Анна Австрийская 22.9.1601 - 20.1.1666 отец - Филипп III Испанский дети - Людовик XIV Французский Французская королева, жена Людовика XIII
Статья посвящена Анне Австрийской. Интересно проанализировать, что Дюма взял из истории, а что придумал.
Тайны королевы Анны
В октябре 1615 года в городке Бидасоа границу между Францией и Испанией пересекла пышная процессия. Вереница золоченых карет, караван мулов с багажом и целая армия охраны сопровождали всего одного человека — перепуганную девочку четырнадцати лет. Испанскую инфанту Анну-Марию везли в Париж, чтобы выдать замуж за юного короля Людовика ХIII. Ей предстояло помирить давно враждовавшие династии Габсбургов и французских Бурбонов.
Сегодня ее помнят в основном как героиню романа Дюма. Между тем эта женщина сыграла незаурядную роль в событиях бурного ХVII века. Ее любили и ненавидели кардиналы Ришелье и Мазарини, король Франции и герцог Бекингем. Кем же была королева Анна Австрийская — покорной жертвой обстоятельств или умелой интриганкой, вершившей судьбы Европы?
В царстве этикета
В октябре 1615 года в городке Бидасоа границу между Францией и Испанией пересекла пышная процессия. Вереница золоченых карет, караван мулов с багажом и целая армия охраны сопровождали всего одного человека — перепуганную девочку четырнадцати лет. Испанскую инфанту Анну-Марию везли в Париж, чтобы выдать замуж за юного короля Людовика ХIII. Ей предстояло помирить давно враждовавшие династии Габсбургов и французских Бурбонов. С той же целью в Мадрид отправилась принцесса Елизавета, ставшая женой короля Испании Филиппа IV. Бедняжка зачахла от тоски в чужой стране, в то время как юная испанка вполне освоилась во Франции, где она получила имя Анны Австрийской.
При чем здесь Австрия? Дело в том, что Габсбурги происходили из этой страны, и к тому же мать Анны Маргарита была австрийской принцессой. Поэтому девочка мало походила на испанку: светлые, слегка вьющиеся волосы, белая кожа, небольшой изящный носик. И фирменный знак Габсбургов — капризно выпяченная нижняя губа. Об испанской крови напоминали только темно-карие, почти черные, глаза, говорящие о пылкости чувств. Однако эти чувства почти никогда не прорывались наружу: принцессу воспитали в несокрушимых традициях придворного этикета, которые превращали венценосных особ в настоящих мучеников. К примеру, король не имел права сам налить себе вина — это делал виночерпий, передававший кубок придворному врачу, двум служителям и только потом королю. Пустой кубок с теми же церемониями возвращали на место.
От сложностей этикета особенно страдали непривычные к нему иностранцы. На пути в Мадрид австрийской принцессе Марии — будущей второй жене Филиппа IV — поднесли в дар шелковые чулки, но мажордом тут же выкинул подарок, отрезав: «У королевы Испании нет ног». Бедная Мария упала в обморок, решив, что ее ноги принесут в жертву чудищу этикета. Отец Анны Филипп III умер от угара: его кресло стояло слишком близко к камину, а единственный гранд, способный его отодвинуть, куда-то отлучился. Но именно Филипп IV довел этикет до совершенства. Говорили, что он улыбался не больше трех раз в жизни и требовал того же от своих близких. Французский посланник Берто писал: «Король действовал и ходил с видом ожившей статуи… Он принимал приближенных, выслушивал и отвечал им с одним и тем же выражением лица, и из всех частей его тела шевелились только губы». Тот же этикет заставлял испанских монархов оставаться узниками дворца, ведь за его пределами было немыслимо соблюдать сотни правил и условностей. Дед Анны Филипп II, великий государь и кровавый палач протестантов, выстроил близ Мадрида роскошный и мрачный замок Эскориал, но его потомки предпочитали более скромный Алькасар. Дворцы по восточному обычаю — ведь Испания сотни лет оставалась во власти арабов — делились на мужскую и женскую половины. Днем в обеих кишели придворные, шуты и карлики, но после захода солнца ни один мужчина, кроме короля, не мог оставаться на женской территории. Честь королевы или принцессы должна была оставаться вне подозрений. Даже прикосновение к руке коронованных дам каралось смертью. Известен случай, когда два офицера вытащили инфанту Марию-Терезию из седла взбесившегося коня. Им тут же пришлось во весь опор скакать к границе, спасая свои жизни.
Жизнь родившейся в сентябре 1601 года Анны, как и других испанских принцесс, была подчинена строгому распорядку. Ранний подъем, молитва, завтрак, потом часы учебы. Юные инфанты обучались шитью, танцам и письму, зубрили священную историю и генеалогию царствующей династии. Далее следовал торжественный обед, дневной сон, затем игры или болтовня с фрейлинами (у каждой принцессы был свой штат придворных). Затем снова долгие молитвы и отход ко сну — ровно в десять вечера.
Конечно, у девочек были лучшие игрушки и невиданные лакомства, привезенные из заморских владений Испании. Анна особенно любила шоколад, к которому позже приохотила французов. Но, по правде говоря, жила она не особенно весело — строгие дуэньи с детства не позволяли ей ни смеяться, ни бегать, ни играть со сверстниками. Прибавьте к этому жесткие и неудобные платья с каркасом из китового уса и шлейфом, волочащимся по земле. Вдобавок она знала, что лишена всякой свободы выбора — еще в три года ее просватали за французского дофина Людовика. Чувства самой инфанты не играли никакой роли. Каким окажется ее жених — красавцем или уродом, добрым или злым? Анна изнемогала от любопытства, пока ее кортеж медленно двигался по дорогам Франции.
Надо сказать, что те же вопросы мучили юного Людовика. Французский двор, где он вырос, был совсем не похож на испанский. Здесь часто слышались смех и сальные шутки, обсуждались супружеские измены, да и король с королевой почти открыто изменяли друг другу. Вечно занятый делами Генрих IV любил сына, но почти не уделял ему внимания, а мать, итальянка Мария Медичи, навещала его только затем, чтобы надавать пощечин или отхлестать розгами за какую-либо провинность. Немудрено, что дофин вырос замкнутым, переменчивым, одержимым множеством комплексов. Одним из них, как пишет Ги Бретон, было отношение к будущей жене. Уже в три года он говорил о ней так: «Она будет спать со мной и родит мне ребеночка». И тут же хмурился: «Нет, я не хочу ее. Она ведь испанка, а испанцы — наши враги». Теперь он изнывал от желания поскорее познакомиться со своей невестой. Не дождавшись ее прибытия в Бордо, он поскакал навстречу и в окошко кареты впервые увидел Анну. Она показалась Людовику такой красивой, что он оробел и не смог сказать ей ни слова. Та же история повторилась вечером на торжественном банкете по случаю помолвки. В Париже после венчания молодых ждало брачное ложе, но Людовик был так напуган, что матери пришлось чуть ли не силой заталкивать его в спальню, где ждала Анна. Вместе с юными супругами там провели ночь две служанки, которые утром предъявили толпе придворных доказательства того, что «брак осуществился должным образом». Однако желанный наследник так и не был зачат — ни в эту ночь, ни в течение последующих десяти лет.
Меж двух огней
К тому времени Людовик XIII уже не был дофином: после убийства Генриха IV в 1610 году он стал законным королем Франции и Наварры. Однако всеми делами заправляли королева Мария и ее любовник — алчный и трусливый итальянец Кончино Кончини. Их ненавидела вся страна, однако дворца и тут же сражен тремя пулями. На другой день королеву Марию посадили под домашний арест, а потом выслали в Блуа. Выслан был и верный королеве епископ Ришелье. Но вскоре он получил красную шапку кардинала, а внезапная кончина де Люиня освободила для него кресло первого министра. Вернувшись в столицу, он занял важное место при дворе. Ему помогали острый ум, уникальная память и холодная безжалостность при достижении своих целей. С 1624 года Ришелье правил Францией, железной рукой подавляя народные бунты и заговоры знати. На него работала разветвленная секретная служба, которую возглавлял преданный «серый кардинал» — отец Жозеф дю Трамбле. Шпионы Ришелье появились не только во всех слоях французского общества, но и при многих европейских дворах.
Пока в стране происходили эти перемены, молодая королева вела скучную жизнь в Лувре. Людовик находил себе массу занятий — он молился, охотился, выращивал фрукты и варил из них варенье. После смерти кто-то сочинил ему ехидную эпитафию: «Какой отменный вышел бы слуга из этого негодного монарха!» Анне увлечения супруга казались глупыми, она тосковала по мужскому вниманию, которым попрежнему была обделена. Понадобились усилия Римского папы и испанского посла, чтобы Людовик появился в спальне жены, но «медовый месяц» и на этот раз оказался недолгим. И тем не менее королева не желала изменять мужу, несмотря на уговоры ближайшей подруги — прожженной интриганки и распутницы герцогини Мари де Шеврез. «Ах, это испанское воспитание!» — вздыхала та, когда очередной кавалер, приведенный ею к Анне, получал от ворот поворот.
И тут в «воспитание чувств» королевы неожиданно включился кардинал Ришелье. Несмотря на свой сан, он не чуждался женщин. Говорили о его близких отношениях с королевой Марией после смерти Кончини. Позже в его доме, а возможно, и в спальне обосновалась юная племянница Мари д`Эгийон. Теперь он решил завоевать сердце королевы. Парижские сплетники утверждали, что кардинал надеется сделать то, что не удалось Людовику,— зачать наследника и возвести его на трон Франции. Более вероятно, что он просто хотел держать королеву «под колпаком», не давая ей ввязаться в какой-нибудь заговор. Нельзя исключить и того, что Ришелье просто увлекся Анной, красота которой достигла расцвета (ей было 24 года, ему — почти сорок). Ее покорил ум кардинала, восхитило его красноречие, но мужские чары оставили равнодушной. Возможно, опять сыграло роль испанское воспитание — Анна не привыкла видеть мужчин в служителях Господа.
Устав от домогательств Ришелье, она в недобрый час согласилась на предложение подруги Мари сыграть с ним шутку. Когда он в очередной раз спросил, что может сделать для нее, королева ответила: «Я тоскую по родине. Не могли бы вы одеться в испанский костюм и сплясать для меня сарабанду?» Кардинал долго мялся, но все же нарядился в зеленый камзол и панталоны с колокольчиками и сплясал зажигательный танец, щелкая кастаньетами. Услышав странные звуки, он прервал выступление и заглянул за ширму, где давились от смеха герцогиня де Шеврез и двое придворных. В гневе он повернулся и выбежал вон. Судьба королевы была решена — она не оценила его любви и теперь не должна была достаться никому. Отныне зоркие глаза шпионов кардинала следили за Анной везде и всюду.
Суета вокруг подвесок
Весной 1625 года любовь все же посетила сердце королевы. Это случилось, когда в Париж прибыл английский посланник — 33-летний Джордж Вильерс, герцог Бекингем. Уже на первом балу этот высокий красавец в щегольском наряде очаровал всех присутствующих дам. Его атласный колет был расшит жемчужинами, которые то и дело, будто невзначай, отрывались и раскатывались по полу. «Ах, бросьте! — отмахивался герцог, когда ему пытались вернуть подобранный жемчуг. — Оставьте эту ерунду на память».
Многие знали, что богатство герцога досталось ему благодаря щедротам короля Англии Якова I, который как раз в это время умирал в Лондоне. Юный Бекингем играл при короле не слишком благовидную роль миньона-любовника. Ради развлечения своего господина он тявкал и прыгал у его ног, изображая собачку. Наградой стали поместья, титулы и рука богатой наследницы герцогини Ратленд. Умирая, король завещал Бекингема своему сыну Карлу в качестве главного советника, и теперь герцог приехал сватать новому монарху сестру Людовика XIII принцессу Генриетту. Этот визит оказался роковым: едва увидев Анну Австрийскую, Бекингем потратил оставшиеся у него три года жизни на то, чтобы завоевать ее расположение. Как и в случае с Ришелье, трудно сказать, что это было — политический расчет или искренняя страсть. Несомненно одно: все эти три года политика обеих держав определялась злосчастным увлечением герцога.
Скандал разразился уже в Амьене, куда Бекингем и королева отправились провожать невесту короля Карла. Вечером из садовой беседки раздался громкий крик, на который сбежались придворные. Они увидели странную картину: Бекингем стоял на коленях, обнимая королеву. Об этом происшествии ходило много слухов — говорили, что пылкий герцог напугал Анну и даже расцарапал ей ноги своими украшенными жемчугом чулками. Потому-то она и стала кричать. Но возможно и другое: свидание состоялось с полного согласия королевы, а крик поднял кто-то из спохватившихся шпионов кардинала. Быть может, Анна все же не лишила Бекингема своего внимания. Иначе, почему при расставании в Булони она подарила ему пресловутые алмазные подвески?
Да-да, подвески действительно были! О них говорят в своих мемуарах несколько современников, в том числе друг королевы, известный философ Франсуа де Ларошфуко. Дюма описал всю историю довольно точно: агенты кардинала узнали, что Анна вручила герцогу подвески с дюжиной алмазов, подаренные королем. В дело вступила ловкая графиня Каррик, воспетая Дюма под именем миледи Винтер. Эта бывшая любовница Бекингема, давно получавшая деньги от Ришелье, пробралась во дворец герцога, срезала две подвески и переправила их в Париж. Там кардинал предъявил улику королю, и тот велел вероломной супруге надеть подвески во время Марлезонского бала, устроенного мэрией Парижа в честь королевской четы. К счастью, Бекингем успел за два дня изготовить недостающие подвески и передать их Анне — поистине любовь творит чудеса! Правда, в бешеной скачке с драгоценным изделием не принимал участия Д`Артаньян — в ту пору этому сыну гасконского дворянина было всего пять лет.
Почему кардинал так стремился насолить королеве? Конечно, одной из причин была оскорбленная гордость. Позже Ришелье даже сочинил трагедию «Мирам», где вывел Бекингема в образе коварного соблазнителя и описал свое над ним торжество. И конечно, он вновь побоялся, что Анна вступит в сговор с врагами Франции. Поэтому кардинал постарался изолировать королеву, и прежде всего рассорить ее с мужем. Это удалось вполне: несмотря на возвращение подвесок, Людовик окончательно разочаровался в супруге. Она оказалась не только аморальной особой, но и изменницей, готовой променять его на какого-то иностранца! Если раньше король хотя бы иногда защищал жену от нападок кардинала, теперь на это рассчитывать не приходилось. Для начала Бекингему запретили въезд во Францию, а королеву заперли во дворце.
Ришелье довольно потирал руки. Он не учел одного: стремление разлученных влюбленных друг к другу готово смести все преграды. Герцог в ярости дал клятву вернуться в Париж. И не униженным просителем, а победителем в войне, которую он собирался развязать. Скоро французские протестанты, лишенные кардиналом многих привилегий, подняли восстание в порту Ла-Рошели. На помощь им тут же отправился английский флот во главе с Бекингемом. Однако французская армия сумела отбить нападение и взять мятежный город в осаду. Ришелье, переодевшись в военный мундир, лично командовал операцией. Бекингем собирал в Портсмуте новый флот, когда 23 августа 1628 года офицер по имени Фелтон заколол его шпагой. Многие считали убийцу шпионом кардинала, однако доказательств этого так и не нашли. Сам Фелтон утверждал, что убил фаворита в отместку за казнокрадство и «нечестивую жизнь». В октябре защитники Ла-Рошели, не получив обещанной помощи англичан, подняли белый флаг.
Весть о гибели возлюбленного ошеломила Анну. Заметив ее заплаканные глаза, «любящий» супруг — конечно, по совету кардинала — устроил в Лувре бал и предложил королеве в нем участвовать. Когда она попыталась отказаться, Людовик спросил: «В чем дело, мадам? Разве у нас при дворе траур?» Не найдя ответа, Анна отправилась на бал, прошлась с королем в менуэте — и больше не танцевала до конца жизни. Так кончилась трагическая история ее любви, в память о которой остался только анекдот об алмазных подвесках.
Сети кардинала
Лишившись по милости кардинала не только любви, но и доверия мужа, Анна Австрийская жаждала отомстить. Ее спокойная жизнь осталась в прошлом, теперь она вместе с герцогиней де Шеврез ввязывалась в любую интригу, направленную против кардинала. Еще в 1626 году герцогиня подговорила одного из своих любовников, маркиза де Шале, заколоть кардинала в его летнем дворце. Заговор был раскрыт, Шале казнили, а интриганку отправили в ссылку. Кардинал получил право завести для охраны собственных гвардейцев. Что касается Анны, которую заговорщики планировали выдать замуж за Гастона Орлеанского, то она едва упросила супруга не отправлять ее в монастырь.
Новый шанс для отмщения кардиналу представился в 1630 году, когда король едва не умер от дизентерии. Анна преданно ухаживала за ним, и в приступе раскаяния он пообещал исполнить любое ее желание. «Удалите кардинала от двора», — это было единственное, о чем она попросила. К ней примкнула и Мария Медичи, мечтавшая вновь о прежней власти, а также о возвращении Франции в объятия католичества и папской власти. Обе королевы на глазах у Людовика устроили кардиналу жестокий разнос, отомстив ему за все обиды. Анна молчала и улыбалась — теперь Бекингем был отомщен. «Убирайтесь, неблагодарный лакей! — кричала Мария. — Я прогоняю вас!» Ришелье, роняя слезы, смиренно попросил дать ему два дня на сборы. Он знал, что делает: представив себя во власти обманщицы-жены и деспотичной матери, король пришел в ужас. Утром второго дня он призвал кардинала к себе и попросил его остаться, обещая полное доверие и поддержку.
Скоро Мария Медичи бежала за границу, а маршал де Марильяк, предлагавший убить кардинала, был обезглавлен. Анна Австрийская отделалась легким испугом, но Ришелье продолжал плести вокруг нее свои сети. В одну из них она попалась в 1637 году, когда «верные люди» предложили ей наладить переписку с мадридской родней. Испания давно воевала с Францией, и, чтобы избежать обвинений в нелояльности, Анна много лет не общалась с соотечественниками и уже начала забывать родной язык. Ее вполне безобидные письма испанскому послу Мирабелю немедленно попали в руки кардинала и вместе с письмами герцогине де Шеврез — гораздо менее безобидными — были переданы королю в доказательство нового заговора. Но на этот раз у Анны нашлась заступница — юная монахиня Луиза де Лафайет, с которой верный себе король завел возвышенный «духовный роман». Она упрекнула Людовика в жестокости по отношению к жене и напомнила, что по его вине Франция до сих пор остается без наследника.
Этого внушения оказалось достаточно, чтобы в декабре 1637 года король провел ночь в Лувре, и через положенное время у королевы родился сын — будущий «король-солнце» Людовик ХIV. Два года спустя на свет появился его брат, герцог Филипп Орлеанский. Впрочем, многие историки сомневаются, что отцом обоих детей в самом деле был Людовик ХIII. На эту роль предлагалось множество кандидатур, включая Ришелье, Мазарини и даже Рошфора — того самого негодяя из «Трех мушкетеров». Не лишено вероятности предположение, что кардинал лично выбрал и подослал к тоскующей королеве какого-нибудь молодого крепкого дворянина, чтобы обеспечить появление дофина.
К тому времени испанское воспитание уже забылось, и Анна Австрийская не считала нужным хранить верность нелюбимому супругу. Несколько лет на его место претендовал брат короля Гастон Орлеанский, которого объединяла с Анной ненависть к Ришелье. А в 1634 году рядом с королевой появился тот, кому суждено было провести рядом с ней остаток лет, — молодой итальянский священник Джулио Мазарини. Представляя его Анне, Ришелье мрачно пошутил: «Полагаю, он понравится вам, потому что похож на Бекингема». Действительно, итальянец был как раз таким мужчиной, какие нравились Анне, — пылким, галантным и не скрывающим эмоций. Однако он надолго уехал в Рим и никак не мог быть причастен к рождению принца Людовика. Имя настоящего отца «короля-солнце» стало еще одной загадкой Анны.
У короля тем временем появился новый любимец — молодой дворянин Анри де Сен-Мар. Привязанность к нему Людовика оказалась столь глубокой, что 17летний нахал едва не преуспел в удалении Ришелье от власти. Однако искушенный в интригах кардинал все же переиграл неопытного соперника. Сен-Мар был обвинен в государственной измене и казнен. Всемогущий первый министр торопился завершить дела, чувствуя, что конец близок. 4 декабря 1642 года он скончался в своем дворце, завещанном королю, — это был знаменитый Пале-Рояль.
За 18 лет Ришелье удалось сделать почти невозможное: одолеть всех врагов внутри страны и за ее пределами, укрепить монархию и создать условия для ее расцвета при «короле-солнце». Он сам говорил, что сделал из Франции умирающей Францию торжествующую. Позже это признали и те, кто бурно радовался смерти «тирана в рясе». Признал и Александр Дюма, так нелестно изобразивший Ришелье в «Трех мушкетерах». В следующих романах мушкетерской трилогии герои с ностальгией вспоминали о «великом кардинале».
Кривотолки под занавес
Королева Анна плакала, узнав о смерти своего старого врага. Король, напротив, сочинил веселую песенку, где перечислялись грехи покойного. Но веселье было недолгим: спустя полгода туберкулез свел Людовика ХIII в могилу. Перед смертью он заставил королеву подписать отказ от регентства, слабым голосом сказав: «Она все испортит, если станет править одна». В последний раз оскорбив жену, король испустил дух. И тут легкомысленная и ветреная женщина, какой все считали Анну, проявила неожиданную твердость. Сначала она явилась в парламент и настояла на отмене завещания короля и объявлении себя регентшей. Потом добилась назначения первым министром Мазарини, которого предлагал на этот пост покойный Ришелье. Все дивились такому совпадению взглядов. Удивление прошло лишь тогда, когда итальянец стал все дольше задерживаться в апартаментах Анны. А потом и вовсе перестал уходить оттуда. Тут французы поняли, что королева отдала власть над государством своему любовнику.
Надо сказать, что сама Анна Австрийская до последнего отрицала это. Она даже утверждала, что кардинал не любит женщин, поскольку «у мужчин в его стране совсем другие наклонности». Еще она говорила, что Мазарини пленил ее исключительно умственными качествами. Это опровергал сам вид сорокалетней королевы, которая впервые в жизни выглядела счастливой, часто улыбалась и проявляла необычное оживление. Парижане сделали свои выводы: на улицах распевали нелестные куплеты о королеве. Прежде французы жалели ее как жертву Ришелье, но теперь, связав свою судьбу с итальянским выскочкой, она обрекла себя на всеобщую ненависть.
Мазарини продолжал политику Ришелье. Шла война с Испанией, казна пустела, вводились все новые налоги. Летом 1648 года недовольство всех слоев народа достигло предела. В одну ночь улицы Парижа покрылись баррикадами, и королеве с юным королем и кардиналом пришлось бежать из города. Так началась Фронда — мощное движение, направленное не только против Мазарини, но и против королевского абсолютизма. В нем участвовали весьма разнородные силы, и хитрому кардиналу — достойному преемнику Ришелье — удалось расколоть их и усмирить по частям, действуя чаще всего не силой, а подкупом. Тут-то на сцене и появился Шарль Д`Артаньян, новоиспеченный лейтенант мушкетеров. Это он в «ночь баррикад» сумел вывезти из восставшего Парижа королевскую семью. Все годы Фронды Д`Артаньян оставался верным служакой Мазарини, за что и был награжден чинами и поместьями. На его свадьбе с мадемуазель де Шанлеси в 1659 году присутствовал не только кардинал, но и сам король. А вот королевы Анны там не было, и история ничего не знает о ее отношениях с храбрым мушкетером.
Дюма выдумал и любовь Д`Артаньяна к королевской камеристке Бонасье и многие другие эпизоды знаменитого романа. Однако характеры героев переданы им удивительно точно. Д`Артаньян был храбр, Ришелье — мудр и жесток, Мазарини — хитер и пронырлив. Королеву Анну Австрийскую писатель изобразил женщиной, которую прежде всего волнуют ее чувства, и снова оказался прав. Анна не была ни жестокой, ни корыстной. Она посвоему заботилась о благе государства и все же имела об этом благе самое смутное представление. Ее нельзя поставить рядом с такими великими государынями, как английская Елизавета I или российская Екатерина II. Но она не похожа и на беззаботных мотыльков вроде Марии-Антуанетты. Да, Анна не могла оценить преобразования Ришелье, но у нее хватило решимости в годы Фронды выступить против феодалов, грозящих растащить страну на куски. Уже за это Франция должна быть ей благодарна.
В начале 1651 года бушующие волны Фронды поднялись так высоко, что Мазарини пришлось покинуть не только столицу, но и страну. Королеву снова лишили личного счастья, и это казалось ей невыносимым. Она даже пыталась уехать следом за своим возлюбленным, но вооруженные парижане удержали ее во дворце. Уже через год кардиналу удалось вернуться, а вскоре движение протеста пошло на спад. Улаживались и внешние дела: война с Испанией закончилась победой, для закрепления которой планировалось женить короля на испанской принцессе Марии-Терезе — племяннице Анны. Для этого было лишь одно препятствие: любовь 20-летнего Людовика к племяннице кардинала Марии Манчини. Мазарини повел было дело к браку между ними, но королева решительно выступила против этого. «Имейте в виду, — сказала она сухо, — в этом случае против вас восстанет вся Франция, и я сама встану во главе возмущенного народа».
Это была единственная размолвка влюбленных, которых многие парижане считали тайными супругами. Поразмыслив, кардинал отступил, и в 1660 году испанская инфанта въехала в Париж. Быть может, беседуя с родственницей, Анна пожелала ей быть более счастливой в браке, чем она сама. Но получилось иначе: Людовик ХIV запер жену во дворце, проводя время с многочисленными любовницами. В марте 1661 года скончался Мазарини: он долго болел и изводил капризами королеву, которая преданно ухаживала за ним. После этого Анна смогла выполнить давнее желание и удалилась на покой в основанный ею на окраине столицы монастырь Валь-де-Грас. Там она и умерла 20 января 1666 года, оставив после себя последнюю загадку — тайну «Железной маски». Этого безымянного узника Бастилии тот же Дюма считал старшим сыном Анны Австрийской от Людовика. Другие авторы выдвигают свои версии, а истина похоронена в соборе Сен-Дени вместе с мятежной душой испанской королевы Франции.
Отправлено: 06.10.08 17:10. Заголовок: Анна Австрийская. Пи..
Анна Австрийская. Письма
«Портрет королевы Анны Австрийской», Рубенс, 1622-1625
ПИСЬМА АННЫ АВСТРИЙСКОЙ В РОССИЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ БИБЛИОТЕКЕ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ: Фонды рукописного отдела РНБ в Санкт-Петербурге содержат семь писем французской королевы Анны Австрийской (1601-1666), жены Людовика XIII, пять из которых находятся в составе известного собрания П.П. Дубровского, одно принадлежит к собранию иностранных автографов, и последнее-к коллекции П.К. Сухтелена.
Два письма королевы из собрания П.П. Дубровского снабжены аннотациями, составленными, как смогла определить хранитель западноевропейских рукописей Т.П. Воронова, известным писателем, юристом и коллекционером XVII в. Дени II Годфруа (1615-1681) 1. Одно время он служил библиотекарем у генерального прокурора Парижского парламента Ашиля II де Арле, в коллекции которого эти письма хранились первоначально. В середине XVIII в. собрание автографов от потомков Годфруа перешло в собственность Парижского муниципалитета, а затем осело в фондах французского Института. Оба письма адресованы канцлеру Франции Пьеру Сегье (1588-1672), большая часть корреспонденции которого с королевой была похищена из собрания Годфруа в конце XVIII в., о чем сообщалось в специальном издании 2. Когда и при каких обстоятельствах эти письма попали к Дубровскому, секретарю-переводчику при русском посольстве во Франции, неизвестно.
Можно проследить судьбу еще одного письма королевы, посланного герцогу Саксен-Веймарскому, из общего собрания иностранных автографов. В отдел рукописей оно поступило в 1931 г. из Эрмитажа 3. Прежде документ находился в коллекции Этьена Балюза, хранителя библиотеки Ж.-Б. Кольбера, известного эрудита (1630-1718), чье собрание манускриптов и книг оказалось в Национальной библиотеке Франции в конце [421]
XVIII в. В этой коллекции, по данным того же списка похищенных рукописей из французских хранилищ, отсутствует вся переписка Анны Австрийской с названным герцогом, и только единственное письмо, о котором идет речь, было замечено в продаже 4. В Россию оно попало не позднее 1814 г., о чем свидетельствует помета на конверте, в который это послание было помещено при регистрации.
Все автографы королевы, принадлежащие П.П. Дубровскому, оказались в библиотеке при открытии в 1805 г. "Депо манускриптов", а последнее письмо поступило в составе коллекции русского генерала и коллекционера П.К. Сухтелена после его смерти в 1836 г.
Письма и бумаги Анны Австрийской никогда не публиковались специальным изданием и редко приводились в литературе 5. Кажется, о королеве больше всего мы знаем из мемуарных источников, столь обильных в XVII в., и в частности, из увлекательных воспоминаний ее придворной дамы мадам де Мотвиль, посвященных Анне Австрийской и ее двору 6. Между тем обращение к письмам королевы проливает свет на важные и малоизвестные стороны французской истории, как и на удивительно насыщенную событиями, разностороннюю жизнь самой Анны Австрийской.
Современники оставили нам разноречивые оценки королевы, что, видимо, зависело от взаимоотношений с ней. Герцог Франсуа VI де Ларошфуко, автор знаменитых "Максим" и не менее знаменитых мемуаров, в молодости был неравнодушен к Анне:
"Королева была привлекательна, ей были присущи мягкость, доброта, обходительность, в ее характере и уме не было и тени притворства..." 7. Зато кардинал Рец, активный деятель фронды, противник Анны Австрийской, изгнанный ею из Франции, вспоминал:
"Она была скорее высокомерной, чем величественной, скорее неразборчивой в деньгах, чем щедрой, более памятной на обиды, чем на благодеяния, скорее упрямой, чем твердой..." 8. Можно сказать, что вслед за мнением Реца и его современника-мемуариста Таллемана де Рео негативные оценки личности королевы и ее деятельности надолго утвердились во французской исторической литературе.
Обычно Анну обвиняют в предательстве государственных интересов страны в период ее борьбы с Ришелье, первым министром Людовика XIII, и едва ли не реакционной роли, которую она сыграла во времена Фронды 9. Единственный цельный портрет [422] Анны Австрийской в отечественной историографии, представленный П.П. Черкасовым в его монографии "Кардинал Ришелье", также не выдерживает критики. По мнению автора, который во многом повторяет устоявшиеся взгляды французских историков, королева-предательница являлась олицетворением порока и страсти в противовес умному, сдержанному и целеустремленному Ришелье 10.
Правда, в последнее время наметился заметный перелом в отношении к Анне Австрийской, который нашел свое главное отражение в биографической книге американки Рут Клейман, доказавшей, что королева сыграла важную роль в укреплении позиций абсолютной власти во Франции и становлении королевского двора. Все спекуляции по поводу антифранцузскои деятельности Анны Австрийской, ее посредственных умственных способностях и поведении, недостойном королевы Франции, представляются несостоятельными 11.
Данная публикация семи писем королевы, охватывающая хронологически довольно большой временной отрезок (с 1624 по 1659 гг.), позволяет увидеть неизвестный образ Анны Австрийской, что, несомненно, внесет свой вклад в дело ее дальнейшей "реабилитации". Вообще, Анна Австрийская была первой царствующей королевой Франции, которая по собственной инициативе без предварительных консультаций с Людовиком XIII и Ришелье, писала письма дипломатам, полководцам, иностранным монархам и своим изгнанным от двора друзьям, чем вызывала раздражение своего мужа и его министра.
Став правительницей страны после смерти Людовика XIII, она продолжала активное вмешательство во внутри-и внешнеполитические дела Франции, что видно даже из приводимых писем. Первые два из них (док. № 1 и 2) Анна диктовала, видимо, потому, что еще недостаточно хорошо владела французским языком. Они заверены ее секретарем Никола Ле Гра, много лет посвятившем служению королеве (известно, что в 50-х годах XVII в. он был еще при дворе) 11а. Последнее по времени письмо (док. № 7) также не является автографом Анны-подобно двум первым оно написано служащим ее канцелярии.
Первый из публикуемых документов (док. № 1) касается финансирования дома королевы, т.е. штата ее служащих и состоящих в ее свите придворных. С приездом Анны Австрийской во Францию в 1615 г. число дворян, занятых в ее доме, резко возросло по сравнению с традиционным штатом царствующей королевы. Испанская принцесса, дочь Филиппа III и внучка Филиппа II, несколько лет бывшая наследницей трона и воспитанная при испанском дворе, самом великолепном в Европе того времени, Анна Австрийская считала, что величие королевы, младшего венценосца, требует большого собственного двора. Несмотря на препятствия, чинимые Людовиком XIII, который не понимал роли двора и всячески ограничивал самостоятельность жены, Анна всеми путями формировала и поддерживала свое окружение, которое со временем стало [423] реальной политической силой. В сложных финансовых условиях 1620-х годов, когда продолжалась борьба с гугенотами и растущий двор требовал новых затрат, корона увеличивала сбор косвенных налогов, в частности габели-налога на соль 12. Видимо, четвертая часть годового дохода с габели и была предназначена на уплату долгов дома королевы, о чем Анна напоминает генеральным казначеям Франции в Лионе, которые на месте отвечали за претворение в жизнь королевского эдикта. Заглядывая вперед, нужно заметить, что расходы на двор со второй половины 20-х годов XVII в. начали постепенно уменьшаться по мере втягивания Франции в Тридцатилетнюю войну.
Второе по времени послание (док. № 2) обращено к графу де Сезин Филиппу де Арле (ок. 1582-1652), в течение более двадцати лет успешно представлявшему интересы Франции в Турции 13. Речь в письме идет об одном из представителей известного французского рода Ла Файетт, возможно, Филиппе-Эммануэле (ум. 1651). В XVII в. многие младшие сыновья знатных фамилий, которым не доставалось наследства и выгодной должности при дворе или в армии, уезжали служить на Мальту, где в XVI в. обосновался существовавший со времен крестовых походов духовно-рыцарский Мальтийский орден. Орден постоянно воевал с Турцией, и по-видимому, шевалье де Ла Файетт был захвачен в плен во время морского сражения. Анна Австрийская не случайно проявляет интерес к судьбе этого дворянина-ведь в ее ближайшем окружении находились обеспокоенные его участью родственники: епископ Лиможскии Франсуа де Ла Файетт, духовник королевы, и Эстер де Ла Файетт, наставница ее фрейлин. Не исключено также, что вмешательство королевы было связано с просьбой о помощи со стороны ее друга-герцога Роже де Бельгарда, поскольку известно о его письмах к Сези по поводу освобождения шевалье 14. Письмо королевы интересно тем, что позволяет точно сказать, сколько времени потребовалось для его доставки из Фонтенбло в Константинополь: судя по пометам, путь занял два месяца.
Третий документ-уже упоминавшееся ответное послание Анны Австрийской герцогу Саксен-Веймарскому от 15 апреля 1639 г.-является последним из писем данной публикации, написанных ею в качестве царствующей королевы. Это было самое сложное время для Анны, потому что после ее неудачного заговора против Ришелье в 1637 г., когда первым министром была перехвачена корреспонденция королевы с ее испанскими родственниками, ссыльными и изгнанными за границу друзьями, она с большим трудом смогла выйти из своего положения и помириться с королем 15. Людовик XIII тем не менее приказал одной из камеристок Анны Австрийской, отвечавшей за ее письменные принадлежности, всякий раз информировать его, когда королева что-то собирается писать. И хотя письмо герцогу Саксен-Веймарскому носит только благодарственный характер, наверняка его содержание было известно королю.
Отправлено: 22.10.08 14:52. Заголовок: Рождение Анны Австр..
Рождение Анны Австрийской
Именно в этот день в 1601 году родилась королева Франции, жена Людовика XIII и регентша при малолетнем Людовике XIV Анна Австрийская. Она не только стала героиней известного романа Дюма, но и сыграла незаурядную роль в событиях бурного ХVII века. Ее любили и ненавидели кардиналы Ришелье и Мазарини, король Франции и герцог Бекингем. Эпитет "Австрийская" означает лишь принадлежность к династии Габсбургов.
Старшая дочь короля Испании Филиппа III и Маргариты Австрийской, родилась в Вальядолиде 22 сентября 1601. Её свадьба с Людовиком состоялась, когда супругам было по 14 лет. Анну выдали замуж, чтобы помирить давно враждовавшие династии Габсбургов и французских Бурбонов. С той же целью в Мадрид отправилась принцесса Елизавета, ставшая женой короля Испании Филиппа IV. Бедняжка зачахла от тоски в чужой стране, в то время как юная испанка вполне освоилась во Франции, где она получила имя Анны Австрийской. Дело в том, что Габсбурги происходили из этой страны, и к тому же мать Анны была австрийкой. Поэтому девочка мало походила на испанку: светлые, слегка вьющиеся волосы, белая кожа, небольшой изящный носик. Об испанской крови напоминали только темно-карие, почти черные, глаза.
Богато одаренная внешними качествами, к тому же страстная по природе, она не любила своего супруга. Продолжавшийся 28 лет брак был отмечен взаимной холодностью, а иногда и откровенной враждебностью супругов. Более того, в 1625 при французском дворе разразился скандал, когда обнаружились нежные чувства к королеве со стороны герцога Бакингемского.
Отношения супругов отравляли и тайные отношения Анны с Испанским двором, и постоянная борьба вокруг первого министра кардинала Ришелье. Анна стремилась вывести короля из-под влияния кардинала и неизменно подключалась к заговорам против Ришелье. Однако все они заканчивались провалом, и антипатия Людовика к жене возрастала.
Кроме того, брак правящих особ долгое время был бездетным. Анне удалось добиться лучшего отношения при дворе, лишь когда она родила двух сыновей: Людовика (1638 г.) и Филиппа (1640 г.). Старший из них вступил на престол под именем Людовика XIV, а младший стал родоначальником Орлеанского дома.
Место Ришелье после его смерти в 1642 занял кардинал Мазарини. Он сохранил свой пост, когда Людовик ХIII умер в мае 1643.
Людовик завещал, чтобы после его смерти во время малолетства его сына правление находилось в руках особого совета. Но по желанию Анны парламент 18 мая 1643 г. в соглашении с высшим дворянством уничтожил это завещание и передал регентство самой королеве. Если парламент и дворянство при этом надеялись воспользоваться правлением женщины для восстановления своих прав, ослабленных политикой Ришелье, то надежды их скоро оказались тщетными.
Королева и Мазарини прекрасно ладили (имеются даже предположения, что их связывал тайный брак). Они успешно провели заключительную фазу Тридцатилетней войны, завершившейся заключением Вестфальского мира в 1648, а в 1648-1653 им удалось справиться с Фрондой, движением, выступавшим за введение во Франции конституционного правления.
В 1659 был заключен Пиренейский мир с Испанией, по которому границы между двумя странами устанавливались по Пиренейскому хребту и подтверждались права Испании на владения во Фландрии и Нидерландах.
Официально период регентства закончился в 1651, однако Людовик ХIV взял в свои руки всю полноту власти только в 1661, после смерти Мазарини. После смерти Мазарини Анна удалилась в монастырь Валь-де-Грас.
Умерла Анна в Париже 20 января 1666 от рака груди.
Отправлено: 22.10.08 15:06. Заголовок: Кардинал Ришелье и А..
Кардинал Ришелье и Анна Австрийская
В начале XVII века никто еще не осмеливался предсказать упадок Испании, и тем более было далеко от этой мысли правительство регентши Марии Медичи, изменившее внешнюю политику Генриха IV. Регентша женила своего сына Людовика XIII ни дочери испанского короля — знамени той Анне Австрийской, названной так в честь матери, австрийской принцессы. Анна Австрийская была, таким образом, в равной мере представительницей и испанской, и австрийской ветвей династии Габсбургов. Общепризнанные в литературе мнения о повороте в политике Франции после убийства Генриха IV недавно подверглись критике со стороны Дж. М. Хейдена. Однако для доказательства своего тезиса этот канадский историк должен был переставить акценты в трактовке политики Генриха IV в последние годы, утверждая, что король главным образом стремился к сохранению, пусть непрочному, европейского мира, а не к нанесению сокрушительного удара по господству Габсбургов в Европе1. Когда началась Тридцатилетняя война, молодой Людовик XIII, избавив-шийся от материнской опеки, и его советники рассматривали вспыхнувший конфликт как борьбу императора против заговора его протестантских подданных (подобную той, которую самому Людовику пришлось вести протип французских гугенотов). Ришелье, начавший карьеру фаворитом Марии Медичи, предполагал вести совсем другую линию. Предав свою покровительницу и заручившись доверием короля, Ришелье с 1624 года стал фактическим правителем Франции. Он сразу же круто изменил направление и цели французской политики. Ришелье был прямым продолжателем внешнеполитического курса Генриха IV. Еще в 1616 году он писал: «Исповедуя разную веру, мы остаемся едиными под властью одного монарха, находясь на службе которого ни один католик не будет настолько слеп, чтобы считать испанца лучше французского гугенота». Придя к власти, Ришелье решительно взялся за уничтожение политической самостоятельности гугенотов, образовавших своего рода государство в государстве. Дело завершилось осадой и занятием в 1628 году главной крепости французских протестантов Ла-Рошели. Руководитель секретной службы кардинала капуцин Жозеф де Трембле недаром с торжеством писал Ришелье, что падение гугенотской твердыни позволит французскому королю приобрести «с большим правом, чем кому-либо, роль арбитра христианского мира» . Взятие Ла-Рошели являлось мерой, направленной не на вовлечение Франции в вековой конфликт, а, напротив, на извлечение ею — точнее, монархией — максимальных выгод из этого конфликта. Добиваясь консолидации королевской власти и с этой целью ликвидировав политическую автономию гугенотов, Ришелье одновременно активно поддерживал протестантский лагерь против императора в Тридцатилетней войне. Ришелье принадлежит характерное замечание: «Различие религиозных верований может создавать раскол на том свете, но не на этом»3. На протяжении тех без малого двух десятилетий, когда Ришелье являлся первым министром, не прекращались попытки свергнуть его путем ли придворной интриги, дворцового заговора или мятежа вельмож, нередко стремившихся воспользоваться в своих интересах недовольством народа, который нес бремя быстро увеличивавшихся налогов. Однако, какую бы форму ни принимали действия врагов кардинала, они, как магнитная стрелка к северу, были сориентированы в сторону Габсбургов. В течение всей второй половины 20-х годов партия «благочестивых», поддерживаемая двумя королевами: матерью и женой Людовика XIII — Марией Медичи и Анной Австрийской, — требовала сосредоточения всех сил на борьбе против гугенотов во Франции и отказа от активной антигабсбурской политики за рубежом. Эта программа служила удобным предлогом для сплочения противников Ришелье, для организации заговоров против становившегося все более могущественным первого министра. Но эта же программа встречала поддержку и некоторых важных сторонников кардинала, например капуцина Жо-зефа де Трембле, ставшего главой секретной службы кардинала. Отец Жозеф даже написал латинским гекзаметром эпическую поэму по случаю взятия твердыни гугенотов Ла-Рошели в октябре 1628 года. Успехи габсбургского лагеря ободряли «благочестивых», доказывавших опасность для Франции вступления в борьбу с победоносным лагерем контрреформации. Сомнения на этот счет порой одолевали и самого Ришелье, путь к проведению последовательной антигабсбургской политики оказался далеко не прямым. В то же время помощь габсбургского блока представлялась непременным условием успеха для всех противников Ришелье. В этом убеждении их только укрепляли неудачи предшествовавших заговоров и мятежей, когда заручиться такой поддержкой не удавалось. А реальная цена за действительно активную и широкую помощь испанского короля и императора могла быть лишь одна — разрыв Франции с антигабсбургскими силами и в той или иной форме переход на сторону их противников. Иными словами, речь шла не только об отказе от использования Францией векового конфликта в собственных государственных интересах, но и о повороте фронта — в полном противоречии с этими интересами. Первый заговор возглавил брат короля Гастон Орлеанский, в нем участвовали Анна Австрийская, побочные братья короля принцы Вандом. Им была обещана поддержка Веной и Мадридом. В планы заговорщиков входило похищение Людовика XIII и Ришелье, а в случае неудачи — вооруженное восстание. Заговор иногда называют по имени его активного участника графа Шале, принадлежавшего к знатному роду Талеиранов-Перигоров. Шале был очень заурядной личностью, и им вертела придворная интригантка госпожа де Шеврез. Разведка Ришелье, возглавляемая Жозефом де Трембле, проследила вес нити заговора, добыла письма, в которых его участники обсуждали планы убийства не только Ришелье, но и самого Людовика XIII, корреспонденцию, получаемую Шале из Мадрида и Брюсселя. Гастон Орлеанский, предатель по натуре, чтобы спасти себя, выдал своих сообщников. После ареста Шале валялся в ногах Ришелье, умоляя о пощаде. Но кардинал был неумолим — примерное наказание графа Шале призвано было устрашить недовольных. Шале кончил жизнь под топором палача. Наряду с отцом Жозефом, одним из главных деятелей секретной дипломатии в течение первых 10 лет, был также аббат Фанкан. Ришелье ежедневно проводил многочасовые совещания с Фанканом, который неоднократно выполнял роль секретного агента и в различных германских государствах. Однако если начальник разведки отец Жо-зеф тянул Ришелье к союзу с папой, аббат Фанкан был представителем совсем другой политической школы. Получая взятки от германских католических князей, Фанкан вместе с тем настаивал на том, чтобы Франция поддерживала немецких протестанов более решительно, чем считал полезным кардинал. Впоследствии скрытое разногласие между Ришелье и Фанканом обострилось, и аббат, чрезмерно отстаивавший вольности французского духовенства от власти Рима, призывавший к расторжению конкордата между Францией и папой и даже завязавший контакты с Англией, германскими князьями и лидерами гугенотов, в 1627 году угодил в Бастилию. Главой нового заговора была Мария Медичи. Воспользовавшись болезнью короля, она вместе с Анной Австрийской слезами и мольбами выманила у Людовика согласие расстаться с кардиналом. Королева-мать торжествовала победу и грубо выгнала вон Ришелье, явившегося к ней на прием. Толпы придворных лизоблюдов уже сочли своевременным перекочевать из передней кардинала в прихожую королевы-матери. Но они слишком поторопились. Людовик XIII выздоровел и, забыв о своем обещании, немедля вызвал к себе кардинала, который снова стал всемогущим правителем страны. Недаром этот день — 10 ноября 1630 г. — вошел в историю под названием «день одураченных»4. Многие из «одураченных» были удалены от двора, а Мария Медичи после неудачной попытки поднять восстание в крепости Каппель, неподалеку от испанской Фландрии, была выслана за границу. «День одураченных» был поражением не только партии «благочестивых». Он нанес сильнейший удар по шансам военной победы габсбургского блока. Ришелье мог начать, теперь уже бесповоротно, проводить антигабсбургскую политику. Однако ему пришлось вести борьбу против все новых заговорщиков, которые все, какие бы личные цели они ни преследовали, неизменно выдвигали программу перемены внешнеполитического курса Франции в сторону союза с габсбургскими державами. Гастону Орлеанскому все же удалось поднять восстание в Лотарингии и заключить тайный договор с Испанией, обещавшей помощь противникам Ришелье. Чтобы навести страх на мятежников, по приказу кардинала суд вынес смертный приговор их стороннику маршалу Ма-рильяку, который 10 мая 1632 г. был казнен на Гревской площади5. Королевская армия вступила в Лотарингию и разбила войска восставших. Один из руководителей мятежа — герцог Монморанси — был обезглавлен на эшафоте. Гастон Орлеанский опять «раскаялся», предал своих сообщников, со слезами уверял кардинала в вечной любви... и снова начал плести интриги против Ришелье. Вскоре после казни Монморанси Ришелье сам попал в ловушку. В начале ноября 1632 года, расставшись с королем на пути из Тулузы, больной Ришелье прибыл в замок Кадайяк. Он принадлежал губернатору Гиени герцогу д'Эпернону (одному из возможных участников заговора, приведшего к убийству Генриха IV). Ришелье сопровождала лишь небольшая группа придворных. Ночь прошла в тревоге, быть может, кардинала спасла лишь уверенность окружавших в том, что больному остались считанные дни до смерти. Наутро кардинал поспешил уехать в Бордо, но и там он, по существу, оставался во власти д'Эпернона. Королева и герцогиня де Шеврез, путешествовавшие вместе со двором, торжествовали. Они поспешили покинуть прикованного к постели врага в городе, где герцог должен был стать орудием их мести. Их сообщник канцлер Шатнеф — креатура герцогини — уже примерял костюм первого министра короля. Д'Эпернон решил, если болезнь не унесет Ришелье в могилу, заточить кардинала в неприступном замке Тромпет. Однажды герцог явился к дому Ришелье в сопровождении 200 своих приверженцев, чтобы, по его словам, осведомиться о здоровье кардинала. Не надо было быть Ришелье, чтобы разгадать намерения д'Эпернона. Все это происходило в самый напряженный момент Тридцатилетней войны, когда предстояла решительная схватка между армией шведского короля Густава Адольфа и войсками императора, возглавлявшимися Валленштейном. От исхода битвы зависели судьбы Германии и вместе с тем судьбы всей внешней политики Ришелье... 13 ноября Ришелье была сделана операция, устранившая опасность для жизни. Дворецкий королевы Лапорт, явившийся, чтобы узнать, не унес ли с собой наконец дьявол неудобного министра, возвратился с печальным известием, что больной поправляется. Оставалась надежда на д'Эпернона... 20 декабря из дома, где остановился министр, несколько человек из его свиты вынесли какой-то тюфяк, покрытый шелковым ковром. Под ковром лежал Ришелье, которого так и доставили на корабль, сразу же поднявший паруса. Заговор Монморанси нашел без перерыва продолжение в заговоре наперсницы королевы герцогини де Шеврез и канцлера Шатнефа, опиравшихся на полную поддержку Анны Австрийской, принца Гастона Орлеанского и других врагов кардинала. Разведка Ришелье раскрыла и этот заговор. Шатнеф в 1633 году был отправлен в Ангулем-скую тюрьму, где провел 10 лет. Герцогиня де Шеврез, высланная в свой замок Дампьер, неподалеку от Парижа, тайно по ночам посещала Лувр для совещаний с Анной Австрийской. После этого неутомимую заговорщицу выслали в угрюмый замок Кузьер в Турени. Оттуда потекли письма к Анне Австрийской, к английской королеве — сестре Людовика XIII, к испанскому двору, к герцогу Ло-тарингскому. «Шевретта» завербовала в число своих воздыхателей 80-летнего архиепископа Турского, а также юного князя Марсийяка, будущего герцога Ларошфуко, автора знаменитых «Максим». Разведке кардинала приходилось наблюдать и за другими поклонниками герцогини. Один из них, шевалье де Жар, связанный с английским двором, был схвачен, подвергнут пыткам и приговорен к смерти, но помилован уже на эшафоте6. Ришелье получал важную информацию от жившего в Париже португальского ювелира Альфонса Лопеса, который был связан со многими купцами в Испании. Однако Лопес был шпионом-двойником, и правительству в Мадриде также поступали от него сведения о действиях кардинала7. В первой половине 1634 года Гастон Орлеанский заключил тайный договор с Мадридом, дав обязательство в случае франко-испанской войны принять в ней участие (на стороне «августейшего Австрийского дома» (т. е. габсбургских держав) и с помощью субсидии, которая ему была предоставлена, набрать армию для действий против Франции. Текст этого договора был отправлен в Мадрид на испанском судне, которое, преследуемое голландскими кораблями, село на мель около французского побережья. Губернатор Кале изъял многие документы, находившиеся на этом судне, и переслал их Ришелье, получившему доказательство измены брата Людовика XIII. Но, поскольку речь шла о наследнике французского престола, Ришелье пришлось не карать Гастона, а попытаться перетянуть на свою сторону, задабривая крупными денежными подачками8. Ну, а в Мадриде своевременно вспомнили, что уже дважды бог устранял врага веры и испанской короны: в 1572 году во время Варфоломеевской ночи — адмирала Колиньи, а в 1610 году — Генриха IV. При этом длань господню — и руку убийцы — подкрепляли закулисные происки испанской секретной дипломатии и разведки. Одному убийце в последний момент помешали совершить покушение. Другой в осторожной форме осведомился у доминиканского монаха, будет ли умерщвление министра угодно небу, но получил (не в пример Равальяку) отрицательный ответ. Мария Медичи пыталась из Фландрии разжечь новую междоусобицу во Франции. Война стуча лась в двери Франции. Ришелье все еще выжидал, не желая ввязываться в конфликт в неблагоприятный момент. Он говорил Мазарини (уже тогда пользовавшемуся его доверием), что ухаживает за миром, как за возлюбленной. Когда война из-за поведения венского двора стала неизбежной, Ришелье, как писал Мазарини в марте 1635 года, беседуя с ним, «плакал, уверял, что он отдал бы свою руку, чтобы сохранить мир». В Мадриде глава правительства герцог Гаспар Оливарес не меньше кардинала опасался войны с Францией, того, что она и при удачном ходе дел приведет к «полному разорению Испании». В 1635 году, когда война все же началась, и Оливарес, и Ришелье надеялись, что она будет кратковременной9, но они оба ошибались. После открытого разрыва Франции с габсбургскими державами на Париж двинулись имперские войска под командой Пиколомини и других опытных генералов. 5 августа имперцы пересекли Сомму. Поспешно отступавшая французская армия находилась под началом графа Суа-сонского, на верность которого, как показали события, никак нельзя было полагаться. Он вел тайные переговоры с испанцами и Марией Медичи. В Париже стали формировать ополчение, спешно сооружали и усиливали укрепления вокруг столицы. Несколько важных крепостей было предательски сдано имперцам почти без боя. Казалось, Франции снова, как после битвы при Павии в 1525 году, после поражении при Сен-Канте не в 1557 году и во время гражданских войн, угрожала опасность быть низведенной до роли вассала Габсбургов. Ришелье пришлось мириться с частью противников, особенно с Гастоном Орлеанским10. Людовик XIII и Ришелье с армией осадили важную крепость Корби, занятую неприятелем. Тогда, уверенные в своей безнаказанности, Гастон Орлеанский и граф Суасонский договорились с испанцами, что добьются снятия осады, убив кардинала. На этот раз, видимо, контрразведка кардинала упустила из виду подготовку покушения. И все же оно не удалось, так как Гастон по своему обыкновению струсил и не подал условного знака убийцам. Вскоре Ришелье получил все сведения об этом заговоре, а Гастон и граф Суасонский, проведав, что их планы открыты, поспешно бежали за границу. Лишь в 1637 году имперская угроза была устранена. Оставалась еще Анна Австрийская, выступавшая против внешней политики кардинала и поддерживавшая тайную переписку с Мадридом и Веной. Разведка Ришелье неустанно следила за каждым движением королевы. После осады Корби шпионы Ришелье сумели раздобыть целый ворох писем, собственноручно написанных Анной Австрийской и адресованных герцогине де Шеврез. Ришелье стремился окружить Анну Австрийскую своими шпионами, среди которых особо важная роль была отведена мадам де Лан-нуа. Однако у королевы сохранялись преданные слуги — конюший Пютанон и дворецкий Ла Порт, которые с помощью герцогини де Шеврез научились обходить ловушки, расставленные людьми кардинала. Ришелье не раз пытался очаровать Анну Австрийскую и герцогиню де Шеврез, памятуя, как ему некогда удалось с таким успехом покорить сердце Марии Медичи. Однако эксперимент, повторенный через два десятилетия, не увенчался успехом. Самолюбие кардинала было избавлено от совсем тяжелого удара только тем, что его разведка не сумела перехватить послание королевы к «Шевретте», в котором кардинал именовался «старой развалиной» (это еще очень смягченный перевод употребленного весьма энергичного французского выражения). ...Летом 1637 года разведка Ришелье — вероятно, через куртизанку мадемуазель Шемеро, известную под именем «прекрасной распутницы», — сумела завладеть письмом бывшего испанского посла во Франции маркиза Мирабела, являвшимся ответом на письмо королевы. В свою очередь, Анна Австрийская ответила на это письмо испанца, и людям Ришелье не удалось перехватить важный документ. Зато они установили, что главную роль в доставке корреспонденции играл Ла Порт. Опасаясь, что Анна Австрийская успеет уничтожить компрометирующие бумаги, кардинал добился разрешения Людовика XIII произвести обыск в апартаментах королевы в аббатстве Сент-Этьен. 13 августа посланные Ришелье парижский архиепископ и канцлер Сегье обнаружили там лишь ничего не значащие письма. Еще за день до этого Ла Порт был заключен в Бастилию, в темницу, которую занимал до него алхимик Дюбуа, несколько лет дурачивший министра надеждой на фабрикацию золота из неблагородных металлов. При аресте у Ла Порта нашли записку королевы к герцогине де Шеврез: «Податель сего письма сообщит Вам новости, о которых я не могу писать». Тогда же Сегье явился в комнату Ла Порта в отеле де Шеврез и приказал тщательно ее обыскать. Однако от внимания людей Сегье ускользнуло самое главное — скрытый гипсовой маской тайник в стене, в котором хранились наиболее важные бумаги и ключи к шифрованной переписке. Анна Австрийская утверждала, что она в своем письме к Мирабелю и другим лицам в Мадриде просила передать выражение своих родственных симпатий и осведомлялась о состоянии здоровья членов испанской королевской семьи. Королева попыталась искусно разыграть комедию полного примирения с ненавистным кардиналом. Ей казалось, что она преуспела в этом, в действительности же дело было не столько в неотразимых чарах испанки, сколько в политической необходимости. Для упрочения абсолютизма — иначе говоря, для торжества политики Ришелье -4 было особенно важно появление на свет наследника престола. Ришелье понимал, что ему не удастся добиться от Рима согласия на развод короля, так что матерью дофина могла стать только Анна Австрийская. «Я желаю, — написал Людовик XIII под диктовку Ришелье, — чтобы мадам Сеннесе отдавала мне отчет о всех письмах, которые королева будет отсылать и которые должны запечатываться в ее присутствии. Я желаю также, чтобы Филандр, первая фрейлина королевы, отдавала мне отчет о всех случаях, когда королева будет что-либо писать, и устроила так, чтобы это не происходило без ее ведома, поскольку в ее ведении находятся письменные принадлежности». Анна Австрийская написала внизу этого документа: «Я обещала королю свято выполнять содержание вышеизложенного». Обещание это стоило недорого. 21 августа Ришелье лично в своем дворце допросил Ла Порта, тот заявил, что сможет давать показания, если получит приказ королевы. Людовик XIII потребовал от жены, чтобы она письменно повелела Ла Порту сообщить все ему известное, угрожая, что иначе ее дворецкий будет подвергнут пытке. Обеспокоенная королева поспешила сделать дополнительные признания: она действительно дала шифр Ла Порту для поддержания связи с Мирабе-лем, принимала переодетую герцогиню де Шеврез, но, по словам Анны Австрийской, корреспонденция носила сугубо невинный характер. Королева должна была написать Ла Порту, что она предписывает ему открыть все ее тайны. Весь вопрос заключался в том, примет ли Ла Порт, которого теперь допрашивал страшный Лафма, прозванный «кардинальским палачом», .за чистую монету предписание королевы. Приближенная Анны Австрийской Мария д'Отфор, совмещавшая роли фрейлины королевы и фаворитки короля, переоделась в мужское платье и сумела проникнуть к одному из узников Бастилии, смертельному врагу кардинала, уже известному нам кавалеру де Жар. А тот ухитрился пробить отверстие в камеру Ла Порта и передать инструкции королевы. Ла Порт, как искусный актер, когда Лафма передал ему приказ королевы, сначала сделал вид, что сомневается в том, каковые действительные намерения его повелительницы, но потом, будто бы уступая угрозам «кардинальского палача», дал показания, в точности совпадающие с тем, что согласилась признать Анна Австрийская. Мадемуазель д'Отфор отправила к герцогине де Шев-рез гонца с известием о благополучном окончании дела. Однако в спешке д'Отфор перепутала шифр и вместо часослова с переплетом из зеленого бархата послала томик в красной обложке — знак опасности. Переодевшись в мужской костюм, герцогиня де Шеврез бежала в Испанию. Против Ришелье усердно интриговал исповедник Людовика XIII иезуит Коссен, действовавший с помощью королевской фаворитки, богомольной Луизы Лафайет. Натравливая короля на кардинала, Коссен упоминал о 6 тысячах церковных зданий, сожженных в Германии протестантами, которых Ришелье сделал союзниками Франции. Кардинал, со своей стороны, вновь и вновь доказывал Людовику, что нельзя осуждать договоры с протестантскими князьями, поскольку они направлены против габсбургских держав, угрожавших самому существованию Франции как независимого государства. Кроме [того, добавлял кардинал, эти договоры обеспечивают свободу отправления католического культа на всех территориях, завоеванных протестантами". В декабре 1637 года Коссен с помощью Луизы Лафайет доставил письмо Марии Медичи. Через два часа кардинал получил известие об этом и сумел нанести контрудар. Назавтра Коссен узнал от короля, что в его услугах более не нуждаются; вскоре после этого иезуита выслали из столицы, на его бумаги был наложен арест. В 1637 году вспыхнуло восстание, поднятое графом Суасонским и комендантом крепости Седан герцогом Бульонским. Как и прежде, заговорщикам была обещана помощь испанского короля и германского императора. К войску- мятежников присоединился отряд в 7 тысяч имперских солдат. Королевская армия потерпела поражение в битве при Марсе.'Но в 1641 году пришло неожиданное известие — глава заговора граф Суасонский пал от руки неизвестного убийцы. После смерти графа Суасоп-ского герцог Бульонский предпочел договориться с Ришелье, остальные заговорщики скрылись за границей. Однако уже в том же году начал формироваться еще более опасный для Ришелье заговор, в который удалось наполовину втянуть самого Людовика. Один из королевских фаворитов — Анри де Сен-Map, сын сторонника Ришелье маршала Эффиа, — стал душой этого заговора, в который опять были вовлечены неизменный Гастон Орлеанский, герцог Бульонский и, вероятно, Анна Австрийская. Заговорщики подписали тайный договор с первым министром Испании герцогом Оливаресом. Испанцы должны были напасть с севера на Францию, а герцог Бульонский — сдать им Седан, что помешало бы продвижению французской армии в Каталонии. Габсбургские державы к тому времени потеряли надежду добиться победы военным путем. «Остается, — писал испанский губернатор Южных Нидерландов и 1641 году, — единственная возможность — создать себе сторонников во Франции и пытался благодаря им побудить правительство в Париже стать благоразумным»12. От успеха или неудачи нового заговора против Ришелье зависел во многом дальнейший ход Тридцатилетней войны. Наиболее ловким агентом Сен-Мара был его друг виконт де Фонтрай, калека, изуродованный двумя горбами. Переодетый монахом-капуцином, Фонтрай ездил в Мадрид для встречи с Оливаресом и вернулся, имея на руках подписанный договор. Ришелье был осведомлен своей разведкой, следившей за Фонтраем вплоть до границы, о поездке какого-то француза в Мадрид, но не был, по-видимому, еще посвящен в детали заговора. После возвращения в Париж Фонтрай имел смелость несколько раз появляться при дворе и даже в апартаментах кардинала с опасными бумагами, зашитыми в камзоле. Однако даже переслать несколько экземпляров договора заговорщикам, находившимся в тот момент в разных местах, оказалось делом очень нелегким. Повсюду сновали шпионы кардинала. Сен-Map, например, подозревал аббата ла Ривьера, доверенного советника Гастона Орлеанского. И не без основания — ла Ривьер был агентом Ришелье. Пока шла пересылка договора, один экземпляр его очутился в руках кардинала! Уже современниками высказывались различные предположения, откуда Ришелье получил копию договора с Испанией. Одни называли находившуюся тогда в Брюсселе герцогиню де Шеврез как источник утечки информации. Может быть, это было и так, но Ришелье нисколько не смягчился в отношении заговорщицы, не раз пытавшейся сорвать его планы. И в своем политическом завещании отозвался о ней с явным презрением. Некоторые считали, что кардинал узнал о договоре Ща писем испанского губернатора Южных Нидерландов дона Франческо де Мельоса, перехваченных разведкой Ришелье. Согласно еще одному слуху, копию договора нашли на судне, которое во время шторма село на мель неподалеку от Перпиньяна3. Надо учесть, что с 1636 года Ришелье имел важного агента в Мадриде — провансальского барона, участника прежних заговоров против кардинала. В сохранившейся корреспонденции имеются намеки на то, что именно от него, по-видимому, исходили известия о договоре. Некоторые историки считают, что заговорщиков мог выдать сам Оливарес в обмен на определенные компенсации со стороны Ришелье. Если это так, Оливарес, вероятно, переслал договор через французского командующего в Каталонии де Брезе, шурина кардинала. Однако многое говорит против этой гипотезы. Предателем мог быть Гастон Орлеанский. Но выдать заговор могла и Анна Австрийская — ведь ее приближенным и любовником был кардинал Джулио Мазарини, ближайший советник и преемник Ришелье на посту первого министра Франции. Загадка так и не была решена. Заговорщики тщетно надеялись на скрытую неприязнь, которую, по их мнению, питал Людовик XIII к своему министру. Сохранившаяся переписка свидетельствует о самом тесном сотрудничестве между королем и кардиналом, она доказывает, что внешние знаки неудовольствия и даже зависти монарха по отношению к Ришелье были со стороны Людовика XIII скорее игрой и симуляцией, в которых он проявил немалую ловкость. Такая симуляция и побудила многих современников считать — это общее убеждение отразили знаменитые «Мемуары» Ларошфуко, —-что король будто ненавидел своего слишком проницательного и непогрешимого министра. Получив текст договора, тяжело больной Ришелье послал его Людовику XIII, и король согласился на арест Сен-Мара. Конечно, королеву и Гастона Орлеанского тронуть было нельзя. Герцога Бульонского спасла его жена. Герцогиня довела до сведения Ришелье, что, если ее мужа казнят, она сдаст крепость Седан испанцам. Герцог был помилован, но он заплатил за это отказом от Седана. Сен-Мар 12 сентября 1642 г. взошел на эшафот. Ему было тогда 22 года. Вместе с ним был казнен его лучший друг — де Ту. Он не учасit-bo вал в заговоре, но знал о нем и не донес кардиналу. Фонтрай успел бежать за границу. Он сразу же сообразил, что игра проиграна, когда получил известие о посещении короля посланцем от кардинала. Заговоры против Ришелье объективно были направлены на то, чтобы снова повернуть курс внешней политики Франции в сторону Мадрида и Вены. Их неудача означала победу линии на поддержку противников габсбургского лагеря. Формулируя цели своей внешней политики, Ришелье писал: «До предела, до какого простиралась Галлия, должна простираться Франция»14. Это была идея, восходившая ко времени Генриха IV. В «Географии», издававшейся с 1593 по 1643 год во Франции, доказывалось, что эта страна должна иметь такие же границы, как древняя Галлия 5. Идея естественных границ будет позднее подхвачена выдающимся французским военным инженером маршалом Вобаном, который, однако, рассматривал ее как довод против безудержных завоевательных планов. В написанном около 1700 года сочинении «Нынешние интересы христианских государств» Вобан писал: «Все честолюбивые притязания Франции ограничиваются вершинами Альп и Пиренеев, Швейцарией и двумя морями» . «Естественные границы» — эти слова еще не были в ходу в XVII веке, и они обосновывались и ссылками на языковые границы (их можно найти уже у Генриха IV, и их повторял его внук Людовик XIV). Когда же приходилось оправдывать «естественную границу», далеко выходившую за область господства французского языка — Рейн, идеологи монархии ссылались на древних авторов — Цезаря, Страбона, указывавших на эту реку как границу античной Галлии17. Французские публицисты времен Ришелье выдвигали Францию на роль арбитра в спорах между европейскими державами, в частности между германскими князьями и императором, чтобы противодействовать при этом испанским планам господства18. Характерен пример Анри де Рогана, активного участника политической борьбы в первые годы правления Ришелье. Первоначально он, протестант, был противником кардинала, но после падения Ла-Рошели перешел на сторону всемогущего министра и стал ярым сторонником его внешней политики. Роган выполнял 'роль агента Ришелье в Венеции и других государствах, позднее снова рассорился с кардиналом и, поступив солдатом в армию Бернарда Веймарского, был смертельно ранен в сражении в 1638 году. Роган был автором ряда сочинений по политическим и военным вопросам. В трактате «Об интересах монархов и государств христианского мира», посвященном Ришелье, Роган подчеркивает, что государственные интересы должны определять действия государя. По мнению Рогана, судьба христианского мира определяется конфликтом между Испанией и Францией, который может окончиться только торжеством одной из этих держав. Однако этот результат может быть достигнут лишь в далеком будущем, а в настоящем неизбежно равновесие между этими державами. В своих работах Роган на примере Испании анализирует использование религии как орудия внешней политики, как прикрытия завоевательных планов. Испанской дипломатии удалось убедить папу и итальянских князей, что Филипп II являлся защитником их веры. Испания пыталась использовать и французских протестантов против короля, и английских католиков против монархов-протестантов. Географическое положение определяет политику Франции — она призвана поставить преграду испанскому напору и вместе с тем убедить папу, что равновесие сил — единственная возможная гарантия его независимости. В 1641 году в Гааге был издан на французском языке трактат «Свободная война», доказывавший законность действий католиков, нанимающихся солдатами к государям, воюющим против католических монархов. «Государственный интерес может продиктовать подобные же действия и целым государствам»9. Ришелье умер вскоре после раскрытия заговора Сен-Мара. Узнав о смерти кардинала-министра, римский папа Урбан VIII воскликнул: «Если существует бог, Ришелье за все заплатит. Если бога нет, ему повезло»20. Впрочем, казалось, что более всего повезло габсбургским державам, но это только казалось.
Любопытное человечество всегда привлекали тайны. Тем более если это тайны какого-нибудь королевского двора. А уж тайн этих самых при любом дворцовом житье-бытье всегда было предостаточно. Часть из них была «секретом полишинеля» — о них знали все, но о них было не принято говорить вслух. К таким тщательно оберегаемым тайнам всегда принадлежал секрет истинного происхождения некоторых коронованных особ, скрывающих настоящую «голубизну» их королевской или царской крови...
...Самой таинственной историей, имеющей отношение к рождению наследника престола, является тайна Анны Австрийской. Брак Анны Австрийской, которую мы помним лучше многих персонажей российской истории, потому что она стала героиней романов великого выдумщика Александра Дюма-отца, был очень несчастливым. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: такими «несчастными» были браки большей половины всех царствовавших особ на протяжении многих столетий. Но в любом случае Анне не повезло гораздо больше, чем многим из ее «коллег»: Людовик XIII, ее царственный супруг, был, по свидетельству многочисленных мемуаристов, и гомосексуалистом и почти импотентом одновременно. Возможно ли такое — пусть разбираются сексопатологи. Во всяком случае, достоверно известно, по его попытки в первые годы совместной жизни «исполнить свой супружеский долг» окончились полным фиаско. А королева... Вот с королевой далеко не все ясно. Рождение в 1638 году, после многих лет бездетного супружества, дофина Людовика и через два года, в 1640 году, его младшего брата Филиппа, явно не имевших к своему царственному «отцу» никакого отношения, скрыто от глаз историков непроницаемой завесой тайны. Относительно отцовства будущего «короля-Солнца» Людовика XIV мнения интересовавшихся этой историей специалистов расходятся. Самым необычным «вариантом» можно считать версию некоторых исследователей, изучавших феномен самого известного из неизвестных персонажей французской истории — узника тюрьмы по прозвищу Железная Маска. Относительно личности этой самой Железной Маски существует столько «достоверных», «сомнительных» и «неожиданных» версий, что их хватило бы не на одну книгу. Так вот, одна из версий гласит, что Железной Маской был не кто иной, как... настоящий отец императора Франции! Утверждают, что всесильный министр слабого Людовика XIII кардинал Ришелье, обеспокоенный судьбой династии, приказал найти «достойного, но вполне безвестного» кандидата на должность, как бы мы сейчас по-научному сказали, — «донора». Таким «любовником по необходимости» для королевы и стал моряк с неизвестным нам именем. После того как он выполнил свой долг и результат эксперимента уже не подлежал сомнению, моряк был отправлен (в соответствии с условиями «контракта») в Англию, где и жил много лет, не напоминая о себе ни Анне Австрийской, ни иным властителям Франции. Но в какой-то момент, когда Людовик XIV уже был королем, его настоящий отец под влиянием ностальгии, а может быть, и рассчитывая извлечь какую-то выгоду из своего отцовства, пересек Ла-Манш и вступил на землю родины. Но все эти годы за ним неотступно следили глаза тайных агентов Ришелье и Мазарини. И сразу же по прибытии бывшего моряка во Францию его судьба была решена. Осведомленный о тайне своего рождения, Людовик XIV не решился, к чести своей, казнить «настоящего» отца или подослать к нему тайных убийц. Но Железная Маска навеки сделала жизнь несчастного «тайной за семью печатями». Так ли все это было на самом деле — кто знает? Секреты «голубой крови», тайны династий оберегаются весьма тщательно и редко становятся достоянием госпожи Истории...
Сообщение: 232
Зарегистрирован: 25.09.08
Откуда: РФ, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 13.11.08 12:40. Заголовок: Анна Австрийская. h..
Анна Австрийская.
Героиня этой книги - Анна Австрийская (1601 - 1666) - жена французского короля Людовика XIII. Самая прекрасная женщина того времени, она пленила своим очарованием кардинала Ришелье, кардинала Мазарини. Хитрость и коварство этих людей были бессильны перед ней. Не только красота прославила эту женщину. Утонченный ум, решительность и бескомпромиссность помогали Анне Австрийской вести свою игру в политике и добиваться успехов.
Марсель
администратор
Сообщение: 292
Зарегистрирован: 25.09.08
Откуда: Москва
Репутация:
3
Отправлено: 20.11.08 13:12. Заголовок: Первая любовь Анны А..
Первая любовь Анны Австрийской Далляр Шарль
Издательство: ГЕЛЕОС, ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ДОМ, 2007 г. 255 стр.
Аннотация:
Страстная любовь французской королевы и герцога Бэкингемского вызвала немало кривотолков.
С уст придворных не сходили вопросы: что происходит в королевских покоях? Почему кардинал Ришелье так яростно преследует влюбленных, плетет хитроумные интриги? Возможно, он сам влюблен в прекрасную Анну?
Роман "Первая любовь Анны Австрийской" - самая романтичная и самая загадочная история королевской любви.
Отправлено: 06.12.08 23:12. Заголовок: Еще письма Анны Авст..
Еще письма Анны Австрийской в Российской национальной библиотеке:
Послание адресовано папе римскому Иннокентию Х (1644-1655), который не испытывал симпатии ни к Мазарини, ни к королеве. Он заставил бежать во Францию братьев кардиналов Барберини, которые помогли ему стать папой, и отказал Анне Австрийской даровать кардинальскую шляпу брату Маэарини Микеле (Мишелю), архиепископу Экса. Однако успехи французских войск в Италии позволили королеве предпринять новый дипломатический демарш, который она и начала своим письмом папе от 10 мая 1647 г., сообщая ему о назначении в Рим посла для решения всех интересующих ее вопросов. Таковым был выбран опытнейший дипломат, маркиз де Фонтене-Марей, уже представлявший французского короля при папе Урбане VIII в 1641 г. Обо всех подробностях его деликатной и сложной миссии можно узнать из его интересных мемуаров 18. Посольство маркиза завершилось удачей: после долгих переговоров Барберини были возвращены в Рим, а Микеле Мазарини стал кардиналом, правда, ненадолго-он умер в следующем году.
Еще одно письмо переносит нас во времена парламентской Фронды (1648-1649), сложного социально-политического движения против абсолютной власти короля, которое возглавил Парижский парламент, высшая судебная инстанция страны. Фронда стала проверкой на прочность правительства регентши и серьезным испытанием для самой Анны Австрийской, жизнь которой не раз подвергалась опасности во время волнений в Париже. Письмо, адресованное главе французской юрисдикции канцлеру Пьеру Сегье, касается прево Иль-де-Франса или просто Иля, арестованного Парижским парламентом, видимо, в январе 1649 г., сразу же после бегства Анны Австрийской и ее двора из восставшей столицы. Прево Иль-де-Франса являлся главой судебной администрации в своей области, исключая Париж, подчинялся канцлеру и мог быть судим только парламентом Парижа. Дело этого судебного исполнителя-один из характерных моментов борьбы между короной и Парижским парламентом, в которой каждая из сторон настаивала на своих властных прерогативах. Прево являлся сторонником королевы и его должны были бы уже выпустить из тюрьмы к моменту написания письма (5 июня 1649 г.) согласно условиям договора между правительством и парламентариями, утвержденному в апреле 1649 г. Однако он все еще находился в Бастилии, откуда очевидно, передал Анне [425] Австрийской просьбу о скорейшем освобождении. Королева в это время еще не контролировала Париж, находясь в своей летней резиденции в Компьене, и собиралась с силами, и поэтому она просит в письме Сегье попытаться разрешить дело прево и заодно прояснить ситуацию, насколько мятежные парламентарии и муниципалитет столицы готовы исполнять ее распоряжения. Парламентская Фронда закончилась в конце лета 1649 г.. когда Анна Австрийская с королем и двором вернулась в Париж и верноподданный прево был уже на свободе.
Королеву впереди ожидали новые трудности-гражданские смуты и Фронда принцев (1650-1653),-завершившиеся, однако, полной победой короны и торжеством абсолютизма, становление которого во Франции неразрывно связано с именем Анны Австрийской.
Представляемые письма королевы дополнены двумя документами из собрания П.П. Дубровского, которые непосредственно связаны с ее именем-письмом англичанина Дигби неизвестной придворной даме Анны Австрийской (1643 г.) 19 и посланием парламентариев Тулузы королеве (1650 г.). Оба письма, несомненно, происходят из архива канцлера Сегье. Первое (док. № 8, с аннотацией Д. Годфруа) было, видимо, передано Сегье самой Анной Австрийской, которая поручила ему заняться делом по освобождению из тюрьмы лорда Вальтера Монтегю и попыталась вмешаться в события Английской революции. Второе письмо (док. № 9), которое представляет собой черновик, возможно, попало к канцлеру из рук самих парламентариев-оно было переплетено в томе с остальными адресованными ему посланиями из провинций и содержит характерные для этих писем пометы служащих его канцелярии. Содержание письма и факт обращения членов парламента к королеве (регентше до 1651 г.) позволил датировать его 1650 г.-годом начала "Фронды принцев". Оно было опубликовано у Ж. Овен де Траншера, но с пропусками и массой неточностей.
Отправлено: 09.12.08 23:22. Заголовок: Тексты писем королев..
Тексты писем королевы:
1. ГОСПОДАМ ПРЕЗИДЕНТАМ И ГЕНЕРАЛЬНЫМ КАЗНАЧЕЯМ ФРАНЦИИ В ГЕНЕРАЛЬСТВЕ ЛИОНА
Господа, Монсеньор Король послал вам свой эдикт от марта месяца относительно [налога] в четыре денье всем советникам и генеральным провинциальным сборщикам габели этого королевства, вместе со своим поручением проконтролировать его исполнение с тем, чтобы средства, упомянутые в названном эдикте, были бы использованы на оплату части некоторых чрезвычайных расходов моего дома. Я решила написать вам, чтобы вас просить оказать мне помощь во благо моих дел, заверяя, что буду рада свидетельству вашей преданной службы которую вы мне обещали и в которой уверяли, изъявляя свое почтение 2. Поэтому я молю Бога, господа, чтобы он проявлял к вам свое святое и благое милосердие.
Написано в Сен-Жермен-ан-Ле, 27 сентября 1624 г.
Собственноручная подпись: Анна
Подпись секретаря: Ле Гра
2. ГОСПОДИНУ ДЕ СЕЗИ, СОВЕТНИКУ МОНСЕНЬОРА КОРОЛЯ В ГОСУДАРСГВЕННОМ СОВЕТЕ И ЕГО ПОСЛУ В ЛЕВАНТЕ
Господин де Сези, я столь довольна Вашей службой и Вашей заботой об освобождении шевалье де Ла Файетта, что решила написать Вам, дабы сказать, что я не смогла бы получить большего удовлетворения, нежели от Ваших усилий по разрешению этого дела, прилагаемых Вами до сих пор, также как и от свидетельства Вашего уважения к тому, что, как Вам известно, меня очень интересует. Я буду не менее довольна ожидать от Вас при случае, который возможно представится, Ваших действий, с моим добрым благоволением по отношению к Вам. Поэтому я молю Бога, господин Сези, чтобы он проявлял к Вам свое святое и благое милосердие.
Написано в Фонтенбло, 13 мая 1626 г.
Собственноручная подпись: Анна
Подпись секретаря: Ле Гра
3. МОЕМУ КУЗЕНУ ГЕРЦОГУ САКСЕН-ВЕЙМАРСКОМУ
Мой кузен, я получила письмо, которое мне недавно передал от Вас господин генерал-майор д'Эрлах 4, с изъявлением такой Вашей симпатии, что мне трудно ответить выражением того же. Я прошу принять Вас мои ответные благодарности за то, что Вы наряду с другими присоединились к поздравлениям по поводу того удовольствия, которое Монсеньор Король и я получили по случаю рождения моего сына-дофина 5, как и за то, что вы выражаете свою признательность ко мне во всех случаях сильнее, чем кто-либо, и настолько, насколько только можете это сделать.
Ваша добрая кузина, Анна
В Сен-Жермен-ан-Ле, сего 15 апреля 1639 г
4. НАШЕМУ СВЯТЕЙШЕМУ ОТЦУ ПАПЕ
Святейший Отец, господин Король мой сын послал в Рим господина маркиза де Фонтене-Марея 6 в качестве своего чрезвычайного посла. Я не хочу упустить возможности снова передать Вашему Святейшеству свои заверения в нерушимой преданности святому престолу, и в глубоких чувствах, благодаря которым я, видя состояние дел, могу Вам засвитедельствовать, сколь сильно я Вас почитаю и люблю весь Ваш дом 7. Я надеюсь на мудрость и отеческую доброту Вашего Святейшества, равно как на справедливость настоятельных просьб, которые мной Вам будут представлены от имени господина Короля моего сына, и в удовлетворении которых Вы мне уже не откажете. Ваше Святейшество согласится, если ему будет угодно, милостиво выслушать то, что названный господин посол будет иметь честь сказать ему в частной беседе, и выказать ему полное доверие. Я добавляю также от всего сердца, что да будет угодно Богу, Святейший Отец, даровать долгие и счастливые лета Вашему Святейшеству ради доброго управления Вашей церковью.
Написано в Париже, 10 мая 1647 г.
Ваша благочестивая дочь, Анна
5. ГОСПОДИНУ СЕГЬЕ, КАНЦЛЕРУ ФРАНЦИИ
Госпдин канцлер, монахини конгрегации Успения Пресвятой Богородицы довели до моего сведения, что решение, по которому осуществился их перевод, было принято на Узком совете в присутствии покойного Монсеньора Короля 8. Я хотела бы присутствовать при процессе, на котором снова будет слушаться это дело в совете, поэтому я прошу Вас отложить судебное заседание до моего возвращения в Париж, если это, однако, возможно сделать без ущерба интересам их общины. Я молю Бога, чтобы он проявлял к Вам, господин канцлер, свое святое милосердие.
Написано в Компьене, 20 мая 1649 г.
Анна
Аннотация рукой Д. Годфруа: Оригинал. 20 мая 1649. Королева просит канцлера отложить судебный процесс по делу монахинь конгрегации Успения Пресвятой Богородицы до своего возвращения, желая присутствовать на заседании.
6. ГОСПОДИНУ СЕГЬЕ, КАНЦЛЕРУ ФРАНЦИИ
Господин канцлер, прево Иль-де-Франса 9 проявил в последних волнениях твердость в своей верной службе господину Королю моему сыну и пострадал из-за этого. Дурное обращение со стороны этих людей по отношению к нему, о чем Вам известно, заставляет желать, чтобы его дело было изъято из ведения Парижского парламента, которому он не доверяет после своего заключения в тюрьму по приказу этого парламента и тех насилий, которые парламент допустил учинить против него. Я буду очень довольна, если найдется какой-нибудь путь решить его дело благополучно, что мне кажется справедливым, и если Вы увидите, каким образом он может получить удовлетворение, о котором он просит, в соответствии с последней декларацией короля 10. Я же молю Бога, чтобы он проявлял к Вам, гоподин канцлер, свое святое милосердие.
Написано в Компьене, 5 июня 1649 г.
Анна
Аннотация рукой Д. Годфруа: Оригинал. 5 июня 1649. Королева просит канцлера найти средство изъять из ведения Парижского парламента дело прево Иль-де-Франса по причине его заключения в тюрьму и избавить его от дурного обращения, чинимого от имени названного парламента.
7. ГОСПОДИНУ КАНЦЛЕРУ ФРАНЦИИ
Господин канцлер, я сообщаю Вам о своем отъезде из Фонтенбло 11. Намерение господина Короля моего сына и мое собственное заключается в том, чтобы раздатчик милостыни от превотства отеля, являющийся августинцем, получил бы расчет за свою должность и вернулся бы в свой монастырь по соображениям, о которых я Вас уведомляла 12. Я пишу Вам, чтобы напомнить об этом деле, дабы Вы доставили мне удовольствие, поторопив его исполнение и осуществив все то, что обещали мне в этой связи, вместе с изъявлением своего почтения ко мне. Всегда к Вашим услугам,
Ваша добрая подруга,
Собственноручная подпись: Анна
В Бордо, сего 11 сентября 1659 г.
МАКСимка
Сообщение: 2243
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
13
Клод Дюлон Анна Австрийская. Мать Людовика XIV Издательство: Евразия, 2009 г.
Анна Австрийская (1601-1666) - одна из самых известных личностей в мировой истории. Принцесса, дочь самого могущественного монарха Европы, испанского короля, она в возрасте четырнадцати лет была выдана замуж за юного французского государя Людовика XIII. Волею судеб она была ввергнута в водоворот интриг и заговоров, хитросплетений международной политики в сложное время, когда в горниле Тридцатилетней войны вот-вот должна была решиться судьба Европы. Анне было суждено оказаться меж двух сил, готовых бороться друг с другом за европейское господство, - французской и испанской коронами, и вечно разрываться между привязанностью к своей отчизне и стране, где она стала королевой. Ее личная жизнь пала жертвой этого политического противостояния. Муж Анны и его верный министр, кардинал Ришелье, считали королеву неисправимой заговорщицей и превратили ее жизнь в настоящий ад. Притеснения, ограничения при французском дворе, вечная слежка способны были сломить любого. Но Анна Австрийская выстояла. Став правительницей Французского королевства после смерти своего супруга, она железной рукой обуздала непокорную феодальную вольницу, смирила надменный Парижский парламент и довела до конца реформы своего заклятого врага - кардинала Ришелье. С Анны начинается эпоха французского абсолютизма.
Клод Дюлон Анна Австрийская. Мать Людовика XIV Издательство: Евразия, 2009 г.
Это просто супер, что у нас перевели и издали Клод Дюлон!!! Она очень интересный историк с весьма интересными взглядами. Хотя Жорж Детан в своей рецензии на эту книгу ее немного критиковал, в целом он признавался, что знания Дюлон об этом периоде истории "чрезвычайно глубоки". Хотя наилучшей биографией считается книга Рут Клейман. Было бы росто здорово, если бы ее у нас тоже издали...
МАКСимка
Сообщение: 2246
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
13
Отправлено: 24.05.09 20:34. Заголовок: Ёшика пишет: Это пр..
Ёшика пишет:
цитата:
Это просто супер, что у нас перевели и издали Клод Дюлон!!!
Это и правда здорово, буду читать. Ёшика пишет:
цитата:
Она очень интересный историк с весьма интересными взглядами.
До этого я про неё не слышал.Какие она ещё труды написала?
Отправлено: 24.05.09 21:43. Заголовок: МАКСимка пишет: До ..
МАКСимка пишет:
цитата:
До этого я про неё не слышал.Какие она ещё труды написала?
О! у Маргарет-Клод Бадало-Дюлон (ибо это ее полное имя, иногда она именуетс Клод Дюлон-Сенени) очень много книг, в основном о le grand siecle. Из наиболее известных - Анна Австрийская, мать Луи 14; Мария Манчини(Marie Mancini); Брак короля-солнца (Le Mariage du Roi-Soleil), Мазарини, Состояние Мазарини (La fortune de Mazarin), Повседневная жизнь женщин в Великом веке (La Vie Quotidienne Des Femmes Au Grand Siecle), Мазарини и богатство. Банкиры и подставные лица (Mazarin et l'argent. Banquiers et prete-noms), Любовь в 17-м веке (L'Amour au XVIIe siecle), Повседневная жизнь в Елисейском дворце во времена Шарля де Голля (La Vie quotidienne a l'Elysee au temps de Charles de Gaulle) и еще кроме этого. Кроме того, она хороший публицист и пишет очень много интересных статей. В 1996 году была избрана членом L'Academie des sciences morales et politiques в секции histoire et geographie
МАКСимка
Сообщение: 2247
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
13
надеюсь, её труды будут потихоньку переводить и издавать на русском.
Надеяться никто не запретил :-) хотя я лично глубоко в этом сомневаюсь, но спасибо и за то, что хотя бы перевели и издали труд об Анне Австрийской: по ней действительно мало работ, я бы сказала, что практически нет. И, что самое обидное, во многих российских статьях о ней любые попытки рассказать о ней сводятся в итоге к описанию ее мужчин. Если я домучаю статью Дюлон о ее частной переписке с Мазарини, то, возможно, выложу ее в этом разделе :-)
МАКСимка
Сообщение: 2248
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
13
Отправлено: 25.05.09 07:19. Заголовок: Ёшика пишет: И, что..
Ёшика пишет:
цитата:
И, что самое обидное, во многих российских статьях о ней любые попытки рассказать о ней сводятся в итоге к описанию ее мужчин.
Я видел только книги на русском, описывающие её связи с Бэкингемом и борьбу с Ришелье, по крайней мере на это делался упор. Ёшика пишет:
цитата:
Если я домучаю статью Дюлон о ее частной переписке с Мазарини, то, возможно, выложу ее в этом разделе :-)
Отправлено: 25.05.09 10:32. Заголовок: МАКСимка пишет: Я в..
МАКСимка пишет:
цитата:
Я видел только книги на русском, описывающие её связи с Бэкингемом и борьбу с Ришелье, по крайней мере на это делался упор.
Ну, у небезызвестной Л. Ивониной есть в одном сборнике статья об Анне Австрийской. Что я могу сказать про нее? Печально читать... Анна Австрийская в разрезе четырех мужчин: Луи 13, Бэкингем, Ришелье и Мазарини. Про последнего - половина статьи. А где в этом сама Анна Австрийская??
Отправлено: 25.05.09 15:07. Заголовок: графиня де Мей пишет..
графиня де Мей пишет:
цитата:
А была ли сама Анна Австрийская?
Золотые слова! Я была возмущена, читая панегирик Анне Австрийской в книге В.В.Шишкина "Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI - XVII веках". Я понимаю, конечно, в ней можно найти какие-то положительные черты, но ее "реабилитация", принимающая какие-то гипертрофированные формы, меня по меньшей мере удивляет. Я вспоминаю, как резко отчитал Великий герцог Тосканский Марию Медичи, назвав ее сумасшедшей, если она оскорбляет народ, королевой которого является, когда в письме к нему она обругала французов( в частности Сюлли). Анна Австрийская и не слыхала о лояльности. Легкомысленная ( хотя бы в отношении драгоценных для Франции беременностей), не понимающая всей ответственности и обязанностей своего положения, мне она глубоко не симпатична. Конечно, она "прозрела" во время Фронды, но, как говорил Ларошфуко : "Когда пороки покидают нас, мы стараемся уверить себя, что это мы покинули их".
МАКСимка
Сообщение: 2250
Зарегистрирован: 20.10.08
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Репутация:
13
Отправлено: 25.05.09 18:03. Заголовок: графиня де Мей пишет..
графиня де Мей пишет:
цитата:
А была ли сама Анна Австрийская?
Безусловно была. Анна Австрийская - довольно яркий исторический персонаж. Анна олицетворяла собой переходную эпоху перехода от феодальной междуусобицы к становлению французского абсолютизма, здание которого так старался возвести кардинал Ришелье. Нужно быть благодарными Анне и за то, что она всё-таки произвела на свет сына и власть осталась в руках династии, а не перешла к ужасным Орлеанским. Также она, в отличие от Марии Медичи, была матерью, возможно чрезмерно консервативной, но она смогла воспитать истинного короля. А самое главное - ведь только благодаря Анне Австрийской Мазарини приютился под крылом французской власти и покончил с дворянской оппозицией.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 69
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме