Сообщение: 460
Зарегистрирован: 25.09.08
Откуда: РФ, Москва
Репутация:
4
Отправлено: 02.12.08 13:40. Заголовок: Фронда
Фронда
Фронда (фр. La fronde, букв. «праща») — обозначение целого ряда противоправительственных смут, имевших место во Франции в 1648—1652 гг.
В разговорном языке, в память о тех событиях, выражение «фронда» или «фрондёрство» означает браваду перед вышестоящими без желания радикальных перемен.
Содержание [убрать] 1 Предыстория 2 Парламентская фронда 3 Фронда принцев 4 Итоги 5 Главные деятели Фронды 5.1 На стороне короля 5.2 Фрондёры 5.3 В разное время на той и другой стороне 6 Библиография
Предыстория Начиная с 1623 г. до середины XVII века не проходило ни одного года без городских восстаний. В 1620—1640 гг. в южных, западных и северных провинциях Франции прошли и крестьянские выступления. Крестьянство, составлявшее большинство населения Франции, было разорено войной, огромными налогами, вторжением вражеских войск и мародёрством собственной армии.
Кардинал Мазарини был крайне непопулярным первым министром. Он имел массу придворных врагов. Тридцатилетняя война и война с Испанией, требовавшая огромных финансовых затрат, создавала недовольство населения. В 1646. парламент отказался внести в свои регистры предложенные Мазарини фискальные проекты; одновременно вспыхнули открытые восстания на юге страны (в Лангедоке) и других местах. Фискальные тенденции политики Мазарини затрагивали интересы не только простого народа, но и зажиточного городского класса. К началу 1648 года положение настолько обострилось, что кое-где на улицах Парижа начались вооружённые стычки. В январе, феврале и марте произошёл ряд заседаний парламента, который отнёсся отрицательно к финансовым проектам королевы-регентши Анны Австрийской и Мазарини.
Парламентская фронда
Летом 1648 Мазарини сослал нескольких своих влиятельных врагов. Тогда парламент заговорил уже об ограничении правительственного произвола в деле наложения новых податей и в лишении свободы. Успех английской революции, уже определившийся к концу 1640-х, содействовал смелости французской оппозиции. Тем не менее регентша велела (26 августа 1648) арестовать главу парламентской оппозиции, Брусселя, и ещё некоторых лиц. На другой день парижское население построило около тысячи двухсот баррикад. Анна Австрийская очутилась в Пале-Рояльском дворце запертой целой системой баррикад на соседних улицах. После двухдневных переговоров с парламентом регентша, видя себя в очень критическом положении, освободила Брусселя.
Портрет Джулио Раймондо Мазарино, кардинала и политического деятеля Франции, работы Бушара.
Полная гнева, она в середине сентября, с Мазарини и со всей семьей, уехала из Парижа в Рюэль. Парламент потребовал возвращения короля в столицу, но это сделано не было. Тем не менее, решившись до поры до времени показать себя уступчивой, Анна подписала «Сен-Жерменскую декларацию», которая в общем удовлетворяла главнейшие требования парламента. Осенью 1648 к Парижу подошла часть войск от границы.
Принц Конде, герой Тридцатилетней войны, благодаря щедрым подаркам королевы, стал на сторону правительства, и Анна (в декабре 1648) снова начала борьбу с парламентом. Конде вскоре осадил Париж (откуда 5 января 1649 выехала королева). Парижское городское население, в союзе с недовольными аристократами (Бофором, Ларошфуко, Гонди и др.), решило всеми мерами сопротивляться. В Лангедоке, Гиени, Пуату, а также на севере (в Нормандии и других местах) начались волнения антиправительственного характера.
«Фронда», как стали называть их сначала в шутку (по имени детской игры), а потом серьёзно — стала приобретать сильных союзников. Это снова сделало королеву и Мазарини уступчивыми. Парламент между тем успел разглядеть, что его знатные союзники действуют из чисто личных целей и не откажутся от предательства. Поэтому 15 марта парламент пришёл к мирному соглашению с правительством, и на короткое время волнение утихло.
Фронда принцев
Но едва это соглашение устроилось, обнаружилась вражда и зависть Конде к Мазарини, политику которого он до тех пор поддерживал. Конде вёл себя так дерзко по отношению не только к Мазарини, но и к королеве, что произошёл открытый разрыв между ним и двором. В начале 1650 года, по приказу Мазарини, Конде и некоторые его друзья были арестованы и отвезены в Венсенскую тюрьму.
Снова возгорелась междоусобная война, на этот раз уже не под главенством парламента, а под прямым руководством сестры Конде, герцога Ларошфуко и других аристократов, ненавидевших Мазарини. Опаснее всего для двора было то, что фрондёры установили отношения с Испанией (воевавшей тогда против Франции).
Мазарини начал военное усмирение бунтовавшей Нормандии и быстро его привёл к концу; эта «Фронда Конде» вовсе не была особенно популярна (парламент её совсем не поддерживал). Столь же удачным (в первой половине 1650) было усмирение и других местностей. Мятежники всюду сдавались или отступали перед правительственными войсками. Но фрондеры ещё не теряли бодрости духа.
Мазарини, с регентшей, маленьким королём и войском, отправился к Бордо, где в июле восстание разгорелось с удвоенной силой; в Париже остался Гастон Орлеанский, в качестве полновластного правителя на всё время отсутствия двора. В октябре королевской армии удалось взять Бордо (откуда вожди Фронды — Ларошфуко, принцесса Конде и другие — успели вовремя спастись). После падения Бордо Мазарини загородил путь южной испанской армии (соединившейся с Тюренном и другими фрондёрами) и нанёс (15 декабря 1650) врагам решительное поражение.
Но парижские враги Мазарини осложнили положение правительства тем, что им удалось привлечь на сторону «Фронды принцев» затихшую уже парламентскую Фронду. Аристократы соединились с парламентом, их договор был окончательно оформлен в первые же недели 1651, и Анна Австрийская увидела себя в безвыходном положении: коалиция «двух Фронд» требовала от неё освобождения Конде и других арестованных, а также отставки Мазарини. Герцог Орлеанский также перешёл на сторону Фронды. В то время, когда Анна медлила исполнить требование парламента, последний (6 февраля 1651) объявил, что признаёт правителем Франции не регентшу, а герцога Орлеанского.
Мазарини скрылся из Парижа; на другой день парламент потребовал от королевы (явно имея в виду Мазарини), чтобы впредь иностранцы и люди, присягавшие кому бы то ни было, кроме французской короны, не могли занимать высших должностей. 8 февраля парламент формально приговорил Мазарини к изгнанию из пределов Франции. Королева должна была уступить. В Париже толпы народа грозно требовали, чтобы несовершеннолетний король остался с матерью в Париже и чтобы арестованные аристократы были выпущены на свободу. 11 февраля королева приказала это сделать.
Мазарини выехал из Франции. Но не прошло и нескольких недель после его изгнания, как фрондёры перессорились между собой, вследствие слишком своего разнородного состава, и принц Конде, подкупленный обещаниями регентши, перешёл на сторону правительства. Едва он порвал сношения со своими товарищами, как обнаружилось, что Анна обманула его; тогда Конде (5 июля 1651) выехал из Парижа. Королева, на сторону которой один за другим стали переходить её враги, обвинила принца в измене (за отношения с испанцами). Конде, поддерживаемый Роганом, Дуаньоном и другими вельможами, начал мятеж в Анжу, Бордо, Ла-Рошели, Берри, Гиени и т. д.
Испанцы тревожили границы на юге; положение Анны снова оказалось отчаянным. Ей помог Мазарини, явившийся из Германии (в ноябре 1651) во главе довольно многочисленной армии наёмников. Вместе с войсками королевы эта армия принялась за укрощение мятежа в неспокойных провинциях. Борьба началась упорная. Конде и его союзники пробились к Парижу, и Конде въехал в столицу. Огромное большинство парижан, после долгих, не прекращавшихся смут, относилось к обеим враждующим сторонам вполне индифферентно, и если всё чаще и сочувственнее начинало вспоминать Мазарини, то исключительно потому, что надеялось на скорое восстановление порядка и спокойствия при его управлении.
Летом 1652 Конде начал насильственные действия против приверженцев Мазарини в Париже; у ворот столицы происходили, с переменным успехом, стычки между войсками Конде и королевскими. Часть парламентских советников выехала, по королевскому желанию, из Парижа, а Мазарини уехал добровольно «в изгнание», чтобы показать уступчивость правительства. Эта мера привела к тому, на что она была рассчитана: почти все аристократические союзники Конде покинули его; парижское население отправило к регентше и королю несколько депутаций с просьбой возвратиться в Париж, откуда уехал всеми покинутый Конде, присоединившийся к испанской армии.
21 октября 1652 королевская семья с триумфом въехала в Париж. Уцелевшие выдающиеся фрондёры были высланы из столицы (самые опасные, впрочем, выторговали себе амнистию, ещё прежде чем оставить Конде); парламент вёл себя низкопоклонно. Анна восстановила все финансовые эдикты, послужившие четыре года тому назад первым предлогом для смуты; королевский абсолютизм воцарился всецело. В январе 1653 снова вернулся Мазарини, отнявший у Конде последние бывшие в его руках крепости. Кое-где фрондёры ещё держались в течение первой половины 1653, но только при помощи испанских войск. Окончательным прекращением Фронды считается взятие, в сентябре 1653, города Периге войсками правительства.
Итоги
Фронда не была ознаменована кровавыми казнями, ибо правительство долго ещё боялось её возобновления. Подавление движения имело результатом совершенное упрочение королевского произвола и окончательное унижение парламента и аристократии, то есть двух сил, имевших хоть какие-нибудь шансы в борьбе с абсолютизмом.
В памяти народа Фронда осталась окруженной презрением и насмешками: слишком уж велика была роль чисто личной вражды и личных интересов в этом движении, и слишком разорительным оно оказалось для большинства населения. Много содействовали непопулярности Фронды и сношения фрондёров с внешними врагами, испанцами.
Некоторые историки склонны рассматривать Фронду как карикатурное отражение современной ей английской революции.
Главные деятели Фронды
На стороне короля Регентша Анна Австрийская, королева-мать; Кардинал Мазарини, первый министр Франции.
Фрондёры Монсеньор де Гонди, коадъютор архиепископа Парижа, впоследствии кардинал де Рец; Принц де Конти, младший брат герцогини де Лонгвиль и Великого Конде; Мадмуазель де Монпансье, известная как «Великая Мадмуазель»; Герцог де Лонгвиль; Герцогиня де Лонгвиль, супруга предыдущего и сестра Великого Конде и принца де Конти; Герцог де Ларошфуко, любовник предыдущей; Герцог де Бофор; Герцогиня де Шеврез; Герцогиня де Монбазон, любовница герцога де Бофора.
В разное время на той и другой стороне. Великий Конде; Виконт де Тюренн. Сражались во главе королевских войск, затем перешли на сторону фрондёров.
Библиография Sainte-Aulaire, «Histoire de la fronde»; Bouchard, «Les guerres de religion et les troubles de la f. en Bourbonnais» (1885); Chéruel, «Histoire de France pendant la minorité de Louis XIV»; «Histoire de France sous le ministère de Mazarin» (П., 1879 Лависс и Рамбо, «Всеобщая история» (М., 1899, т. 6).
Фронда (фр. Fronde, буквально праща) —общественное движение, направленное против французского абсолютизма в 1648—1653 гг.; в этом движении принимали участие различные слои общества, преследовавшие подчас противоположные цели.
Фронду нередко трактуют как кульминацию антиабсолютистского крестьянского и плебейского движения. «Фронда, — говорил в одном из своих выступлений Е.В.Тарле, — не есть собрание (которое из нее хотели сделать) анекдотов о дворе, об аристократии, о разных таинственных графинях, которые переезжают с места на место, а очень большое, очень тяжелое для народа, огромное движение, которое ... занимает очень важные страницы в истории».
Одновременно это было и последнее крупное выступление аристократии, боровшейся за политическую власть и финансовые привилегии. Знати на некоторое время удалось заручиться поддержкой буржуазии и плебейских масс — и даже возглавить их. Аристократическая Фронда была порождена изменениями в положении дворянства к XVII в., вызванными развитием экономического и политического строя Франции: усилением буржуазии, утверждением абсолютизма.
Абсолютизм был заинтересован в накоплении нефеодального, буржуазного богатства. Постоянный рост государственных расходов заставлял искать новые источники финансовых поступлений. Бесконечно увеличивать налоги, взимаемые с крестьян, было нельзя — это неизбежно вело к ограничению сеньориальной ренты и, следовательно, к столкновению интересов дворян и государства. Выход заключался в том, чтобы воспользоваться богатствами буржуазии. Осуществлялось это различными способами.
Прежде всего, большими налогами облагались мануфактурное производство и торговля. Другим важным источником доходов была продажа государством судейских, финансовых и прочих чиновничьих должностей, которые с 1604 г. превратились в наследственную собственность — при условии уплаты в казну ежегодного налога.
В годы регентства Марии Медичи (1610—1614) налоги достигали 31 млн. ливров в год, а к 1641 г. они составили 118 млн. ливров. Рост налогов в значительной степени был вызван участием Франции в Тридцатилетней войне (1618—1648).
У дворян было немало претензий к правительствам Ришелье и Мазарини. К середине XVII в. крупные сеньоры, обладавшие реальной независимостью, были либо физически, либо политически уничтожены. С раздробленностью страны было покончено, и борьба теперь велась за участие в управлении государством.
Особенно ненавистным для знати стал кардинал Мазарини, продолжавший политику Ришелье, — безродный чужестранец, без малейшего на то права получивший громадную власть в стране, власть, которая столетиями принадлежала дворянству.
Не меньшее недовольство вызывала и регентша при малолетнем Людовике XIV — Анна Австрийская. «Презрение было всеобщим, — пишет очевидец событий Фронды генеральный адвокат Талон, — народ позволял себе говорить свободно, с наглостью и без сдержанности».
В середине 1640-х гг. ситуация во Франции обострилась до предела. В 1645 г. тяжесть налогового бремени была в большой мере перенесена на финансовую буржуазию. Такая политика длительное время применяться не могла, она лишь расстроила финансы, тогда как для ведения затянувшейся войны нужно было всё больше денег.
В 1647 г. правительство Джулио Мазарини начинает новое финансовое наступление на Францию. С одной стороны, это было увеличение нало
Сообщение: 271
Зарегистрирован: 25.09.08
Откуда: Москва
Репутация:
3
Отправлено: 17.11.08 14:44. Заголовок: Фронда и знакомство ..
Фронда и знакомство со страной
«В огне событий и гражданских войн дети быстро мужают».
«Доброе время Фронды было чрезвычайно странным: в ту пору творились самые невероятные дела, но это никого не удивляло. Все мужчины и женщины тогда интриговали по своему разумению и ради собственной выгоды. Люди переходили из лагеря в лагерь, исходя из своих интересов, либо по прихоти; из всего делали секреты, строили неведомые козни и участвовали в таинственных авантюрах; каждый продавался и покупался, все продавали друг друга и нередко почти без колебаний обрекали себе подобных на смерть, причем все это с учтивостью, живостью и изяществом, присущими только нашей нации; ни один другой народ не смог бы вынести ничего подобного». Александр Дюма «Княгиня Монако»
«Величайшее из зол – гражданские войны». Блез Паскаль
«Я не принц и не мазаринист, я не принадлежу ни к какой партии, ни к какой клике… Я хочу мира и ненавижу войну». Из антифрондистского памфлета
В 1648 году Франция подписала Вестфальский мир, положивший конец Тридцатилетней войне. В этом конфликте, начавшемся еще в 1618 году, участвовали практически все европейские страны. Франция вступила в него лишь в 1635 году на стороне протестантской Швеции и против католической Священной Империи. (Надо сказать, что кардинал Ришелье, выступавший против протестантов внутри королевства, менее принципиально относился к религиозному вопросу на международной арене. Здесь он руководствовался исключительно государственными интересами. Союз с протестантской Швецией тому пример. Впоследствии таких же взглядов придерживался и Мазарини, который подписал соглашение с главой англиканской РЕСПУБЛИКИ Кромвелем.)
Ришелье как мог, отсрочивал вступление Франции в эту войну, поскольку считал, что королевству, и так долгие годы терзаемому внутренними распрями и религиозными войнами, необходим мир…
Согласно условиям Вестфальского договора к Швеции переходили все устья судоходных рек Северной Германии, а к Франции – земли в Эльзасе, подтверждались ее права на Мец, Туль и Верден. Но конец военным действиям это не положило: противостояние Франции и Испании продолжалось до заключения Пиренейского мирного договора в 1659 году.
Людовик XIV в 1648 году.
Куда более серьезным потрясением для Франции в середине века стала Фронда. В отличие от других бунтов и восстаний, которыми так богата французская история в XVII столетии, она началась не с провинции, а с привилегированного Парижа, жители которого испокон веков не облагались тальей. В Париже, как везде, тоже есть своя беднота, которая, как правило, и является главным источником недовольств. Но на сей раз эта роль принадлежала не ей, а буржуа, которые стали движущей силой новой гражданской войны. Что до зачинщиков, то ими стали самые именитые граждане Парижа: верхи судейского сословия, князья Церкви и просто князья. Среди принцев, которые играли в эту опасную игру, был и неугомонный брат Людовика XIII, сын Франции, Гастон Орлеанский.
В 1643--1648 годах политика налогового давления, начатая Ришелье, была продолжена генеральным контролером финансов Партичелли д'Эмери, итальянцем по происхождению и протеже Мазарини. Для Франции, которая вела затянувшуюся войну с Испанией, Партичелли находил ресурсы, которые назовут экстраординарными. Предприимчивый финансист в первую очередь ударил по имущим -- королевским оффисье и парижским буржуа. Но, как пишет Ф. Блюш, известно, что когда богатые беднеют, за это расплачиваются другие (торговцы, слуги, арендаторы); так же как, когда талья – земельный налог, установленный в XV веке -- повышается, дворянство ощущает падение уровня своих сеньориальных сборов из-за крестьянской бедности.
Герцог де Ларошфуко главную причину смуты видел во владычестве кардинала Мазарини, которое «становилось нестерпимым. Были известны его бесчестность, малодушие и уловки; он обременил провинции податями, а города – налогами и довел до отчаяния горожан Парижа прекращением выплат, производившихся магистратом… Он неограниченно властвовал над волею королевы и Месье, и чем больше в покоях королевы возрастало его могущество, тем ненавистнее становилось оно во всем королевстве. Он неизменно злоупотреблял им в дни благоденствия и неизменно выказывал себя малодушным и трусливым при неудачах. Эти его недостатки вкупе с его бесчестностью и алчностью навлекли на него всеобщую ненависть и презрение и склонили все сословия королевства и большую часть двора желать перемен». Многие сторонники Фронды проводили параллель между Джулио Мазарини и Кончино Кончини, всесильным фаворитом Марии Медичи. Наиболее дерзкие фрондеры предрекали первому министру Анны Австрийской и печальную участь Кончини, которого закололи кинжалами прямо перед стенами Лувра.
Как рассказывает маршал д'Эстре, казалось, что до конца 1647 года «дух кардинала Ришелье, который управлял так властно всеми делами, продолжал жить как в делах военных, так и в дворцовых. Но в 1648 году было все иначе: здесь мы сможем наблюдать такие большие изменения и революции, что всякий, кто знал, как прошли пять лет регентства королевы, сможет лишь удивляться такому быстрому изменению обстановки, возникновению смуты и беспорядков».
Зимой 1647/1648 годов недовольные рантье устроили беспорядки на улице Сен-Дени. Вскоре начались возмущения должностных лиц судебного ведомства, они были против возможного снижения жалованья. Ну и парламентарии противились созданию новых должностей. Ларошфуко и здесь всю вину возлагает на плечи преемника Ришелье, говоря, что Мазарини «ненавидел Парламент, противившийся его указам своими, принятыми на собраниях представителей, и жаждал случая, чтобы его укротить». И кажется, такой день пришел. Королева, уверенная в авторитете своей власти, 15 января 1648 года в присутствии своего старшего сына в здании Парламента объявляет эдикт о назначении двенадцать новых докладчиков. На что Парламент согласия не дал. Так началась трехмесячная война «бумажная» война: все это время двор и Парламент перекидывались бесчисленным количеством официальных бумаг, эдиктов, заявлений, постановлений Совета, отказов и остановок судебных разбирательств. На сторону Парламента встали счетная палата, палата косвенных сборов и Большой совет. Тринадцатого мая все четыре суверенных суда столицы проголосовали за постановление о союзе. Их депутаты пожелали заседать сообща в необычной ассамблее, названной палатой Людовика Святого. Некоторые историки проводили параллели с Учредительным собранием 1789 года. Анна, видя в этой палате «республику внутри монархии», настояла на отмене постановления о союзе, запретила ее созыв. Но вопреки регентскому приказу Парламент дал одобрение, и палата Людовика Святого собралась.
Заседая с 30 июня по 9 июля, ее депутаты выработали что-то вроде хартии, состоящей из 27 параграфов. Этим документом судейские больше отстаивали собственное благо, нежели общественное. Итальянец Мазарини, желая не допустить беспорядков в столице королевства, пошел на уступки: 9 июля ненавистный парижанам другой итальянец, д'Эмери отправлен в отставку, а эдиктом от 18 июля утверждаются многие требования палаты Людовика Святого; в частности, упраздняются должности интендантов и уменьшается талья. Но на этом Парламент не остановился. Почувствовав вкус реальной власти, некоторые его члены еще больше раздухарились. Активно к новым наступлениям на двор подстрекали советники Брюссель и Бланмениль. Взяв их под арест, королева «подняла на ноги» весь Париж, который за одну ночь оброс баррикадами. За годы Фронды это произойдет еще не один раз. Декларация от 31 июля, продиктованная в Парламенте в присутствии короля, придает силу закона почти всем параграфам палаты Людовика Святого. Не уберегают от новых нападок Анну Австрийскую и Мазарини ни громкая победа французской армии при Лансе (20 августа), ни славный мирный договор в Мюнстере (24 октября), над которым хорошо поработало правительство Мазарини. Меж тем силы оппозиции росли: на сторону Парламента перешли члены магистратуры верховных судов, придворная знать и даже де Гонди, коадъютор Парижа и племянник архиепископа Парижа. Арно д'Андийи считал его «одним из главных виновников» того, что Франция «залита кровью из-за жестокой гражданской войны».
Первый президент Парламента Матье Моле перед разгневанными парижанами. 1648.
Вскоре на сторону мятежного Парламента перешли практически все принцы, и возглавил этот парад аристократов-ренегатов родной дядя короля, первый принц крови – Гастон Орлеанский. Королева, желая защитить себя и сына, возвращает в Париж Конде. Больше всего фрондеров злило то, что маленький Людовик XIV и не собирался дистанцироваться от своей матери и крестного отца и вставать на их сторону. Поэтому они старались представить свой мятеж в несколько ином свете, чем он был на самом деле и убедить всех в том, что они хотят якобы вырвать короля из его вредного окружения. Генералы Фронды пошли на сближение с одним из главных врагов Франции -- Испанией. Посредником на этих переговорах был виконт де Тюренн, протестантский принц и младший брат герцога Буйонского, но уже не за горами то время, когда он перейдет в лагерь двора и останется там окончательно. Матье Моле, первый президент Парламента, наперекор высокородным мятежникам идет навстречу двору и уже в марте подписывает компромиссное соглашение. В результате мятежные принцы остаются без парламентской поддержки. И настает их очередь поднять знамя восстания. Причем лидером второй Фронды, названной «Фрондой принцев» стал… Конде, недавний победитель при Рокруа и защитник двора.
По мнению нидерландского историка Эрнста Коссмана, Конде стоит считать скорее жертвой гражданской войны, нежели ее зачинщиком. Единственным по-настоящему трагическим моментом в цепи бунтов, называемых Фрондой, был, возможно, тот, когда Принц принял решение начать гражданскую войну. Он понимал, что ему, скорее всего, придется продолжать ее в одиночестве, но гордость не позволила отречься от принятого решения. Другие его современники – Гастон Орлеанский, де Рец, Лонгвили, брат Конти – производят впечатление играющих ради игры, причем совершенно неизящно. Конде выглядит человеком, выполняющим предписанную ему судьбой роль и принимающим жизнь таковой, какова она есть. Он, возможно, единственный серьезный человек во всей Фронде, впрочем, он был самозабвенен во всем: в аморальности, в эгоизме, в самом глубоком детском честолюбии, в высокомерной развязности, с которой безропотно разрешал обводить себя вокруг пальца, считает Коссман.
Принц хотел заставить заплатить королеву за те услуги, которые он уже оказал ей и Мазарини. Анна, возмущенная дерзким поведением высокородных бунтовщиков, отдает приказ об их аресте и 19 января 1650 года Конде, его младший брат Конти и герцог де Лонгвиль были задержаны в Пале-Рояле и заключены в Венсенский замок, откуда годом ранее бежал герцог Бофор, незаконнорожденный внук Генриха IV и один из вождей Фронды. Гастон Орлеанский, узнав об аресте принцев, настаивал на их освобождении. К его требованиям присоединился и Парламент. Двадцатого января 1651 года первые президент предъявил ходатайство об освобождении пленников королеве. Людовик XIV был этим сильно шокирован: «Мама, -- воскликнул юный монарх после ухода старца Малье Моле, -- если бы я не боялся прогневить вас, я бы трижды велел президенту умолкнуть и выйти». Примерно через год принцы покинут пределы гаврской тюрьмы, куда они были перевезены, по королевскому приказу и освободит их сам Мазарини, переносящий тяготы своего изгнания.
Кардинал рассудил, что Конде может ему пригодиться в свете новых событий: после небольшой передышки Парламент и де Гонди пошли в наступление на двор. Предвидя новые беспорядки, главной причиной которых является его присутствие при короле, сам Мазарини покидает Париж и отправляется в свое первое изгнание, из которого он скоро вернется…
Эти трагические события, вновь расколовшие страну и поставившие королевскую власть на край пропасти, закалили характер юного Людовика XIV. Он на своем опыте ощутил контраст между величием своего сана и реальной ограниченностью монаршей власти. Король-подросток видел, как перед ним почтительно склоняли головы парламентарии, которые тут же вырывали у его матери-регентши одну уступку за другой. За эти годы король дважды покидал свою столицу тайно, как какой-то вор или изгнанник (январь 1649 года и февраль 1651 года). В 1651 году Людовик вместе с Анной Австрийской почти два месяца содержался под унизительным домашним арестом в Пале-Рояле.
Представители Фронды герцог де Бофор и Поль де Гонди допущены к руке короля.
5 сентября 1651 года королю исполнилось 13 лет, и через два дня он был объявлен совершеннолетним. По этому случаю было устроено грандиозное празднество. Как пишет П. Губер, с самого рассвета по заранее назначенному маршруту от Пале-Рояля до здания Парламента через улицы Сент-Оноре и Сен-Дени, Шатле и мост Нотр-Дам были расставлены гвардейцы и швейцарцы, которые сдерживали напиравшую толпу людей. Некоторые любопытные забирались на трибуны или высовывались из окон. В восемь часов утра король принял мать и членов семьи, пэров и маршалов, явившихся во дворец с лучшими частями, чтобы приветствовать его. После чего королевский кортеж двинулся в путь. Впереди два трубача, пятьдесят глашатаев в ливреях из шелка, бархата, парчи и кружев, расшитых жемчугом и бриллиантами, перья на шляпах были приколоты дорогими аграфами, рейтары короля и королевы, пешие лучники, знаменитая швейцарская сотня, губернаторы, рыцари Святого Духа, маршалы Франции, церемониймейстер, обер-шталмейстер, несущий королевский меч, длинные вереницы пажей и гвардейцев. Окруженный телохранителями, восемью пешими шталмейстерами, шестью вельможами шотландской гвардии и шестью адъютантами, изящно гарцевал на своей лошади, умевшей подниматься на дыбы и кланяться, король, одетый в золотые одежды. Далее следовала нескончаемая вереница принцев, герцогов, праздничных карет, в которых сидели королева, ее младший сын, фрейлины. Они также были окружены гвардейцами и швейцарцами.
В Парламенте король произнес речь:
-- Господа, я пришел в свой Парламент, чтобы вам сообщить, что, следуя законам моего государства, я хочу отныне взять в свои руки государственную и административную власть. Я надеюсь, что с Божьей милостью это управление будет милосердным и справедливым.
После чего все присутствующие, в том числе королева, преклонили колени и поклялись в вечной верности своему королю, потом был отслужен торжественный молебен. Тогда же было провозглашено окончание срока регентства и наместничества герцога Орлеанского на посту главнокомандующего королевской армией, распускался и регентский совет. Отныне король мог подписывать главные документы и назначать новых министров при доброжелательной поддержке матери.
Однако и это не привело к окончанию смуты. На этом блестящем празднике отсутствовал принц Конде, которого королева вновь попыталась расположить к себе. В свое оправдание он передал королю письмо с извинениями. Людовик даже не вскрыл послание, отдав его кому-то из свиты. Король-Солнце никогда не забудет этого поступка, граничащего с «оскорблением Его Величества». Но куда больше юного монарха оскорбят будущие события. Конде, недовольный сложившейся политической ситуацией, оставил свое логово в Сен-Море и отправился с семьей и соратниками на бурбонскую гору Монтрон, а затем – на юг, где присоединился к мятежу и войне. Там он вступил в переговоры с Кромвелем.
Как писал в 1652 году Арно д'Андийи, «на Севере его называли вторым Шведским Королем, а на остальной территории Европы считали самым удачливым, самым доблестным и самым великим полководцем в мире. Наконец, Принц славился своей непоколебимой верностью Королю и страстной любовью к Отечеству.
Но, увы, в силу странного достойного сожаления, преступного и губительного поворота судьбы, этот человек… пал с небес в бездну слепоты и мрака… Конде покинул двор, разжег повсюду пожар войны, украл деньги Короля, захватил крепости и, забыв о своем славном титуле принца крови Франции… поклонился Испании ради получения помощи в войне против своего Короля, благодетеля и Хозяина».
Принц Конде в годы Фронды.
В 1652 году королевским войскам во главе с юным Людовиком приходится снова вести осаду своей столицы, и пушки гарнизона Бастилии, подчинившись приказу старшей Мадемуазель, которая была покорена гением Конде, стреляли прямо по ним. В результате кровопролитных битв, которые отрезвили умы некоторых подданных, Фронда пошла на спад. Первыми опомнились парламентарии, ставшие свидетелями превращения их родного города в поле битвы. Во главе с президентом Моле и королевским прокурором Фуке они устремились в королевскую ставку. Они согласились вновь встать на сторону двора, но при некоторых условиях. Не дающий покоя всем Мазарини должен был вновь покинуть двор. Хитрый итальянец знал, что его второе изгнание продлится не дольше первого, и с легкостью согласился. Также король был вынужден облагодетельствовать лидера мятежных парламентариев – Гонди и выпросить у Ватикана для него кардинальскую шапку. Как писал Арно д'Андийи, «опасный пример того, как высочайший сан может стать наградой за великое преступление».
Дядя короля, герцог Орлеанский был отправлен в очередное изгнание, а двор вернулся в столицу. «Почти все население Парижа пришло его встречать в Сен-Клу», -- утверждает Мишель Летелье, новый военный министр. Днем позже в столицу возвращается и Парламент. Герцог Орлеанский подписал документ о повиновении и признании своей вины. 25 октября 1652 года Людовик XIV написал Мазарини: «Мой кузен, пора положить конец страданиям, которые Вы добровольно претерпеваете из-за любви ко мне». 12 ноября король подписал новую декларацию против последних мятежников – Конде, Конти, супругов де Лонгвиль, Ларошфуко, принца де Тальмон… 19 декабря Людовик приказал арестовать и заключить в тюрьму кардинала де Реца. Как пишет отец Полен, исповедник короля: «Я был там, когда Король отдавал распоряжение об этом, в присутствии упомянутого господина кардинала (де Реца. – М. С.). Я был подле упомянутого господина кардинала, я выразил ему свое восхищение добротой Короля и его великодушием, более всего я радовался милости его суда. Король подошел к нам обоим и заговорил о комедии, которую задумал, говоря об этом очень громко господину де Виллекьеру, затем, как бы смеясь, наклонился к его уху (это и есть момент отдания приказа) и сразу же отступил, как бы продолжив рассказ о комедии: «Самое главное, -- сказал он очень громко, – чтобы никого не было в театре». Когда это было произнесено, я предложил Королю пойти к мессе, так как был полдень. Он отправился туда пешком. Посреди мессы господин де Виллекьер подошел к нему очень тихо дать отчет на ухо, и поскольку я был в то время возле Короля, он повернулся ко мне и сказал: «Вот как я арестовал кардинала де Реца». И, наконец, 3 февраля следующего года кардинал Мазарини въехал в Париж с триумфом.
Анна Мария Луиза, герцогиня де Монпансье, старшая дочь Гастона Орлеанского.
Мазарини, продумывая образование венценосного отрока, отдавал предпочтение практике, а не теории. Конечно, не кардинал спровоцировал гражданскую войну: игра могла быть смертельной для него самого и для Франции. Но позже, возвратившись из второй ссылки и достигнув вершины своего могущества, он понял, что время смуты лучше всего другого опыта окончательно сформировало интеллект, здравомыслие, память и волю Людовика XIV.
Также через собственный жизненный опыт, а не по описаниям из книг и с помощью карт, Людовик XIV познакомился со своей страной. Мало кто из монархов Европы знал свое королевство так, как Людовик XIV. Его зачастую ошибочно представляют жившим только в Лувре или Версале. Но, как отмечает Бродель, один только Мец король посетил шесть раз, подолгу там оставаясь. Так же было и со многими другими городами и провинциями. Не стоит сбрасывать со счетов и его многочисленные перемещения по стране с действующей армией, отправлявшейся к театрам военных действий.
Король путешествовал по Франции в мятежные 1650, 1651 и 1652 годы. Дело в том, что Фронда, начавшаяся в Париже, «расползлась» практически по всему королевству. Где-то население было недовольно налогами, где-то – голодом. Довольно-таки хорошо масла в огонь подливали мятежные дворяне и парламентарии, фанатично подражавшие своим столичным коллегам. И если в Париже бунты закончились в 1652 году, то в провинции они продолжались еще на протяжении нескольких лет.
Герцогиня де Лонгвиль.
Духовник отец Полен писал, что для жителей провинции «увидеть короля – это милость. Во Франции это самая значительная и самая большая милость. И действительно, наш король умеет быть величественным, несмотря на его двенадцатилетний возраст; он светится добротой, и нрава он легкого, движения его грациозны, а ласковый взор его притягивает к себе сердца людей сильнее, чем приворотное зелье». Экспедиция 1650 года, когда очаги смуты горели по всей стране, была не без риска, тем более что Анну Австрийскую и Людовика XIV сопровождала не армия, а небольшой отряд. Но из рассказа отца Полена видно, что присутствие мальчика-короля стоило целого войска. «Радость во всей провинции невозможно объяснить, -- писал хранитель печати Матье Моле, -- король прибыл вчера к вечеру, королева выехала к нему навстречу, и весь город (Дижон) вышел на улицы продемонстрировать свою радость, которую словами не выразить. Скажу без лести: король превосходно себя держал во время этого путешествия; солдаты и офицеры были довольны; если короля не отвлекали бы, то он бы побывал везде. А солдаты были в таком восторге, что если бы король отдал команду, я думаю, они стали бы грызть врата Бельгарда зубами».
Во время путешествия по Бургундии король сблизился с солдатами и низшими офицерами. Он с ними говорил, узнавал об условиях их жизни. Юный Людовик умел найти к ним правильный подход. В эти годы он уже начал приобретать популярность, так необходимую истинному политическому и идеологическому лидеру. Мазарини был очень доволен этим. К слову, около восьмисот человек гарнизона Бельгарда, очарованные королем, присоединились к маленькой королевской армии.
За следующие два года король побывал в Берри, Пуатье, Семюре, Туре, Блуа, Сюлли, Жьене и Корбейе. Что составляет довольно большую часть территории Франции. За время путешествий по стране юный Людовик XIV видел свое королевство. Он не чурался общения со своими поданными – почтовыми служащими, трактирщиками, буржуа, форейторами, вилланами, солдатами. Без сомнения, этот опыт занял достойное место в системе королевского воспитания и наложил свой отпечаток на личность Людовика XIV.
Сообщение: 274
Зарегистрирован: 25.09.08
Откуда: Москва
Репутация:
3
Отправлено: 17.11.08 18:21. Заголовок: Ларошфуко Ф. де Макс..
Франсуа де Ларошфуко. Максимы
Аннотация Франсуа де Ларошфуко — выдающийся французский писатель и моралист, автор знаменитых «Мемуаров». Его жизнь прошла при дворе Людовика ХIII и Людовика ХIV. Будучи сторонником Фронды, он участвовал в заговорах против кардиналов Ришелье и Мазарини, был заточен в Бастилию, а затем отправлен в ссылку. Вниманию читателя предлагаются «Максимы», классический образец афористического жанра, прославившие имя Ларошфуко. Они представляют собой изящные парадоксы на тему человеческих поступков и придворных нравов эпохи.
Отправлено: 02.12.08 12:31. Заголовок: Очень приятно, что г..
Очень приятно, что где-то можно поговорить о 17-м веке и о Фронде! Господа, я с большим вниманием прочитала статьи об этом важнейшем событии в царствование Людовика Четырнадцатого, но мне показалось, что изложение ваше несколько хм-м...схематично. Марсель пишет:
цитата:
Предыстория Начиная с 1623 г. до середины XVII века не проходило ни одного года без городских восстаний. В 1620—1640 гг. в южных, западных и северных провинциях Франции прошли и крестьянские выступления. Крестьянство, составлявшее большинство населения Франции, было разорено войной, огромными налогами, вторжением вражеских войск и мародёрством собственной армии.
Кардинал Мазарини был крайне непопулярным первым министром. Он имел массу придворных врагов. Тридцатилетняя война и война с Испанией, требовавшая огромных финансовых затрат, создавала недовольство населения. В 1646. парламент отказался внести в свои регистры предложенные Мазарини фискальные проекты; одновременно вспыхнули открытые восстания на юге страны (в Лангедоке) и других местах. Фискальные тенденции политики Мазарини затрагивали интересы не только простого народа, но и зажиточного городского класса. К началу 1648 года положение настолько обострилось, что кое-где на улицах Парижа начались вооружённые стычки. В январе, феврале и марте произошёл ряд заседаний парламента, который отнёсся отрицательно к финансовым проектам королевы-регентши Анны Австрийской и Мазарини.
Кроме проблем с войной и налогами были и еще, очень серьезные, имеющие давнюю историю. С 20-х годов началось планомерное расшатывание престола,связанное с отсутствием законного наследника. Все мы помним, что в это время Генрих Второй Конде претендовал на трон (помните этот заговор с призывом "убрать полосу"?), потом не отставал Гастон Орлеанский. Высокродные бунтовщики "легко отделывались" - казнили Шале, казнили Монморанси, но живы-здоровы остались и Гастон, и Генрих Конде. "Не повзело" Великому приору Вандомскому, скончавшемуся в Венсенском замке, но, по большому счету, так, как Людовик Тринадцатый и Ришелье поступали с заговорщиками из первых лиц королевства, не поступал практически никто. Не было устрашающего примера. Это тоже была ошибка, стало понятно, что все можно, если ты принц крови. До 1638 года двусмысленное положение Гастона сохранялось (у него не было продолжателей рода, Монпансье не в счет), добавим к этому семейство Конде (тогда Людовику II было уже 17 лет, к тому же существовал еще младший брат - вот вам, пожалуйста, готовые короли). Взрывоопасная ситуация для королевства, учитывая, как пришли к власти Валуа, да и сами Бурбоны! Конечно, Ришелье своим политическим талантом сдерживал вулкан, но он должен был рано или поздно "рвануть". С рождением Людовика Четырнадцатого положение Конде и Орлеанских несколько меняется. Но здесь заговор де Сен-Мара, и Гастон лишается права регентства при малолетнем короле. Тогда кто опять оказывается ближе всех к трону? Естественно, Конде. Кому это не нравится? Анне Австрийской, королевским бастардам Вандомским, самому Гастону. То есть, к моменту смерти Ришелье во Франции уже сложилась тяжелая политическая ситуация. Уже есть недовольные, мечтающие о регенстве, а то и о престоле. Мазарини просто усугубил ситуацию. Во-первых, налогами, во-вторых, сыграла свою роль война, в-третьих, низкое происхождение Мазарини. Но дворяне уже были готовы к бунту. Им было за что сражаться. Добавим к этому убежденность, что все сойдет с рук. Да, Бофор за заговор поплатился заточением. Но ведь голову не отрубили? А еще потом брата женили на племяннице Мазарини... Я веду к тому, что если разбираться в причинах Фронды, то недостаточно говорить только о ненавидимом Мазарини и экономике. Были нюансы. Та же госпожа де Лонгвиль. Казалось бы, ей-то чем не угодил кардинал? На этот счет у меня тоже есть много что сказать. Да, предвосхищая вопрос о Конде. Он, как и обещал, "последним взял в руки оружие, но и последним его положил". Однако к бунту он был готов изначально. Его воспитывали по-королевски, он проявил себя талантливым полководцем. Впрочем, об этом я тоже могу долго говорить. Жаль, нет отдельной темы по Конде.
Сообщение: 461
Зарегистрирован: 25.09.08
Откуда: РФ, Москва
Репутация:
4
Отправлено: 02.12.08 13:43. Заголовок: Фронда (франц. frond..
Фронда (франц. fronde, буквально — праща), общественное движение против абсолютизма во Франции в 1648—53, в котором участвовали различные слои общества, преследовавшие подчас противоположные цели. Налоговый гнёт, бедствия Тридцатилетней войны 1618—48 привели ко многим крестьянским и плебейским восстаниям. Налоговая политика правительства Дж. Мазарини вызвала оппозицию парижского парламента и связанных с ним кругов буржуазии. Парижский парламент временно блокировался с народными антифеодальными силами и потребовал ряда реформ, часть которых носила буржуазный характер. В ответ на попытку Мазарини арестовать лидеров оппозиции (П. Бруссель и др.) в Париже началось 26—27 августа 1648 массовое вооружённое восстание. Мазарини вывез из восставшей столицы малолетнего Людовика XIV, и королевские войска начали осаду города (январь — февраль 1649). Парижан поддержал ряд провинций. Однако парижская буржуазия и парламентское «дворянство мантии», испуганные подъёмом народного движения, радикализмом листовок и памфлетов, вступили в переговоры с королевским двором. В марте 1649 окончилась «парламентская Ф.», но народные волнения продолжались. С начала 1650 оппозицию абсолютизму возглавили реакционные придворные круги («Ф. принцев»), хотевшие лишь оказать давление на правительство, чтобы получить выгодные должности, пенсии и т.п. (отсюда выражение «фрондировать» — находиться в несерьёзной, неопасной оппозиции). Фрондировавшие вельможи и принцы, опираясь на свои дворянские свиты и иноземные (исп.) войска, использовали в своих интересах восстания крестьян и демократическое движение в городах. Наиболее революционные элементы французской буржуазии и в период «Ф. принцев» пытались продолжить борьбу против абсолютизма; так, в Бордо Ф. этого периода приобрела характер буржуазно-демократического республиканского движения. Фрондёры-аристократы добились в 1651 отставки и изгнания Мазарини, но вскоре он вернулся во Францию с наёмными войсками. Началась длительная междоусобная война. К концу 1652 Мазарини подачками и уступками склонил к примирению большинство знатных фрондёров, а их глава принц Л. Конде, ещё в 1651 перешедший на службу к испанскому королю, был вынужден покинуть Париж, несмотря на помощь испанскому отрядов. К середине 1653 был подавлен самый стойкий и радикальный очаг Ф. — в Бордо. Поражение Ф. привело к феодльной реакции во французской деревне в 50—70-х гг. 17 в. и способствовало установлению неограниченного самодержавия Людовика XIV.
Лит.: Поршнев Б. Ф., Народные восстания во Франции перед Фрондой (1623—1648), М. — Л., 1948; Capefigue J., Richelieu, Mazarin, la Fronde et ie régne de Louis XIV, t. 1—8, P., 1835—36; Courteault Н., La Fronde à Paris, P., 1930; Kossmann E. Н., La Fronde, Leiden, 1954; Lorris P. O., La Fronde, P., 1961. Б. Ф. Поршнев.
Отправлено: 02.12.08 16:00. Заголовок: Марсель пишет: В от..
Марсель пишет:
цитата:
В ответ на попытку Мазарини арестовать лидеров оппозиции (П. Бруссель и др.) в Париже началось 26—27 августа 1648 массовое вооружённое восстание. Мазарини вывез из восставшей столицы малолетнего Людовика XIV, и королевские войска начали осаду города (январь — февраль 1649). Парижан поддержал ряд провинций. Однако парижская буржуазия и парламентское «дворянство мантии», испуганные подъёмом народного движения, радикализмом листовок и памфлетов, вступили в переговоры с королевским двором. В марте 1649 окончилась «парламентская Ф.», но народные волнения продолжались.
Позвольте уточнить. Да, восстание началось в августе. Двор переехал в Рюэй. Но в октябре в Сен-Жермене был подписан мир, и двор вернулся в Париж. А потом уже снова бежал 5 января 1649. Не согласна, что в марте в переговоры вступили "испуганные подъемом народного движения". Победы (военные) были тогда у обеих сторон. Кстати, это есть у Ларошфуко и де Реца. Начался торг, очень выгодный для дворян-приверженцев парламента, это одна из главных причин окончания парламентской Фронды. А еще голод. Войска короля взяли Париж в осаду, и вот уже мор, хотя Рец это не признает в своих мемуарах, но, по счастью, есть другие источники.
http://www.bnf.fr/ это ресурс национальной библиотеки Франции. Я по нему искала мемуары де Моттвиль (которые безрезультатно ищу на русском языке) и мемуары де Монпансье, читала их. Там много занятного. Хочу уточнить собственный пост - первый раз на мировую с парламентом пошли 24 октября 1648 года.
Один из переломных моментов Фронды - арест принцев Конде, Конти и герцога де Лонгвиля, который последовал 18 января 1650 года. К тому моменту кардинал и королева уверились, что проще и безопаснее совершить этот шаг, чем идти на уступки Конде, к тому же, принц настаивал на разбирательстве обстоятельств покушений на него в ноябре-декабре 1649 года. Мазарини имел серьезные основания считать, что Конде готов поднять смуту, и эту уверенность в нем развивали герцогиня де Шеврез и коадъютор де Гонди. Следовало склонить на свою сторону Гастона Орлеанского, и это сделали без особых усилий, учитывая, какую неприязнь питал дядя к племяннику. Были и другие методы убеждения. Как пишет де Рец: "Герцогиня (де Шеврез) расписала Месьё, сколь велика будет его заслуга, если благодаря ему участники такого обширного мятежа, как Фронда, вновь станут верными слугами Короля; мимоходом и как бы невзначай она заметила, что Парижу каждый день грозит страшная участь — быть преданным огню и мечу. Я уверен, как уверена была и сама герцогиня, что последний довод подействовал на Месьё едва ли не сильнее всех прочих, ибо всякий раз, отправляясь во Дворец Правосудия, он дрожал от страха, и бывали дни, когда принцу де Конде не удавалось привезти его в Парламент. Называлось это — «У его Королевского Высочества приступ колики». Принц де Марсийяк по своим источникам узнал, что Конде, Конти и Лонгвилю одновременно втроем лучше не появляться в королевском дворце. Герцог Лонгвиль находился тогда в Шайо, и Кардинал через состоявшего при нем для поручений Бенжамена Приоло передал, чтобы он предложил в Совете закрепить право на замещение должности коменданта Старого дворца в Руане, когда она станет свободной, за сыном маркиза Беврона и чтобы грамоту об этом он вручил ему самолично, дабы это семейство получило ее непосредственно от него. Герцог Лонгвиль незамедлительно, вечером восемнадцатого января 1650 года, отправился в Пале-Рояль. Принцев Конде и Конти выманили во дворец под предлогом участия в Совете. И когда они вошли в галерею у покоев королевы, было объявлено, что они арестованы. Капитан гвардии королевы Гито де Комменж арестовал принца де Конде, его племянник - принца де Конти, а Кресси — герцога де Лонгвиля. Возглавлял конвой граф Миоссан, про которого писали, что он влюблен в герцогиню де Лонгвиль. Как отмечает в своих мемуарах Ларошфуко: "Никогда особы столь высокого положения не препровождались в тюрьму столь малым числом людей: всего насчитывалось шестнадцать всадников да еще помещавшиеся вместе с арестованными в карете. Кромешная тьма и плохая дорога привели к тому, что карета опрокинулась и, таким образом, тем, кто пожелал бы предпринять освобождение арестованных, предоставлено было достаточно времени, но никто не почел своим долгом решиться на это... Хотели одновременно арестовать также принца Марсийяка и Ламуссэ, но их не нашли. Государственного секретаря г-на де Лаврийера послали передать г-же де Лонгвиль приказание королевы явиться к ней в Пале-Рояль, где имели намерение ее задержать. Но вместо того, чтобы повиноваться, она по совету принца Марсийяка сразу же решила выехать из Парижа, собираясь направиться как можно быстрее в Нормандию." Есть свидетельства, что узнав про арест принцев, Гастон Орлеанский заметил: «Как мастерски накинули сеть: поймали разом льва, обезьяну и лисицу». Всех троих доставили в Венсенский замок. В "Мемуарах" мадам де Моттвиль упомянуто, что в их камерах даже не было кроватей, и принцы были вынуждены всю ночь играть в карты.
Отправлено: 06.12.08 00:58. Заголовок: Бегство королевской ..
Бегство королевской семьи и кардинала из Парижа 5-6 января 1649 года.
Королева покинула Париж, чтобы с большей свободой ожидать возвращения войск, с помощью которых она намерена была напасть на город или уморить его голодом. Делалось это с большими предосторожностями, и кроме Анны Австрийской, короля, Гастона Орлеанского, Мазарини и принца Конде никто не был посвящен в тайну отъезда. Гонди, подозревавший о таком развитии событий, еще в декабре начал серьезные переговоры с герцогиней де Лонгвиль. Через нее он начал общаться с Ларошфуко, которому, в общем-то, не слишком доверял. Гонди писал: "Поскольку Ларошфуко снискал не слишком добрую славу в деле «Кичливых», ибо его обвиняли в том, что он примирился с двором за их счет (впоследствии я узнал из верных рук, что это неправда), я был не слишком рад присутствию его в нашем кругу. Пришлось, однако, с этим примириться" Принц де Конти, г-жа де Лонгвиль, герцог, ее муж, и маршал де Ла Мотт дали слово оставаться в Париже и в случае нападения выступить открыто. Бруссель, Лонгёй и Виоль от имени Парламента, ни о чем не подозревавшего, сулили пойти на все. Г-н де Рец ездил взад и вперед то к ним, то к г-же де Лонгвиль, которая вместе с принцем де Конти лечилась на водах в Нуази. После этого у Гонди возникла идея убедить двор по возможности не доводить дела до крайности. По мнению коадъютора, помешало этому лишь упрямство Кардинала, не пожелавшего принять предложение, подсказанное Лоне-Граве, оно могло бы с согласия самого Парламента возместить если не полностью, то хотя бы в значительной степени налоговые ограничения, установленные палатами. Предложение это обсуждено было у Виоля в присутствии Ле Коньё и многих других членов Парламента. Оно было ими одобрено, и если бы стороны пришли к согласию, гражданской войны могло не быть. Известие, что король покинул Париж, стало распространяться около пяти часов утра от казначея королевы. Анна Австрийская сама передала письмо де Гонди, где приказывала ему явиться днем в Сен-Жермен. Одновременно армии был дан приказ подойти ближе к городу. Коадъютор проигнорировал распоряжение ее величества, заявив об этом казначею прямо. Бламениль тем временем получил известие, что король идет ко Дворцу Правосудия с восьмитысячной конницей, хотя Людовик Четырнадцатый покинул город с двумя сотнями верховых. Но до десяти утра в городе уже распространились самые невероятные слухи и началась паника. Из сообщений, которые ежеминутно поступали от командиров милиции в Ратушу, было известно, что первым чувством народа при полученном им известии была ярость, которая всегда сменяется страхом. Конти, вопреки обещанию, 6 января был в Сен-Жермене, а в Париже осталась лишь де Лонгвиль (она прибыла 3-4 января). Однако скоро поступила весть о приближении герцога из Руана. Едва король уехал, горожане по собственному почину, без всякого на то приказа, захватили ворота Сент-Оноре. В оторопи и беспорядке собрался Парламент. Советник Ведо вызвал в отделение судебных приставов, сообщить Парламенту, что в Ратуше получено письмо Короля, которым он объявляет купеческому старшине и эшевенам причины, заставившие его покинуть Париж, и причины эти следующие: несколько членов его Парламента вступили в союз с врагами государства и даже умышляли против его особы. Письмо это настолько взволновало Парламент, что он потребовал немедля доставить письмо во Дворец Правосудия и приказал горожанам вооружиться, позаботиться об охране всех городских ворот, купеческому старшине вкупе с главным судьей обеспечить снабжение города продовольствием, а палатам завтра утром обсудить письмо Короля. По содержанию этого постановления, пока только предварительного, можно судить, что ужас, охвативший Парламент, с каждым часом увеличивался.
Отправлено: 31.01.09 00:27. Заголовок: Битва при Шарантоне ..
Битва при Шарантоне - один из ключевых моментов 1-го этапа Фронды
(по мемуарам Поля де Гонди)
Двадцать первого января 1649 года были оглашены, обсуждены и позднее обнародованы письменные представления, которые Парламент, издавший постановление против Кардинала, решил сделать Королю. Представления требовали расправы с первым министром, однако остались лишь манифестом, ибо двор не пожелал их принять, объявив, что Парламент, распущенный королевской декларацией как мятежный, не может более делать представления от имени корпорации.
Двадцать четвертого января г-да де Бофор и де Ла Мот выступили из Парижа, чтобы совершить нападение на Корбей. Но принц де Конде предупредил их, бросив туда свои войска.
Двадцать пятого января был наложен арест на все имущество, находившееся в доме Кардинала.
Двадцать девятого числа Витри, выехавший во главе кавалерийского разъезда навстречу жене своей, которая должна была прибыть в Париж из Кубера, в Феканской долине наткнулся на немцев из охраны Венсеннского замка, которых он оттеснил до самой его ограды. В этой маленькой стычке был, к несчастью, убит Танкред, называвшийся сыном герцога Рогана, который накануне объявил себя сторонником фрондеров.
Первого февраля герцог д'Эльбёф оставил гарнизон в Бри-Конт-Робере, чтобы облегчить подвоз продовольствия из Бри.
Восьмого числа того же месяца один из генеральных адвокатов, Талон, предложил Парламенту выказать какие-нибудь знаки почтения и преданности Королеве — предложение Талона поддержали Первый президент и президент де Мем. Однако Парламент единодушно его отверг, и притом с большим негодованием, ибо заподозрили, что сделано оно в сговоре с двором. Ни один из военачальников на заседании не присутствовал — по этой причине Гонди объявил свое решительное с ним несогласие.
Вечером того же дня Кланлё, которого оставили в Шарантоне с тремя тысячами солдат, получил известие, что герцог Орлеанский и принц де Конде идут на него с семью тысячами пехоты, четырьмя тысячами конницы и артиллерией. Тогда же Гонди получил записку из Сен-Жермена от своего агента, подтверждавшую это сообщение.
Не покидавший постели из-за подагры герцог Буйонский, считая, что крепость эту трудно оборонять, предложил отвести войска и отстаивать лишь подступы к мосту. Герцог д'Эльбёф, который любил Кланлё и полагал, что поможет ему недорогой ценой стяжать славу, ибо не верил справедливости полученного известия, держался иного мнения. Герцог де Бофор похвалялся своей удалью. Маршал де Ла Мот, как он сам потом признался, не верил, что принц де Конде решится атаковать Шарантон в виду войск фрондеров, которые могли занять слишком выгодные позиции. Принц де Конти, по обычаю людей слабых, уступил тем, кто более горячился. Кланлё приказали держаться, пообещав засветло прислать ему подкрепление, но обещания не исполнили. Вывести войска за ворота Парижа — дело необыкновенно долгое. Хотя движение войск началось еще в одиннадцать часов вечера, на место сражения к Феканскому холму они прибыли лишь в семь часов утра. Принц де Конде с рассветом атаковал Шарантон и захватил его, потеряв в сражении герцога де Шатийона, бывшего в его армии заместителем главнокомандующего. Кланлё погиб в сражении, отказавшись сдаться; фрондеры потеряли восемьдесят офицеров, в армии принца де Конде насчитывалось всего двенадцать или пятнадцать убитых. Войска парламента, подошед, увидели его отряды, построенные в две линии на противоположной вершине холма. Ни одна из сторон не решалась атаковать первой, не желая подставлять себя другой на склоне долины. Глядя друг на друга, они весь день перестреливались; Нуармутье, воспользовавшись этой перестрелкой, взял тысячу конников и, не замеченный Принцем, отправился в Этамп, чтобы встретить и сопроводить огромный обоз со всевозможной живностью, которую туда согнали. Любопытно отметить, что в Париж стекались жители всех провинций, как потому, что в нем было много денег, так и потому, что почти все французы горели желанием его защищать.
Десятого числа господа де Бофор и де Ла Мот выступили из города для прикрытия возвращавшегося Нуармутье и на равнине Вильжюиф обнаружили маршала де Грамона с двухтысячным пехотным войском из швейцарских и французских гвардейцев и двухтысячной конницей. Младший из рода де Бово — Нерльё, способный офицер, командовавший кавалерией мазаринистов, решительно устремился в атаку и был убит гвардейцами г-на де Бофора у ворот Витри. Бриоль вырвал у г-на де Бофора шпагу. Но тут враги дрогнули, даже пехота их смешалась — во всяком случае, пики гвардейцев забряцали, сталкиваясь друг с другом, а это всегда есть признак замешательства, однако маршал де Ла Мот приказал бить отбой, не желая подвергать превратностям битвы обоз, который уже показался вдали. Маршал де Грамон счастлив был унести ноги, и обоз вступил в Париж, сопровождаемый едва ли не сотнею с лишком тысяч человек, которые взялись за оружие, едва разнесся слух, что герцог де Бофор завязал сражение.
Отправлено: 02.02.09 11:42. Заголовок: Битва при Сент-Антуа..
Битва при Сент-Антуанском предместье. События предшествовавшие этому, и последствия битвы
К началу весны 1652 года расстановка сил во Франции была очевидна: принц Конде возглавлял мятежную партию, и к нему примкнули многие известные в королевстве люди. Противоборство носило уже характер настоящей войны. Перенеся в июне 1652 года лихорадку, в последних числах месяца Конде выехал до самого Лина навстречу своим войскам, возвращавшимся из Этампа, поскольку двор и не подумал исполнить обещание отвести свои войска от Парижа. Принц почел себя более не связанным словом и оставил свою небольшую армию в Сен-Клу, позиции весьма выгодной, ибо имеющийся там мост позволял в случае необходимости переправить войска в любом направлении.
Г-н де Тюренн, стоявший с армией короля в окрестностях Сен-Дени, куда Его Величество явился и сам, чтобы быть поближе к Парижу, соорудил наплавной мост в Эпине с намерением атаковать противника, прежде чем тот успеет отступить. Но г-ну де Таванну донесли об этом, и он тотчас послал уведомить об опасности принца де Конде, который поспешно прибыл в лагерь. В тот же вечер он приказал своим войскам сняться с места и повел их в сторону Парижа, намереваясь к утру быть в Шарантоне, там переправиться через Марну и занять позиции, неприступные для противника. Однако г-н де Тюренн помешал ему в этом, атаковав его арьергард в предместье Сен-Дени.
Принц, потери которого были невелики — всего лишь несколько человек из полка де Конти, — через графа де Фиеска сообщил Месьё, что непременно доберется до Сент-Антуанского предместья, где ему будет легко держать оборону. Ланк, который ни на минуту не отлучался от Принца, рассказывал, что доблесть принца де Конде и его полководческое искусство превзошли возможности человеческие. После упорной кровавой битвы Принц спас своих солдат, а их была горстка против атаковавшей их армии г-на де Тюренна, и притом армии, усиленной войсками маршала де Ла Ферте. Принц потерял в этой битве фламандца графа де Боссю, Ла Рош-Жиффара и Фламмарена, а г-н де Лоресс, из дома Монморанси, господа де Ларошфуко, де Таванн, де Куаньи, виконт де Мелён и шевалье де Фор получили ранения. Из сторонников короля ранен был Эскленвилье, а господа де Сен-Мегрен и Манчини, племянник кардинала, были убиты.
Гастон Орлеанский страшился, как бы Париж не взбунтовался против него, и не выказал слишком пылкой готовности поддержать принца де Конде. Мадемуазель де Монпансье, приложившая все старания, чтобы убедить Месьё отправиться на Сент-Антуанскую улицу и приказать открыть ворота принцу де Конде, которого уже теснили в предместье, решилась отправиться туда сама. Она явилась в Бастилию, куда Лувьер из почтения не отважился преградить ей доступ, и приказала стрелять из пушки по войскам маршала де Ла Ферте, которые стали обходить войска Принца с флангов. Потом обратилась с речью к страже, стоявшей у Сент-Антуанских ворот. Ворота открылись, и Принц вступил в них со своей армией, покрытой славой еще в большей мере, нежели ранами, хотя и их было немало. Знаменитая эта битва произошла 2 июля.
Четвертого июля после обеда собралась ассамблея муниципалитета, назначенная Парламентом, дабы обсудить, какие меры должно принять для безопасности города. Месьё и принц де Конде явились, чтобы поблагодарить муниципалитет за то, что в день битвы город отворил ворота их войскам. Уверенный, что Гонди действует против него, принц решил утром в день ассамблеи муниципалитета взбунтовать народ, явиться к Полю де Гонди, усадить его в свою карету, препроводить за ворота города и там у заставы по всей форме запретить возвращаться в Париж. Расчет его был безусловно верен, ибо умонастроение парижан было таково, что горожане теперь одобрили бы Принца. Судьба, однако, обратила против Конде этот превосходный план.
Поскольку возмущение началось вблизи площади Дофина, где бунтовщики требовали от всех прохожих, чтобы они украшали свои шляпы пучками соломы, советник Парламента, приближенный Принца де Кюмон, которому, как и всем, кто проходил через эту площадь, пришлось подчиниться требованиям толпы, стремглав бросился в Люксембургский дворец, чтобы предуведомить Месьё и умолять его не допустить Принца, находившегося в галерее, выйти на улицу во время мятежа. «Он несомненно затеян либо мазаринистами, либо кардиналом де Рецем, — объявил герцогу Орлеанскому Кюмон, — для того, чтобы погубить принца де Конде». Месьё тотчас бросился к своему кузену и задержал его своей властью, и несмотря на сопротивление Принца, оставил у себя обедать, а затем повез в Ратушу, где должна была состояться ассамблея. Поблагодарив муниципалитет и напомнив о необходимости обдумать средства борьбы против Мазарини, принцы покинули Ратушу. Тем временем, появился королевский герольд с приказом перенести ассамблею на восьмое число; вид герольда взбудоражил народ, который собрался на Гревской площади и с криками требовал, чтобы муниципалитет действовал заодно с принцами. Несколько офицеров, которым принц де Конде утром повелел вмешаться в толпу, не получив ожидаемого приказа, не знали, куда направить ярость толпы, и она излилась на то, что оказалось под рукой.
Мятежники начали стрелять в окна Ратуши, подожгли двери, ворвались внутрь со шпагами в руках и убили судью-докладчика Ле Гра, советника парламента Жанври, советника Счетной палаты Мирона, который пользовался особенной любовью народа. Погибло также двадцать пять или тридцать горожан; маршал де Л'Опиталь чудом избег подобной участи. Сначала все оцепенели, в мгновение ока лавки закрылись. Некоторое время парижане пребывали в растерянности, но часам к шести жители некоторых кварталов мало-помалу опомнились и стали возводить баррикады, чтобы остановить мятежников, которые между тем рассеялись сами собой. Правда, содействовала этому Мадемуазель де Монпансье: в сопровождении г-на де Бофора она отправилась на Гревскую площадь, где еще застала горстку смутьянов, которых заставила разойтись.
Все первые президенты палат и даже многие советники теперь отсутствовали на заседаниях из страха перед беспорядками, которые, конечно, не утихли после поджога и резни в Ратуше. По той же причине малолюдны были и ассамблеи муниципалитета. Купеческий старшина, чудом спасшийся от смерти во время пожара, более не показывался в Ратуше. Маршал де Л'Опиталь отсиживался дома. По распоряжению Месьё в его присутствии немногочисленная ассамблея избрала губернатором Парижа герцога де Бофора, а купеческим старшиной г-на Брусселя. Парламент приказал своим депутатам в Сен-Дени поторопить получение королевского ответа, а в случае неуспеха, через три дня, возвратиться в Париж к исполнению своих обязанностей.
Тринадцатого июля депутаты прислали парламенту письмо вместе с письменным ответом короля.: «Хотя Его Величество имеет все основания полагать, что ходатайства об удалении г-на кардинала Мазарини — всего лишь пустой предлог, Король соизволит разрешить г-ну Кардиналу удалиться от двора, но лишь после того, как меры, должные быть приняты для установления спокойствия в королевстве, соглашены будут с депутатами, присланными уже Парламентом ко двору, а также и с теми, кого угодно будет отрядить туда Их Высочествам принцам». Принцы, которые по опыту знали, что Кардинал всякий раз предлагает созвать совещание для того лишь, чтобы очернить их в глазах народа, воспротивились приглашению короля; Месьё объявил с жаром, что это ловушка и ни он, ни его кузен не видят необходимости посылать депутатов от своего имени, совершенно доверясь посланцам Парламента. В соответствии с этим объяснением Месьё Парламент постановил приказать депутатам по-прежнему домогаться удаления кардинала. Принцы, в свою очередь, написали президенту де Немону, заверяя его, что по-прежнему полны решимости сложить оружие, как только Кардинал будет и в самом деле отставлен.
Король выехал из Сен-Дени в Понтуаз, повелев депутатам парламента следовать за ним, а когда они оказали неповиновение приказу, повелел им оставаться в Сен-Дени. Затем они получили новое повеление Его Величества немедля прибыть в Понтуаз. Парламент в сильном негодовании предписал депутатам немедля возвратиться в Париж. Месьё, принц де Конде и герцог де Бофор сами выехали навстречу депутатам с восемьюстами пехотинцев и тысячью двумястами конников, чтобы, сопроводив их в столицу, внушить народу, что помогли магистратам избежать величайшей опасности.
Двор, со своей стороны, не дремал: он поминутно издавал указы Совета, отменявшие постановления Парламента. Совет объявил незаконным все, что произошло, происходит и будет происходить впредь на ассамблеях Ратуши, и приказал даже, чтобы деньги, назначенные для уплаты муниципальной ренты, отныне доставляемы были непременно к месту пребывания Его Величества.
В парламенте было предложено постановить - поскольку король содержится в плену у кардинала Мазарини, просить герцога Орлеанского возложить на себя звание правителя королевства, а принцу де Конде взять на себя при нем командование армией до тех пор, пока кардинал не покинет пределы Франции. Парламенты Франции, однако, не вняли этой просьбе, ибо, за исключением бордоского, ни один из них даже не стал обсуждать этот вопрос — более того, парламент Бретани решил приостановить исполнение прежних своих распоряжений, пока все вступившие во Францию испанские войска не покинут окончательно пределы королевства.
Однако герцог Орлеанский учредил Совет, в который вошли сам Месьё, принц де Конде, герцоги де Бофор, Немурский, де Сюлли, де Бриссак, де Ларошфуко и де Роган, президенты де Немон и де Лонгёй, президенты Счетной палаты — Обри и Ларше и от Палаты косвенных сборов — Дорьё и Ле Нуар.
Однако парижане с каждым днем все больше были недовольны действиями принцев, как из-за угрозы новых налогов, так из-за резни в Ратуше, которая всех ужаснула, и из-за грабежей в окрестностях Парижа, где армия, после битвы в Сент-Антуанском предместье расположившаяся лагерем в предместье Сен-Виктор, занималась форменным разбоем.
После долгих переговоров Месьё и принц де Конде объявили Парламенту, Счетной палате и Палате косвенных сборов, что, ввиду отставки кардинала Мазарини, они готовы сложить оружие, если Его Величеству угодно будет объявить амнистию, отвести свои войска от Парижа, отозвать те, что находятся в Гиени, обеспечить свободный проход и безопасность отступающим испанским войскам, а также позволить принцам послать к Его Величеству своих представителей, дабы обсудить то, в чем еще не достигли согласия.
Отправлено: 03.02.09 17:41. Заголовок: Условия заключения м..
Условия заключения мира между парламентом и королем 11 марта 1649 года(конец Парламентской Фронды)
Парламенту надлежит явиться в Сен-Жермен, где на заседании его, в присутствии Короля, обнародована будет декларация, содержащая условия мирного договора, после чего он возвратится в Париж, дабы приступить к повседневным своим обязанностям.
В продолжение 1649 года палаты не будут собираться на ассамблею, кроме как по случаю назначения должностных лиц и для отчета об отправлении правосудия.
Все постановления Парламента, изданные с 6 января, объявляются недействительными, кроме тех, что относятся к частным лицам и принадлежат к обычному судопроизводству.
Все именные повеления, декларации и указы Королевского Совета, касающиеся до нынешних волнений, отменяются.
Рекруты, набранные для защиты Парижа, будут распущены тотчас по подписании соглашения, и тогда Его Величество отведет от названного города свои войска.
Обыватели должны сложить оружие и более не браться за него без приказания Короля.
Посланцы австрийского эрцгерцога должны быть незамедлительно отосланы назад без всякого ответа.
Все бумаги и движимость, отобранные у частных лиц и сохранившиеся в целости, должны быть возвращены владельцам.
Принц де Конти, принцы, герцоги и все прочие, без исключения, кто взялся за оружие, не будут преследуемы за это ни под каким предлогом, если поименованные лица в течение четырех дней, а герцог де Лонгвиль в течение десяти дней, считая с того дня, как будут открыты дороги, объявят о своем желании участвовать в настоящем договоре.
Король не будет требовать возмещения за деньги, изъятые из королевской казны, за проданную движимость, за оружие и снаряды, захваченные как в Арсенале, так и в других местах.
Король распорядится отменить приказание о роспуске на полгода парламента Экса, в согласии со статьями договора между уполномоченными Его Величества и депутатами этого парламента и Прованса от 21 февраля.
Подтверждаются указы мая — октября 1648 г., принятые палатой Людовика Святого.
Сообщение: 51
Зарегистрирован: 03.12.08
Откуда: Россия, Тверь
Репутация:
1
Отправлено: 11.03.09 21:07. Заголовок: Осада Бордо (по мему..
Осада Бордо (по мемуарам Гонди и Франсуа де Ларошфуко)
В мае 1650 года принцесса Шарлотта-Маргарита Конде, лишенная прав на защиту своих сыновей в парижском парламенте, подступила к городу Бордо. Ее сопровождали полки Ларошфуко, Граммона, Буйоннского. Город Бордо в Гиэни был выбран принцессой не случайно. Во-первых, герцог д Эпернон, являющийся в ту пору губернатором Гиэни, скверно исполнял свои обязанности и умудрился рассориться со многими дворянами и представителями местных властей. Во-вторых, в Бордо чтили и уважали дом Бурбон-Конде, и принцесса рассчитывала получить поддержку народа. Ну и наконец, Бордо стоял на Гароне в гавани и имел корабли.
Сначала был захвачен о. Сен-Жорж на Гароне, в плен попал комендант бастиона Каноль. Ришон, комендант замка Вер (расположенного неподалеку), сразу сдался на милость принцессы Конде и не оказал никакого сопротивления. Однако, дорогу к Бордо перекрыл полк маршала де Ла Валетта. Ларошфуко без особого труда отбросил войско Ла Валетта к Бержераку, лишив его обоза. Принцесса Конде заняла город вопреки протестам парламента и вельмож-друзей герцога д Эпернона. Видя, с каким воодушевлением встречает народ принцессу Конде, бордосскому парламенту ничего не оставалось делать, как смириться и разрешить принцессе-матери оставаться в городе.
д Эпернон надоумил парламент направить к королю жалобу. Что и было исполнено. Но, король путешествовал по Бургундии, и представители бордосского парламента напрасно гонялись за ним. Тогда д Эпернон пожелал выгнать из Бордо испанского посланника, который финансировал мятежников.
Ларошфуко и герцог Буйоннской, которые вошли в Бордо с наступлением темноты (они расположили свои полки близ Шартре), не могли рисковать. Они подняли бучу в парламенте, направив ко Дворцу Правосудия чернь, которая взывала к примирению с принцессой Конде и повиновению ее власти. Народ грозил сжечь парламент. Провокатор д Эпернона вызвал Буйоннского и Ларошфуко ко Дворцу правосудия, под предлогом усмирить народ. А городским старшинам провокатор сказал, что едут настоящие зачинщики смуты. Буйонский и Ларошфуко попали в серьезную переделку, но все кончилось благополучно. Мир между парламентом и принцессой Конде был подписан.
Король, находившийся в Либурне, приказал захватить Бордо и изгнать мятежников. Началась осада.
Королевские войска отвоевали о. Сен-Жорж и сожгли корабли. Король показательно казнил Ришона, коменданта замка Вер. Мазарини начал планировать наступление на Бордо через предместье Сен-Сюрен.
Ларошфуко в ту пору узнал, что его замок в Вертее срыт. Возможно, это стало причиной его ярости. Он в ответ велел казнить коменданта о. Сен-Жорж Каноля, молодого королевского офицера. Король Людовик Четырнадцатый поклялся отомстить.
Ворота Дижо самые близкие по отношению к слабо укрепленному предместью Сен-Сюрен, решено было укрепить земляным рвом. Работали на укреплениях все: от самой принцессы Конде и ее невестки, до последней маркитантки. Дороги были перекрыты баррикадами.
Королевские войска захватили Сен-Сюрен, но не смогли продвинуться дальше.
При осаде Бордо погиб Ла Валлет, д Эпернон потерял много своих офицеров и солдат. Ранены друзья принца Конде генерал де Шуп и маркиз де Ларусьер, который позже скончался от ран.
Осада Бордо закончилась мирными переговорами. Условия мира: полная амнистия армии мятежников Армия распускается принцесса Конде удалится в Мурон, и не имеет права держать гарнизон более 60 солдат Д Эпернон отстраняется от губернаторства.
почему упал боевой дух бордоссцев? Принца Конде, который сидел в Венсенне, освободить не удалось, его перевели в тюрьму в Маркусси. Вся эта канитель с осадой Бордо была организована ради того, что в это время группой дворян планировалось освобождение принца Конде из Венсенна. Но герцогу Орлеанскому удалось разгадать замыслы Ларошфуко и его друзей, и перевели Конде в более надежное место.
А Ларошфуко не получит компенсации за зазрушеный Вертей.
Ларошфуко в ту пору узнал, что его замок в Вертее срыт. Возможно, это стало причиной его ярости. Он в ответ велел казнить коменданта о. Сен-Жорж Каноля, молодого королевского офицера. Король Людовик Четырнадцатый поклялся отомстить.
Каноля не просто казнили, его повесили. Позднее в своих Мемуарах Ларошфуко признавал, что на Каноле не было никакой вины, кроме несчастливой судьбы. Кстати, об этой истории рассказывается в романе Дюма "Женская война". Конечно, это всего лишь роман, но но все же...
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 61
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме