию Терезу вполне можно было выдавать замуж за французского короля. Также в согласии был решен спор о Конде. После заключения мира с Францией Филипп IV сконцентрировал все наличные резервы на отвоевании Португалии. Были собраны и наспех доукомплектованы потрепанные остатки армии из Фландрии, Италии и Каталонии. Мобилизация новых солдат между тем настолько осложнилась, что пришлось призывать даже осужденных на галеры и приговоренных к смерти преступников. В 1663 году испанская армия под командованием Хуана Хосе Австрийского потерпела поражение у Эстремоса от португальских вооруженных сил, воодушевленных высоким боевым духом и усиленных английскими подразделениями. Между тем Филипп не стал расслабляться. Отколовшееся Португальское королевство следовало вновь подчинить авторитету испанской короны, чего бы это ни стоило. Нельзя было терять столь важную часть наследства Филиппа II. Презрев рекомендации подавляющего большинства своих советников, высказывавшихся за мир с соседкой, Филипп IV приложил все усилия, чтобы снарядить еще один поход против Португалии. В июле 1665 года, за несколько месяцев до смерти монарха, испанские войска были окончательно и сокрушительно разбиты. 10 000 испанцев были убиты, ранены или взяты в плен. По поводу этого поражения монарх с горечью заметил: «Похоже, Бог действительно этого не желал!». Филипп IV умер 17 сентября 1665 года в Мадриде. Его вдова, регентша Мариана, 13 февраля 1668 года официально признала независимость Португалии. Испанская эра миновала. На место Испании заступила Франция. Смена руководства стала заметна всем, когда после инцидента в Лондоне Людовик XIV добился изменения дворцового протокола. Испанский монарх должен был предоставить Франции привилегию, которой в течение столетия пользовались при европейских дворах испанские послы: на первоочередное обслуживание. С возвышением Франции и Англии изменялась расстановка сил в Европе. Политически ослабевшая Испания, которой еще долго не будет суждено оправиться от последствий перенапряжения, связанного с поддержанием своих претензий на мировое господство, была оттеснена на периферию. Источник: Испанские короли, под ред. Бернекера В.Л.; "Феникс", Ростов-на-Дону, 1998г.
Сообщение: 1677
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
9
Отправлено: 22.02.09 18:55. Заголовок: Король с 1621. Из ди..
Король с 1621. Из династии Габсбургов. Был далёк от государственных дел, являясь игрушкой в руках фаворитов (Оливареса – до 1643, Л. де Аро в 1643–1661). Де-юре признал независимость Республики Соединённых провинций (1648), уступил Франции ряд территорий (Пиренейский мир 1659). Войска Филиппа IV жестоко подавили Сегадорское восстание 1640–1652 в Каталонии, тем не менее Филиппу IV пришлось с некоторыми оговорками подтвердить каталонские привилегии. Филипп IV не признал отделения Португалии (1640) и до конца своего правления стремился военными силами восстановить над ней испанское господство.
Филипп IV Испанский. Программа государственного обновления
Время правления Филиппа IV коренным образом отличалось от эпохи его отца. Если при последнем ведение государственных дел характеризовалось скорее отсутствием активной политической творческой воли, то у Филиппа IV имелись амбициозные планы как во внутренних, так и внешнеполитических вопросах. Его представление о миссии монарха было тесно связано с католической этикой и моральным учением того времени. При этом защита католицизма как единственно правильного вероучения и сохранение неотъемлемого авторитета короны стояли на первом месте среди божественных функций государя испанской мировой державы.
Со вступлением Филиппа IV в марте 1621 года на престол началась реализация программы, нацеленной на обновление и реформирование Испании. Правление Его Католического Величества должно было завоевать ему всеобщее признание в качестве вождя христиан. Программа реформ охватывала не только внешне- и внутриполитические вопросы; предполагалось полное обновление морально-нравственных устоев. Предстояло вернуться к нравам прошлых веков.
Мирная политика, которую проводили при Филиппе III, была осуждена как слабость, так как нанесла огромный ущерб авторитету короля и монархии в Европе. Отныне настоятельно необходимой стала новая политика, которая положила бы конец процессу распада. Претензия монархии на гегемонию побуждала вести интервенционную политику, не избегая военных конфликтов.
Во внутриполитической сфере острие реформ было направлено против коррупции и камарильи, отличавших правление Филиппа III и парализовавших его способность к действиям. Продажность и скандальное расточительство двора при Филиппе III часто давали повод для публичной критики, так что объявление о сокращении расходов было встречено всеобщим одобрением. Были отстранены от занимаемых должностей ставленники герцога Лермы, Осуны и Уседы; некоторых привлекли к суду. Административные вопросы стали решаться быстрее и эффективнее.
Но Филипп IV и его первый министр Оливарес прежде всего стремились увидеть Испанию единым политическим целым. Для создания централизованного государства, по их мнению, необходимо было ликвидировать особые права и привилегии различных провинций. При этом Испания достигла бы мощи, чтобы вернуть державе бесспорное лидерство в мире. В 1624 году Оливарес объявил об этом проекте в программе: «Ваше Величество должны сделать важнейшей целью своего правления задачу стать королем всей Испании. Посему я полагаю, что Вашему Величеству не следует довольствоваться тем, что он король Португалии, Арагона и Валенсии, а также граф Барселоны. Вашему Величеству следует стремиться к тому, чтобы все эти прутья, из которых состоит Испания, соединить в одно целое по кастильскому праву. Если Ваше Величество достигнет этой цели, тогда Ваше Величество станет могущественнейшим монархом всего Мира».
Тогдашний проект — создать «Union de Armas» (Союз оружия), благодаря которому все части державы могли бы в обход особых прав участвовать в военных предприятиях, — разумеется, потерпел провал и в конце концов превратился в свою противоположность. В течение сороковых годов XVII века почти по всем областям государства прокатилась волна восстаний, иные из которые даже серьезно угрожали единству Испании.
Все же воля к реформам и принятые в первые годы правления Филиппа IV меры сначала вызвали позитивный резонанс. Эти планы пробудили большие надежды. От обновления, пусть даже обращенного в прошлое, ожидали возрождения былого блеска и силы.
Сообщение: 1678
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
9
Отправлено: 22.02.09 18:57. Заголовок: Филипп IV Испанский...
Филипп IV Испанский. Valimiento (правление) графа-герцога Оливареса
Valimiento (фаворитизм) как институт Филипп IV унаследовал от своего отца. На сей раз он воплотился в фигуре дона Гаспара де Гусмана, графа-герцога Оливареса. Филипп отличал Оливареса уже в детстве, на что указывает огромное доверие, оказываемое тому молодым королем. Приняв руководство мировой державой в возрасте шестнадцати лет, Филипп был вынужден опираться на опыт почти вдвое старшего и закаленного в дворцовых интригах Оливареса.
Последний добился ряда важных придворных должностей и в должности первого министра короля играл ведущую роль в политических вопросах. Оставаясь руководителем, для осуществления своей политики Филипп нуждался в опыте и умении своего valido быстро ориентироваться. Оливарес, который, по признанию современников, обладал неистощимой энергией, не давал остановиться всему аппарату управления и осуществлял на практике политические инициативы.
Традиционными совещательными и исполнительными органами были Государственные советы, которым поручались территориальные и административные задачи. Ко времени вступления Филиппа IV на престол таких Советов насчитывалось 13. В их состав в зависимости от значения и социального престижа входили представители высшей аристократии, мелкого дворянства и специалистов. Оливарес, положение которого с годами укреплялось, постепенно ослаблял влияние этих контрольно-исполнительных органов. Прежде всего он сам занимал все становившиеся вакантными ключевые посты в придворном штате или выдвигал на них своих доверенных лиц. Кроме того, это давало Оливаресу возможность в рамках программы внутриполитических реформ производить «чистки» аппарата. Увязывание этого намерения с первоначальной целью «расшлаковывания» государственного бюджета хотя и способствовало реструктуризации придворного штата, в конечном счете лишь едва ощутимо разгрузило бюджет.
Осенью 1622 года Оливарес наконец стал Государственным советником и взял на себя роль первого министра. В 1630 году у Оливареса, несомненно, были в руках все нити, и со второй половины тридцатых годов можно даже говорить о неограниченной диктатуре valido. К этому времени Оливарес еще более ограничил власть традиционных Советов. Он противопоставил им в рамках реформы механизма принятия решений (потребность в которой была вызвана постоянным состоянием войны) в качестве своего рода чрезвычайных органов новые институты (Верховный совет и Исполнительный совет). Находясь в подчинении Советов, они закладывали основу для авторитарного правления Оливареса.
Руководство Оливареса все более превращалось в тиранию. Если в первом десятилетии правления Филиппа IV в центре политических дискуссий стояло понятие «реформа», то в тридцатые годы оно было заменено на «повиновение». Отныне Оливарес правил железной рукой, следя за любым движением в государстве и контролируя его. Свою политику он претворял в жизнь, ни с кем не считаясь. Малейшее сопротивление его планам приравнивалось к государственной измене. Посредством обвинений в непослушании против оппозиционных групп предпринимались жесточайшие меры. Огромных жертв требовала и цензура. Так, например, на основании приписываемых ему критических строк и по обвинению в шпионаже в пользу Ришелье, был осужден на четыре года тюремного заключения поэт Кеведо-и-Вильегас.
Несмотря на диктаторский стиль правления, Оливарес чувствовал себя первым слугой короля. Он был, по его собственному метафоричному определению, осужден на галеры политики и прикован и штурвалу государственного корабля, но, как дополняет картину Стредлинг, он соединял в себе к тому же навигатора и погонщика рабов, приводивших этот корабль в движение.
Отношения между Оливаресом и королем имеют фундаментальное значение для понимания эпохи правления Филиппа IV. Король во всем поддерживал проекты своего фаворита. При их осуществлении он мог рассчитывать лишь на энергичность своего valido. A чтобы выполнить задачи, поставленные перед монархией, несомненно, требовались титанические усилия.
Сообщение: 1679
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
9
Отправлено: 22.02.09 18:57. Заголовок: Филипп IV Испанский...
Филипп IV Испанский. Война и свержение Оливареса (1621-1643)
Битва у Белой Горы в 1620 году решила первую стадию Тридцатилетней войны в пользу императорской и испанской армий. После изгнания из Богемии Фридриха Пфальцского, зятя английского короля Якова I, Англия стала искать сближения с Испанией. Во Франции будущий противник, Ришелье, еще не успел как следует укрепить свои позиции, а внутриполитические неурядицы парализовали способность к внешнеполитической деятельности. Стабильным оставалось и положение в Италии. Лишь три тамошних государства не контролировались Испанией и вели независимую политику: Республика Венеция, Папская область и герцогство Савойское. Единственный кризисный очаг находился в Нидерландах.
В 1621 году истекал срок двенадцатилетнего перемирия с Соединенными Провинциями. Еще в конце правления Филиппа III стало расти недовольство пактом с этой страной, которую рассматривали как отошедшую провинцию. Следовало положить конец постоянной угрозе испанским кораблям со стороны нидерландских пиратов. Мир не был продлен; возобновление враждебности явилось вступлением в нескончаемую серию войн, длившихся в течение всего периода правления Филиппа IV.
Казалось, первые успехи подтверждали правильность новой политики. Форсированное в последние годы правления Филиппа III оснащение Армады обеспечило победу в первом морском сражении против Соединенных Нидерландов в 1621 году. За этим последовали и другие успехи. Осенью 1627 года Филипп IV свел положительный баланс своего правления. В речи перед Советом Кастилии он с гордостью констатировал укрепившееся международное положение Испании. И действительно, к этому моменту, после успехов испанцев на море и побед Спинолы и герцога фон Фериа, Нидерланды были сильно ослаблены. К тому же хозяйственная блокада грозила задушить «отпавшие провинции». После побед императорской армии под командованием Тилля и Валленштейна уже строились планы порабощения протестантских держав Северной Европы; Балтика должна была стать mare nostrum Габсбургского дома. Филипп IV получил прозвище «Rey Planeta». Казалось, наконец вновь можно будет вернуться в состояние, соответствующее богоугодному порядку.
Но затем, после вмешательства Испании в 1627 году в войну за Мантуанское наследство, поражения испанской армии последовали одно за другим. Чтобы сохранить контроль над этим критическим для Испании регионом, — в опасности мог оказаться «испанский путь», связывавший с испанскими Нидерландами через Бургундию на Северную Италию, — Оливареc счел необходимым ввести туда войска. Вопреки ожиданиям, занять укрепление Казале не удалось. К тому же, несмотря на внутренние проблемы, в конфликт неожиданно вступила французская армия. Результатом явилась трехлетняя война. Усугубленная голодом и эпидемией чумы, она принесла много бед испанским владениям в Италии. Одержимость Оливареса, любой ценой стремившегося к победе, привела лишь к тому, что огромные суммы денег были выброшены на ветер. В конце концов Испании пришлось распрощаться с надеждами на победу и согласиться в 1631 году на невыгодный Кераскский мир.
События в Италии привели к тому, что остались без внимания другие очаги кризиса. Испанской армии пришлось мириться с поражениями во Фландрии, а голландский флот одержал победу в Атлантике и взял укрепление Пенамбук, где находилась, пожалуй, богатейшая фактория Португалии в Бразилии.
Упрочение положения Франции при Людовике XIII и Ришелье подняло страну на такую степень могущества, что она посчитала себя в состоянии оспаривать у Испании роль первой мировой державы; конфликт между соседями становился неизбежным. После победы испано-императорских войск в Нердлингене в 1634 году Людовик XIII решил, что наступил момент прямо вмешаться в события, и в следующем году началась война с Францией. Первоначальные успехи испанских и императорских войск в течение 1637 года потеряли размах, и инициативу взял в свои руки Ришелье. Кардинал повел наступление на пиренейскую границу и овладел Фуэнтеррабией. Таким образом, впервые за столетие ареной военных действий стал Иберийский полуостров. И хотя в 1638 году французские войска были отброшены назад, мир после этого долго не продержался.
Попытка Оливареса добиться согласованности усилий всех частей Испанского государства, — чтобы достичь необходимого напряжения сил, которого требовали бесконечные войны, — в 1640 году в конце концов превратилась в свою противоположность. В начале года против короны восстали каталонские штаты. Толчком к восстанию послужили протесты против расквартирования королевских войск в Каталонии после начала войны с Францией и бои в Руссильоне. К войне с Францией каталонские штаты относились скорее пассивно; теперь же их принуждали к войне. В результате недовольство, носившее первоначально лишь местный характер, стало стремительно распространяться и, после убийства весной 1640 года вице-короля, переросло во всеобщий бунт. Попытки Оливареса подавить волнения провалились в январе 1641 года. В 1642 году Каталония попросила защиты у Франции; были введены французские войска, взявшие под контроль эту новую провинцию Людовика XIII. В декабре 1640 года герцог Браганза, имевший династические притязания, также воспользовался ослабевшим положением короны и объявил независимость Португалии от Испании. Его короновали под именем Иоанна (Жуана) IV.
В тридцатые годы отношение Португалии к центральному правительству явно ухудшилось и не в последнюю очередь из-за введенных Мадридом против Нидерландов и Англии торговых санкций, которые сильно вредили португальской внешней торговле. Когда Оливарес попытался добиться еще более активного финансового и военного участия вице-королевств, каталонский мятеж перерос в восстание. Поскольку фаворит бросил все силы на возврат Каталонии короне, у Браганзы оказалось достаточно времени, чтобы укрепить свое господство. И когда в 1657 году началось отвоевание Португалии, было уже слишком поздно. Междуцарствие Габсбургов в лузитанской земле подошло после шестидесяти лет к концу.
Историография усматривает причину внутриполитических проблем, вставших перед короной во время правления Филиппа IV, в децентрализации власти и усилении привилегий отдельных регионов по отношению к центральному правительству (в фискальных, военных и далее юридических делах) с конца правления Филиппа II. В результате корона потеряла власть и авторитет. Теперь же, когда Оливарес попытался остановить и повернуть вспять этот процесс, его усилия натолкнулась на ожесточенное сопротивление штатов. Восстания в Португалии и Каталонии грозили расшатать устои государства и расколоть единство державы. Поэтому неудивительно, что на фоне никак не наступающего решительного поворота на полях битв и возникновения внутрииспанских очагов конфликтов положение Оливареса становилось все более опасным. К тому же своим авторитарным стилем правления фаворит нажил себе бесчисленных врагов. Тем не менее открытая оппозиция грандов (grandeza) оставалась редкостью. В общем, она ограничилась «забастовкой грандов», которая состояла в том, что grandeza в знак протеста против политики Оливареса бойкотировала заседания Советов. Спланированные выступления, как, например, заговор герцога Медины Сидонии, влиятельнейшего гранда Западной Андалусии, в 1641 году были исключением. Суровые репрессии против (настоящей или мнимой) внутриполитической оппозиции, жертвами которых становились и представители grandeza, — например, род Толедо, — еще более сплачивали ряды противников Оливареса. Их объединяла цель — свержение тирана.
В 1643 году наконец пробил час. Ядро оппозиционной группировки, осуществившей долгожданное свержение Оливареса, составили королева Изабелла, начинавшая оказывать все большее влияние на политику, и принцесса Маргарита Савойская, кузина Филиппа IV. Судьба valido была решена после того, как против него выступила часть его собственной партии. Пока Оливарес находился с Филиппом IV на сарагосском фронте, антиоливаресское движение в Мадриде смыкало свои ряды. Поражение королевской армии при попытке отвоевать Лериду оказалось той последней каплей, которая переполнила чашу терпения. Когда в конце 1642 года король вернулся в столицу, оппозиция против королевского фаворита была настолько велика, что ее больше невозможно было сдерживать. В начале 1643 года Оливарес был уволен с государственной службы и сослан в свое имение в Кастилии. Там, с горечью в сердце, он и скончался спустя несколько лет.
При всем критическом отношении Оливареса все же нельзя попрекнуть в одном: в том, что благодаря своему положению (как его предшественник Лерма или Ришелье во Франции) он несправедливо обогатился (даже если для достижения политических целей не задумываясь использовал коррупцию как средство). И в противоположность тому, что произошло при приходе к власти Оливареса, после его свержения не было никакой «охоты на ведьм». Большинство государственных служащих, назначенных графом-герцогом, продолжали занимать свои посты. Филипп IV, принявший теперь бразды правления, сделал ставку на преемственность.
Сообщение: 1680
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
9
Отправлено: 22.02.09 18:58. Заголовок: Филипп IV Испанский...
Филипп IV Испанский. Религия и мировоззрение
В соответствии с подобной точкой зрения судьба государства единственно и исключительно зависела от Божьей воли. Для Филиппа IV, начавшего свое правление с притязаний во славу Господа утвердить мировое владычество Испании, и в сознании его современников утвердилось мнение, что защита веры в итоге непременно вознаграждается Богом. Филипп постоянно чувствовал угрызения совести и был буквально одержим идеей, будто в корне всех зол и бед страны лежат его собственные грехи. Вследствие этого Бог, по-видимому, отвернулся от Испании и наказывал ее своим пренебрежением. Это чувство личной вины шло рука об руку с убеждением в невозможности предотвращения зла. Политическим ошибкам при этом не придавалось решающего значения. Поскольку Бог явно был недоволен, соответственно кто-то наверняка (и в первую очередь сам монарх) был грешен.
Филипп имел довольно многочисленные любовные связи и, несмотря на катастрофическую финансовую ситуацию в стране, не имел сил отказаться от очередного разорительного праздника. Такие удары судьбы, как тяжелая болезнь в 1627 году, смерть сына или отсутствие наследников во втором браке с Марианой, воспринимались Филиппом как Божья кара за личные прегрешения. Поражения на поле битвы согласно этому миропониманию являлись наказанием за грехи монарха и пренебрежение моральными нормами в его государстве. Филипп IV постоянно искал морально-религиозного оправдания своим политическим действиям. Для этого часто созывались богословские консилиумы, где проверяли соответствие запланированного решения божественному закону. И непременно находилась возможность привести в соответствие с теологическими соображениями реальные или волюнтаристские политические решения — как в случае войны за Мантую. И несмотря на облегчение, предоставляемое решениями этих собраний, Филипп IV чувствовал себя грешником, когда во внешнеполитических вопросах против своей совести предавался (аморальной и макиавеллианской) реальной политике и заключал союзы с «безбожными» Нидерландами или вел войну против католической Франции.
Филипп IV неоднократно призывал к благочестию и аскетизму. Целые монастыри занимались самобичеванием и самоистязанием, в церквах беспрестанно молились. Благоволение Всемогущего должны были вернуть покаянные меры, возложенные им на себя и свой народ. Путем внутреннего обновления Испания должна была вновь стать достойной Божьей милости. Продолжавшаяся сорок лет переписка между монархом и монахиней, сестрой Марией де Агреда, предоставляет достаточно свидетельств подобной практики и характеризует направление религиозного сознания короля.
Несмотря на все покаяния, которые он прописывал себе и своему народу (порой запрещались театральные представления, роскошная одежда и вводились высокие штрафы за сексуальные вольности), ему никак не удавалось избавиться от своих мнимых грехов. Его восхищали прекрасные произведения искусства, он развил у себя подлинное пристрастие к театру (в своих замках он приказывал сооружать сцены), общался с великими литераторами своего времени, в том числе и с Франсиско де Кеведо (пока последний не впал в немилость), покупал по всей Европе полотна выдающихся мастеров (это было поручено Рубенсу, который иногда приезжал в Мадрид, и придворному живописцу Веласкесу) и собрал таким образом одну из величайших коллекций своего времени. «Золотой век» испанского искусства и литературы нашел в лице Филиппа IV страстного покровителя. Часто Филипп инкогнито посещал публичные театральные представления. Единственный признанный им побочный сын, Хуан Хосе Австрийский, родился от связи с актрисой. От этих противоречий ему столь же мало удалось избавиться, как и приблизиться к подлинному пониманию причин своих провалов.
Филипп IV поставил себе задачу вернуть Испании ее исконную неоспоримую гегемонию. Для этого были мобилизованы все резервы государства. И конечную неудачу, несмотря на чувство личной вины и упреки, которые делал себе монарх, нельзя списывать на счет его неспособности. Политический закат Испании начался уже в конце XVI века; Франция, Англия и Соединенные Нидерланды рвались к власти, и этот процесс невозможно было остановить.
Сообщение: 1681
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
9
Отправлено: 22.02.09 18:58. Заголовок: Первый брак 18 октя..
Первый брак
18 октября 1615 года Филипп IV женился на Изабелле Бурбонской (1602-1644).
Дети Филиппа IV от первого брака:
Мария Маргарита (14 августа 1621 — 15 августа 1621) Маргарита Мария Каталина (25 ноября 1623 — 22 декабря 1623) Мария Эухения (21 ноября 1625 — 21 июля 1627) Изабель Мария Тереза (31 октября 1627 — 1 ноября 1627) Бальтазар Карлос (17 октября 1629 — 9 марта 1646), наследник престола, умер в возрасте 16 лет Франциско Фернандо (12 марта 1634 — 12 марта 1634) Мария Анна Антония (17 января 1636 — 5 декабря 1636) Мария Терезия (10 сентября 1638 — 30 июля 1683) — королева Франции, жена Людовика XIV
Второй брак
8 ноября 1649 года Филипп IV женился на Марианне Австрийской (1635-1696). Женитьба была обусловлена смертью его единственного сына и наследника престола Бальтазара Карлоса. Бальтазар Карлос умер вскоре после того, как с императором Фердинандом III была достигнута договорённость, что он возьмёт в жёны его дочь Марианну. 42-летний Филипп IV решил жениться на невесте своего умершего сына, хотя она была его племянницей, и ей в ту пору было всего 13 лет. Марианна прибыла в Мадрид осенью 1649 года, к моменту брачной церемонии ей было 15 лет.
Хотя у Филиппа IV были здоровые дети от метресс, его дети от Марианны появлялись на свет мертворождёнными или умирали вскоре после рождения. После 9 лет супружества только дочь Маргарита была единственным ребёнком, оставшимся в живых; она впоследствии вышла замуж за своего дядю Леопольда I.
Наследник появился на свет 6 ноября 1661 года. Карл II был с рождения слабым и больным. По нему было видно, к чему привела традиция династии Габсбургов выбирать себе супругов среди близких родственников. В то время как обычный человек в пятом поколении имеет 32 различных предка, у Карла II по причине близкородственных браков в роду их было только 10, и 7 из его 8 прадедов и прабабок произошли от Хуаны I Безумной.
Дети Филиппа IV от второго брака:
Маргарита Тереза Испанская (1651-1673), императрица, жена Леопольда I Мария (5 декабря 1655) Фелипе Просперо (5 декабря 1657-1661) Томас Карлос (23 декабря 1658-1659) Карл II (1661-1700), король Испании, последний из династии Габсбургов на испанском престоле Кроме того, у Филиппа IV был внебрачный сын Хуан Хосе.
Изабелла Бурбонская (22 ноября 1602, Фонтенбло — 6 октября 1644, Мадрид) — французская принцесса, первая жена Филиппа IV, королева Испании и Португалии.
Изабелла была старшей дочерью Генриха IV, короля Франции и его второй жены Марии Медичи.
Изабелла 25 ноября 1615 года в Бордо была выдана замуж за короля Испании Филиппа IV и родила ему восемь детей из которых только самая младшая дочь Мария Терезия достигла совершеннолетия и стала впоследствии женой французского короля Людовика XIV.
Бальтазар Карлос Габсбург (Австрийский) ( 17 октября 1629 — 9 марта 1646) — принц Астурийский, наследник испанского престола, сын короля Филиппа IV и его первой жены Изабеллы Бурбонской.
Был единственным сыном Филиппа IV и прямым наследником престола. В 1644 году после долгих переговором было достигнуто соглашение о том, что Бальтазар Карлос возьмет в жены свою кузину Марианну Австрийскую, дочь императора Фердинанда III и его первой жены Марианны Испанской.
Принц Бальтазар отправился на север Испании в 1646 году чтобы отпраздновать присягу принца. При остановке в Памплоне принц серьезно заболел и был перевезен в Сарагосу, где и скончался 9 октября 1646 года. Врачи, лечившие его диагностицировали оспу, потом выдвигали предположение о венерическом заболевании, хотя сейчас считают, что вероятной причиной его смерти был перитонит.
После смерти принца Филипп остался без прямого наследника, поскольку его первая жена умерла в 1644 году при родах. Он был вынужден жениться во второй раз, и его выбор пал на невесту Бальтазара Карлоса Марианну, с которой он обвенчался 8 ноября 1649 года.
Марианна Австрийская (23 декабря 1634, Вена - 16 мая 1696, Мадрид) - испанская королева, вторая жена Филиппа IV, мать Карла II, последнего испанского короля из династии Габсбургов.
Родителями Марианны были император Фердинанд III и его первая жена Марианна, испанская инфанта, дочь короля Филиппа III. Маринна была их старшей дочерью. Она родилась 23 декабря 1634 года в Вене при дворе своего деда, Фердинанда II. Ее отец, ставший императором в 1637 году, был вдали от семьи, большую часть времени сражаясь в Тридцатилетней войне. Сестра Фердинанда IV и Леопольда I.
С детства она была предназначена в жены своему кузену Бальтазару Карлосу, принцу Астурийскому, сыну Филиппа IV, но он умер в 1646 году в возрасте 16 лет, Филипп IV остался без наследника, а Марианна без жениха. 8 ноября 1649 года Марианна вышла замуж за своего дядю, Филиппа IV. Шесть детей появились на свет в результате этого брака, только двое достигли совершеннолетия - Маргарита Тереза и наследник престола Карл II. Он был из-за инцеста, практиковавшегося на протяжениии поколений в династии Габсбургов инвалидом и не имел наследников.
Филипп IV умер 17 сентября 1665 года, его сыну Карлу II был только 3 года и Марианна стала регентшей. Карл, будучи инвалидом, мог говорить и передвигаться с большим трудом, его носили на руках до 10 лет, и регент ему был более необходим чем другим. Она оставась регентшей большую часть своей жизни, кроме короткого периода, когда она была изгнана из Мадрида в 1678 году внебрачным сыном Филиппа IV Хуаном Австрийским в результате дворцового переворота. Причиной была ее поддержка фаворита Фернандо де Валенсуэла, вызвавшая недовольством придворных. Она вернулась в Мадрид после смерти Хуана в 1679 году, уже не являлась регентшей в силу совершеннолетия Карла, но продолжая играть существенную роль в госудаственных делах до своей смерти в 1696 году.
По своей природе очень жизнерадостная, молодая девушка она с годами под воздействием строгого испанского дворцового этикета становилась все более угрюмой, меланхоличной и замкнутой. Она умерла в 1696 году, предприняв до этого многочисленные попытки утвердить одного из Габсбургов в качестве наследника своего сына. Однако все ее усилия окончились провалом и после смерти Карла II разразилась война за Испанское наследство
Фелипе Просперо , принц Астурийский (20 ноября 1657 — 1 ноября 1661) был первым сыном от брака Филиппа IV и его второй жены Марианны. Его рождение было встречено с большой радостью, поскольку после смерти Бальтазара Карлоса в 1646 году у испанского королевского дома не было наследника престола. Он был назван Фелипе (Филипп) в честь своего отца и Просперо («процветание»), как надежда для семьи и страны.
Веласкес написал портрет инфанта Фелипе Просперо, когда тому было 2 года. Бледное лицо и безвольная рука, положенная на спинку кресла, подчеркивают слабое физическое состояние принца. Надеждам не суждено было сбыться, и Фелипе умер в 1661 году за несколько дней до рождения своего брата Карла, будущего последнего короля Испании из династии Габсбургов Карла II.
Фелипе Просперо. Портрет работы Веласкеса, 1659, Художественно-исторический музей, Вена
Isabel de Borbón y Médicis, Princesa de Francia y de Navarra (1603-1644), портрет Pourbus в момент бракосочетания с наследныи принцем в 1615 году Королева Испании и Португалии.
Отправлено: 22.04.11 21:53. Заголовок: Сейчас в Эрмитаже п..
Сейчас в Эрмитаже проходит выставка картин из музея Прадо. Скрытый текст
Выставка "Прадо в Эрмитаже" - одно из самых значимых событий Года Испании в России и России в Испании. С 25 февраля по 29 мая 2011 года в Николаевском зале Зимнего дворца перед посетителями предстанут шестьдесят шесть произведений живописи XV-XIX веков из знаменитого мадридского музея, - это самая большая и представительная экспозиция из Прадо, когда бы то ни было организованная за пределами Испании.*
Выдающийся французский путешественник и писатель Теофиль Готье называл Прадо "Скорее музеем живописцев, чем музеем живописи". В Прадо мощно представлены такие величайшие мастера, как Тициан (около 40 полотен), Рубенс (90 работ), Веласкес (50 произведений), Гойя (140 картин и около 1000 рисунков, офортов, гравюр). Рядом с ними - целые созвездия не менее великих имен, многие из которых также блистательно показаны в музее, - Босх, Рафаэль, Греко, Рибера, Мурильо, Менгс, Тьеполо.
Тщательный отбор картин для эрмитажной выставки, включающий работы выдающихся западноевропейских и испанских живописцев Рогира Ван дер Вейдена, Иеронима Босха, Рафаэля, Питера Пауля Рубенса, Антониса Ван Дейка, Тициана, Паоло Веронезе, Якопо Тинторетто, Никола Пуссена, Клода Лоррена, Луки Джордано, Эль Греко, Франсиско Сурбарана, Хусепе Риберы, Диего Веласкеса, Бартоломе Эстебана Мурильо, Франсиско Гойи, позволил показать разнообразие и высочайший уровень собрания Музея Прадо.
Испанских монархов, как и русских царей, всегда отличала любовь к искусству. Именно их страсти к коллекционированию и способности распознавать выдающиеся таланты среди художников-современников обязан музей своим сегодняшним собранием. Так, Карл V, король Испании и император Священной Римской империи, и его сын Филипп II были главными покровителями Тициана. Увлечение Филиппа нидерландской живописью объясняет, почему большинство работ Иеронима Босха находятся в Мадриде. Филипп IV, самый тонкий ценитель живописи из всех испанских королей, сделал придворным художником Диего Веласкеса, покровительствовал Питеру Паулю Рубенсу и Хусепе Рибере. Карлос II, последний из Габсбургов, привез в Мадрид Луку Джордано.
Филипп V и королева Изабелла Фарнезе приобрели замечательные работы Никола Пуссена, некоторых голландцев и фламандцев. Карлос III пригласил работать при дворе Антона Рафаэля Менгса и Джованни Батиста Тьеполо, а его сын и преемник Карлос IV назначил Франсиско Гойю "Первым художником короля". Фердинанд VII, запечатленный на портретах Гойи как принц, а позднее как монарх, был коллекционером и покровителем живописи, и именно он принял решение о создании Королевского музея живописи и скульптуры, впоследствии ставшего известным как Прадо. Музей был открыт 19 ноября 1819 года.
На выставке в Эрмитаже представлен целый ряд картин, приобретенных испанскими королями или выполненных по их непосредственным заказам: "Портрет неизвестного" Дюрера, "Святое семейство с ягненком" Рафаэля, "Давид, победитель Голиафа" Караваджо, "Портрет Карла V с собакой" Тициана, три портрета Веласкеса, два натюрморта Луиса Мелендеса и большой картон для шпалеры "Сбор винограда" Гойи, а также портреты почти всех испанских монархов, которым Музей Прадо обязан своей славе.
В собрании Прадо хранятся прекрасные образцы скульптуры от античности до эпохи Возрождения, сравнительно небольшая, но включающая экспонаты высочайшего уровня, коллекция декоративного искусства. Однако, в первую очередь, Прадо воспринимается как картинная галерея, среди приблизительно восьми тысяч живописных полотен XII - начала XX века которой выделяются несколько десятков произведений, без которых невозможно представить историю западноевропейского искусства.
Побывав на ней сегодня, я полюбовалась, в том числе, на портреты детей Филиппа IV. К сожалению, на выставке запрещено фотографировать. Ну не беда, я нашла эти портреты в Интернете.
Хуан Баутиста Мартинос дель Масо "Портрет Маргариты Австрийской" 1666 год Инфанта изображена в трауре по умершему отцу. Портрет сделан незадолго до её отъезда в Вену на свадьбу с императором. У нее очень грустный вид, будто она предчувствует свою печальную судьбу - ее будут не любить при австрийском дворе, она, отличающаяся слабым здоровьем и страдающая от зоба, умрет в 21 год, измученная шестью беременностями.
Лука Джордан "Конный портрет короля Карлоса II" 1693 год. Единственный сын Филиппа, его переживший. Так как был рожден от брака с родной племянницей, отличался уродством и целым букетом врожденных болезней, превративших его в тяжелого инвалида. Он даже с трудом говорил, двигался и ел. Однако был дважды женат, хотя не имел детей, и как считается, был импотентом.
Эндогамия сгубила Габсбургов текст: Мария Голова/Infox.ru источник: Juan Carreno De Miranda
Генетики впервые доказали, что именно близкородственные браки сгубили испанских Габсбургов. Коэффициент инбридинга последнего представителя дома — Карла II составил 25%: такой же показатель у детей, родившихся в результате инцеста.
Падение испанской ветви средневековой династии Габсбургов обусловлено множественными близкородственными браками и редкими генетическими заболеваниями, которые передавались по наследству.
Генетики из университета Сантьяго-де-Компостела исследовали генеалогическое древо более чем 3 тыс. Габсбургов из 16 поколений, сосредоточив внимание на заболеваниях монарших особ, их браках и сексуальной жизни. Они подсчитали, что за два века (1516−1700) девять из 11 браков были заключены между двоюродными братьями и сестрами, а также дядями и племянницами. Генетики Гонсало Альварес, Франциско Себальос и Цельса Кинтейро подсчитали коэффициент инбридинга для каждого Габсбурга. Он показывает меру степени родства между отцом и матерью ребенка, указывая, насколько гены родителей могут быть схожи друг с другом. Чем выше коэффициент, тем больше у ребенка будет одинаковых копий генов.
Жертва эндогамии
Самый худший, то есть самый высокий, коэффициент обнаружился у последнего испанского Габсбурга — Карла II, получившего прозвище Околдованный.
Справка Генетический груз Близкородственные браки ведут к увеличению генетического груза — накоплению летальных и сублетальных отрицательных мутаций, вызывающих выраженное снижение жизнеспособности особей. Фенотипические характеристики потомства ухудшаются, особи становятся менее приспособленными к условиям окружающей среды.
«Коэффициент инбридинга короля составлял 25%. Такой же коэффициент у детей, рождающихся в браках между родными братьями и сестрами или между отцами и детьми», — объяснил Альварес испанскому изданию El Mundo. Подобный показатель означает, что четвертая часть генома монарха была гомозиготной, что делало короля более уязвимым к болезням.
К примеру, у основателя династии Филиппа I коэффициент инбридинга составлял 2,5%.
Современники Карла II писали, что правитель страдал от диареи, частой рвоты, преждевременной эякуляции, импотенции и самой распространенной болезни европейских монархов — эпилепсии. Огромная нижняя челюсть и низкий рост делали короля уродом. Родители и придворные не лечили его в детстве, а лишь пытались не перетруждать, из-за чего сильно пострадало умственное развитие Карла II. В возрасте 30 лет он выглядел стариком и умер, когда ему исполнилось 39 лет.
Историки и ранее догадывались, что подобный «букет болезней» мог быть связан с близкородственными браками родителей монарха: его отец Филипп IV женился на своей племяннице Марианне Австрийской, которая родилась в результате брака Фердинанда III и его двоюродной сестры Марианны Испанской. Падение Габсбургов
Перед смертью Карл II завещал испанский престол своему внучатому племяннику Филиппу Анжуйскому Бурбону, внуку Людовика XIV. После смерти Карла II началась война за испанское наследство, которая продлилась 13 лет. В 1714 году Филиппу Бурбону удалось взойти на испанский престол.
Альварес полагает, что хотя эндогамия была весьма распространена в Древнем Египте, у Бурбонов, встречается и сегодня в африканских и азиатских племенах, Габсбурги оказались лидерами по количеству близкородственных браков, которые привели к вырождению династии.
Кинтейро удалось объяснить 90% заболеваний Карла II с генетической точки зрения. Она напомнила, что детская смертность у Габсбургов была выше среднего уровня той эпохи. Родители пытались защитить своих слабых и болезных детей, обвешивая их амулетами и приносящими удачу символами. «Они понимали, что с их детьми происходит что-то плохое, и пытались оберегать их с самого рождения», — объяснила Кинтейро.
Результаты испанских исследователей опубликованы в журнале PLoS ONE.
Отправлено: 23.04.11 00:08. Заголовок: Карл II Испанский К..
Карл II Испанский
Карл II Испанский. Юношеские годы и становление индивидуальности
Даже после второго брака Филиппа IV, несмотря на рождение множества детей, в 1661 г. в Мадриде все еще остро стоял вопрос о наследнике трона. 1 ноября умер маленький Фелипе Просперо, последний законный потомок Филиппа IV. С тем большими надеждами королевская семья и население Мадрида приветствовали нового кронпринца. Насколько этот монарх сможет надежды оправдать, оставалось лишь гадать. С каждым испанским кронпринцем связывались великие ожидания, поскольку монархическая система правления и государственно-философская мысль того времени в значительной степени опирались на принцип королевской власти, с акцентом на роль монарха. Впрочем, последнего сына Филиппа IV уже вскоре после его рождения окружали скорее сомнения, разделяемые как дипломатами, так и уличной молвой. Но просачивавшимся из дворца сведениям, у маленького Карла долго не ладилось с самыми элементарными вещами: у него не резались зубы и он никак не мог научиться ходить. Определенные подозрения будили многосторонние, довольно близкие родственные отношения его родителей между собой. Их укрепляло то обстоятельство, что первый, тайный договор о разделе испанского наследства, предусматривавший преждевременный уход из жизни или отсутствие детей, был заключен между Людовиком XIV и Леопольдом I уже в январе 1668 года. Первым государственным актом юного короля была церемония принятия присяги после смерти Филиппа IV 17 сентября 1665 года. По сообщениям современников, Карл продемонстрировал на ней совершенную бодрость духа и осознание своего положения. Об уходе и воспитании во дворце заботились основательно. Сообщалось, по меньшей мере, о четырнадцати кормилицах, и это без учета четырех лет полного безмолвия. Королевским воспитателем 5 июня 1667 года был назначен Франсиско Рамос дель Мансано, один из самых уважаемых людей своего времени. Долгое время Рамос был профессором права в университете Саламанки, членом Советов Кастилии и Индии, которые он время от времени возглавлял. Он принимал участие как в мирных переговорах с Францией в 1659 году, так и в споре о мнимых притязаниях Людовика XIV на испанский престол, которые обоснованно отклонил в своем трактате (1667). Позднее Рамос обнародовал сочинение «Los Reynados de menor edad, у de grandes reyes» (Мадрид, 1672), подытожившее его научные труды на педагогическом поприще. Даже если этим опусом он и обогатил светскую хронику того времени, все же ему не удалось сотворить чудо со своим питомцем. Кронпринц довольно поздно научился писать и не смог осилить ни один специальный предмет (от религии до языков и истории) — в отличие, к примеру, от Филиппа IV, который считался знатоком живописи, или хотя бы Дона Хуана, который поддерживал тесные контакты с современными учеными. Сам же Карл не забыл своего придворного наставника: в ноябре 1678 года он пожаловал Рамосу титул графа Франко. Возвышение Рамоса де Мансано от студента права в Саламанке, через многолетнюю государственную службу в качестве советника и дипломата до получения дворянства является, впрочем, типичным примером возвышения испанского «noblesse de robe». Отличаясь неизменно слабым здоровьем, Карл не развивал в себе никаких выдающихся способностей. Согласно маркизу Вийяру, французскому посланнику 1679/80 годов, он не был в состоянии «чем-нибудь заняться», не имея при этом никаких знаний из области науки или литературы. По словам герцога Монтальто, «он вовсе ничем не занимался, и меньше всего его привлекал письменный стол. Это не соответствовало его характеру, он никогда ни на что сам не решался». Вместе с тем Карла отличали исполненная достоинства приверженность к традициям и несокрушимая набожность, что нашло отражение в большом парадном портрете Коэльо «Святое причастие» в Эскориале. Неоднократно он пытался брать правление в свои руки, в частности, после отставки премьер-министров Мединачели (1685) и Опоресы (1691). Однако постоянно оказывалось, что ему не хватало выдержки и решимости. «Натуру эту не могли улучшить ни премьер-министры, ни институты. Когда у корабля отсутствует руль, остается лишь дождаться, когда он опрокинется», — такой приговор вынес в июле 1685 года герцог Монтальто. Между королем и короной, личностью и государством в то время стала расти пропасть. Монарх был не в состоянии соответствовать почти сверхчеловеческим требованиям, предъявляемым ему его положением. К тому же в запуганном военной угрозой, озабоченном экономическими проблемами и опутанном сетью дворцовых интриг Мадриде невозможно было в достаточной степени опереться на выбранных им политиков (как это делал его отец). Добиться же признания как личность — в век решительных, властных монархов и крепнущих государств — на это у него не было и надежды.
Период регентства при Карле II Испанском
Со смертью Филиппа IV Испанию — удерживаемую королем от распада монархию — ожидало продолжительное регентство, предположительно до ноября 1675 года, т. е. до момента исполнения кронпринцу четырнадцати лет. Какую опасность это могло означать, показали недавние события во Франции: выступления Фронды против Мазарини в 1650 году. Филипп даже получил выгоду от смуты во Франции, поэтому в своем завещании попытался создать широкую опору регентству. Естественно, опекуном должна была стать королева Мариана; в помощь ей он выделял тщательно подобранную из представителей политической, церковной и общественной власти Правительственную хунту. Эта комиссия служила доказательством, что в Испании XVII века, в противовес закостеневшей иерархической системе Советов и официальных органов власти, на политику оказывали возрастающее влияние побочно-институциональные факторы; иногда более быстрые и эффективные, но всегда более зависимые и подверженные влиянию. Несмотря на эту хунту, Мариана, которой стало не под силу справляться с бременем обязанностей, вернулась к институту фаворитов, чтобы обеспечить поддержку регентству в мировой державе. Сначала выбор пал на австрийского духовника, отца-иезуита Иоанна Эберхарда Нитгарда. Несмотря на предостережения, королева закрепила его вначале лишь номинальную власть должностью Великого Инквизитора Испании (сентябрь 1666 года), благодаря чему он автоматически становился членом Правительственной хунты. Иностранное происхождение и политическая неловкость вскоре вызвали неприязнь к нему правительства и широких слоев населения, усиленную еще и тем, что Мариана и Нитгхард третировали опытного и авторитетного сводного брата Карла II, Дона Хуана. А Дон Хуан принадлежал к интереснейшим личностям Испании того времени. Некоторые историки, в противовес вердиктам, например, Маура и Пфандла, выступают в защиту его репутации. Как сведущий покровитель таких ученых, как де ла Фалле, Камуэль Лобковитц или Хуанини, и владелец огромной библиотеки он выступал крестным отцом зарождавшейся испанской реформистской науки, которой после 1700 года суждено было приобщиться к духовным достижениям современной Европы. К тому же как бравый генерал и испытанный губернатор он принимал решающее участие в подавлении восстаний в Неаполе и Барселоне. Напротив, во Фландрии и Португалии между 1656 и 1663 годами его командование было гораздо менее успешным. Насколько охотно этот побочный сын Филиппа IV любил показываться на публике и какие надежды с ним связывались, еще сегодня показывает посвящение второго тома «Criticon» Бальтасара Грациана (1651). Между Нитгардом и Доном Хуаном вскоре разгорелся спор за влияние и посты, который своей напряженностью оттеснил на задний план почти все подлинные государственные дела в Мадриде. Причем иезуит сражался традиционными средствами и делал упор в первую очередь на близость к королеве. Дон Хуан воспользовался современным оружием и без колебаний подключил общественное мнение. Циркулярами, написанными отточенным языком, он целенаправленно будоражил правительственные круги, население Мадрида и земли арагонской короны, которые, впрочем, охотно подключились к дебатам. Использовал принц также зарождающуюся прессу и свою Gazetas, прибегнув при этом к помощи фламандского личного секретаря и хрониста Франсиско Фабро Бремунданса. Эта полемика и прежде всего давление взбудораженного общественного мнения привели к организации весной 1669 года Комиссии реформ, которая также должна была рассматривать поданные населением предложения. Комитет этот предложил несколько честолюбивых реформ, которые возвращали к программе экономических реформаторов и публицистов. Все же в 1669/70 годы регентство оказалось слишком слабым (или неискренним), чтобы претворить в жизнь предложения хунты. Однако этой комиссии суждено будет обрести непреходящее значение как предвестника учрежденной в 1679 году Торговой хунты. Важность этого органа заключалась еще в том, что он впервые создал платформу для общественных дебатов о положении Испании. Мариана же, против политического обычая, в начале регентства отложила созыв кастильских кортесов (собрания сословий или городов) на неопределенный срок, видимо, чтобы застраховаться от неожиданностей. Несмотря на призрачное дальнейшее существование кортесов в листовках того времени, они при этом стали неэффективны в качестве рупора важнейших политических дискуссий и дебатов, которые обострила полемика вокруг правления Нитгарда зимой 1668/69 года. Нитгард не смог устоять перед лицом нараставшего давления; 25 февраля 1669 года, после бурных событий, заставивших вспомнить об участи Мазарини в Париже, Мариане пришлось отправить его «чрезвычайным посланником в Рим». На это оказали воздействие два фактора: скорее стабильное, чем безнадежное внешнеполитическое положение и предостережение императора Леопольда I и папского нунция о том, что вокруг Дона Хуана сплотилась группа сторонников, вооруженных подобно настоящей армии. По признанию современников, в ней насчитывалось свыше 1 000 человек. Не менее сильным оказался и нажим аристократии; в январе 1669 года несколько грандов настоятельно рекомендовали сместить Нитгарда, пока они сами этого не сделали. Путчеподобное сочетание военной силы и политического давления власть имущих позволило историку Томасу-и-Валенте говорить о первом в испанской истории государственном перевороте. Между тем это верно лишь отчасти, так как Дон Хуан не смог добиться окончательной победы. После назначения его генеральным наместником арагонской короны в Сарагосе в конце июня 1669 года он покинул Мадрид и тем самым центр власти. Но в любом случае отчетливо проявилось могущество испанского высшего дворянства. Как в 1676 году, так и в 1691/92 годах грандам удалось вынудить корону сместить неугодных премьер-министров. Неограниченно хозяйничая на широких просторах Испании, во второй половине XVII века они сумели de facto прибрать к своим рукам политику в Мадриде. Так что в правление Карла II из-за отсутствия собственной базы власти и решительной поддержки короны не мог долго продержаться ни один фаворит или премьер-министр. В этом заключается главная причина «политической одышки» тех лет. Но после вынужденной отставки Нитгарда потерявшему авторитет регентству больше не удалось взять бразды правления в свои руки. Годы до совершеннолетия Карла II, 6 ноября 1675 года, прошли для Мадрида без судьбоносных решений и инициатив. Застывшая система Советов или вице-королевств в коронных землях (вице-королевствах), подточенная все чаще создаваемыми для различных конкретных задач хунтами, была еще менее способна на подобные решения, чем королева-мать. Напротив, за пределами Кастилии, без содействия короля или регентши, намечалась возможность изменения федеральной структуры монархии, которая в другой политической ситуации наверняка получила бы дальнейшее развитие. В Арагоне Дон Хуан использовал свою должность в период между 1669 и 1675 годами для ведения осторожной политики с явным реформаторским уклоном, опираясь на готовность местной элиты к сотрудничеству и интеграции. Эти годы можно считать примером того неофедерализма (уважения Центральными органами привилегий некастильских коронных земель), о котором говорили исследователи периода истории после отставки Оливареса. Для Арагона они нашли свою высшую точку в кортесах Карла II 1678 года и Собрании штатов страны без короля 1684 года, которые должны были указать этой экономически истощенной и измученной войной земле путь выхода из кризиса. Разумеется, в Мадриде не нашлось соответствующих принципиально новых взглядов на структуру монархии, как это произошло в 1674-1678 годах в Мессине, где центральное правительство вновь лишь реагировало, судорожно цепляясь за унаследованный порядок. Под бременем экономических бедствий Мессина восстала против правления испанского вице-короля, чтобы вернуть себе прежние привилегии и добиться равноправия с Палермо. Спешно предложенная Францией помощь была охотно принята. Вице-король оказался не в состоянии на адекватный политический ответ, Мадрид же применил грубую силу. После продолжительной борьбы испанцам, при поддержке нидерландских (!) моряков, удалось покорить город; привилегии Мессины были ощутимо урезаны. Еще и сегодня о событиях тех дней напоминают воздвигнутый необычный памятник Карлу II, торжествующему победу над извивающейся гидрой, и укрепленная после 1678 года цитадель. Также и во внешней политике регентша и Правительственная хунта не смогли оправдать выраженных в завещании Филиппа IV надежд. Испания не сумела воспрепятствовать вспыхнувшей в мае 1667 года по формальному поводу деволюционной войне Людовика XIV во Фландрии и затем в Бургундии. Лишь под давлением «тройственного союза» (Англии, Нидерландов и Швеции) удалось закончить ее в мае 1668 года Аахенским миром. Так же не получилось помешать окончательному обретению Португалией независимости (18 февраля 1668 года), в военном смысле завоеванной еще при жизни Филиппа IV. К тому же в июле 1670 года правительство было вынуждено уступить Англии — за обещание больше не поддерживать каперство — захваченные при Кромвеле территории в Южной Америке и в первую очередь стратегически важную Ямайку. В Америке, где все отчетливее проявлялась креолизация общества и служебной иерархии, равно как и разделение сфер господства, все дальше отходили от испанской короны, и этому устойчивому процессу суждено было продлиться до XVIII столетия. Сверх того, в 1672 году Испания позволила втянуть себя в Голландскую войну против Франции, которую поддерживали Великобритания и Швеция, чтобы и там играть только пассивную роль и зависеть от европейской помощи. Невзирая на альянс со Священной Римской империей и Брандербургским курфюрстом, Мадриду, в конце концов, пришлось смириться с потерей фрейграфства Бургундии — коренной земли наследства Габсбургов, — а также Южной Фландрии, что было закреплено Нимвегенским миром, заключенным в августе 1678 года.
Правительства Карла II Испанского
6 ноября 1675 года Карл попытался проявить самостоятельность. Он вознамерился править как совершеннолетний и вызвал из Сарагосы в Мадрид своего сводного брата: «Для этого мне нужно, чтобы особа ваша при мне находилась». И снова с армией вооруженных сторонников, числом в 10 000 (!) человек, как указывали современники, Дон Хуан приближался к столице. И на этот раз почву подготовили публичные письма. В день рождения короля он на несколько часов достиг власти; захватить же ее не смог. Переговоры с матерью, в которых Карл хотел сообщить ей о своем вступлении на престол и назначении Дона Хуана премьер-министром, привели к противоположному результату. В своей весьма трогательной речи Мариана, поддержанная королевским духовником, переубедила своего сына: регентство под ее руководством продлялось еще на два года, а Дона Хуана с военным поручением снова отсылали в Мессину. Решив не доводить дело до конфликта, на следующий день сводный брат Карла повернул в сторону Сарагосы. Снова дворец, т. е. непосредственное окружение, оказались сильнее юного короля. В течение всей своей жизни Карлу так и не удастся обрести настоящую самостоятельность. Как в свое время на Нитгарда, так и в эти годы Мариана сделала ставку на преданное доверенное лицо для обеспечения правления и доступа к королю. Однако с Доном Фернандо де Валенсуэла в конечном счете вышло не лучше. Сын андалусского поместного дворянина, ставший после службы вице-королем Сицилии и удачной женитьбы на камеристке королевы сначала, в 1671 году, рыцарем ордена Сантьяго, затем, в 1673 году, старшим шталмейстером королевы и, наконец, в ноябре 1676 года, маркизом Вилласьерра и грандом, был назначен официальным премьер-министром. Свое высокое положение он попытался закрепить тем, что занимал столицу строительством и праздниками, стремился завязать отношения со знатью, предоставляя ей придворные должности при дворе Карла II. В связи с последующими событиями следует здесь упомянуть герцога Мединачели и графа Оропеса, которые были оберкамергерами или камергерами. Этот пример демонстрирует степень популярности политических институтов и процедур, которой правительству удалось достичь в конце XVII века. Важные должности стали доходными местами. Тщательно выверенная, высоко чувствительная система поиска решений была основательно нарушена. Ведь даже некогда строгие и принципиально открытые университеты подпали под чары могущественной придворной камарильи. Вряд ли нужно говорить, что о политических руководящих решениях этого премьер-министра ничего не слышно; он был скорее символом, чем реальным властителем. В данном случае за крутым подъемом последовало стремительное падение. На провокационное назначение премьер-министра гранды отреагировали неслыханным способом. 15 декабря 1676 года они обнародовали манифест с требованиями: «полностью и навсегда удалить королеву от него [короля], Фернандо де Валенсуэлу взять под стражу, а Дона Хуана приблизить к Его Величеству, с тем чтобы он там пребывал». Подписанный более двадцатью представителями знати, этот документ был подобен консервативному перевороту и сравним с «альянсом знатнейших, предшествовавшим волнениям в Нидерландах». Как бы ни спорен был такой способ, понятно стремление этой публичной акцией понизить чрезмерное влияние двора на центр монархии в лице короля. Короне, снова понуждаемой к действиям, не оставалось ничего другого, как сместить Валенсуэлу, который ретировался в монастырскую часть Эскориала. Дон Хуан смог 23 января 1677 года мирно и окончательно въехать в Мадрид новым премьером. Однако еще до вступления в должность он распорядился демонстративно взять Валенсуэлу под стражу, так что не осталась забыта и судебная палата монастыря. В конце концов Валенсуэлу сослали на Филиппины, откуда тому уже не суждено было возвратиться. Во искупление посягательства на монастырь Карл II взялся за сооружение пышной ризницы, которую Клаудио Коэльо, в январе 1686 года ставший придворным художником, украсил своей знаменитой «Sagrada Forma» («Святое причастие»), которая после 1700 года надолго определила масштаб и направление испанской живописи. Служить Дону Хуану оставалось совсем недолго: 17 сентября 1679 года, в день смерти своего отца, он скончался согласно медицинскому бюллетеню от вздутия желчного пузыря. Для надлежащей оценки политики при Карле II следует обобщить все три правительства пострегентского периода. Этого требует единая принципиальная направленность их политики, а также определенные личные черты премьеров — Дона Хуана, герцога Мединачели и графа Оропеса. «В общем, политика герцога [Мединачели] является не более, чем продолжением начатой доном Хуаном». Их объединяет также самоотверженная преданность своему делу и незаурядность. Дон Хуан после успешной службы в Сарагосе рьяно приступил к исполнению новых обязанностей и, по свидетельству современников, работал свыше 13 часов ежедневно. Подобное сообщают также о Мединачели и в особенности Оропесе. Для английского посланника Стэнхоупа это был способнейший из людей, с которыми ему довелось встречаться в Испании. Современные историки даже называют его «способнейшим политиком Испании XVII века». Абстрагированный от дворцовых событий взгляд отмечает с 1677 года упорное движение вперед, перспективные инициативы, которые скорее предвещали начало всеобщих реформ, чем несли на себе печать уходящего столетия и вырождающейся династии. Однако прежде окинем беглым взглядом поочередно все эти правительства: после смерти Дона Хуана главой правительства в феврале 1680 года был назначен герцог Мединачели. Женатый на представительнице рода Лерма, испанский гранд, член Государственного совета и с февраля 1679 года руководитель Совета Индий, он слыл также умелым тактиком. Выдерживая разумную дистанцию с Валенсуэлой, равно как и с союзом против него, он сумел сохранить близость к королю, которая была определяющей для доступа к власти. Между тем экономические неурядицы, внешнеполитические неудачи и шаткие альянсы в Мадриде вскоре погубили и это правительство. Весной 1685 года Мединачели подал в отставку и вскоре после этого даже покинул Мадрид. Снова Карл II на короткое время встал у кормила власти. Несомненно, ему было знакомо идеализированное мнение доброжелателей о том, что истинный король обязан сам править. Однако, в конце концов, этому препятствовали как личные качества короля, так и сложность государственного аппарата. Поэтому вскоре обязанности премьер-министра выполнял уже граф Оропеса, который оставался в правительстве до своей отставки в июне 1691 года, после чего было еще короткое возвращение на службу в 1698/99 годах. Образованный выходец из могущественного рода (Альварес де Толедо-и-Португаль, представитель побочной линии дома Браганза), время от времени исполнявший обязанности председателя Совета Кастилии и пользовавшийся поэтому поддержкой этих институтов, он также пал жертвой превратностей внешнеполитической жизни, социальной напряженности в Кастилии и Мадриде и в особенности дворцовых интриг вокруг королевы Марии Анны. В оставшиеся годы больше никому не удавалось надолго задержаться у власти. Карл II, оказавшийся, в конце концов, неспособным править самостоятельно, не был в состоянии назначать и поддерживать политиков по своему выбору. Столица Испанской мировой державы утрачивала свою роль политического коммутатора; она все больше запутывалась в дворцовых интригах и спорах о регулировании престолонаследия. Королевы и двор сохраняли, даже после официального совершеннолетия Карла, громадное влияние в Мадриде. В последнем панорамном труде об Испании 1700 года говорится о девяностых годах просто как о «десятилетии Марии Анны Нойбургской». Старая, главным образом монархистски ориентированная историография часто позволяет втянуть себя в дворцовую кутерьму, тогда как молодые историки принимают в расчет собственно государственные дела. Взгляд же на хозяйственную политику правительства с 1677 года рисует новую картину эпохи Карла II. В плоскости между дворцовыми интригами и правительственной работой лежит кадровая политика. Будь то Валенсуэла, Дон Хуан, Мединачели или Оропеса — каждый старался заполнить решающие должности в администрации и при дворе своими верными последователями, ибо только так можно было надеяться на сколько-нибудь успешную реализацию политических целей. Именно этим были обусловлены частые смены в высших эшелонах власти. Например, руководство Советом Кастилии, центральным институтом управления коренной частью Испании, при Карле II менялось двенадцать раз; два gobernadores (руководители Совета) находились на службе едва по два года. Подобным образом обстояло дело и с другими институтами: Совет Арагона в 1677 году, председателя которого, дона Мельхиор де Наварра-и-Рокафулл, Дон Хуан немедленно заменил кардиналом Паскуалем Арагонским; Государственный совет, в который вскоре после свержения Оропесы в июне 1691 года были приглашены семь новых членов. Тем не менее в целом можно выделить направления политики, составляющие характерное своеобразие этой эпохи. Это преимущественно денежная система, финансовая политика, поощрение хозяйственной Деятельности и земли короны. В вопросе кастильской валюты при Карле II Удалось добиться стабильных успехов. Во времена Филиппа IV ввиду огромной нагрузки из-за европейских войн и проблем в сельском хозяйстве, торговле и ремеслах, из-за девальвации, чеканки новых и перечеканки старых монет приближался обвальный крах валютной системы. Кастильскую медную монету, веллон, больше не принимали за границей; для внешней торговли необходимо было возвращаться к дорогим деньгам из благородных металлов. При Доне Хуане, который еще в бытность вице-королем Каталонии начал решать денежно-хозяйственные проблемы, в марте 1679 года была образована Монетная комиссия. Опираясь на многочисленные предварительные заготовки и прежние попытки реформ, она смогла быстро взяться за работу. Уже 10 февраля 1680 года был издан декрет, по своему воздействию равнявшийся денежной реформе. Стоимость находящихся в обороте денег снижалась на четверть, в огромной массе ходившие фальшивые деньги легализировались на восьмую часть своего номинала, долги прощались. Ближайшие последствия были катастрофичными: разорилось множество торговых домов, для многих наступили нищета и голод. Все же правительство придерживалось взятого курса и в 1684 и 1686 годах последовали другие декреты. Таким образом, после суровых годов аккомодации, наконец, была создана стабильная денежная система как предпосылка экономического подъема Испании в следующем столетии. В хозяйственной политике было использовано аналогичное средство в виде созданной в январе 1679 года Торговой комиссии. В ней были представлены: прежде всего Имущественный совет, затем Совет Индий, Совет Кастилии, но также и специалисты со стороны, такие как дон Франсиско Сентани. Неоднократно перестраиваемая (1682-1683, 1691, 1707 основательно), она, в конце концов, оформилась в 1730 году в Торгово-денежную палату. Поддерживаемая созданными в 1691-1692 годах в других частях Испании (Севилье, Валенсии, Барселоне) различными специальными комиссиями, она могла вырабатывать важные стимулы коммерции. Главными направлениями реформистской деятельности стали колонизация и развитие шелковой промышленности, поощрение виноделия, усовершенствование цеховой системы организации труда и т. д. Процесс реформирования ускорялся с помощью других объединений, создаваемых премьер-министрами короля: Encabezamiento (для обложения налогами, 1682) или para negocios de Hacienda у alivio de los pueblos (для государственной финансовой политики и налоговых льгот, 1692). Наряду с этим правительство — пожалуй, при этом украдкой косясь на французскую и, возможно, португальскую модели того времени — прибегло к системе интенданст. С 1687 по 1691 годы в Кастилии было учреждено генеральное суперинтендантство, а также 21 суперинтендантство, которые должны были заботиться о налоговых поступлениях и хозяйственном положении. Сюда же относятся указы против бесчеловечных и неэффективных методов взимания налогов, многочисленных пенсионных платежей в пользу короны, вызывающе роскошной одежды и т. д. При Карле II налоговое бремя на кастильцев заметно ослабло по сравнению со временем Филиппа IV, конечно, не в последнюю очередь вследствие отсутствия политического нажима. Этими мерами закладывались основы экономического усиления Испании, которые, однако, не сразу дали результаты в виде стабилизации валюты, упрощения системы управления финансами, стимулирования торговли и ремесел. При этом правительство опиралось на Имущественный совет и подчиненные ему органы, тогда как центрами власти по-прежнему оставались Совет Кастилии и Государственный совет. Ведь если бы премьеры Карла II решили в своей реформаторской политике действовать также через еще не окрепший Финансовый совет, то без явной королевской поддержки едва ли смогли бы преодолеть ожесточенное сопротивление, в первую очередь Совета Кастилии и представленных в нем силовых группировок. Этот антагонизм, в сущности, невозможно было решить до 1700 года, и это явно сдерживало успех верно намеченной политики экономической реформы. Одна из немногих поездок, которые король совершил по Центральной Кастилии, привела его в Сарагосу. Этот визит означал видимое улучшение «федеральных отношений» в монархии Карла II по сравнению с временем Филиппа IV. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что и в этом больше заслуга последовательных действий правительства, чем монаршей воли. В мае 1677 года в сопровождении своего сводного брата король торжественно открыл заседание арагонских кортесов и после подтверждения фуэрос (гарантированных прав и привилегий) принял присягу штатов. Хотя вслед за этим Карл II и Дон Хуан спешно вернулись в Мадрид, все же кортесы 1677-1678 годов вместе со созванной в 1684 году Верховной хунтой явились высшим достижением арагонской истории XVII века как в экономико-политическом плане, так и во взаимоотношениях между Сарагосой и испанской монархией. Существенно улучшились также отношения и с другими частями арагонской короны. Символично в этом смысле возвращение 30 декабря 1689 года Барселоне привилегии звания гранда относительно короны, которой город был лишен после восстания 1640-1652 годов. Решающим фактором в этом примирении была верность королю служивого и родового дворянства во время крестьянских волнений 1687-1689 годов. Еще одной части державы, в которой не бывал ни Карл II, ни его предки, принесло пользу это правительство. После издания 1 ноября 1681 года Свода законов для Южной Америки Латинская Америка получила наконец правовые гарантии и универсальный действующий кодекс законов. В этом нашли завершение длительные усилия, начатые еще в двадцатые годы. Впрочем, этим уже невозможно было сдержать процесс медленного перерезывания пуповины, связывавшей Америку с метрополией.
Отправлено: 23.04.11 00:08. Заголовок: Карл II Испанский. ..
Карл II Испанский. Свадьбы и внешняя политика
Супруга № 1
Супруга № 2
Вторую большую поездку Карл II совершил осенью 1679 года в Бургос на встречу со своей первой супругой, Марией Луизой Французской. Этот заключенный в июле брак с очень импозантной, но политически неопытной дочерью герцога Орлеанского для Карла II был, пожалуй, браком по любви. Но в первую очередь это все же был устроенный Доном Хуаном союз, знаменовавший внешнеполитический выбор в пользу Франции. При этом сводный брат короля бесцеремонно обошелся с австрийской партией при дворе, группировавшейся вокруг королевы-матери, отдававшей предпочтение племяннице Карла II, Марии Антонии. Это ускорило продолжающееся с 1648 года отчуждение между Мадридом и Веной, которое нашло отражение как в негодовании Мадрида по поводу с испанской точки зрения чересчур поспешного мира Вены с Парижем в 1648 году, так и в выдаче перворожденной Дочери Филиппа IV замуж за Людовика XIV (1659), или в почти постоянном неучастии испанских войск в боевых действиях Вены против турок (1682-1983). Этот выбор означал конец времени Габсбургов в Испании, хотя брак не дал потомства. Именно поэтому Марии Луизе примерно с 1686 года и до ее кончины в феврале 1689 года пришлось выслушать немало обидных слов в Мадриде. Между тем, несмотря на родство, Людовик XIV, похоже, вовсе не торопился прекращать военные походы против Испании. Со своей стороны, Вена, занятая операциями на Балканах, была не в состоянии поддержать Испанию чем-то большим, нежели дипломатическо-династическими связями. Невзирая на подписанный в 1678 году мир, в 1683-1684 годах Людовик XIV напал на Люксембург, Фландрию и Каталонию, стратегически блестяще выбрав для этого время. Заключенный (при посредничестве) в августе 1684 года в Регенсбурге мир закрепил за Францией владение Люксембургом, еще одним оплотом владычества Испании в Центральной Европе. Но и этот компромисс долго не продлился. Весной 1690 года в рамках Девятилетней войны против Нидерландов между Мадридом и Парижем вспыхнул новый конфликт. И вновь он имел ощутимые последствия для Фландрии и испанского средиземноморского побережья, которое французские войска атаковали с суши и с моря. Взятие Барселоны (1691 и 1697) и Героны (1694), потеря Росаса (1693) и бомбардировка Брюсселя (1695) отчетливо демонстрируют слабость испанских войск. Третью дальнюю поездку король предпринял весной 1690 года — в Вальядолид, для встречи своей второй супруги, Марии Анны Пфальц-Нойбургской. Этот брак, заключенный до неприличия быстро после смерти Марии Луизы, вновь сблизил Мадрид и Вену, а также Мюнхен, так как старшая сестра невесты, Элеонора, с 1676 года была замужем за императором Леопольдом (еще одна принцесса из дома Пфальц-Нойбург, Мари-Софи, состояла в браке с королем Португалии). В отличие от своей предшественницы, Мария Анна отличалась высокой образованностью, знанием языков и политическими амбициями. Поэтому на фоне преобладающей безынициативности и нерешительности Карла II в политически нестабильном Мадриде девяностых годов она превратилась в слишком уж заметную политическую фигуру. Но история почти безрезультатных интриг Мадридского дворца и таких сторонников королевы, как графиня Берлеш или Генрих Виссер, выходит за рамки нашего рассказа. Знающий немецкий язык читатель может найти богатейший материал на эту тему у Пфандла. Под натиском Людовика XIV Мадрид и Испания оставались внешнеполитической игрушкой. Ни на одном из опасных фронтов не могло быть оказано серьезного сопротивления. Слабость монархии отчетливо проявилась и в том, что теперь Мадрид был вынужден мириться и с занятием решающих постов иноземными князьями. В 1691-1692 годах по настоянию Вены и королевы-матери губернатором и генерал-наместником Брюсселя стал Макс Эмануил Баварский. Его роду доведется сыграть особую роль в вопросе престолонаследия. В свою очередь, Георг Гессен-Дармштадтский, близкий родственник матери Марии Анны Пфальц-Нойбургской, в 1694-1695 годах командовал германскими войсками в Каталонии и напоследок стал вице-королем этой страны, рыцарем Золотого Руна и испанским грандом. После впечатляющей победы Людовика XIV в сентябре 1697 года был заключен Рисвикский мир, уже с оглядкой на престолонаследие. Париж сохранял за собой Люксембург, Бургундию, фламандские укрепления и даже свои опорные пункты в Центральной Америке, однако возвращал последние завоеванные территории, в частности, в Каталонии. То, что уже через год, в ноябре 1698 года, был заключен еще один договор о разделе, показывает, о какой цели, собственно, шла речь.
Карл II Испанский. Вопрос престолонаследия и королевское завещание
Слабое здоровье короля, «которому причинял вред малейший сквозняк», и вероятность того, что он останется без потомства, к середине девяностых годов становились все очевиднее. Великие европейские державы еще раньше поставили на эту карту; их тайные договоры о разделе испанской монархии сопутствовали Карлу II всю его жизнь. Еще в январе 1668 года Австрия и Франция заключили одно подобное соглашение. В 1698 году Франция и морские державы договорились о том, как поделить Испанию между Баварией, Францией и Австрией. До марта 1700 года подобные договоры великих европейских держав угрожали внести разлад в решение вопроса о престолонаследии в Мадриде. Карл II и его министры изо всех сил стремились взять события под свой контроль. Все же Мадрид долго медлил в этом вопросе из-за угрожающей поляризации между австрийским и французским решением. Возможность компромисса появилась с рождением в октябре 1692 года Иосифа Фердинанда Баварского, сына Макса Эммануила и внучатого племянника испанского короля; его бабушкой по материнской линии была Маргарита Испанская, сестра Карла II. Казалось, в качестве компромиссного кандидата он устраивал все заинтересованные стороны. По договору, заключенному в октябре 1698 года, в последующем месяце в Мадриде объявили последнюю волю Карла II, согласно которой Иосиф Фердинанд становился универсальным наследником (по одному оставшемуся конфиденциальным завещанию, составленному в сентябре 1696 года). Однако вследствие смерти Иосифа Фердинанда в феврале 1699 года вопрос престолонаследия внезапно вновь возник. Политическая слабость Мадрида, где, казалось, больше правила баварская королева со своим двором, чем испанское правительство, но также возобладавший с 1648 года внешнеполитический идеал равновесия сил в Европе привели к самому живому участию великих европейских дворов в урегулировании этого вопроса. Собственное, испанское решение с династической точки зрения было уже невозможно, тогда как решение в пользу Франции или Австрии могло иметь пагубные последствия для соотношения сил в Европе. Работы Маура и Пфандла детально обрисовывают «борьбу за Мадрид», которую вели посланники Вены и Парижа, отец и сын, графы Арраш и соответственно Аркур. На исходной позиции преимущество было на стороне Вены, так как, помимо традиционных связей между обеими частями дома Габсбургов, была еще королева-мать (до ее смерти в мае 1696 года) и королева Мария Анна. Как заметил в 1688 году посланник Генуи, короны Испании и Франции в силу противоположности интересов были обречены вечно ненавидеть друг друга и вести войну с переменным успехом. Все же благодаря блестящей дипломатии Аркота, военному нажиму Франции, растущему влиянию партии франкофилов при дворе и гневу мадридских горожан против двора королевы чаша весов заметно склонялась в пользу Парижа, Правительство запросило мнение Государственного совета и папского престола, которое выяснилось только летом 1700 года. В своем же завещании от 3 ноября 1700 года Карл II объявлял герцога Анжуйского, дядю Людовика XIV и второго сына дофина, наследником «всех своих королевств и подвластных земель, без каких-либо исключений» с тем условием, что короны Испании и Франции останутся разделенными навечно. Если все составляемые с 1668 года великими европейскими державами договоры исходили из раздела Испании, то здесь проявилось испанское решение вопроса престолонаследия. Король и правительство стремились прежде всего к тому, чтобы сохранить единство монархии. Как покажет течение войны за испанское наследство, в Кастилии и вообще в Испании многие желали дальнейшего существования испанской монархии. Между тем решающей в те месяцы оказалась позиция высшего духовенства в лице кардинала Луиса де Портокарреро, члена Государственного совета, архиепископа Толедо с 1677 года. Весной 1699 года Портокарреро удалось принять на себя руководство государственными делами. Он был ответственным за окончательное завещание Карла II 29 октября 1700 года, уже почти на смертном одре, король назначил его регентом Испании. Если вспомнить о роли Нитгарда в начале регентства, то может показаться, что правление Карла II словно окрашено пурпуром. Вообще последняя, треть XVII века также была и зенитом политической власти церкви в Испании, что нашло выражение, в частности, в назначении Филиппом IV сразу двух прелатов в Правительственное собрание. Еще нагляднее сила церкви проявилось в аутодафе летом 1680 года, которое Инквизиция смогла устроить в присутствии короля и всего двора на Главной площади. Тогда лишились жизни около 100 мнимых вероотступников. Чрезмерная религиозно-мистическая экзальтированность дворцовой элиты нашла причудливое выражение в экзорцизме, который по совету королевского духовника в июле 1699 года стали применять к Карлу II. Улучшения состояния болезненного короля после этого не последовало, так что решить вопрос о престолонаследии таким путем не удалось. Все же благодаря этому сенсационному способу в Мадриде увековечился пренебрежительный титул «el hechizado» (Зачарованный), который присвоили тогда Карлу II и под которым он до сих пор известен в Испании. «Зачарованному» королю и Австрийскому дому примерно к 1700 году в ходе нескончаемых битв против французских войск не хватало уже трогательного проявления преданности и общеиспанской лояльности. В Брюсселе после тяжелых разрушений, сделанных французской артиллерией в 1695 году при восстановлении зданий Гранд-пласа в доме корпорации пекарей были извлечены на свет бюст и регалии Карла II с надписью: «Цех пекарей хранил здесь победные трофеи, с которыми Карл II с великой славой торжествовал победу». Со своей стороны, опубликованные в 1709 году каталонские анналы Наркиса Фелу де ла Пенья поют дифирамбы этому королю, «его усердию, несмотря на тяжелые препятствия, его целостности, его желанию отличить [своим посещением] эту провинцию [Каталонию], как бы не удерживала его от этого болезнь. Короче говоря, это был лучший Король, какой был у Испании, хотя его министры действовали, как указано выше». Насколько подобные проявления верности Карлу II различных земель короны могли обеспечить дальнейшее пребывание оных в структуре испанской монархии, в конечном счете предстояло решить великим европейским державам и затяжной войне за испанское наследство. Память о Карле II и времени габсбургской династии в Испании хранят здесь и поныне. (Испанские короли, под ред. Бернекера В.Л.; "Феникс", Ростов-на-Дону, 1998г.)
Отправлено: 29.04.13 22:53. Заголовок: Смертность в династи..
Смертность в династии Габсбургов объяснили естественным отбором
Испанские генетики объяснили детскую смертность в королевской династии Габсбургов с точки зрения естественного отбора. Такое исследование опубликовали в Heredity сотрудники Университета Сантьяго-де-Компостела. Обзор статьи приводит Nature News.
Ученые проанализировали записи о рождении и гибели 4 тысяч членов королевских семей на протяжении 20 поколений. Им удалось установить, что дети Габсбургов в возрасте от 1 до 10 лет чаще гибли до 1600 года, чем в период с 1600 по 1800 годы. По мнению авторов статьи, таким образом проявились эволюционные принципы естественного отбора.
Повышенный уровень смертности в раннем возрасте, как предполагают ученые, был вызван проявлением рецессивных мутаций в результате близкородственных браков. С точки зрения эволюционной теории, последствия многократного кровосмешения в пределах одной семьи могло привести к появлению таких заболеваний, как муковисцидоз. Гибель детей в таком случае являлась естественным средством очищения общего генофонда от накопленных в процессе постоянного самокопирования генных мутаций, приводящих к болезням.
Вместе с тем, данные о детях, которые не доживали в семьях Габсбургов до одного года, не позволяют судить о резком сокращении смертности. Авторы работы делают вывод, что в наиболее раннем возрасте на гибель детей могли повлиять как мутации, так и тяжелые условия средневекового быта.
Одним из характерных примеров накопления неблагоприятных генных мутаций может служить последний представитель Габсбургов на испанском престоле - Карл II Околдованный. Он родился в браке Филиппа IV и Марианны Австрийской, которая приходилась тому родной племянницей. В результате Карл II страдал от многих заболеваний, в числе которых была, по некоторым данным, и импотенция, не позволившая ему оставить после себя наследников.
Коллега испанских генетиков из Принстонского университета Леонид Кругляк отметил, что резкие изменения в показателях детской смертности можно объяснить не только естественным отбором. По его мнению, в работе была использована слишком малая статистическая выборка, чтобы сделать однозначный вывод.
Вопрос возможного кровосмешения стоит перед отдельными популяциями и в настоящее время. Так, в Исландии, население которой составляет всего 320 тысяч человек, в апреле было представлено мобильное приложение, позволяющее избежать инцеста. Оно вычисляет степень родства между двумя пользователями на основе генеалогической базы данных.
По материалам: Лента.ru
Испанские генетики объяснили детскую смертность в королевской династии Габсбургов
Ученые университета Сантьяго-де-Компостела провели исследование, которое прояснило причины детской смертности в королевской династии Габсбургов. Стало известно, что дело все в естественном отборе. Исследователи отметили, что выбор пал на Габсбургов, так как они идеальные кандидаты, поскольку более трёхсот лет вели кровосмешения в семье.
С помощью письменных источников Франсиско Себальос и Гонсало Альварес, ученые из Университета Сантьяго-де-Компостела, проанализировали данные о рождении и смерти четырех тысяч семей, принадлежавших королевскому роду, в течение 20 поколений. Выяснилось, что Габсбурги в возрасте от 1 до 10 лет более часто умирали до 1600 года, нежели с 1600 по 1800 годы. Такой уровень смертности ученые объяснили проявлением рецессивных мутаций из-за близкородственных браков. Эволюционная теория подтверждает, что постоянное кровосмешение в одной семье привело к заболеванию муковисцидозом. Смертность детей в этом случае была лишь очищением общего генофонда от самокопирования генных мутаций, что приводили к физической либо умственной неполноценности.
Самые яркие случаи кровосмешения Габсбургов представлены браком двоюродных братьев и сёстер, а также между дядями и их племянницами (к примеру, прадедушка Карла II Филипп II был женат на дочери родной сестры). Все это делалось лишь ради того, чтобы оставить в семье все титулы и земли, ну и конечно заключениями политических союзов. Дело в том, что так называемый инбридинг повышает возможность наследования 2 копий рецессивной мутации, которая является причиной многих болезней. Например, Карл II Околдованный страдал двумя наследственными недугами: дефицитом гормона гипофиза (результатом чего была импотенция) и дистальным почечноканальциевым ацидозом (почечная недостаточность).
Примером служит испанский король Карл II, который был физически и умственно неполноценный и к тому еще бесплоден, умер в 1700 году в возрасте 38 лет. Он был рожден в браке Филиппа IV и Марианны Австрийской, которая приходилась ему родной племянницей. Именно Карл II стал последним представителем рода Габсбургов.
Генетик Принстонского университета Леонид Кругляк был не совсем согласен со своими испанскими коллегами, что причиной детской смертности послужил естественный отбор. Он отметил, чтобы сделать однозначный вывод в работе не была использована достаточная статистическая выборка. Проблема кровосмешения стоит перед учеными и по сегодняшний день. В Исландии число населения составляет всего 320 тысяч, весной было представлено мобильное приложение, которое позволяет вычислить степень кровной связи между двумя пользователями через генеалогическую базу данных.
У потомков кровосмесительных браков нашли признаки естественного отбора
Неоднозначное исследование показало, что испанские Габсбурги смогли справиться с наиболее негативными последствиями инбридинга
Король Испании Карл II, физически и умственно неполноценный, скончался в 1700 году в возрасте 38 лет. Бесплодный, он был последним представителем мужской линии испанских Габсбургов, известной кровосмесительными браками и крайне уродливой нижней челюстью.
Эволюционная теория предсказывает, что при инбридинге действуют механизмы естественного отбора, которые призваны смягчить наихудшие последствия кровосмешения. Свидетельства этой работы зафиксированы у животных и растений, а вот насчёт людей доказательная база хромает, ибо не так-то легко найти такую семью, члены которой на протяжении нескольких поколений заключали браки между собой.
Если уж искать, то, конечно, в первую очередь среди царственных домов, и Габсбурги, варившиеся в собственном соку около трёхсот лет, — идеальные кандидаты, отмечают авторы нового и крайне спорного исследования Франсиско Себаллос и Гонсало Альварес из Университета Сантьяго-де-Компостела (Испания). С помощью письменных источников учёные проследили браки, рождения и смерти четырёх тысяч европейцев «голубых» кровей, представлявших более 20 поколений.
Особенно отличились Габсбурги, у которых браки между двоюродными братьями и сёстрами, дядями и племянницами (например, прадед Карла II Филипп II был женат на дочери родной сестры) были скорее правилом, чем исключением. Это делалось ради того, чтобы сохранить за семьёй титулы и земли, а также ради заключения политических союзов.
В 2009 году Себаллос и Альварес показали, что на протяжении истории Габсбургов степень инбридинга только повышалась, поэтому с генетической точки зрения родители Карла II состояли в более близком родстве, чем брат и сестра. По-видимому, кровосмешение несёт ответственность за высокие показатели заболеваемости и ранней смертности в этом семействе.
А дело в том, что инбридинг увеличивает шансы на наследование двух копий рецессивной мутации, вызывающей ту или иную болезнь. Например, считается, что Карл II страдал по крайней мере двумя наследственными недугами: дефицитом гормона гипофиза (этим, возможно, и было вызвано бесплодие) и дистальным почечноканальцевым ацидозом (причиной почечной недостаточности).
Бесплодие Карла II не позволило ему передать эти гены потомству. Но от Габсбургов произошло немало ветвей, которые могли получить от них вредные мутации, и исследователи взялись их проследить. Они насчитали 502 беременности, 93 смерти во младенчестве (в возрасте до одного года, за исключением выкидышей и мертворождённых) и 76 детских смертей (в возрасте от года до десяти).
Себаллос и Альварес выдвигают гипотезу, гласящую, что ранняя смерть была вызвана негативными последствиями инбридинга. Иными словами, они считают это свидетельством работы естественного отбора, очищающего популяцию от вредных генов. Если данный механизм действительно присутствует, то со временем такие ранние смерти должны стать менее частыми. Особенно легко это проследить на примере королевских семейств, ибо уровень младенческой и детской смертности в 1500–1800 гг. оставался в монарших домах относительно стабильным, хотя в целом по Европе менялся. Кроме того, представители правящей элиты реже погибали от голода и войны, чем остальное население.
Г-н Себаллос утверждает, что его группе удалось обнаружить следы эволюции у Габсбургов, с помощью которых они справлялись с последствиями инбридинга: дети, родившиеся в 1450–1600 гг., умирали чаще, чем в 1600–1800 гг., хотя младенческая смертность почему-то, наоборот, возросла.
Возможно, говорит г-н Себаллос, дело в том, что детская и младенческая смертность вызывались разными генетическими мутациями. Действительно, эволюционная теория предсказывает, что мутации, почти всегда вызывающие заболевания (например, муковисцидоз), «отфильтровываются» быстрее мутаций, только повышающих риск развития недуга. Поэтому дети погибали только от очень вредных мутаций, а младенцы умирали даже от временного ухудшения своего состояния.
Комментаторы встретили эти выводы с высоко поднятыми бровями. Генетик Алан Битлс из Университета Мёрдока (Австралия) очень удивлён тем, что у детей Габсбургов с возрастом повышалась вероятность испытать вредные последствия кровосмешения. «По нашим данным, наиболее сильные отклонения проявляются в первый год жизни», — говорит учёный.
Популяционный генетик Леонид Кругляк из Принстонского университета (США) не уверен, что на изменение показателей смертности повлиял естественный отбор. На его взгляд, это скорее статистическая случайность, вызванная малой выборкой.
Г-н Битлс считает, что лучше всего искать эволюционный ответ на инбридинг среди людей на юге Индии, где кровосмесительные браки широко распространены, а генеалогические записи уходят в глубь веков. Г-н Себаллос же теперь весь в мыслях о Бурбонах…
Результаты исследования опубликованы в журнале Heredity.
Подготовлено по материалам Nature News.
Испанское вырождение Газета.Ru
Генетики поставили диагноз последнему из испанских Габсбургов
Последний испанский Габсбург Карл II генетически был неотличим от потомства, которое оставляют родные брат и сестра. Самому же последнему императору кровосмесительной династии оставить наследников помешали недостаточность гормонов гипофиза и ацидоз почечных канальцев.
Близкородственные браки, при которых союз заключается между троюродными, двоюродными, а то и родными братьями и сестрами, равно как дядями и племянницами, для правителей прошлого не редкость. Египтянам приходилось таким образом обходить традицию передачи престола по женской линии, правители инков вступали в такие браки, потому что не могли опуститься до связи с простыми смертными. Европейские монархи пытались так удержать обширные территории в руках одного рода.
Менее экстремальные примеры инбридинга можно встретить и сегодня. Например, среди коренных жителей Исландии дальность родства супругов редко превышает 4—5 ступеней. А в Пакистане и бывшей французской колонии Пондичери, которая теперь входит в состав Индии, каждый пятый совершающийся брак заключается между дядей и племянницей.
Наглядное доказательство, что это «не очень хорошо» даже с чисто генетической точки зрения, — династия испанских Габсбургов, правившая созданной ими же империей с 1506 по 1700 год.
Последний представитель династии Карл II так и не смог оставить наследника. В любом учебнике европейской истории можно найти упоминание о том, что таким образом проявили себя многие поколения близкородственных браков.
Гонсало Альварес из испанского Университета Сантьяго-де-Компостела и его коллеги решили проверить справедливость этого исторического мифа, пользуясь инструментами генетики и вычислительной биологии. Могилы родственников ради образцов ДНК ученые вскрывать не стали, да и найти прямых потомков Карла II не представлялось возможным. Оставалось только оккупировать библиотеки и по крупицам вылавливать информацию о здоровье из жизнеописаний родственников.
В первичном материале недостатка не было — монарший дом, известный с конца X века, в разное время правивший едва ли не всей Европой и без перерывов продержавшийся в Австрии с конца XIII до начала XX веков, был известен своими близкородственными союзами.
Главный принцип удержания власти в руках рода сформулировал Фридрих V, император Священной Римской империи с 1452 года: «Пусть другие ведут войны, а ты, счастливая Австрия, женись!»
Поскольку жизнеописания и портреты многочисленных Габсбургов хорошо сохранились до наших дней, авторам публикации в PLoS ONE удалось составить генеалогическое древо из почти 3 тысяч родственников.
Не стоит и говорить, что немалая часть этих ветвей оказались связаны между собой, но больше всего в исполнении завещания Фридриха V преуспели именно испанские Габсбурги:
у Карла II вместо обычных восьми прабабушек и прадедушек было всего четыре, а его коэффициент инбридинга достиг 0,254.
Даже у детей, родившихся в результате инцеста между родными братьями и сестрами, он на 0,04 меньше (если, конечно, в родстве не состояли и их родители).
Коэффициент инбридинга — это мера ожидаемой доли генов в гомозиготном состоянии, то есть состоянии, когда от отца и матери ребенку достаются один и тот же аллель гена. Среди испанских Габсбургов самый маленький коэффициент 0,008 принадлежит основателю ветви Филиппу I. Два последующих века это значение непрерывно росло, и у Филиппа III, дедушки Карла II, перевалило за 0,2; тогда же начался закат испанской династии.
При селекции растений инбридинг используют, чтобы зафиксировать наиболее полезные для человека (но не обязательно для растения) варианты генов. У Габсбургов же фиксировались все гены подряд — например, знаменитая выпяченные «габсбургская губа» с одноименным подбородком, которые можно наблюдать на многих портретах династии. Сам Карл II благодаря длинной губе и языку так и не смог внятно заговорить.
Но если гипертрофированная нижняя губа — это лишь косметический недостаток, то статистика выживаемости детей, рождавшихся в монарших семьях, свидетельствует о куда более серьезных врожденных изъянах. 30% младенцев умирали до года, а половина всех рождавшихся — до 10 лет. И это при 20-процентной средней смертности грудных младенцев в Испании того времени.
Дому Габсбургов не повезло с тем, что в его генофонд на каком-то этапе попали рецессивные гены, связанные с врожденными заболеваниями.
Очевидно, довольно много таких генов оказалось и среди тех 25,4%, что присутствовали в геноме Карла II в двух одинаковых вариантах, не оставляя клеткам шанса воспользоваться «здоровым» аллелем.
Кто именно привнес эти болезни, сказать трудно. Вряд ли то были основатели испанской династии — ведь в таком случае признаки должны были проявиться и в других монарших семьях Европы.
Что же касается Карла II, то ему Альварес и его коллеги смогли поставить достаточно уверенный диагноз.
Из характера наследования признаков, а также жалоб первой жены императора на преждевременную эякуляцию, а второй — на импотенцию, ученые предположили, что монарх страдал от недостаточности гормонов гипофиза и ацидоза дистальных почечных канальцев. Эти заболевания окончательно подкосили правителя на 39-м году жизни. С ним закончилась и династия — на 194-м году правления.
Отправлено: 11.08.16 19:09. Заголовок: Портрет инфанты Марг..
Портрет инфанты Маргариты Терезы (1651-1673) в синем платье кисти Диего Веласкеса. 1659 год . Художественно-исторический музей, Вена. Она была дочерью короля от второго брака.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 62
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме