|
МАКСимка
|
| |
Сообщение: 3596
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
21
|
|
Отправлено: 22.01.10 16:32. Заголовок: ВОССТАНИЕ В РУАНЕ: ..
ВОССТАНИЕ В РУАНЕ:
Еще лучше взаимоотношения буржуазии и плебейства мы можем проследить на примере восстания в Руане в августе 1639 г., о котором сохранились более полные свидетельства источников. Руан еще более, чем Кан, находился в стороне от прочих очагов движения «босоногих», он не принадлежал к Нижней Нормандии; плебейское движение здесь было вовсе изолировано от крестьянского, и ото не могло не сказаться из поведении руанской буржуазии. Но прежде чем излагать ход событий в Руане в 1639 г., отступим несколько назад, как мы сделали и с Каном, и ознакомимся с наиболее значительными вспышками народной борьбы в Руане в предшествовавшие полтора десятилетия.
В ноябре 1623 г. в Руане произошло большое восстание, вызванное отмеченными во второй главе первой части эдиктами, заставлявшими выкупать свои «должности» у казны уличных тачечников, тряпичников, всякого рода разносчиков, грузчиков и т. д. В Руане набралось около 4000 таких «должностных лиц», зарабатывавших изо дня в день свое пропитание и уже потому не могших отправляться в Париж для совершения выкупа. Когда специально прибывший в Руан чиновник Ле Мерсье 16 ноября стал обходить дома всех, кому надлежало собираться для выкупа в Париж, он был окружен возбужденной толпой, кричавшей «haro» (требование немедленного ареста и правосудия). Буржуазная гвардия доставила его в парламент; туда же, в зал заседаний, ворваласьи уличная толпа. Несколько демократически настроенных или, может быть, испуганных адвокатов произнесли красноречивые речи, разъясняя бессмысленность эдиктов и опасность создавшегося положения. Последний аргумент, видимо, действовал убедительно: в парламент все прибывали сведения о растущем возбуждении города, о толпах, собирающихся «во всех кварталах, на всех улицах, на всех площадях». Парламент постановил приостановить исполнение эдикта на том основании, что он еще не был внесен в книги (verifie), и срочно отправить королю представления (remontrances). Это было единственным средством придушить начинающееся восстание. Одновременно парламент другим постановлением запретил под угрозой смерти толпиться на улицах и применять насилие против кого бы то ни было. Наконец, злополучный Ле Мерсье был отправлен в тюрьму под солидным конвоем. Народ на улицах правильно истолковал это как своеобразную форму защиты монополиста. Началось всеобщее восстание. Толпа кричала: «Раз его не судят, мы заберем его у тех, кто должен судить. Где монополисты, где советчики? Мы хотим побросать их в воду и разнести вдребезги». Два дня и одну ночь толпа осаждала дома многих финансовых должностных лиц, «выламывая двери, грабя имущество, распивая вино, разрушая стены, рассыпая брань а угрозы»; многие дома финансистов были разгромлены а разрушены восставшими до основания, по словам секретных регистров, «как будто они ожидали от этих развалин конца своих бедствий». Естественно, что восстание оборачивалось также против муниципальных и провинциальных властен, защищавших «порядок». Погромы домов финансистов происходили, по словам Флоке, «несмотря на все усилия городских советников и эшевенов, сопротивлявшихся с опасностью для жизни. Городские консулы не избежали ярости народа: толпа ворвалась в здание, где они заседали, разгромила его, уничтожила регистры и обратила самих консулов в бегство. Руанский парламент тщетно издавал приказы а грозил непокорным виселицей: эти угрозы оказывали также мало действия, как и уговоры и запугивания со стороны парламентских президентов, совершавших в полном облачении обход всех улиц. Напрасно уверяли они, что в случае продолжения беспорядков в город явится сам король, который «всех перевешает». Если удавалось рассеять толпу в одном месте, она собиралась в другом.
Что касается руанской буржуазной гвардии, то сначала она заняла позицию благожелательного к восстанию нейтралитета. По словам секретных регистров, «умы повсюду были чрезвычайно озлоблены, и буржуа вовсе не хотели браться за оружие»; на приказы и уговоры выступить против бунтовщиков буржуа отвечали: «Люди, которых грабят и преследуют, — это монополисты, собирающиеся нас разорить, и их нужда проучить». Однако логика развития восстания делала свое дело; к тому же стало известно, что из Парижа для подавлении восстания особым королевским указом срочно отправлены в Руан восемь рот (compagnies) гвардии; буржуазная гвардия а конце концов выступила и вместе с вооруженными силами военного наместника бальяжа, после ряда успешных стычек, предприняла генеральное наступление на места скопления восставших; многие из последних были убиты, ранены, захвачены в плен н брошены в тюрьму; военные столкновения, продолжавшиеся еще всю ночь с 17-го па 18 ноября, закончились полным подавлением восстания. Роты королевской гвардии не прибили в Руан; коленопреклоненными мольбами одному из руанскпх парламентских советников, отправленному в Париж, удалось убедить Людовика XIII «не наказывать без различия виновных и невинных» и возвратить с полдороги посланные войска, Тем не менее двор настаивал на суровом и показательном массовом наказании. Руанский же парламент, боявшийся спровоцировать новую вспышку, ограничился всего пятью-шестью обвинительными приговорами. На этой почве разыгралась длительная борьба: парламентские советники, в объяснение восстания, докладывали королю о разорении и бедствиях провинции, король же отвечал, что провинции он со временем поможет, а пока желает «больших казней»; того же требовал губернатор Нормандии герцог де Лонгвиль. Парламент оказывался в положений защитника мятежников; репрессии посылались на тех адвокатов, которые выступали 16 ноября, а решения парламента от того же числа (о приостановке применения эдикта) были кассированы королевским советом. Однако парламент продолжал посылать депутации в Париж, выражая покорность, но одновременно упорно разъяснял опасность репрессий и выпрашивая амнистию; его поддержали провинциальные Штаты. В конце концов правительство согласилось на компромисс.
В следующем 1624 г. в Руане произошел новый бунт, подавленный парламентом, невидимому, с помощью буржуазии; но упоминания об зтом восстании у Виго де Монвилля очень кратки и нельзя составить о нем ясного представления. Четыре года спустя, в 1628 г., в Руане произошло повое восстание, в связи с установлением налога на кожи. На этот раз активные действующие лица были из другого слоя трудового населения Руана, а именно непосредственно задетые налогом кожевники, дубильщики, сапожники. Узнав о прибытии в Руан для наблюдения за исполнением эдикта специального королевского чиновника Мареско. они высыпали на улицу и осалили дом, в котором тот остановился. Мареско удалось ускользнуть и спастись от толпы в здании парламента, но снова мы видим, что в Париже обвиняют нормандский парламент в «попустительстве» мятежу. Руанекая же буржуазия и на самом деле снова занимает позицию благожелательного нейтралитета: например, следствие против бунтовщиков окончилось совершенно безрезультатно, так как, до словам секретных регистров, «буржуа, несмотря на сотни увещаний, не пожелала назвать никого из толпы народа, хотя акт (мятежа) и происходил отоль публично». Последствием было предписание парламенту в наказание срочно утвердить ряд новых фискальных эдиктов.
В 1630 и 1632 гг. произошли два больших восстания —не против налогов, а против последствий внешней торговой политики абсолютизма. 15 июля 1630 г. в руанский порт прибыло одно из английских торговых судон, которые стала появляться в последнее время (после заключения мира) особенно часто, доставляя во Францию английское сукно в огромном количестве и по дешевым ценам. Английское сукно разоряло руанское сукноделье. Суконщики Руана и соседнего городка Дарнеталя, издавна враждовавшие друг с другом на почве конкуренции, на этот раз, объединенные безработицей, выступили совместно. Огромная толпа собралась в Руане. Часть ее двинулась к набережной, где стоял английский корабль, другая — к зданию парламента. После выступлений нескольких прокуроров и адвокатов, красноречиво говоривших о национальных чувствах и народных бедствиях, парламент тут же издал постановление, запрещавшее всякий ввоз иностранных товаров, кроме указанных в торговых договорах. Пока это постановление оглашалось па улицах, другая часть толпы успела напасть на корабль и уничтожить весь груз сукна. Разумеется, против «бунтовщиков» были высланы войска, рассеявшие толпу; многие из участников беспорядков были арестованы, но парламент опять поздержался от сурового наказания. В 1632 г. снова повторилось на тон же почве восстание суконщиков, которых на этот раз поддержали массы руанской городской голытьбы . Это второе восстание было направлено уже не столько против английских купцов, сколько против местных руанских купцов, а также портных, извлекавших большие прибыли из наличия на рынке дешевого английского сукна.
В июне, августе и сентябре 1634 г. происходили новые антиналоговые восстания руанской бедноты. В первый раз восстание возглавлялось опять кожевниками и было направлено против нового налога па кожи ы попытки учредить в Руане бюро для взимания этого палога. В Руан прибыл особый чиновник со штатом служащих и стрелков. Тотчас началось восстание, народ набросился па новоприбывших с криками: «На монополиста!» Соединенными силами парламента, муниципальных властей и самих подвергшихся нападению восстание было подавлено, но парламенту пришлось срочно издать для успокоения народа постановление об отсрочке введения налога и учреждения бюро. Успокоение действительно наступало, однако через короткий промежуток времени постановленив парламента было кассировано королевским советом и парижский чиновник снова появился в Руане. Восстание немедленно возобновилось: в него были вовлечены теперь широкие слои руанскогоплебейства. По словам Флоке, «рабочие, и народ вместе с ними, напали на дома лейтенанта гранпрево, стрелков, служащих, также на дома двух-трех мастеров-кожевников, обвиняемых в том, что они изменили своей корпорации, вламывались в их жилища, громя и разрушая их, порвали и побросали в Сену относящиеся к новому налогу регистры и бумаги». Стрелки и служащие принуждены были искать убежища в одной церкви, но и она подверглась осаде (это уже четвертый встречающийся нам случай такого рода), длившейся целый день, нока на помощь не прибыли военные силы: гвардейцы, аркебузники, городская милиция во главе с тем же парижским чиновником. Произошло сражение, народ забросал войска камнями, были убитые и раненые с обеих сторон, но в конце концов парижскому чиновнику удалось спасти осажденных и доставить их в здание парламента. Однако толпа преследовала его всю дорогу и сумела отбить захваченного им одного участника беспорядков, «un bourgeois mutin».
Через два месяца в Руане произошло новое восстание. На этот раз поводом к нему послужило прибытие в Руан другого чиновника (commis), по имени Тротар, для установления нового налога — на игральные карты. Соответственно теперь во главе восстания мы видим бумажников (papetiers) и карточников (cartiers). Впрочем, весь опыт, накопляемый из года в год в ходе борьбы руанским плебейством, сводился прежде всего к тому, что бороться надо не отдельными профессиями за свои частные интересы, а сообща, хотя бы конкретный повод восстания касался только одного какого-либо производства. В сентябре 1634 г. налоговый чиновник, затронувший интересы бумажников и карточников, подвергся, по словам Флоке, нападению не только ремесленников этих профессий, но «всех, какие только были в Руане, ремесленников всевозможных профессий, ибо, теперь единые, они всегда восставали согласно». Чиновник Тротар был избит до полусмерти и затем брошен в реку. Извлеченный кем-то из воды, он был доставлен в монастырь на противоположном берегу, но толпа осадила монастырь, требуя выдачи «монополиста» (пятый случай!). Военный наместник бальяжа обещаниями, уговорами и угрозами пытался рассеять толпу, но только слышал ответные угрозы: однако ему удалось выиграть время, пока к монастырю не были подтянуты все вооруженные силы города. Полуживой Тротар был посажен в карету и через задние ворота вывезен из монастыря под охраной поиск. Его доставили в здание парламента. Народ слишком поздно заметил похищение и мог только послать вслед за мчавшейся карете ругательства и проклятия .
После этих восстаний в августе-сентябре 1634 г. между руанским парламентом и Парижем снова разыгрался прежний конфликт по вопросу о репрессиях. И Людовик XIII в специальных письмах и губернатор Нормандии герцог де Лопгвиль опять требовала сурового наказания, парламент же настаивал на необходимости ограничиться наказанием только нескольких виновных. Трудность его положения усугублялась тем, что он яе смел указать на подлинные причины своего сопротивления. Если бы он заговорил об угрозе возобновления п расширения восстания, его неминуемо обвинили бы в сочувствии и покровительстве мятежникам. И ему приходилось выдвигать в защиту «милосердия» лишь туманные намеки и околичности: «Если захотеть предать суду всех, кто участвовал в восстаниях, их наберется более чем 25—30 тысяч бедняков, как из профессии суконщиков, так и бумажников и карточников, живущих только своим производством и трудом, каковые бедняки от одного страха наказания могут покинуть город, убежать в иноземные страны, обучить там своему промыслу и искусству и таким образом привести к перемещению торговли и коммерции в ущерб правам его величества и удобству его подданных». Разумеется, такие искусственные построения мало убеждали двор.
Но в свое время мы уже отметили, что когда из Парижа прислали чиновника с полномочиями произвести наказание, от которого отказывался парламент, стало ясно, что наказание на практике действительно немыслимо, так как общественная атмосфера до предела насыщена электричеством и грози вот-вот может разразиться. Даже единственного человека, приговоренного к казни, сапожника Нодена, пришлось срочным королевским указом помиловать, иначе гром мог грянуть немедленно. Гроза была отсрочена и разразилась через пять, лет, в августе 1639 г. Впрочем, уже в октябре 1635 г. в Руане имела место новая попытка восстания.
Итак, суконщики, кожевники, сапожники, бумажники, карточники (мелкие ремесленники и подмастерья), с одной стороны, поденщики, уличные разносчики, грузчики, тачечники, словом люмпен-пролетарские элементы улицы, обозначаемые в Нормандии специфическим локальным термином purin (буквально «навозная жижа»)—с другой, составляли постепенно зревший и сплачивавшийся актив "плебейской оппозиции" в Руане. События 1639 г. расширили ео состав, привлекли к борьбе новые профессии и придали самой борьбе еще большую всеобщность и классовую определенность.
Еще за несколько месяцев до самого восстания в Руаш происходили волнения и выступления ремесленников обычного мелкого п сепаратного характера. Действовали снова карточники. «Ремесленники, работавшие по выделке и продаже карт, после попытки на улице Кошуаз разграбить бюро некоего Флери, который собирал возложенный на них и незарегистрированный судом налог, и после того как они не могли проникнуть в это бюро, отправились к вышеуказанному сьеру де Пари, который был назначен королевским советом помогать этому нововведению, собравшись в количестве двухсот-трехсот человек, и потребовали у него в наглых и угрожающих выражениях отмены этого налога. Он их успокоил многообещающимн словами и уведомил обо всем сьера дю Бекет, находившегося в судебном присутствии, каковое он покинул и в своей красной мантии явился к г-ну де Пари и рассеял толпу, пообещав шт. Что будет сделано все возможное, дабы добиться от короля отмены этого налога. Они добились его уменьшения с согласия герцогини де Круа, которой было дано право взимать его за авансированные ею 10 тысяч ливров, и хотя налог был установлен с этим смягчением с согласия хозяев мастерских , тем не менее г-н де Пари узнал по всему происшедшему, что народ его ненавидел, и удалился из Руана». Это была только маленькая попытка. Вскоре борьба стала более решительной и широкой.
|
- участник сейчас на форуме