Франсуа Солиньяк де Ламотт де Фенелон родился 6 августа 1651 года в замке Фенелон и принадлежал к одной из знаменитейших и старинных фамилий южной Франции. Еще в ранней юности он обнаружил выдающиеся способности, полному развитию которых помогло заботливое воспитание под непосредственным наблюдением его отца, умного и образованного графа де Ламотт Фенелон. Одаренный и восприимчивый мальчик уже двенадцати лет говорил по-латыни, понимал по-гречески и прочел несколько доступных его возрасту древних авторов. Предназначенный к духовному званию, Франсуа сначала поступил в ближайший университет в Кагоре, оттуда перешел в коллегию Дюплесси в Париже, где слушал богословские науки. По совету своего дяди, маркиза Антуана де Фенелон, в доме которого он жил, 18-летний юноша удалился от светского шума в духовную семинарию в Сен-Сульпис и в течение пяти лет готовился стать священником. Здесь он мечтал о миссиях в далекие страны, о духовном воспитании дикарей Северной Америки и Канады; его влекло в Грецию, эту метрополию европейской цивилизации. Он хотел видеть Дельфы, Парнас, Темпейскую долину, хотел проповедовать в Афинах, где жили Сократ и апостол Павел – его кумиры. По окончании курса он был посвящен в сан священника и назначен архиепископом Харлафом руководить обществом, основанным образованными дамами высшего света, которое имело своею задачею обучение обращенных в католичество протестантских девушек. На этом поприще Фенелон работал десять лет и проявил себя мудрым воспитателем, отечески нежным и любящим советником и руководителем. Плодом этой деятельности было его знаменитое, много раз переизданное и переведенное почти на все европейские языки сочинение «О воспитании девиц», вышедшее впервые в свет в 1687 году.
Деятельность молодого священника скоро была замечена в высших сферах, и когда Людовик XIV задумал обратить в католичество всех протестантов своего государства, то Боссюэт и герцоги Бовилье и Шеврез единогласно указали ему на Фенелона как на человека, по своему уму, такту и блестящему образованию вполне подходящего для этой трудной и щекотливой миссии. Фенелон был назначен в Пуату и Сентанж и вместе со своими друзьями, аббатами Ланжероном и Флери, занялся духовным увещанием протестантов названных провинций. Эта ответственная миссия омрачалась крутыми и жестокими правительственными мероприятиями, и Фенелон часто обращался к королю, прося у него пощады и терпеливого отношения к обращаемым протестантам. К этому периоду его деятельности относится его Traitu du ministure des Pasteurs, вышедший в 1688 году, из которого усматривается гуманный, проникнутый любовью и терпимостью характер его миссии.
В 1689 году произошло событие, которое решило всю последующую жизнь Фенелона: он был назначен воспитателем трех сыновей дофина, маленьких герцогов Бургундского, Анжуйского и Беррийского, из которых старшему, будущему наследнику престола, герцогу Бургундскому, тогда было около семи лет.
Со всей свойственной ему энергией, умом, добросовестностью и терпением приступил Фенелон к своим новым обязанностям. Он сам говорил, что чувствовал робость и воодушевление при мысли, что от характера и знаний того, к кому он приставлен воспитателем и учителем, со временем будет зависеть счастие или несчастие миллионов.
Маленький герцог Бургундский был ребенок красивой наружности, одаренный от природы, восприимчивый, но болезненный, изнеженный и избалованный; он был вспыльчив, непослушен и надменен.
Тонкое педагогическое чутье подсказало Фенелону, что он должен сначала овладеть сердцем своего воспитанника, а потом уже взяться за его развитие, – и он терпеливо начал обуздывать и исправлять его непокорный нрав. Основные черты той педагогической системы, которой держался Фенелон при воспитании герцога Бургундского, мы находим в его трактате «О воспитании девиц». Эта система, основанная, с одной стороны, на культуре разума, а с другой стороны, на христианской любви, состояла в гармоническом сочетании твердости и энергии с кротостью и терпением. По мнению Фенелона, радость и доверчивость должны господствовать в детской душе, которая без них омрачается и теряет мужество, проникаясь или раздражением, или робостью. Страх похож на сильнодействующее средство, которое иногда может помочь, но нарушает нормальный ход организма, и душа ребенка, которую воспитывают с помощью страха, лишается через это своей силы. Девизом воспитателя было: «Не принуждайте детей, следуйте природе и помогайте ей».
Фенелон не давал своим наставлениям тона отвлеченных правил, а облекал их в конкретную форму басни, мифологического рассказа, аллегории, истории и т. п. Необыкновенная живость изложения, картинное изображение лиц и фактов, тонкий юмор, изящный стиль, полный той прелести, которая, кажется, была свойственна лишь одному Фенелону, – вот отличительные черты этих литературных этюдов, которым недоставало лишь рифмы, чтобы стать рядом с баснями знаменитого Лафонтена.
Такая система воспитания, основанная на тонком знании человеческой природы и души ребенка, и полное согласие воспитателей, связанных одинаковым пониманием своих задач и одинаковыми философскими и педагогическими взглядами, гарантировали полный успех.
Под влиянием Фенелона из своенравного и надменного принца получился образованный и гуманный человек, несколько робкий и застенчивый, побеждавший всех своей честностью и величием своей души. После его преждевременной смерти в 1712 году Сен-Симон так оплакивал эту потерю: «Францию постигло последнее наказание. Бог отнял у нее принца, которого она не стоила. Он был слишком добродетелен для земли; он был уже достоин вечного блаженства».
В мемуарах Сен-Симона мы находим такое описание внешности этого благородного мужа: «Этот прелат был худощавый человек, высокого роста, хорошо сложенный, с бледным лицом, большим носом и с блестящими глазами, из которых как бы целым потоком вырывались его ум и энергия; я не встречал другого подобного лица; кто видел его хоть раз, тот никогда не мог забыть его. В этом лице соединялось все, и самые противоположные черты гармонически сливались в нем. Оно выражало в одно и то же время и важность, и светскую любезность, и серьезность, и веселье; оно одинаково могло принадлежать и доктору, и епископу, и знатному сеньору, но что всего более отражалось в нем, так же, как и во всей его фигуре, это его изящество, ум, любезность, такт и особенное, ему свойственное, благородство. Надо было делать усилие над собой, чтобы оторваться от этого лица».
В 1695 году Фенелон был назначен архиепископом в Камбре. Он не мог уже оказывать непосредственного влияния на своего воспитанника, но он считал своею миссией, возложенной на него свыше, сделать из принца короля, который составил бы счастие родной страны, расстроенной правлением Людовика XIV. Это обстоятельство послужило поводом к сочинению «Телемака», знаменитого сочинения, посредством которого Фенелон надеялся продолжить образование наследника престола и свое над ним влияние.
Один из биографов Фенелона с достаточной вероятностью полагает, что сочинение знаменитых «Les aventures de Tulumaque» относится к 1695–1696 годам. Эта книга повествует о том, как сын Одиссея Телемак отправляется странствовать по свету с целью отыскать своего отца, еще не вернувшегося из-под Трои. Телемака сопровождает Минерва в образе его воспитателя Ментора. Во время своих скитаний путешественники встречают различные страны с их государями, нравами, законами и обычаями, что, собственно, и составляет предмет наблюдений будущего царя Итаки, сопровождаемых объяснениями и наставлениями мудрой Минервы. Несколько более живут они у Идоменея, который был некогда царем Крита, но за свои насилия, страсть к завоеваниям, властолюбие и гордость был изгнан своими подданными и основал в Гесперии маленький городок Салент, где и царствовал. Несчастия смирили гордого владыку, и он внимательно слушает наставления Ментора-Минервы, в которых и заключается сущность книги. Автор имеет целью показать в них будущему наследнику французского престола всю трудность и ответственность предстоящей ему задачи. Признавая за наилучшую форму правления неограниченную монархию, но монархию просвещенную, презирающую внешний блеск, войны, пышные празднества и т. п. и стремящуюся ко благу народному и водворению патриархальной простоты, Ментор представляет своему воспитаннику государство во всех проявлениях его многообразной жизни. В живых образах даны здесь наставления относительно всевозможных отраслей жизни и управления: государство и церковь, законодательство и обычаи, война и политика, наука и искусства, земледелие, торговля и промышленность, общественное воспитание и образование и пр. – все нашло в себе объяснение в этой книге. По временам наставления проникнуты резким и бичующим тоном и рисуют то тяжкое и жалкое, гнетущее состояние, в которое впадает страна, имеющая недостойного правителя, изображают черты личности правителя достойного, желающего блага стране своей и т. д.
Предназначая эту книгу своему воспитаннику, Фенелон был слишком далек от мысли издать ее в свет; его удерживало то обстоятельство, что, являясь результатом внимательного наблюдения и изучения современного положения вещей и известных политических личностей, современник склонен был видеть в ней едкий памфлет на короля и его фавориток. Но один из переписчиков, которому Фенелон доверил рукопись, продал несколько копий с нее, и она была напечатана книгопродавцем Андрианом Монтданом в Гааге в июне 1699 года. Это «зеркало государей» было встречено с энтузиазмом как во Франции, так и за границей. Оно выдержало массу изданий и переводов. За чистоту и изящество стиля сочинение это впоследствии стало школьной книжкой при обучении французскому языку как везде в Европе, так и в русских школах.
Выход в свет «Les aventures de Tulumaque» страшно разгневал короля, и автор их подвергся опале. Ему было приказано безвыездно жить в Камбре, было запрещено появляться при дворе, были отняты титул «precepteur des enfants de France» и полагающаяся этому званию пенсия.
Полная разлука и строжайшее запрещение видеться не могли уничтожить взаимной привязанности, соединявшей великого педагога и его воспитанника. В письмах, адресованных к своим друзьям и предназначавшихся для молодого герцога, Фенелон продолжает воспитывать для Франции хорошего правителя и дает ему советы, относящиеся к будущей его деятельности. Эта переписка и другие письма Фенелона характеризуют его как мудрого политика и патриота.
Особого внимания заслуживают «Сокровенные мысли об обязанностях короля», где Фенелон рассуждает о необходимости возвышенных, христианских идей в образовании, характере и жизни государя, желающего блага своим подданным.
Когда 14 апреля 1711 года умер отец герцога Бургундского, великий дофин, надежда Фенелона видеть своего воспитанника на французском престоле стала совсем близка к осуществлению, и неутомимый Фенелон пишет и редактирует в живой форме, в виде таблиц, проект улучшенного государственного строя, известный под именем «Шонских таблиц». Это наиважнейшее из всех политических сочинений Фенелона представляет замечательный документ в истории развития политических идей XVIII века и включает вопросы о военном деле, внутренней администрации, правосудии, сословиях, о торговле и промышленности. В «Шонских таблицах» набросан план военной, политической, общественной, юридической и экономической организации страны.
Но надеждам на улучшение политической жизни Франции не суждено было осуществиться: 18 февраля 1712 года умер тот, кому Фенелон посвятил около двадцати пяти лет своей жизни, – умер герцог Бургундский, последняя надежда Франции. «Мои все привязанности порваны: меня ничто уже более не привязывает к земле», – вырвалось у Фенелона при известии об этой смерти. 5 января 1715 года, 63 лет от роду, умер этот великий человек, только на три года переживший своего воспитанника. «Прекрасное одушевляло его ум, благое – его сердце», – сказал про него Вольтер.
"Телемак" Фенелона в русском переводе есть здесь, статья о Фенелоне и его портрет тоже взяты отсюда: http://lib.rus.ec/b/443073/read
Это была любимая книга детства Дюка Ришелье, и очень заметно, какое влияние она на него оказала. Современники герцога сравнивали его деяния с царствием Идоменея, каким оно описано в "Телемаке".
После его преждевременной смерти в 1712 году Сен-Симон так оплакивал эту потерю: «Францию постигло последнее наказание. Бог отнял у нее принца, которого она не стоила. Он был слишком добродетелен для земли; он был уже достоин вечного блаженства».
Я не очень хорошо знаю историю внуков Людовика XIV, но, всем словам Сен-Симона не стоит, как минимум, слепо доверять. Герцог и пэр надеялся, что герцог Бургундский восстановит в правах традиционную знать, допустит к власти, которой Людовик XIV их лишил. Насколько я помню, Сен-Симон принадлежал к партии сторонников внука короля, именно поэтому он писал свои хвалебные речи в его адрес.
Сообщение: 348
Зарегистрирован: 28.04.11
Откуда: Крым, Симферополь
Репутация:
5
Отправлено: 10.12.13 22:54. Заголовок: МАКСимка , это текст..
МАКСимка , это текст из издания 1838 года - в те времена для русских они там все были Дидероты ;))))
Сейчас дочитываю вторую главу. Надо сказать, прелюбопытнейшая вещь - очень видно, откуда герцог такой вообще появился. Тот самый источник, откуда взяты его основные принципы, как нужно и как не нужно управлять государством, стойкость к соблазнам, все жизненные идеалы. Такое ощущение, что не в семье маршала де Ришелье он родился, а прямо из этой книги :))) Вот, к примеру, отрывок из 5 главы - настоящее предвосхищение Наполеона. Что, в принципе, не удивительно, поскольку мир развивается по спирали, и многое повторяется снова и снова:
"Предложен, наконец, третий вопрос:
– Кто предпочтительнее, царь ли воинственный, непобедимый или неопытный в ратном деле, но способный в мире управлять мудро народом?
Многие предпочитали царя непобедимого в брани, говоря: что в таком государе, который может благоразумно царствовать в мирное время, но не умеет защитить отечества, когда война возгорится? Враги восторжествуют и поработят его подданных.
Другие, напротив того, превозносили царя миролюбивого, предваряющего войну прозорливыми попечениями.
Иные рассуждали, что государь-завоеватель вместе с собственной славой возвышает славу народа и дает в руки ему средства быть повелителем прочих народов, между тем, как миролюбивый царь оставляет своих подданных в позорной безвестности. Желали знать мое мнение, я отвечал:
– Царь, способный только войну вести или только управлять в мирную пору, не соединяя в лице своем вождя на случай войны и судии в мирное время, не есть царь совершенный. Но если вы сравниваете царя, искусного только в войне, с мудрым царем, который, сам не зная ратного дела, может в необходимости вести войну посредством военачальников, то я предпочитаю последнего первому. Царь, воспитанный в духе военном, всегда будет искать войны для распространения своих пределов, для славы личной; тем он разорит, наконец, свою область. Какая же польза народу, когда царь его покоряет чуждые царства, а он, между тем, бедствует под его властью? Война продолжительная влечет за собой бесчисленные неустройства. Сам победитель изнемогает в бурную годину. Вспомните, какими жертвами Греция купила торжество над Троей? Более десяти лет без царей и правления она истощалась. Когда война объемлет все убийственным пламенем, тогда законы молчат, земледелие, художества страждут. Царь, отличный добрыми намерениями, во дни бранной грозы часто против воли смотрит сквозь пальцы на величайшее зло, щадит своеволие и под знаменами своими терпит злодеев. Сколько преступников восприяли бы в мирное время достойные казни, тогда как нужда велит награждать их дерзость в бурю военную? Не было еще примера, чтобы народ не страдал под державой царя-завоевателя от его властолюбия. Ослепленный ложной славой, он почти столько же разоряет свой победоносный народ, сколько и побежденных. Без дарований, нужных в мирное время, он утратит плоды самой счастливой войны: их не пожнут и не вкусят его подданные. Он подобен человеку, который не только в распре с соседом за свое поле, но отнимает насильственно и чужую, смежную землю, сам не умея ни пахать, ни сеять, ни собрать жатвы. Он послан в мир, чтобы расхитить, разрушить, смешать все железным жезлом, а не для того, чтобы мудрым правлением устроить благо народа.
Обратимся к царю миролюбивому. Он не рожден к великим завоеваниям или, лучше сказать, не на то рожден, чтобы потрясать счастье своих подданных, покоряя себе мечом и огнем чужие народы, не вверенные ему справедливостью. Но если он истинно способен к мудрому правлению в мирное время, то имеет и все нужные свойства к ограждению своей страны от неприятелей, и вот как: он справедлив, умерен в требованиях, добрый сосед, ничего не предпринимает, что могло бы нарушить спокойствие, верен в союзах, любим союзниками, силен общим к нему доверием. Будет у него предприимчивый, строптивый, надменный сосед – все другие цари, страшась властолюбивого нрава и не завидуя мирному соседу, соединятся с добрым царем, чтобы совокупными силами отразить нападение. Правота его, умеренность, твердость в слове делают его судьей всех стран, окружающих его область, и между тем как надменный, ненавидимый всеми сосед не сегодня завтра увидит вокруг себя зарево общего вооружения, он, блюститель, отец царств и царей, наслаждается в тишине вожделеннейшей славой. Такими преимуществами он пользуется во внешних сношениях! Внутренние выгоды его несравненно существеннее. Я предполагаю, что он, с дарованиями к управлению в мирное время, управляет по самым мудрым законам: изгнаны из страны его роскошь, суетное великолепие, все искусства, которые пища пороку; процветают в ней, напротив того, художества, полезные к облегчению истинных нужд человеческих, и особенно земледелие. Народ его в изобилии, и при невинной простоте нравов, довольствуясь малым, приобретая удобно трудом скромный избыток, возрастает в числе и в крепости. Обитает, таким образом, в царстве его народ многочисленный, и притом сильный, неутомимый, не расслабленный роскошью, воспитанный в трудах, не привязанный к праздным и сладострастным удовольствиям, умеющий презирать ужасы смерти, готовый скорее лишиться жизни, чем мирной свободы под державой мудрого царя, которого рукой истинный раз пишет законы. Пусть ополчится алчный завоеватель: может быть, он не найдет его народа отлично искусным в расположении ратного стана, в боевом строе, в действии осадными орудиями, но найдет его непобедимым по многочислию, по мужеству несокрушимому, по терпению в перенесении трудов и скорбей, по твердости в нуждах убожества, по неустрашимости перед врагами, по добродетели, непоколебимой посреди самых несчастных превратностей. Наконец, если он не может сам предводительствовать войском, то вверит его искусным полководцам и, мечом их поражая врагов, не ослабит своей власти. Союзники притекут к нему в помощь, подданные его согласятся скорее погибнуть, нежели перейти под иго чужого царя, необузданного и несправедливого. Наконец, боги его поборники. Такие способы он будет иметь даже в величайших опасностях!
Заключаю, что миролюбивый царь, не знающий ратного искусства, есть царь весьма несовершенный: он не может сам исполнить важнейшей обязанности своего звания – отражать и побеждать врагов своей области. Невзирая на это, он несравненно предпочтительнее завоевателя, не имеющего нужных способностей к правлению в мирное время и сродного только к оружию.
Видел я многих, несогласных с моим мнением: большая часть людей, ослепляясь внешним блеском подвигов звучных – побед, завоеваний – предпочитает блеск тому, что просто, тихо и прочно – миру и благоустройству народов. Но все старцы объявили, что я отвечал сходно с образом мыслей Миносовых".
Сам Дюк, кстати, относится к правителям как раз на случай войны и мира, поскольку он был военным, генералом, сражался с турками и черкесами, и провёл необходимую стране военную реформу во время своего второго министерства.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме