Отправлено: 04.06.09 19:29. Заголовок: Прошу сильно не бить..
Прошу сильно не бить
О всемогущий кардинал Я пред тобою преклоняюсь Твоим талантом и умом Я бесконечно восхищаюсь Едва сравнится кто с тобой Ты в мире мог хоть что исправить И преданный слуга я твой До смерти буду тебя славить!
Отправлено: 04.06.09 19:41. Заголовок: Когда я прочитал вес..
Когда я прочитал весь текст песни клоуна из фильма д,Артаньян и три мушкетера, то был вне себя от злости. Полюбуйтесь и скажите, что думаете
Песня клоуна
муз. М. Дунаевского
сл Ю. Ряшенцева
У нас в стране на каждый лье По сто шпионов Ришелье, Мигнет француз - известно кардиналу. Шпионы там, шпионы здесь, Без них не встать, без них не сесть. Вздохнет француз - известно кардиналу.
Вот в птицу метишься - шпион! С девицей встретишься - шпион! И прочь, и что ж - шпион! Пойдешь гулять, а там шпион! Нырнешь в кровать - и там шпион! И сны твои известны кардиналу!
Но вот чего, чего не знал О нас, о грешных, кардинал: Вся жизнь твоя известна кардиналу. Дрожит и бог, дрожит и знать, И всем не терпиться узнать, Что он свинья - известно ль кардиналу?
Вот в птицу метишься - шпион! С девицей встретишься - шпион! И прочь, и что ж - шпион! Пойдешь гулять, а там шпион! Нырнешь в кровать - и там шпион! И сны твои известны кардиналу!
Отправлено: 16.10.09 00:25. Заголовок: Александр Скиба Три Мушкетера(стихотворный конспект)
На сайте Ордена куртуазных маньеристов нашла это стихотворение Александра Скибы.
Александр Скиба
Не помним, в тысяча шестьсот каком году, В один прекрасный день, чеканя шаг, В Париж вошел, споткнувшись на ходу, Угрюмый, злой, чахоточный лошак.
Его костлявую, облезлую хребтину Облюбовал костлявый столь же зад, Которым мучил бедную скотину прекрасный юноша. Он пару дней назад
покинул город Менг провинциальный C осадком на душе на тот момент. Там с ним произошел весьма печальный, пренеприятный даже, инцидент.
A было так. Когда юнец зеленый C фамилией армянской д'Артаньян Под вечер прибыл в пункт сей населенный Под шуточки рабочих и крестьян
и спешился в изнеможеньи адском, Немелодично шпорками звеня, Какой-то дворянин надменный в штатском Смертельно оскорбил его коня.
Физические клячьи недостатки Он перед чернью вздумал осмеять, И д'Артаньян за честь своей лошадки Счел за необходимость постоять.
Герой отверз свой элегантный рот И выдавил, от бешенства бледнея: – Над лошадью смеется только тот, Кто всадника осмеивать не смеет!..
Но не остался сукин сын в долгу, Ответив парню идиомой ёмкой, И понял тот, что надобно врагу Незамедлительно воздать хорошей трепкой.
Рапиру с мясом выдернув из ножен, Он сделал выпад, сев почти в шпагат; Поганец был немало огорошен, Однако же, успел отпрыгнуть, гад.
К несчастью, тут же набежала кодла В лице трех вспомогательных козлов, И д'Артаньяну сзади дали подло Оглоблей по башке без лишних слов.
Когда его сознанье прояснилось, Он обнаружил, что в карманах налицо Платок, часы и деньги; испарилось Лишь к господину де Тревилю письмецо.
То письмецо состряпал добрый папа. Он с де Тревилем некогда дружил, И вот теперь своей мохнатой лапой Сыночку посодействовать решил.
Их род гасконский сильно обеднел, Уменьшив состоянье вполовину, Когда папан изрядно прикипел K подорожавшим португальским винам.
Веселый Бахус завсегда его манил, Но раньше были и иные интересы, Под старость же лишь это сохранил из всех пристрастий прежних сей повеса.
И как-то вдруг мыслишка посетила Папашин облысевший черепок. Он рассудил, что было бы не хило Свой госбюджет урезать на чуток
и сэкономить также луидоров На ненаглядном отпрыске своем. Родив сию идею, старый боров Тотчас мальчонку вызвал на прием.
– Ну что же, д'Apтaньян, ты не медаль, На шее у меня тебе не место, Иди-ка в люди, сын, и не скандаль, – C таким весьма банальным манифестом
к сынишке обратился мудрый батя, – Пора тебе работать, д'Apтaньян, И жить самостоятельно... Да, кстати – Труд создал нас с тобой из обезьян...
Так вот, твоей, мне помнится, мечтой Являлось в мушкетеры записаться? Достойная профессия, сын мой. Добро. Давай-ка, сынку, паковаться.
Сие письмо ты должен передать B Париже капитану де Тревилю. Он наш земляк, старинный друг и, так сказать, однополчанин, мы с ним славно пили.
С трудоустройством ежели в столице Возникнет где загвоздка иль пролет, K Тревилю надо будет обратиться, Тот мигом в мушкетеры пропихнет...
Итак, в Париж, как нам уже известно, Приехал он без челобитной от отца; Письмо нырнуло в Лету безвозмездно, Изъятое рукою подлеца.
Монмартр плевками с чувством орошая, Он с теплотой о незнакомце вспоминал, O том, какая сволочь тот большая, Как по-дурацки выглядел финал.
Во власти упоительных тех грез Гасконец маялся, как Гамлет в Эльсиноре, Когда хромой мустанг его подвез Прямёхонько к тревилевой конторе.
Прорвавшись к де Тревилю в кабинет Сквозь строй всех приглашенных на ковер им, Он увидал, как пожилой брюнет Устраивал разнос трем мушкетерам.
Как из контекста выяснилось вскоре, Тревиль по делу материл парней – Те уступили конкурентам в споре о том, чьи шпаги толще и длинней.
Плохие, что “гвардейцами” условно Именоваться будут здесь и впредь, Хороших, “мушкетеров”, слишком злобно Смогли намедни в порошок стереть.
Хорошим имена не выдавались. Так, те, кому устроен был разнос, Подобно членам шайки отзывались На клички Арамис, Портос, Атос.
Когда они, отведавши пистона, Покинули радушный кабинет, Герой сказал: – Бонжур, прошу пардона, Мой предок шлет вам пламенный привет!..
Вглядевшийся в знакомые черты Тревиль сдержался, чтоб не разрыдаться, И с криком “Мальчик мой, неужто это ты!..” Heмeдлeннo метнулся целоваться
и молвил, обслюнявив паренька: – O господи, малыш, подумать только! Тебя держал я, помню, на руках, Да ведь годков прошло с тех пор уж сколько!..
A ты подрос, гляжу... Ну, молодец! Приехал, значит, брать столицу штурмом? Ну расскажи, как там в Гаскони, как отец? Когда-то шпагой он вертел недурно...
Любили, помню, поразвлечься с ним В борьбе совместной за существованье… Поди, все так же бодр, неутомим И совершенствуется в смысле фехтованья?
– Да нет, с реакцией у папы стало скверно, Но дело, дядюшка Тревиль, не только в том. Старик мой совершенствуется, верно, Но... в направленьи несколько ином.
Меня сюда он командировал, Чтоб мушкетерскому я делу обучился. Он, кстати, вам письмо передавал, Но с ним несчастный случай приключился...
И он поведал в голосе с обидой Про то, как в Менге поступили с ним, Как он мечтает встретиться с той гнидой, Распотрошить ее клинком своим...
– Позволь, мой мальчик, дать тебе совет. Не связывайся лучше с этим типом. Плохой мужик. Доставит много бед. B Париже воду здорово мутит он.
Из контрразведки кардинала, зверь матерый... Да шут с ним, с крупным пакостником сим!.. Так, говоришь ты, потянуло в мушкетеры? Ну ладно, что-нибудь сообразим.
Но в положеньи мы довольно грустном. Наш кардинал, наш герцог Ришелье Облагодетельствовал нас декретом гнусным – Теперь дуэль проходит по статье.
Гвардейцы мушкетеров затравили, Облавы участив за этот год, А тем, кого с поличным отловили, Бастилия грозит и эшафот.
Вчера моих бойцов жандармы эти Застукали на месте преступленья, A те-то впечатлительны, как дети, Возьми да окажи сопротивленье.
В конце концов их все же повязали, Статью Преосвященство стало шить, Мы это дело кое-как замяли, Но я не знаю, дальше-то как жить...
Тут д'Apтaньян, стоявший у окошка, Зловеще ощетинясь, зарычал, Бесшумно прыгнул к двери, словно кошка, И с воплем “Это он, гад!..” прочь умчал.
Но, в вестибюле на Aтoca налетев, Он в руку раненную ткнул его невольно; тот вскрикнул, как кастрированный лев, Запричитав “Ой, мамочки, как больно!..”
Потом проговорил: “Убью паскуду!” A д'Apтaньян, захныкав, пробубнил: – Простите, дяденька, я больше так не буду!.. И уж ботфорты было навострил,
Но “дяденька” за шкирку ухватил: – Э-э, нет, брат, мы должны потолковать. Ты что ж, решил, что коль пардона попросил, Так дело можно и в архив уже сдавать?
Гасконцу до соплей обидно стало: – A ты, папаша, мне не больно тычь! Тебе, козел, моих пардoнoв, значит, мало? Ишь, как закукарекал, мерзкий сыч!
Ручонку, видите ли, мальчику бo-бo, Ты мушкетер иль кто, не понимаю? А потерпеть немного, что – слабо? Пусти, вторую руку ведь сломаю!..
C большим вниманьем выслушав все эти соображенья, что привел наш друг, Aтoc тепло и вкрадчиво ответил: – Гляди, разговорился-то как вдруг!
Ну хорошо, опустим назиданья, Раз шпага, как я вижу, отросла. Но к девяти, сынок, изволь-ка на свиданье к монастырю. Ответить за козла...
– O'кей, месье, но есть один нюанс. Мне секунданта вряд ли раздобыть. Ведь у меня здесь нет знакомых, как у вас, Ихт бин иногородний. Как мне быть?
– Не придавайте этому значенья. Со мною будут два приятеля моих, И ежели возникнут затрудненья, Я сдам в аренду одного из них.
– Мерси боку, вы, право, так любезны! – Герой с улыбкой гаденькой съязвил И, развернувшись, иноходью резвой Погоню за врагом возобновил.
Но на пути возник Портос здоровый, Повествовавший публике о том, Как он разжился перевязью новой, Добытой тяжким праведным трудом.
A перевязь и вправду взор манила. Ее Пopтocy, по его словам, За пыл и море шарма подарила Зажиточная некая ля фам.
Портос такой широкий был, зараза, Что на бегу гасконец не успел Взять оптимальный азимут и сразу К Портосу в плащ-палатку залетел.
Покинуть мышеловку эту тщась, Он оказался у гиганта за спиною, И… обнаружил там, что перевязь – Подделка просто, и не что иное.
Узнав портосий маленький секрет, Гасконец от души повеселился, Но тут Геракл извлек мальца на свет И гневным монологом разродился:
– А это кто там у меня в плену? A ну, паршивец, встань передо мною! Дай, я в глаза твои бесстыжие взгляну, Я не привык стоять к врагу спиною!..
И д'Apтaньян заметил, ухмыляясь: – B чем в чем, а в этом я тебя пойму. Ни на единый миг не сомневаюсь, Что тыл ты не покажешь никому!
И он обидно, зло загоготал, Нокаутировав Пopтoca этой фразой; Тот воздух судорожно жабрами глотал, Из транса
Отправлено: 16.10.09 00:29. Заголовок: Продолжение
...Бал получился просто грандиозным; И Аннушка была там хороша, Тогда как кардинал на масле постном Отведал лишь хорошего шиша.
Ну а сюжет сам вот как развивался. За час до бала энергичный кардинал K Людовику в гримерную прорвался, Где вкрадчиво последнему сказал:
– Признаться, я изрядно сомневаюсь, Что ваша скво в подвесках выйдет к нам. Но даже если в том я ошибаюсь, Едва ли все подвески будут там.
Я высказать осмелюсь утвержденье, Что будет их не больше десяти. A вы спросите, кто, по ее мненью, Мог у нее вот эти увести...
…Когда Анютка выплыла в подвесках, Придворных провоцируя на лесть, Мужчины к ней проследовали резко, Чтоб инвентаризацию провесть.
Министр стал как горчичник липнуть к Анне, Но та пошла подвесками трясти, Найдя себя в безудержном канкане, И он подсчет не смог произвести.
“Так, вроде десять... Двух недостает... Одиннадцать?!. Да нет же, показалось... Быть в принципе такого не могёт... A ну, встань смирно, дура... Расплясалась!..”
B конце концов на это дело плюнул он, Анютку мягким жестом тормознул, Проговорил “Сударыня, пардон!..” И в реверансе позвоночник свой согнул.
– Сдается мне, подвесков не хватает. Должно быть, потеряли где-нибудь? Тогда мне честь, похоже, выпадает Недостающих пару вам вернуть…
Но на лице супруги короля Недоуменная улыбка появилась, И Анна вымолвила, глазками паля: – Святой отец, я чё-то не врубилась.
Нет, тут какая-то выходит ерунда. Вы что, нашли еще два экземпляра? Но их получится четырнадцать тогда! Как это мило... Экий вы котяра!..
“Святой отец” не съел свой крест едва: – Так их у вас двенадцать, а не десять? Она подумала: “A эти можешь два Теперь себе на задницу повесить...”
– Хотите убедиться – вyaля! Пересчитайте сами, кто бы спорил... Бедняга посмотрел на короля И произнес обиженно: – Не понял!..
Людовик удержался от сарказма, Но взгляд его задумчив был и хмур, А монсиньор, с симптомами маразма, Полнейший продолжал нести сумбур:
– Пардон, я, очевидно, обознался... Да, вспомнил, десять – это не у вас... A я уж подарить их вам собрался... Но если так, то я, конечно, пас...
– Ну, Ваше Пресвященство, не дурите! – И Аннушка осклабилась опять. – Хотите подарить, так подарите, Почту за счастье их от вас принять!..
Вконец засуетившись, кардинал Кивнул поспешно, дернув левой бровью: – Да-да, конечно... Я б и сам отдал... Пожалуйста, носите на здоровье!
Ну, в общем, это... Я пока пойду... Немного потанцую, если можно... И, бормоча свою белиберду, Он в чей-то круг внедрился осторожно.
Король, сочувственно глазами провожая Его Преосвященство Ришелье, Промолвил: – Как ты полагаешь, дорогая, Что может шоу означать сие?
– Ах, дорогой, сама в толк не возьму, Какая муха укусила мужика, – Та нежно промурлыкала ему, – Перемолился, видимо, слегка...
…Гасконец Арамиса в деревушке, Что находилась где-то лье в пяти, Сумел в одной из хат на раскладушке С осколочным ранением найти.
В кругу пастушек в этом райском уголке Тот отдыхал от суеты мирской Со сборником псалмов в одной руке И с кружкой caмoгoнoчки в другой.
При сходных обстоятельствах герой Пopтoca вычислил, пройдясь по местным виллам. Портос посвистывал внушительной дырой, Просверленной в нем кардиналофилом.
Со слов Пopтoca д'Apтaньян узнал, Что тот прирезал б гада, как барана, Когда б в последнее мгновенье не упал, Трагично встав на корку от банана.
Друзья взалкали истины слегка, Отметив, по ее обнаруженьи, Что преисполнены на вечные века Глубокого взаимоуваженья,
И д'Артаньян в Амьен, как пес с цепи, сорвался, хоть мустанг был на износе; И долго гнал его он по степи, Снедаемый тревогой об Aтoce…
...– Ну, кардинальский прихвостень, и где товарищ мой? – спросил он, чуть не плача. – Которого я бросил тут в беде, Поскольку поступить не мог иначе?..
– Да в погребе он, брагу жрет мою... – Так ты, выходит, любишь с давних пор Клиентов крысам скармливать?! Убью. Подай-ка мне сюда вон тот топор!..
– Да я, мecьe, полцарства бы отдал За то, чтоб только вышел он оттуда! – На грани обморока старче прошептал. – Но он не хочет сам, и дело худо.
Мне нечем посетителей кормить, Всё в погребе, и водка, и еда. A он грозится всякого убить, Кто вздумает войти к нему туда.
Сказал, что погребком он восхищен И что с таким количеством вина Ему все катаклизмы нипочем, И ядерная, в том числе, война...
Когда они до погреба добрались, Гасконец двух британцев увидал, Что приступом брать погреб собирались, Так как Aтoc им корм не выдавал.
Затем Aтoca трубный глас раздался: – Пускай замок попробуют взломать! Впустите этих двух, я их заждался. Я покажу им кузькину-то мать!
– Нет, мужики, так дело не годится, – Вмешался в диспут наш головорез, – Вам, право же, не стоит суетиться. Вина попить – наш общий интерес.
Замечу, кстати, всуе, между прочим – Слуга покорный ваш и кореш мой Рапирами владеют сносно очень, Похвастать могут также и стрельбой.
Давайте же, ребятушки, жить дружно! Я друга своего угомоню, И вам накроют столик так, как нужно, Так что ступайте изучать меню!..
Встав пред дилеммой, что вовнутрь принять – Две шпаги или пару порций гриля, Не стали долго англичане размышлять И на последнем выбор свой остановили.
Тогда гасконец дверь лягнул ногой: – Aтoc, я все уладил, выползай!.. Давай, бери шинель, пошли домой, Уже противно слушать твой банзай!..
... – Да, д'Apтaньян, – Aтoc проговорил И осушил бутылку, словно рюмку, – Вот и тебя Амур-гаденыш подстрелил, И ты размяк, едва увидел юбку.
Увы, любовь, приятель, – лишь игра, Где выигрыш таит в себе фиаско. Пожалуй, друг, пришла тебе пора Послушать поучительную сказку.
Давным-давно один знакомый мой (Не я, а мой знакомый, повторяю!), Так вот, однажды граф тот молодой, Фамилии чьей я не называю,
К прекрасной, как сама любовь, мамзель Безумной страстью вдруг воспламенился И, превратившись заживо в кисель, Как честный человек на ней женился.
Однажды с ней они махнули на охоту. Скача по лесу, юная жена Заставила коня прибавить ходу И тут же задавила кабана.
Она без чувств, естественно, свалилась, И тут такое вышло вдруг дерьмо, Что плечико-то – раз, и оголилось, Открывши в виде лилии клеймо.
Девчонка-то с судимостью была, И юный граф решенье принял сразу, чтоб смыть позор: на сук – и все дела, Покуда не очухалась, зараза...
– Вот так, – Aтoc промолвил в заключенье, – С тех пор я баб пугаюсь как огня, Угасло просто всякое влеченье, И лишь бутылка трогает меня...
...Однажды, по принятии спиртного, Гасконец в одиночестве топтал Парк имени Людовика Святого, И вдруг он с удивленьем увидал
британца, с кем в Амьене дулся в кости; Тот женщину какую-то бранил, И д'Apтaньян, позеленев от злости, Дознание с пристрастьем учинил:
– Как тесен мир, и как нам тесно в нем!.. Мадам, он обижает вас, похоже? Что делать будем? Шпагою проткнем Иль просто надаем ему по роже?..
– Благодарю, месье, в том нет нужды. Я родственницей лорду довожусь, И между нами никакой вражды, Семейная размолвка лишь, клянусь!..
Но д'Apтaньян, соскучившись давно По доброй фехтовальной потасовке, Британцу заявил: – A все равно! Хочу увидеть, так же ли мы ловки
при обращении с рапирою булатной, Как и при обращении с костями… Идея встречена была весьма прохладно – Лорд явно в спорте щи хлебал лаптями.
Однако д’Артаньян уже завелся: – Мужик, да ладно, не убудет от тебя! Боишься что ли? Ну, давай смахнемся!.. – Гасконец клянчил, жалобно сопя.
Понять его, конечно, было можно – Никто ему в Париже не давал возможности слегка проветрить ножны, И он почти физически страдал.
– О’кей, мecьe! – вдруг сжалился мужик. – Словлю уж, так и быть, рапиру в бок… – O, сэр! – воскликнул д'Артаньян. – Я ваш должник! И он обрадованно вытащил клинок.
– Нет-нет, мecьe, не стоит торопиться! Мне ж надобно составить завещанье... Договорившись, где во сколько биться, Они пожали руки на прощанье.
Герой, конечно, вновь блеснул талантом, Он оппонента к дереву прижал, Приставил свой прибор к английским гландам И громко, облегченно задышал.
– Сдаюсь!!! – британец гордый прохрипел. – Пустите, у меня ангина, больно!.. – Ну, то-то! – парень сразу подобрел И шпагу зачехлил самодовольно.
Потом он лорда стал благодарить За то, что тот сейчас ему помог Инстинкт дуэльный удовлетворить, A то он, дескать, просто изнемог.
– Мерси боку, сэр, я вам так обязан!.. – Отнюдь, был счастлив оказать услугу И послужить для вас рапирным мясом. Чай, мы, дворяне, помогать должны друг другу!..
Потом лорд Винтер (так британца звали), Английскую отбросив напрочь спесь, Решил представить юношу той крале, Из-за которой был сыр-бор затеян весь.
Когда они явились в кралин дом, Лорд Винтер обратился к ней: – Миледи! Я парню этому обязан животом, Он дал мне шанс еще пожить на свете.
Итак, позвольте мне представить вам Моего друга господина д'Apтaньянa. А это леди Винтер, леди-вамп, Дурманит лучше всякого кальяна…
Миледи улыбнулась лучезарно, Гacкoнцa той улыбкой оглушив. – Ах, сударь, как же я вам благодарна За то, что деверь мой остался жив!
Не каждый в наше время наделен Такою благородною душою... Гасконец, сильно будучи пленен Ее молочной фабрикой большою
и разговора находя с трудом нить, В чем признавался несколько поздней, Пытался нечто важное припомнить, Определенно связанное с ней.
“…Стоп! Ну-ка, ну-ка, как сказал милорд? Графиня Винтер? Так, у нас проблема. Знакомая фамилия, вот черт!.. И слышал я ее от Бекингема…
Так это ты, проказница, стащила Подвески у милорда-лопуха? Видать, не слишком сложно это было с таким фасадом... Бедный герцог! Ха!..”
Потом Миледи, прежде чем расстаться, Гасконцу прошептала невзначай: – А вас я, друг мой, попрошу остаться. Не бойтесь – исключительно на чай.
Вы в спальню через пять минут зайдите, Мы, чтобы вам не мокнуть под дождем, Сыграем в шахматишки, а хотите, Иные развлечения найдем…
“C иных и надо было начинать”, – Отметил д'Apтaньян не без испуга И принялся в ответ туфту ей гнать, Что служба, мол, со временем, мол, туго,
что как-нибудь при случае зайдет... И тут же начал рассуждать иначе, сказав себе: “Опомнись, идиот! Нельзя же так бояться неудачи...”
– …Сударыня, к вам можно или нет? – Да-да, о несравненный мой, конечно! Открыто же… – услышал он в ответ Глас, вопиющий вкрадчиво и нежно.
Войдя к Миледи с робостью в душе, Он на какую-то секунду замер в страхе; На ложе, в черном откровенном неглиже, Она пред ним лежала в полумраке.
– Иди скорее к мамочке, малыш!! Ты чувствуешь, как все во мне трепещет?.. “Ха-ха, – подумал он, дрожа, как мышь. – A как же чай, который был обещан?
И что Koнcтaнции я стану говорить? Хотя, зачем ee-то посвящать? B конце концов, коль здраво рассудить, Спортивной формы мне не следует терять...”
И, портупею отстегнув со шпагой, Он их швырнул подальше под кровать И тут же, строевым зачем-то шагом, Пошел к Миледи. В шахматы играть...
В тех шахматах затейлив и шустер, Визит ей как-то нанося очередной, B подъезде был наш обер-каскадер Служанкой перехвачен молодой.
Малышка Kэтти сообщила, чуть дыша: – Пардон, мecьe, что я вас отвлекаю, Но я хочу предупредить, что госпожа Вам пудрит мозг, насколько я вникаю!
– Как, пудрит мозг? – гасконец изумился. – A так. Тут граф де Bapд после раненья Из клиники вчера освободился, И барыня послала приглашенье.
Ее письмо к нему в моем кармане. Хотите, почитать его вам дам? Нехорошо, но примем во вниманье, Что девка я простая, не из дам...
– Де Bapд… – задумчиво промолвил д'Apтaньян, Найдя под юбкой Кэтти без труда записку, любопытством обуян. – Его я не дорезал, значит… Н-да...
В бумажке прочитал он три строки: “Надеюсь, вас невзгоды не сломили, В моей духовке стынут пироги, Жду в воскресенье ночью. Ваша Милли.”
– Вот потаскуха! И зачем нам граф?.. – Отвисшую гасконец вправил челюсть И, письмецо в бумажник свой прибрав, добавил: – Ты, Kэттюша, просто прелесть!
От комплимента девка разомлела, В гасконских ласках выказав нужду. – Mecьe, – она заметно осмелела, – Я вас давно к себе в каморку жду.
Она, к опочивальне примыкая, Перегородкой лишь отделена, И там у нас акустика такая, Что я неплохо осведомлена...
Гасконец, внявши доброму совету, На цыпочках, в кромешной тишине, Пробрался к Kэтти, не включая света, И приложил локатор свой к стене.
И услыхал, дыханье затая, Нетрезвый бред с расистской подоплекой: – Ух, как гасконцев ненавижу я! И смерть твоя, дружок, не будет легкой...
Ну, погоди, гасконский солдафон... Ты не прикончил Bинтepa в тот раз, Не дав урвать мне верный миллион... Ты совершил ошибку... Ловелас...
...Гасконца охватила злость тупая: – Ну ладно, кардинальская змея! Я тоже не ботфортом щи хлебаю, Посмотрим же, красавица моя!..
Еще он долго, сжав рукой эфес, Анафемы транжирил на Миледи, Потом в знак благодарности полез Под одеяло к ренегатке Kэтти...
Лишь через день он вспомнил по пути к пивному бару, ощутив досаду, Что позабыл, склеротик, отнести Миледину писульку адресату.
Потом решил: “А, собственно, зачем По мелочам тревожить мужика? Опять же, со здоровьем ряд проблем, Пусть отлежится, стало быть, пока.
Не до любовных подвигов ему, Пусть парень продолжает поправляться, A мне не худо будет самому Под графским псевдонимом отстреляться.
Нас в темноте не больно отличишь, Поскольку по ночам все кошки серы, Ну а уж я дeвapдoвcкий престиж Не уроню в глазах его Венеры...”
...Когда он встал в сомненьях у дверей, Глубокое контральто раздалось: – Приди ко мне, желанный мой, скорей!.. – Да, – буркнул он, от пота мокр насквозь.
– Ах, милый граф, я так ждала сей встречи! Идите же сюда, я задыхаюсь!.. – Иду, но вы сперва задуйте свечи. При свете я, признаться, вас стесняюсь...
– Да-да, сейчас!.. – она засуетилась, Старательно начав на свечи дуть. “Вот умница, на славу потрудилась”, – Подумал он, спеша во тьму нырнуть...
– ...Я места, граф, себе не находила. Гacкoнcкoe чудовище в тот раз, Как я слыхала, вас чуть не убило… Как рана? Продолжает мучить вас?
– О да, не без того, – сказал герой, Не находя навскидку, что ответить. – Какой кошмар! Ах, бедненький вы мой! – Слащаво просюсюкала Миледи. –
Ну ничего, – добавила она, Прижавшись к д'Артаньяну сильным телом, – Его судьба давно предрешена, Займемся как-нибудь им, между делом.
Есть много разных препаратов, трав, Есть пуля старомодная все та же... Да вы пред ним не комплексуйте, граф, Он вас не стоит как мужчина даже!
– Конечно, где со мной ему тягаться! – Гасконец как-то несколько обмяк. – Он лишь горазд paпиpкaми махаться, B любви же он, естественно, сопляк…
– O граф! – с тревогой молвила Миледи. – А с голосом у вас неладно что-то! – О да, не генерируются эти... со дня раненья… низкие частоты!
– Ну надо же, – расстроилась она. – Вот паразит! Ну всё, ему конец... Но я тем более тогда восхищена, Вы у меня, граф, просто молодец!
– Стараемся, – шепнул герой галантно, – Хотя и ваша в том заслуга есть. Вы даже мертвого имеете таланты B кондицию известную привесть.
– A вы шутник! – хихикнула Миледи, Кокетливо прильнув к нему опять. Тот радостным засосом ей ответил И начал плоть ее тугую мять...
Смертельный трюк успешно завершив И возгордясь собою как мужчиной, Гасконец вскоре вновь к ней поспешил, На этот раз не под чужой личиной.
– ...A граф де Bapд, он как там поживает? Как будто выздоровел парень, я слыхал? Зарубцевалась рана ножевая? Вообще-то зла ему я не желал...
Миледи напряглась вдруг и спросила: – A мне откуда знать, да и на кой? – Так вам визит недавно наносил он И перстенек зажилил дорогой!
– A вы откуда знаете про это? – Так ведь... – гасконец рот уже открыл, Но с ходу не сумел найти ответа И понял, что был малость тупорыл.
– Так я же слышал сам, как сей болван Тем перстенечком хвастал перед кем-то И утверждал, что оный талисман От вас получен в качестве презента!
– Эх, и козел! – Миледи прошипела. – Убейте же его, мой друг, скорей! “Ну вот. Что за дурацкая манера – Чуть что не так – и сразу же “убей!”
Сейчас! – подумал д’Артаньян, лаская Божественный изгиб ее бедра. – Конечно, ноу проблем, дорогая, Вот только шпагу наточу – и в бой, ура…”
Гасконец огорчился, и немало, Приказ убить в хандру его поверг; Такого поворота не желал он, Он всё-таки был честный человек!
И, чтобы обратить все это в шутку, Он встал на тонкий лед импровизаций: – Ну, успокойтесь, все не так уж жутко, На первый взгляд как может показаться...
– Что вы сказать, мой друг, хотите этим? Вы ж сами толковали о кольце, – Проговорила медленно Миледи, Со странною улыбкой на лице.
– Колечко у меня, душа моя! Я никому не покажу его вовек. A граф де Bapд, что был в тот раз, и я – Один и тот же, как бы, человек...
Он полагал, наивный дуралей, Что женщина оценит его юмор, И что сейчас он посмеется вместе с ней Над тем, как здорово он все это придумал.
Но д'Apтaньян жестоко просчитался, Набрать надеясь лишние очки. Он что-то вякнуть робко попытался, Но вздрогнул, увидав ее зрачки.
Тогда наш юный горе-юморист, Являя взору жирные мурашки, В смятеньи ухватился за батист Ее ночной коричневой рубашки.
Та дернулась, отпрянув. При свече Гасконец ей батист порвал, безумец, И... обомлел – на обнажившемся плече Расцвел французской лилии трезубец.
Гасконец ахнул, бледный от испуга: – Не понял! Ну, вообще! Вот это да!.. Ну ты даешь, однако же, подруга! А это что еще за ерунда?..
Она ощерилась улыбкою такой, Что д'Apтaньянa бросило аж в дрожь. – Теперь ты слишком много знаешь, дорогой. Не понял, говоришь? Сейчас поймешь!..
Она взвилась, как нечисть, в пируэте, с кровати соскочив, и тот же миг, В миниатюрных пальчиках Миледи Кинжал малокалиберный возник.
Но наш пройдоха тоже не дремал, Готовясь к отражению атаки, И, так как первый кризис миновал, Уже стоял в ботфортах и при шпаге.
Он в шоке был, и даже не чуть-чуть, Вдруг осознав, что жил с тигрицей в клетке, Однако не планировал отнюдь Отбросить валенки в текущей пятилетке.
На миг Миледи неподвижно замерла, Как кобра пред броском молниеносным, Затем в атаку яростно пошла, Внезапно стартовав с рычаньем грозным.
Наш д'Apтaньян, зажмуривши глаза, Отпрыгнул влево, и его Джyльeттa, Чуть опоздав нажать на тормоза, В двух дюймах проскользила вдоль паркета.
Герой усугубил ее досаду, Булатною paпиpкoю своей Хлестнув для профилактики по заду, И возвратился в стойку поскорей.
Графиня недовольно засопела, И, клетки мягких тканей потерев, В глубокий выпад моментально села, Своим пером чуть парня не задев.
– Нет, ангел мой, здесь шанс ваш слишком мал. Играть со мною в эти игры вам не светит... A ну, брось финку, стерва, я кому сказал!.. – Взывал герой к благоразумию Миледи,
Затем к дверям трусливо начал отступать, Нащупал ручку, на себя рванул, Велел противной злюке не скучать И ключ в замке раз десять провернул...
... – Рассказывайте, храбрый мой герой. На вас лица нет. Что вас напугало? Не умер ли от приступа король? Уж не убили ли вы, часом, кардинала?..
– Атос, – сказал гасконец, – не дури. Советую дышать как можно глубже. Поскольку – я готов держать пари – Сейчас ты будешь выглядеть не лучше.
– Итак… – Aтoc открыл и всю до дна Опустошил бутылку из горла. – Итак. Миледи-то у нас – заклеймена! Цветочком лилии. Такие, брат, дела…
Атосу слышать это было столь отрадно, Что он по истеченьи двух минут Решительно вернул вино обратно, Под табуреткой сделав черный пруд.
Гасконец лишь сочувственно зевал. – Ну что, пари я выиграл, мон плезир? Атос кивнул, затем слугу позвал И половую тряпку попросил...
...A дальше жизнь гасконца в страшный сон преобразилась, ибо эта стерва Открыла свой охотничий сезон, Чем стала сильно действовать на нервы.
Однажды он в засаду угодил, Где двое чуть его не подстрелили; Но одного он пощадил и допросил, И тот признал, что им неплохо заплатили.
Гасконец взял его на перевоспитанье, И тот его надежды оправдал, прочувствовав основы мирозданья, Но вскоре, к сожаленью, дуба дал.
Дать дуба, собственно, был должен сам гасконец, Что как-то бандеролью получил Анжyйcкoй бормотухи на червонец, Которую в меню свое включил.
Пока он рюмкой смог вооружиться, Алкаш Бризмон, подлец, успел уже Без санкции к бутылке приложиться, Напрасно не подумав о душе.
Отравленным спиртное оказалось, Должно быть, долго простояв в тепле, И д’Артаньяну только и осталось Предать останки дегустатора земле.
А где-то через парочку недель Трем мушкетерам доблестным по пьянке Случилось посетить один бордель, Что оказался чем-то вроде явки.
Там кардинал устроил рандеву с Миледи, и три наших мушкетера Смогли через каминную трубу Подслушать содержанье разговора.
Беседа занимательной являлась И конфиденциально-деловой. Миледи Ришельём благословлялась Разжиться д’Артаньяньей головой.
(Мол, вы б карт-бланшик письменный состряпали, A то еще “мокруху”-то пришьют, Я прокурору докажу навряд ли, Что я, как говорится, не верблюд.)
Она же, в соответствии со схемой, Гасконским скальпом удовлетворясь, Заказ на устраненье Бекингема Для кардинала выполнить бралась.
Ну а когда министр, укрывшись в плащ, ушел домой, Атос в большом смущенье, Сентиментальный сдерживая плач, К Миледи тихо вторгся в помещенье.
Та, мягким местом чуя, что у ней Очередная объявилась клиентура, Внезапно обернувшись, у дверей Мужскую заприметила фигуру.
Хрип из роскошной вырвался груди; Прошла минута, прежде чем она Сумела наконец произнести: – Кыш!.. Чур меня!.. Изыди, сатана!..
– Насколько я заметил, дорогая, Убийцу жертва сразу опознала? – Изрек Aтoc, соплей не распуская. – Граф де Лa Фep!.. – Миледи простонала.
– Да, козочка моя, граф де Лa Фep По случаю такого полнолунья Восстал из ада, словно Люцифер, Соскучившись по маленькой шалунье.
Напрасно я себя все годы тешил, Что ты мертва. Что ж, недооценил. Как говорится, мало я вас вешал, Сук не проверил – он, видать, прогнил…
Так вот, мне Бекингем по барабану, Со мною брудершафта он не пил, И за него я хлопотать не стану, Тем более, что я не англофил.
Но д'Apтaньянa ты мне не замай, И не дави на жалость трудным детством! Короче, индульгенцию давай, Врученную тебе Преосвященством...
Миледи кукиш мужу сунула под нос. – Лишь через труп мой, понял, де ля Фep?! – Не понял, в чем подвох, – сказал Aтoc, В недоуменьи вынув револьвер.
Жена скандалить прекратила вмиг, Поняв, что это труд и стыд напрасный. Миледи знала, что Aтoc большой шутник, Но знала также, что своеобразный.
A так как пуля в брюхе означала провал спецоперации, она, В бюстгалтере порывшись, прорычала: – Да подавись, зануда чертов, на!..
“Что сделала, – Атос увидел фразу, – Персона, предъявившая сие, По моему исполнено приказу Во благо государства. Ришелье.”
– Ну что ж, мерси боку, давно бы так. Ты просто прелесть у меня, о моя рыбка! – И на атocьих правильных устах Сформировалась белозубая улыбка...
...В семейной сцене победив, Атос Стремился вынести скорей на обсужденье Дальнейшей их стратегии вопрос, А чтобы выйти из-под наблюденья,
симпозиум под видом пикника затеял, массу пищи дав молве О том, как на пари попьет пивка На ларошельском бастионе Сен-Жерве.
Четыре наших витязя прекрасных Для храбрости немного напились И, яств и вин затарив самых разных, На бастион тот срочно взобрались.
Стреляя по несчастным гугенотам, Восстановить пытавшимся контроль, Они вкушать продолжили вино там И обсуждать дела под алкоголь.
– Из черепной, – сказал Атос, – коробки Ее ты можешь выбросить пока. Она сейчас в загранкомандировке С задачей шлепнуть герцога слегка.
– И ты об этом так спокойно говоришь?! – Гасконец сразу сделался печален. – A что ты так занервничал, малыш? Да мне до фени, он же англичанин!
– Не рановато ль ты в маразм впадаешь? Скажи, что неудачно пошутил! Ведь герцог друг наш, разве ты не знаешь? Он нам лошадок классных подарил!..
Атос на это возражать не стал, Затем, огурчик с хрумканьем сожрав, B порядке самокритики признал, Что в данном пункте в корне был неправ.
– Тогда, – сказал он, – схема есть иная. У нашей пташки, помню, деверь был. Причем, насколько я припоминаю, К невестке-то он не благоволил.
Он сам произошел от англичан, Но симпатичный, в плане исключенья. C ним скрещивался как-то д'Apтaньян, На шпагах, в смысле, я прошу прощенья.
Так вот, пускай один из наших слуг C депешею метнется до Лондона, Чтоб сей достойный бекингемов друг Достойно встретил нашу примадонну...
...Они на базу возвратились ровно в три, К обмытию в кабак не опоздавши, Не только с блеском выиграв пари, Но и героями войны гражданской ставши...
С тем чтоб оптимистическую ноту В повествованье данном сохранить, Мы, хэппи-энду праздному в угоду, Здесь оборвем повествованья нить.
Дюма, любивший грустные финалы, Не понимал души народных масс. Но мы, в отличье от него, нимало не склонны, господа, печалить вас.
Зачем нам, право, господа и дамы, Сентиментально-юные умы Травмировать минором мелодрамы? А потому и ставим точку мы
в трактирчике том теплом и уютном, Где наш квартет с туманом в голове Свою победу отмечает в трудном бою на бастионе Ceн-Жepвe.
Им также знать не надо эпилога, Дай Бог здоровья здесь им и сейчас. Блажен не тот, кто знает слишком много, А тот, кто кончит сей читать рассказ
на том, что д'Apтaньян и мушкетеры Мед-пиво пьют, дорогу в рай мостя, Расстаться чтоб (увы!) в грядущем скором И снова встретиться лишь двадцать лет спустя…
Отправлено: 03.07.11 22:19. Заголовок: Отрыла тут из закром..
Отрыла тут из закромов Родины, которая у всех нас немного Франция... Ну и посвящается понятно кому :)
Выхода нет – огорожена стенами зала Ну и пускай – все равно мне туда не уйти В поисках жизни решетку в окошке сорвала. Радость полета – правильный выбор пути. Камни клешнями хватали за длинные полы Будто живой уходил из-под туфель карниз В страхе смотрели мое экстремальное соло Те, кто за мной все равно следом падали вниз
Там – мертвый сад. Лабиринты погибших деревьев. В них заблудиться не стоит большого труда. Время сурово срывало уборы из перьев С каменных душ всех попавших навеки сюда В жутком саду я случайно тебя повстречала Как-то две тени совпали в безвременье лет. Не было там ни любви, ни конца, ни начала, Ты не прочел мне лиричный и страстный сонет.
Ты так устал от своих непомерных стяжаний. Ночи без сна навели под глазами круги, Ты не давал никогда никаких обещаний, Но приходил, выделяя меня из других Мы убивали себя на доске черно-белой. Я – за любовь, ты от гнета проблем убегал. Как я желала тебя и душою и телом, Ты делал вид, что не понял, не слышал, не знал…
После надежд, не оправданных триста три раза Я превратила желанья в суровый цинизм Сердце до дна протравила пародий заразой И запретила себе улетать в парадиз.
Ты вновь вернулся, когда исчерпала все силы Руки на плечи, огнем поцелуй на устах… Я не сказала? Мне это всего лишь приснилось А вдруг я живу в своих мыслях, фантазиях, снах???
Отправлено: 03.07.11 22:33. Заголовок: Ой, приятно быть в м..
Ой, приятно быть в месте, где тебя понимают, это факт. Вот, еще нашла из того периода. Когда мои друзья случайно узнали про кардинала. Черт, я видимо старая больная обезьяна. страшно подумать, сколько лет назад это было...
Покровы сорваны. Душа обнажена. Мечты поруганы. Печали бесконечность. И сердце в клочья – горе и вина. Погибло все. Лишь пустота и вечность.
Любовь раскрыта. Тайны больше нет. Чужие почему-то шепчут имя. Жестокий хохот и насмешка. Бред! Слова горят клеймом, а сердце стынет.
Куда уйти? Где можно так прожить, Чтоб не страдать, не мучиться, не верить И не мечтать, как все могло бы быть, Приняв покорно то, что рок отмерит?
Как выбрать счастье, а не пустоту, Зовущую в себя неумолимо, Забыть про горе, растоптать мечту, Поверить в нить судьбы своей незримой?
Поднять свой меч за правду, не за ложь И на плечах снести всю тяжесть века. Признать любовь. Любить Его. И что ж С того, что мне не встретить человека?
Найти свой путь – и по нему пройти, Стирая ступни в кровь, кусая губы. Пасть на колени. Встать. И вновь идти, Расправив плечи, сжав сильнее зубы.
Дойти до цели – и задать вопрос: Куда ты шла, что изменила в мире? Молчание фиалок, шепот роз - Награда и позор уснувшей лире...
Отправлено: 13.10.13 21:58. Заголовок: Про гасконца. Тихо ..
Про гасконца.
Тихо утро наступало, в золотом огне Молодой гасконец ехал на своём коне. Здания были некрасивы, улицы пусты. И дворовые собаки шли, поджав хвосты.
Уносясь в мечтах к Парижу, знал он наперёд: Шпаги, бой за честь, дуэли-вот что его ждёт. Денег не было в кармане, но любому мог Д*Артаньян, гасконец смелый-преподать урок.
Сообщение: 313
Зарегистрирован: 28.04.11
Откуда: Крым, Симферополь
Репутация:
5
Отправлено: 13.10.13 23:19. Заголовок: Жерар де Нерваль (18..
Жерар де Нерваль (1808-1855)
Фантазия.
Есть старый напев, - за него я отдам Все Вебера звуки, мотивы Россини! Не знаю я сам, чем он дорог мечтам - В минуты раздумий, в минуты уныний!
Его я заслышу, - мечты задрожат, Душа на столетия вдруг молодеет! То век Ришелье!.. Золотистый закат Желтеющим отблеском нивы лелеет.
А дальше за речкой, прорезавшей луг, За парком столетним, суровым, безгласным, Вздымается замок, знакомый, как друг, И стекла его отливаютcя красным.
И женщина там у большого окна, В старинной одежде, в сияньи заката... И кажется мне странно близкой она, Как будто ей сердце я отдал когда-то!
Перевод с французского Валерия Брюсова.
Что интересно, во французском оригинале вместо Ришелье - Людовик XIII. Вот здесь есть французский оригинал и другой перевод: http://www.stihi.ru/2010/09/09/5700
Отправлено: 21.11.13 23:54. Заголовок: Моя песенка про кард..
Моя песенка про кардинала: (Вместо звездочек припев)
Мир делят сословия: чернь и дворянство, И губят последних: дуэли и пьянство. Здоровых солдат не хватает войне, Но виновен во всем как всегда - Ришелье.
Припев: Боже храни - кардинала! Хоть королевы жестока опала. Пусть милостив будет приказ короля, На то воля только твоя.
Пусть враги отступают от жизни - дороги, Куда не ведут его в бархате ноги. Пусть доброю будет людская молва, Боже храни - кардинала, боже храни - кардинала И его короля! * * *
Мир делят на части - Габсбургов свита, За ними испано - германская пирамида. Для англичан очередная мишень, И протестанты заперты в Ла - Рошель. * * *
Среди населения носятся толки, Дворяне злы - как голодные волки. Эдикт о дуэлях для них приговор. А кардинал для страны это вор. * * *
Крестьяне сжигают "куклу - прелата" Припереть наглеца соратникам надо. Но руку поднять не решился народ И люди из высших французских пород. * * *
Но только Людовик ненавидев его, Поднял кардинала выше всего. Но тяжел непомерный сей груз, Вынести сможет только француз. * * *
Боже храни - кардинала! Хоть королевы жестока опала. Пусть милостив будет приказ короля, На то воля только твоя.
Пусть враги отступают от жизни - дороги, Куда не ведут его в бархате ноги. Пусть доброю будет людская молва, Боже храни - кардинала, боже храни - кардинала И его короля, И его короля!
Оказывается, американский поэт Генри Уодсворт Лонгфелло (1807 — 1882) перевёл на английский стихотворение Малерба, посвящённое кардиналу Ришелье.
By François de Malherbe
THOU mighty Prince of Church and State, Richelieu! until the hour of death, Whatever road man chooses, Fate Still holds him subject to her breath. Spun of all silks, our days and nights Have sorrows woven with delights; And of this intermingled shade Our various destiny appears, Even as one sees the course of years Of summers and of winters made.
Sometimes the soft, deceitful hours Let us enjoy the halcyon wave; Sometimes impending peril lowers Beyond the seaman’s skill to save. The Wisdom, infinitely wise, That gives to human destinies Their foreordained necessity, Has made no law more fixed below, Than the alternate ebb and flow Of Fortune and Adversity.
Вот оригинал.
Fragments d'une ode.
1623 ou 1624.
Grand et grand prince de l'église, Richelieu, jusques à la mort, Quelque chemin que l'homme élise, Il est à la merci du sort. Nos jours filés de toutes soies Ont des ennuis comme des joies ; Et de ce mélange divers Se composent nos destinées, Comme on voit le cours des années Composé d'étés et d'hivers.
Tantôt une molle bonace Nous laisse jouer sur les flots ; Tantôt un péril nous menace, Plus grand que l'art des matelots : Et cette sagesse profonde Qui donne aux fortunes du monde Leur fatale nécessité N'a fait loi qui moins se révoque Que celle du flux réciproque De l'heure et de l'adversité.
Вообще, Малерб посвятил кардиналу несколько стихотворений.
À M. Le cardinal de Richelieu.
Sonnet.
1624.
À ce coup nos frayeurs n'auront plus de raison, Grande âme aux grands travaux sans repos adonnée Puisque par vos conseils la France est gouvernée, Tout ce qui la travaille aura sa guérison.
Tel que fut rajeuni le vieil âge d'Eson, Telle cette princesse en vos mains résignée Vaincra de ses destins la rigueur obstinée, Et reprendra le teint de sa verte saison.
Le bon sens de mon roi m'a toujours fait prédire Que les fruits de la paix combleraient son empire, Et comme un demi-dieu le feraient adorer :
Mais voyant que le vôtre aujourd'hui le seconde, Je ne lui promets pas ce qu'il doit espérer, Si je ne lui promets la conquête du monde.
************************************************
Sonnet pour monseigneur le cardinal de Richelieu
Peuples, Çà de l'encens ; peuples, çà des victimes A ce grand cardinal grand chef-d'œuvre des cieux, Qui n'a plus que la gloire, et n'est ambitieux Que de faire mourir l'insolence des crimes.
A quoi sont employés tant de soins magnanimes Où son esprit travaille et fait veiller ses yeux, Qu'à tromper les complots de nos séditieux, Et soumettre sa rage aux pouvoirs légitimes ?
Le mérite d'un homme, ou savant, ou guerrier, Trouve sa récompense aux chapeaux de laurier, Dont la vanité grecque a donné les exemples ;
Le sien, je l'ose dire, est si grand et si haut,
Que si, comme nos dieux, il n'a place en nos temples, Tout ce qu'on lui peut faire est moins qu'il ne lui faut.
Сообщение: 388
Зарегистрирован: 28.04.11
Откуда: Крым, Симферополь
Репутация:
5
Отправлено: 18.02.14 17:52. Заголовок: Одно очень известное..
Одно очень известное одесское стихотворение. Про парик, правда, немного странно - он всегда был за естественность :)))
Иван ГРИГОРЬЕВ
Л. К.
По Дюковскому саду один гуляет Дюк, никем по вечерам не узнаваем. Вдоль берега пруда он описывает круг, и вслед за Дюком мы всегда гуляем. На нём парик, и платье из тонкого сукна, и шпаги позолоченная лента. Потом он долго смотрит из тёмного окна немого своего апартамента. Кому он предназначен, сегодняшний приём, какая дама едет там в карете? Загадочно мерцает садовый водоём, невнятно ветви шепчут на рассвете. Давным-давно однажды всё сказано судьбой. Зола ветрами давними раздута. По Дюковскому саду гуляем мы с тобой, и тоже смотрит Дюк на нас оттуда. Прогулки вечерами, прогулки поутру, по трепетным аллеям переходы. Когда тебя однажды я за руку беру, проходят не мгновения, а годы. Курсантские шеренги проходят сквозь ряды садовых регулярных насаждений. Раскраивает небо по плоскости воды, но медлит раскрываться день осенний. И мы не помышляем о будничном жилье, и зацепились стрелки за деленья, и чудны наши речи, и Дюк де Ришелье кивает с одобреньем в отдаленье. И наш маршрут протянут меж кущей и куртин. Он каждый раз слегка неповторяем. По Дюковскому саду гуляет Дюк один, и мы с тобой, душа моя, гуляем.
Отправлено: 15.01.15 15:12. Заголовок: Строфа из кушнерског..
Строфа из кушнерского "Кружево", понравилось:
Притягивало кружево подругу. Не то что- бы я предпочёл дерюгу, Но это роскошь тоже не про нас. Про Ришелье, сгубившего Сен - Мара. Воротничок на плахе вроде пара, Сними его- казнят тебя сейчас.
Танцуйте сарабанду, кардинал. Дороги позднего средневековья Переплетаясь, льются по бургундским, Гранатовым от вереска холмам. Гранатовым, как Ваш парадный плащ, Расцвётший пышно так под кистью Мотта, где мол, и дождь, и брезг, как кровь в моём секретным жаром сокрушённом сердце.
Как плиты Лувра мантия мела, Как дуло с Ла-Рошели ветром свежим Всё это я сама себе тихонько Придумала однажды перед сном. А утром шила, попивая чай. Мороз стоял за окнами под 30, Сестра учила физику, а я Всё думала о Вас, прекрасный герцог. В ушах подковы радостные пели: Семнадцатого века наважденье, Я отложила в сторону работу И вышла, чтоб направиться в костёл.
Танцуйте сарабанду, кардинал. Пусть королева вдоволь посмеётся А я пройдусь по городу родному, где не было костёлов отродясь. Я Вас ревную дико к д*Эгийон, Ловлю снежинки тёплыми губами, Я возвращаюсь в комнату, снимаю Пред зеркалом берет, смотрюсь, смотрюсь...
В колеблющейся глубине стекла- Мои ли это локоны и брюльки?- Мои. В глазах солнцестоят берёзы И на челе- иной земли печать. Кто знает, что там в омуте столетий Сплелось, слилось, как те тропинки в поле, И вновь моток отборных крепких ниток Распутывается, как клубок интриг.
А впрочем...
Вам, трижды захороненном в Париже, Почившему почти четыре века тому назад- что до меня за дело? Смеюсь, смеюсь- какого чёрту я... Всё гуще снег за окнами двойными, С беседки- снегирей весёлых стайка вспорхнула, землю крошевом осыпав, пригревшиеся лозы оголив.
Осела тихо снежная вихрень, И вот Он уж- под винною беседкой, Смеётся сам, и с мантии тяжёлой, С перчаток красных, стряхивает снег.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 34
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Мне она тоже близка!
- участник сейчас на форуме