Бернардинцы Бернардинцы или Бернардинские монахи - это название носили во Франции и Италии цистерцианские монахи, придерживавшиеся более строгого бенедиктинского устава, в память св.Бернарда Клервоского. В Польше и Литве бернардинцами называли орден, который по отношению к соблюдению монашеской дисциплины занимал среднее положение м.меньшим и строжайшим уставами св.Франдаска Ассизского и именовался меньшей братьей, обсервантами. Этих монахов в др.странах называли францисканцами; польские же францисканцы, имевшие одинаковый с бернардинцами, но менее строгий устав, в противоположность последним, имевшим право владеть недвижимым имуществом и капиталами, не прибегая к поиску пропитаны милостыней, составляли отдельный от бернардинцев монашеский орден, известный под названием францисканцев или конвентуалов. Обсервантов же назвали в Польше бернардинцами от церкви, построенной в 1453 Казимиром IV Ягеллоном в честь св.Бернарда Сиенского, главного преобразователя этого ордена. После утверждения первоначального устава св.Франциска папой Иннокентием III сначала в 1210 лишь словесно, без издания о том буллы, потом в 1215 на вселенском третьем Лютеранском соборе, и после смерти основателя этого ордена, м.последователями его произошли разногласия относительно степени соблюдения предписаний устава. Одни проповедовали строгое, без малейшего послабления исполнение всех правил, согласно данному обету, др.же утверждали, что подражание нищенской и суровой жизни св.Франциска представляется превышающим человеческие силы, а потому совершенно невозможным. В виду этого различия во взглядах, в отдельных монастырях образовались различные монашеские общины, хотя в общих чертах жившие по одному уставу, но отличавшиеся др.от друга большей или меньшей строгостью духовной дисциплины, и не подчинявшиеся одному общему для всего ордена начальнику. Происшедшие вследствие этого неурядицы и злоупотребления заставили папу Льва Х издать 29 МЙ 1517 особую буллу, которою над всеми монахами францисканского ордена устанавливался один, избираемый из обсервантов, начальник со званием "генерала францисканского ордена"; отдельным же, различествующим м.собой по соблюдению устава общинам предоставлено иметь начальников под именем "генеральных магистров". Строгость жизни и заслуги меньшей братьи или миноритов вскоре доставили им такую популярность и значение, что уже 9 лет после утверждения папой франдисканского ордена, в совещаниях генерального капитула в Амизи участвовали до 5000 депутатов от разных монастырей этого ордена. Число последних быстро увеличивалось, благодаря пожертвованиям, делаемым в пользу этого ордена набожным средневековым населением всех государств Западной Европы. В 1506 в 48 бернардинских "провинциях" было во всей Европе 1252 монастыря, в 1788 число провинций возросло до 170, монастырей же мужских - до 5580 и женских - до 848, с 69000 монахов и монахинь. Этот монашеский орден заключал в себе три разряда (ordines) лиц, именно: первый, состоящий из священников и клириков, обязанных на ряду с церковной деятельностью заниматься науками, второй - из светских послушников или т.н. "лаиков профессоров" (laici professi), дающих так же обет послушания, целомудрия и нищенства, почему имеют право носить капюшон, но от первых отличаются тем, что не обязаны были обладать какими бы то ни было научными познаниями, и наконец третий, который составляли миряне, дающие обет повиновения и целомудрия, но могущие свободно распоряжаться своим имуществом и отказывать его по завещанию. Этот разряд носил название "тердиариев" и, как не исполняющий всех обетов монашества, был лишён права носить капюшоны. Из обсервантов трое достигли папского престола, именно: Николай IV, Сикст IV и Александр V; кардиналов из монахов этого ордена до 1563 было 29, патриархов - 7; архиепископов - 153; епископов - 1513, апостольских и монарших легатов - 202; святых, торжественно канонизированных - 28; беатифидированных - 100; мучеников - до 1500. В виду значительных услуг, оказанных обсервантами церкви, папы Иннокентия VI предоставил им в 1342 исключительное право охранения Гроба Господня и др.святых мест в Палестине, в силу чего там возникло много монастырей этого ордена, а иерусалимский "гвардиан" или архимандрит его стал с тех пор апостольским комиссаром всей Азии, с правом епископского служения. В память чудесного сновидения папы Иннокентия III, которому, перед утвержденном ордена, явился во сне св.Франциск, поддерживающий на своих плечах распадающуюся лютеранскую базилику, д.с.п. при короновании пап упоминается в торжественной литургии об этом святом. К францисканскому же ордену, но с более суровым чем у бернардинцев уставом, принадлежат ещё капуцины и реколлекты или реформаты . Бернардинцы носят тёмно-серые или коричневые рясы, с заплатками, в знак нищенства, опоясываются белым шерстяным шнурком с тремя узлами, напоминающими три главные обета, и бреют большую часть головы. На печати, общей всем отделениям бернардинского ордена, изображены две руки, скрещенные под крестом, одна из них голая, др. - в рукаве, символически обозначающие общность страданий св.Франциска с Христом. Кр.того каждая провинция имеет свою особую печать с изображением различных святых.
Бернардинцы в Польше. В 1452 Казимир IV Ягеллон предоставил Владиславу Венгру с тремя его товарищами, принадлежавшими к бернардинскому ордену, тесное помещение в предместье Кракова при церкви св.Креста. В 1453 прибыл в Краков, дважды приглашаемый в Польшу королём Казимиром и кардиналом епископом краковским Зигневом Олесницким, св.Иван Капистран, ученик и последователь св.Бернарда Сиенского, преобразователя устава св.Франциска и основатель ордена Меньшей братии или Обсервантов, посланный последними в 1451 в Чехию для борьбы с гусситами. Произнесённые Капистраном перед церковью св.Войцеха проповеди сильно подействовали на краковское население: более 100 молодых людей оставило академию и постриглось в монахи. Такое увеличение числа бернардинцев, при невозможности поместить их при церкви св.Креста, склонило Ивана Олесницкого, воеводу сандомирского, внять увещаниям брата его кардинала и отвести им значительный участок земли под горою, за городскими стенами, при западных воротах, недалеко от замка на предместье, называемом Стародом и выстроить им здесь деревянный монастырь с церковью в честь св.Бернарда Сиенского. Это пожертвование было утверждено королевским дипломом, выданным в МР 1454. В том же году княгиня Анна Мазовецкая, прибыв в Краков на бракосочетание короля с Елисаветою Австрийскою, познакомилась с Иваном Капистрацом и его братией и по возвращении в Варшаву построила там на берегу Вислы каменный монастырь с церковью, снабдив его капиталом и выбрав его местом своего погребения. Церковь эта после пожара 1509 была возобновлена княгиней Мазовецкой Анной, урождённой Радзивилл. Вскоре и в др.городах стали возникать бернардинские монастыри: в Кобылине - 1456; в Познани - большой с двумя церквами в 1457; в Люблине, основанный Яковом Куандтом (Quandt), советником магистрата, в 1460; в Риге - в 1463 принадлежавший конвентуалам монастырь был отдан архиепископом Сильвестром обсервантам; в Калинине бернардинский монастырь был основан Иваном Грущинским, архиепископом гнезненским в 1465; в Варте - Герардом из Брудзева, краковским каноником в 1467; в Радоме - Николаем Казановским в 1468; в Опатове - Тарном в 1472; в Самборе в 1472; в Быдгоще в 1480; в Скемпе - Николаем Коспеньским, епископом холмским в 1498; в Казимерже - Иваном Любранским, епископом познанским в 1514; в Прасныше - Павлом Коспиком, мечником цехановским в 1687; в Зочеве - Рушковским из Рукшин, мечником галицким, в 1608; в Казанове - Леронимом Казановским в 1623; в Петрокове - Фдоином, Станиславом и Лаврентаем Старчевскими в 1626; в Лукове - Еразмом Домашевским и Антонием Езерским в 1628; в Карчовке - Мартином Шишковским, епископом краковским, в 1628; в Ленчице - Доротею Пиво, женою плоцкого подчашего, в 1632; в Кальварш - Сигизмундом Рачинским, в 1638; в Альвернии - Капистраном Корытницким, в 1638; в Видаве - Войцехом Венжиком, в 1638; в Остроленке - судьёй Фомой Гоцлавским, в 1666; в Родечнице - Николаем Свирским, суфраганом (епископом викарием) холмским, в 1667; в Ратове - Фомою Варжинским, хорунжим холмским, в 1685; в Парадизе или Велькой-Воли - Казимиром Скурковским, в 1690; в Юзефове - иосифом Потоцким, в 1690; в Чернякове - Станиславом Любомирским, маршалом коронным, в 1691; в Стржегопине - Франциском Белинским, в 1693; в Кржеслине - Николаем Кучинским, в 1743; в Коле - Иваном Гинтцом из Рогова, каштеляном сандомирским, в 1766; в Еленце - Антоном Езерским, в 1749; в Кобылке - Мартином Залуским. Епископом суфраганом плоцким, вт. 1760 (первоначально принадлежал иезуитам) и наконец в Пржирове в Тыкоцине неизвестно кем и когда основанные.
Бернардины появились в Литве с 1468. Тогда же на счёт некоего купца был построен в Ковне, близ впадения р.Вилии в Неман, первый их деревянный монастырь с церковью в честь св.Георгия. Впоследствии, именно в 1471, на земле, предоставленной ордену Станиславом Сандзивоевичем начали строить, с разрешения короля, каменный монастырь и церковь, которые были окончены лишь в 1504. В Вильно бернардинцы прибыли со своим начальником Марианом Езюрковским, викарием новообразованной польской провинции, в 1469 по приглашению Казимира IV, который построил для них над р.Вилейкой, близ королевской мельницы, большой деревянный монастырь с церковью в честь св.Франциска и Бернарда и на владение оными выдал диплом от 30 СН 1469. Впоследствии королём Александром в 1500 был построен новый каменный монастырь подальше от мельницы, на том же месте, где он до сих пор находится. В постройке этой принимали участие Николай Радзивилл, виденский воевода, и брат его Юрий, кардинал, соединив на свой счёт монастырь с церковью св.Анны и украсив церковь главами. Лероним же Ходкевич, каштелян виленский, пожертвовал монастырю близлежащий участок земли с дворцом и садами и снабдил церковь богатою утварью и отличным органом. В Гродно бернардинский монастырь был основан в 1494 Александром, великим князем литовским, но каменная церковь была построена лишь в 1695 на деньги, собранные частными лицами. Этот же великий князь основал также в 1498 бернардинский монастырь в Полоцке, впоследствии (в 1696) возобновленный Александром Служкой, воеводой полоцким, а будучи уже королём польским пожаловал виленским бернардинцам в 1504 местечко Вудслав или Буду, в старостве марконском, в минском (ныне видейском) уезде, где они построили деревянный монастырь с церковью, на месте которого в 1643 был воздвигнут каменный, а в 1783 выстроена новая большая церковь. Бернардинские монастыри находились ещё в следующих литовских городах: в Несвиже, основанный князем Николаем Христофором Радзивиллом в 1594; в Заславе - князем Янушем Острожским в 1666;в Кретынге - Иваном Карлом Ходкевичем в 1610 (этот знаменитый гетман очень любил бернардинцев и отправляясь в путешествие или в поход всегда брал с собою одного или нескольких из них; во время войны с турками под Хотином при нем находились бернардинцы: Андрей Гронцюй и Сигизмунд Тышкевич; в Цытовянах - Андреем Волловичем, в 1614; в Минске - Кенсовским. в 1624; в Телыпах - князем Сапегой, великим канцлером литовским, в 1624; в Домбровне - Николаем Глебовичем, каштеляном виленским, в 1624; в Слониме - Андреем и Екатериной Радванами, в 1630; в Ивье (ошмянского уезда) - Николаем Кишкой из Цехановца, воеводой Мстиславским, в 1631; в Друе - Казимиром Львом Сапегой, подканцлером литовским, в 1653; в Брест-Литовске - Галимским, в 1659 (здешние церкви и монастыри бернардинцев упразднены в 1830 и перестроены на помещение кадетского корпуса); в Слуцке, - князем Богуславом Радзивиллом, в 1661; в Луцке - Агнессой Станишевской, урожденной Бронич; в Воложине - Иосифом Богуславом Служкой, придворным маршалом литовским, в 1681; в Могилёве - Фёдором Ржевуским, в 1687; в Трашкунах - Владиславом и Анной Соколовскими, в 1696; в Бшнице - Михаилом Казимиром Козеллом, кaзнaчeeм (podskarbi) литовским, в 1700; в Датнове - Иваном Бржостовским, референдарием литовским, в 1701; в Мстиславле - Иваном Гурко, хорунжим витебским, в 1727; и Велоне - Михаилом Pыком, в 1752; в Лукомле - Иваном Лукомским. Следующие бернардинские монастыри были закрыты в 1832: в Орние, основанный Андреем Млоиким, старостой холмским, 1653; в Витебске - Иваном Храповицким, воеводой витебским, в 1676; в Микулине, - Марианом Огинским, каштеляном витебским, в 1720; в Глуске - Александром Полубинским, маршалом волковыским, в 1662; в Мозыре, в Березине - Владиславом Пацем, хорунжним литовским, в 1737; в Селищах - Аосафатом Селявой, воеводой полоцким, в 1726; в Пинске - Михаилом Корыбутом, князем Випшеведким, великим гетманом литовским, в 1717; в Троках - Евстафием Волловичем, епископом виленским, в 1617; в Житомире - Кайетаном Илинским, великим канцлером литовским, в 1764; в Янове, вивницкого у. Подольской губернии; в Ярмолиниках, Цуднове, Ворковидах, Яновке, и Юревичах.
В Галиции находятся бернардинские монастыри в следующих местностях: в Львове - старый, деревянный, основанный Андреем Одровонжом, старостой львовским, воеводой подольским, в 1460 был уничтожен пожаром; нынешний, каменный построен Юрием Мнишком, воеводой сандомиреним, и окончен в 1630; в Самборе - Иваном Одровонжем, воеводой русским, в 1471; в Сокале - Станиславом Гамалинским, епископом холмским, и Иваном Остророгом, воеводой познанским, в 1599; в Зараже - Юрием Збарасеим, каштеляном краковским в 1637; в Лженеве - Матвеем Лестовским, каштеляном белзским, в 1637; в Гвоздце - Софией Пузына, в 1723; в Крыстынополе Щенсным Казимиром Потоцким, каштеляном краковским, в 1695; в Дукли, Пржеворске, Ржешове, в Лежайске - Лукою Опалинским в 1625; в Тарнове в Вадовицах.
В княжестве Познанском бернардинцы появились с 1455. Здесь находились их монастыри: в Познани, основанный епископом Андреем из Внина в 1473; в Любове, Быдгоще, Гродзиске и Вехове - в 1502. Первоначально все находившейся в Польше бернардинские монастыри в числе 23 составляли одну "провинцию"; впоследствии развитие этого ордена повело к образованию Червонно Русской провинции св.Михаила Архангела и Литовской св.Казимира. Позднее польские бернардинцы были разделены на две провинции: Велико и Малопольскую. 8 волынских монастырей изъявили желание быть включёнными в Литовскую провинцию, что и было им дозволено в 1815. Залуский в своей "Церковной истории Польши" (HistoryJ'a polska duchowna), написанной в 1768, насчитывает бернардинских монастырей: в Малой Польше 20, в Великой Польше 37, в Литве 30 и в Галиции 25. Литовские бернардинцы оказали большие услуги народному просвещению, содержа бесплатные уездные и приходские школы при некоторых из монастырей. Такие школы были в Рашкунах, Датнове, Тельшах, Кретынге, Бенице, Будславе в Минске. Бернардинец был одним из самых популярных типов польского монашества, резко отличаясь от прочего чёрного духовенства. Он набожен и религиозен искренно, без фанатизма, нередко очень образован, хотя нисколько не старается выказывать свою богословскую мудрость, прост, откровения и почти всегда весел, почему и пользуется всеобщею любовью. Для приискания средств своему монастырю разъезжает он в маленькой тележке от поместья к поместью) везде встречая радушный приём, причём делает честь угощению своим громадным, перешедшим в пословицу аппетитом, и сообщив хозяевам все слышанные им по пути новости, развеселив рассказом и остроумным анекдотом, отправляется дальше, получив соответственную средствам хозяина лепту деньгами или натурою. Такие поездки для сбора милостыни в пользу ордена носили название "квесты" (kwesta), а собиратели - "квестарей" (kwestarz) и обеспечивали существование монастыря. Исторические данные, относящиеся к бернардинскому ордену встречаются в следующих сочинениях: "Хроника трёх орденов, установленных св.отцом патриархом Франциском" (Kronika trzech zakonоw postanowionych od s. Ojca patriarchy Franciszka) Мартина из Улисбоны, португальца, переведенная с итальянского священником ордена Бернардинцев Бонавентурой Познанцем, (Краков, 1610 и Супрасль 1747); "Прибавлете к хроникам Меньшей Братии св. Франциска" (Addytament do kronik Braci Mniejszych s. Franciszka) Алексия Коралевича (Варшава, 1722). Рукописная история бернардинцев, в особенности польской провинции, Ивана Коморовского, а также история этого ордена в Польше, переписанная Людовиком Збончинскнм и Афанасием Кротостою с рукописей, сохранившихся в бернардинском монастыре в Мадриде, находится в библиотеке Залусских, вошедшей в состав Императорской публичной библиотеки в Петербурге.
Арамис
Аббат Иезуитов
Сообщение: 364
Настроение: Перед грозой так пахнут розы...
Зарегистрирован: 12.03.09
Откуда: Франция, Париж
Репутация:
3
Бенедектинцы Бенедикти́нцы, Орден св. Бенеди́кта (лат. Ordo Sancti Benedicti, OSB ) — старейший католический монашеский орден, основанный св. Бенедиктом Нурсийским в VI веке. Термин «бенедиктинцы» иногда употребляют по отношению к другим монашеским орденам, использующим «Устав св. Бенедикта», например, камальдулам или цистерцианцам, что не вполне корректно.
Организация В 2004 г. Бенедиктинская конфедерация состояла из 21 конгрегации и 6 независимых монастырей. Общее число монашеских обителей — 344. Общее число монахов — 7798, из них 4344 священника. Во главе конфедерации стоит аббат-примас, избираемый на срок 8 лет. Он представляет бенедиктинцев перед Святым Престолом, но не имеет права назначать и смещать настоятелей монастырей.
Главный упор в деятельности бенедиктинцев делается на молитвы, интеллектуальные занятия, религиозное искусство, миссионерскую работу.
Девиз ордена: «Молись и работай» лат. «Ora et labora».
История После смерти св. Бенедикта в 547 г. основанный им монастырь Монте-Кассино просуществовал недолго и был разрушен лангобардами около 577 г (позднее он был восстановлен). Монахи при поддержке Папы Григория I Великого разошлись по разным странам, способствуя распространению устава и идей св. Бенедикта. Вскоре бенедиктинские монастыри возникли в Англии, Франкском королевстве, других странах Западной и Центральной Европы, а к XI веку и в Восточной Европе. Среди великих бенедиктинцев этого периода выделяются св. Августин Кентерберийский, св. Виллиброрд, св. Адальберт Пражский и др.
Поскольку «Устав св. Бенедикта» не предусматривал централизованных структур, объединяющих монастыри, до XI века монастыри, использующие бенедиктинский устав, были независимыми. В X- XI веке орден претерпел несколько существенных реформ: начали появляться конгрегации монастырей, от бенедиктинцев отпочковались ордена камальдулов и цистерцианцев, была проведена реформа монашеской жизни, т. н. Клюнийская реформа (по названию аббатства Клюни).
В XIII веке возникли новые, бурно развивающиеся ордена доминиканцев и францисканцев, изменилась структура европейского общества, что предопределило начало упадка ордена бенедиктинцев. Еще более усилился этот упадок в ходе Реформации и секуляризации XVIII века. В XIX веке началось возрождение ордена, которое продолжилось и в XX веке. Импульсом для развития ордена в Новое время стала деятельность братьев в области изучения средневековой литературы, музыки и живописи, а также миссионерской деятельности в Африке и Азии. В 1893 г. папа Лев XIII объединил все бенедиктинские монастыри и конгрегации в Бенедиктинскую конфедерацию.
Культура и общество Вклад бенедиктинцев в культуру и цивилизацию западного общества огромен, в эпоху раннего средневековья бенедиктинские монастыри были главными очагами культуры в Западной Европе. Из школ при аббатствах вышли практически все выдающиеся ученые того времени, в том числе Беда Достопочтенный, Алкуин и др. В библиотеках при монастырях сохранялись и переписывались древние рукописи, велись хроники, велось обучение людей. При монастырях организовывались ярмарки, оживлявшие торговлю; больницы, где лечили страждущих. Принимая путешествующих, монастыри фактически выполняли роль гостиниц. Многие бенедиктинские монахи, такие как Ансельм Кентерберийский и Петр Дамиан были видными философами и богословами. Бенедиктинские монастыри оказали сильное влияние на развитие архитектуры, первые образцы романского стиля появились в аббатстве Клюни, а готического- в аббатстве Сен-Дени. Вклад бенедиктинцев в Новое время в исследования средневековых текстов и живописи также очень высок.
Арамис
Аббат Иезуитов
Сообщение: 374
Настроение: Перед грозой так пахнут розы...
Зарегистрирован: 12.03.09
Откуда: Франция, Париж
Репутация:
3
Бенедектинцы Бенедиктинцы - название, присвоенное всем монахам, принявшим устав Бенедикта Нурсийского. Благодаря тому, что в этом уставе обращено внимание на свойства более сурового климата западных стран и введено разумное распределение времени, посвящённого не только молитве, но и физическому труду, он быстро распространился, так что с пол.VI в. бенедиктинцы стали самым многочисленным монашеским орденом. Хотя и без твёрдой связи м.отдельными членами и без определённой организации, распространившись во всех западных странах, они имели самое благотворное влияние на обращение в христианство западных наций и на успехи цивилизации м.ними, тем более, что ещё Кассиодор (538) ввёл м.бенедиктинцами занятия науками. В своих школах в Сен-Галлене, Фульде, Рейхенау, Корвее, Гиршау, Герсфельде и др.они сохранили для позднейших времен сокровища классической древности. Возрастающее богатство бенедиктинцев монастырей в соединении с правилом принимать в орден только дворян и с установившимся ещё при Каролингах обычаем раздавать аббатства, как хорошие доходные места, светским лицам вскоре привело орден к глубокому упадку. Для противодействия этому вводились реформы напр.Бенедиктом Анианским, аббатом клюнийским Берно (910), аббатство которого сделалось в XII в. средоточием конгрегации 2000 французских монастырей, далее, Вильгельмом, аббатом тиршауским (1071) и др. Но знатные и учёные бенедиктинцы чуждались мечтательного настроения своего времени, а потому для противодействия им возник целый ряд др.орденов, как то Camaldoli, Chartreux, Citaux, Vallombrosa, Grammont и др., которые оставались верны первоначальному уставу Бенедикта. Т.о., бенедиктинцы лишились того влиятельного положения, которое они занимали в качестве почти единственного монашеского ордена и вскоре "чёрные монахи", как называли бенедиктинцев по их чёрной одежде, до такой степени утратили, благодаря усиливавшейся среди них порче нравов, уважение народа, что их начали ставить ниже всех др.орденов, пока в XIII в. не явились нищенствующие монахи, оттеснившие всех на задний план. Старания пап Климента V и Бенедикта XII возвысить дисциплину и нравственность монашеских орденов посредством введения более строгой организации, не имели большего успеха; равным образом соборы Констанцский и Тридентский в состоянии были только отменить ограничение приёма в бенедиктинский орден одними дворянами и постановить соединение всех отдельных монастырей в конгрегации. Подобные соединения возникали отчасти и в прежнее время и существенно содействовали тому, что бенедиктинцы стали возвращаться к более строгой дисциплине и более прилежному занятию науками; таковы, напр., были конгрегация Бурсфельдская, основанная Иоанном Минденским (1425) в северной Германии, конгрегация Монте-Кассино в Италии, Вальядолидская в Испании и др. Во Франции порча нравов м.бенедиктинцами проявилась всего сильнее, но в то же время в Париже возникла в 1618, под руководством Лоренца Бенарда, конгрегация св.Мавpa (St. Maur), положившая прочное основание учёной славе ордена. Мавринцы оказали весьма большие услуги историческим наукам и католической церкви. В XV в. у бенедиктинцев было 15000 монастырей; после реформации из них осталось едва 5000; Французская революция и Иосиф II ещё более понизили это число, а в настоящее время оно едва ли превышает 500. В Австрии главным местопребыванием бенедиктинцев служит большое аббатство Мульк, к которому примыкают монастыри Кремсмюнстерский, Мариацелльский, Шоттенский в Вене и др. Во многих женских монастырях этого ордена, возникновение которых не восходит ранее VII в. и в которых дисциплина ослабила ещё ранее, чем в мужских, приём ограничивается дворянским сословием и они принадлежат к самым богатым приходам. К числу их относятся преобразованная в к.XVI в. на более суровых началах Кальварийская женская конгрегация во Франции, утверждённая папой Григорием XV в 1622, и возникшие также во Франции в 1614 и 1676 др.небольшие конгрегации бенедиктинок.
Большое влияние бенедиктинцы имели в Польше. В самом н.государственной жизни Польше бенедиктинские монахи приходили туда в качестве миссионеров. Так, членами этого ордена были: Адальберт или Войтех, брат его Гауденций и др. Первые монастыри, основанные в Польше, принадлежали бенедиктинцам. Относительно числа этих монастырей до 1025 существует разногласие: большинство историков до последнего времени считали, что уже во времена Болеслава Храброго (992-1025) и даже раньше его бенедиктинцы имели монастыри в Тынце и на Лысой Горе. М.тем, с полною уверенностью можно сказать только о двух монастырях, что они существовали до 1025, а именно: в Медзыржеце и Тржемешне; первый из этих монастырей упоминается Титмаром под 1005. После смерти короля Мечислава II (1034) началась реакция среди народа против христианства: тогда все монастыри были разрушены, в особенности в Великой Польше, а монахи перебиты. Только Казимиру I (1041-1058) удалось восстановить христианство и основать новые монастыри: в это время были построены бенедиктинские монастыри в Тынце, Могильне, Лэнчице и Люблине; затем в пол.XII в. на Лысой Горе (Св.Креста), в Сецехове, Бреславле и Ежове. Второй не разъясненный вопрос заключается в том: откуда пришли бенедиктинские монахи в Польшу. По преданию, первые бенедиктинцы времён Мстислава и и Болеслава Храброго пришли из Монте Кассино. Др.говорят что во времена Казимиpa и монахи пришли из Клюньяка (Клюньи?), но историки указывают на "Жамблю леодийской льецезии" (теперешний Льеж) в Бельгии, как на место происхождения польских бенедиктинцев. Видимо, в XII в. все польские бенедиктинцы признавали главенство тынецкого аббата, который носил название архиаббата, но в скором времени монастыри стали самостоятельно управляться, богатеть и вследствие этого орден стал нравственно падать.
По всей вероятности, уже в XIII в. бенедиктинцы перестали даже содержать школы. Бенедиктинские аббатства были в следующих местностях Польше: и в Тынце, от которого зависели монастыри: орловский в Силезии, в Старых Троках в Литве (с 1410) в Костельной Вей в окрестностях Калиша (с 1209) в Унееве (с 1370 1) в Тухове; 2) аббатство Св.Креста на Лысой Горе с монастырями: в Конемлотах, Вонводьнице и Слупе; 3) Сецеховское аббатство с монастырями: в Сецехове, Радоме, Пухачове, Стенжице. 4) аббатство в Могильне (1065) близ Гнезна 5) Люблинское аббатство с монастырями: в Ежове, Гостыне, Хойнатах и Киссове 6) Плоцкое аббатство (1166) с монастырями: равским, пржибытовским, замским и лентовским; 7) в Городище близ Пинска (1659); 8) в Несвиже (1673) и 9) в Минске (1700). Не смотря на то, что в 1709 образовалась бенедиктинско-польская конгрегация, соединившая все монастыри в одну организацию, орден не поднялся из своего упадка. В 1815 Тынецкое аббатство, перешедшее к Австрии, было упразднено, потом были закрыты монастыри: на Лысой Горе и в Сецехове (1819) и др.; остались бенедиктинцы только в Пултуске, куда они переселились в 1802 из Плоцка; до 1830 они имели свою школу. Окончательное упразднение пултуского бенедиктинского монастыря последовало в 1864. Бенедиктинки д.с.п. имеют несколько монастырей, так напр.: в Серпце, Ломже, Минске, и кр.того в Галиции: в Статонтках близ Кракова (с 1240). В Пржемышле с женской школой и в Пруссии, в Хелмне (с 1274).
Мушкетер
Главная ловчая Франции
Сообщение: 125
Зарегистрирован: 06.12.08
Откуда: Россия, Н.Новгород и Березники
Репутация:
3
Рыцари Мальты - это всемирная организация проникшая в большинство сфер: бизнес, банковское дело, политику, ЦРУ, другие разведслужбы, П2, религию, образование, юриспруденцию, информационное агентство США, ООН и огромное число других. Они не самый старый, но один из старейших филиалов Ордена Поиска. Глава Рыцарей Мальты избирается к правлению пожизненно и утверждается Папой. Рыцари Мальты имеют свою собственную Конституцию и присягают на верность идее установления Нового Мирового Порядка с Папой во главе. Члены рыцарей Мальты являются также влиятельными членами Совета Международных Отношений и Трехсторонней Комиссии. Рыцарь Мальты Майрон Тейлор был послом у президента Рузвельта. Рыцарь Мальты Джон МакКоун был посланником президента Кеннеди, а также директором ЦРУ в начале 60-х годов. Мэр Нью-Йорка Роберт Вагнер был посланником президента Джимми Картера. Франк Шекспир сменил Вильяма Вилсона на посту посла. Он был членом Рыцарей Мальты и так далее. Президент Рейган выступал с речью на торжественном обеде Рыцарей Мальты. Рыцари Мальты ВСЕ имеют дипломатическую неприкосновенность. Они могут провозить вещи без уплаты пошлины и без прохождения таможенного контроля. Наводит ли это на какие-нибудь размышления? В любом случае - это власть. Рыцари Мальты до мозга костей состоят из дворян. Около половины из десяти тысяч членов принадлежат к старинным и наиболее влиятельным фамилиям. Это укрепляет союз между Ватиканом и "Черным дворянством". Черное дворянство - наиболее богатая и сильная группа в Европе. Во главе ее стоит семья, берущая начало от последнего Римского императора. Наверное сейчас вы уже видите, что все встает на свои места. Членство в обществе Рыцари Мальты влечет за собой повиновение одному из глав Ордена и в конечном счете Папе. Поэтому посол США в Ватикане, который тоже член Рыцарей Мальты столкнулся с конфликтом интересов. Почему же это игнорировалось? Президент Буш назначил на пост посла в Ватикане Томаса Мелледи - члена Рыцарей Мальты" (Х.23, гл.2). ТАМПЛИЕРЫ
Как пишет В.Купер: "Рыцари ордена существуют сегодня как высший уровень вольномасонства в пределах Ордена Порядка. Фактически, Рыцари Ордена - филиал Ордена Порядка. Общество Де Моле - филиал вольномасонов, которые свято хранят память о преследовании Рыцарей Ордена и в частности их лидера Жака Де Моле. Я знаю потому, что был в юности членом Общества Де Моле. Мне очень нравились таинства и ритуалы. Я перестал быть членом этого общества, когда наша семья переехала в места далекие от влияния ложи. Я до сих пор верю, что моя связь с Обществом Де Моле могла послужить причиной моего выбора работы в Морской Службе Безопасности и разведке" (Х.23, гл.2). ООН
На Конгрессе Вольных Каменщиков Июня 28-30, 1917 года, в Париже, были приняты и обоснованы основные положения о союзе народов. Именно это стало датой рождения Женевской Лиги Наций, появившейся в 1919 году. Из нее в 1945 году в Сан-Франциско появилась ООН. Как указывает Й.В.Хельзинг: "Эта организация, созданная Иллюминатами, самая крупная масонская ложа в мире, объединяющая все народы планеты. Как говорится в Предисловии, подзаголовок “Маккиавелли”, пункт 4, именно эти люди стояли позади всех войн, проходивших в течение последних двухсот лет, и иронией судьбы стало то, что столь охотно сейчас представители всех государств обращаются к ООН с просьбами устранить все проблемы и положить конец войнам. ООН внешне для всех — добрый друг, который “готов взяться за дело”. По крайней мере 47 членов CFR находились в составе американской делегации при ее основании; среди них и Дэйвид Рокфеллер. Эмблема ООН — однозначно символ Вольных Каменщиков, и я опишу его здесь в сравнении с американской масонской Государственной Печатью (Х.31). Земной шар ООН и круг американской Государственной Печати с надписью “Annuit Coeptis” (“наше предприятие (заговор) увенчано успехом”), а внизу “Novus Ordo Seclorum” (Новый мировой порядок) указывают на цель — достижение мирового господства. 33 поля на глобусе ООН и 33 камня на пирамиде представляют 33 степени “Шотландского круга” Вольных Каменщиков. 13 колосьев слева и справа от глобуса, 13 рядов пирамиды и 13 букв в словах “Annuit Coeptis” являются еврейским счастливым числом, 13. 13 — самое важное число для Вольных Каменщиков, имеющее самые разные значения. В Каббале, нумерологии и на карте Таро No.13 “Смерть” 13 означает трансформацию, алхимию, возрождение, феникса, поднимающегося из пепла, знание о секретах, а как следствие, способности к материализации и де-материализации, т.е. возможность творения из эфира. Соответственно, на оборотной стороне американской Государственной Печати изображен Феникс, олицетворяющий число 13, трансформацию. В каждом крыле у него 13 перьев, в правой лапе он держит 13 стрел, в левой — ветвь с 13 листьями. Над ним написано “Е Pluribus Unum” (из многих — единое), состоящее из 13 букв, а вдобавок еще и Звезда Давида из 13 звезд, а на груди — щит с 13 полосами, представляющими 13 штатов-основателей. ПРИМЕЧАНИЕ: Наливные пункты Dea, принадлежащие RWE (Рейнско-Вестфальские электрические станции) символизируются перевернутой пирамидой с 13 полосами. Другие наливные заводы в США имеют цифру 76. 7+6=13. Здесь можно привести сотни примеров, стоит только внимательно посмотреть на фирменные знаки, продукцию, телерекламу, государственные гербы и флаги и т.п. (Х.31). То же самое действительно и для самого большого масонского концерна Америки, “Проктер & Гэмбл”. В названии — 13 букв, а эмблема фирмы является одним из старейших символов Вольных Каменщиков: бородатый человек в круге, перед которым 13 звезд. Возможно, здесь интересно вспомнить, что Генеральный Директор “Проктер & Гэмбл” сказал в Октябре 1984 года в Вискансин Рипорт, Фил TV-Шоу: “Я заключил договор с Сатаной! В качестве возмещения за экономический подъем я по договору отдал ему свою душу...” (Х.32). (Дополнительная информация о значении этих и прочих символов может быть получена, например, из Взгляда изнутри Гэри Аллена или из самой литературы Вольных Каменщиков). Это — самые важные из известных организаций в капитале, экономике и политике, которые реализуют “ВСЕМИРНОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО”. Одна из групп, которую мы до сих пор не рассматривали, но которая имеет колоссальное значение — ИМПЕРИЯ РОКФЕЛЛЕРА. Однако, она в достаточной степени была описана в книгах Гэри Аллена “Взгляд изнутри I + II”, и преследует те же самые цели. Империя Рокфеллера является главным источником финансирования для CFR, Трехсторонней Комиссии и Римского Клуба. Возможно, Вы обратили внимание, что постоянно читаете одни и те же имена. Было бы интересно посмотреть на списки членов “Совета 33” или “Совета 13”. Однако, мы знаем их цель и то, какими путями она должна осуществляться, что, но моему мнению, намного важнее и должно быть достаточным. У Финкельштедта Джон Тодд рассказывает далее: “Когда спросили одного верховного чародея, кто — самая могущественная ведьма на Земле, тот ответил: Рут Картер Степельтон, сестра бывшего Президента США Джимми Картера. Я не знаю, принадлежит ли Джимми Картер к числу Вольных Каменщиков. Если человек занимается политикой в США, то он наверняка Вольный Каменщик, потому что только таким путем можно попасть в политические сферы. Со времен Уильсона, Президента во время Первой Мировой войны, не было ни единого Президента, не принадлежавшего к числу Иллюминатов, кроме Эйзенхауэра, да и того они контролировали. В мире есть приблизительно 5.000 человек, которые прекрасно осведомлены об Иллюминатах. Именно для них работают миллионы людей. Точно так же обстоит дело и с Вольными Каменщиками. Только те, кто принадлежат к 33-й степени Шотландского Круга, получают Знание. Прочие ничего не подозревают. Все крупные торговые дома в США и 90% крупных универмагов. Все электрические компьютерные кассы в США связаны с огромным компьютером в Далласе (Техас), называемым “the beast” (зверь). Он, в свою очередь, связан еще с двумя компьютерами в Брюсселе и Амстердаме, которых также называют “the beast”. (Финкельштедт: “Поколение, прельстившееся Сатаной”) (Х.34).” Современные тайные общества и особенно те, которые практикуют степени посвящения, в действительности представляют собой одно общество, с одними задачами и целью, что и является ключом к разгадке их деятельности. Вот что об этом пишет В.Купер: "Я выступаю с лекциями во всех Соединенных Штатах. В какой-либо момент до, во время или после лекции, кто-то из порядочных но дезориентированных людей говорит, что я ошибаюсь и что это евреи, католики, коммунисты или банкиры являются причиной всех наших социальных болезней. Выбранная группа обвиняется во всех ошибках. Власть над всеми и всем всегда относят к такой обвиняемой группе, какая бы это группа ни была. Эти бедные люди находятся на верном пути, полагая, что существовал и существует заговор с целью установления тоталитарного мирового порядка. Но они совершенно ошибаются думая, что какая-либо этническая, религиозная или финансовая группа в одиночку может обладать достаточной силой для претворения такого плана. Одной группе всегда будут противостоять другие, что наблюдается и всегда наблюдалось на протяжении истории. Так и будет, если эти группы в действительности не представляют одну (иллюминаты) или по каким либо причинам им пришлось объединиться (Билдербергская Группа). Многие из них, однако, не договорились о том, кто будет править в Новом Мировом Порядке, и это причина того, что некоторые принимают разные направления движения, хотя движутся к одной и той же цели. Ватикан, например, хочет чтобы Папы возглавляли мировую коалицию. Некоторые хотят видеть Лорда Мейтреа во главе Нового Мирового Порядка. Я убежден, что Лорд Мейтреа является лидером, так как свидетели утверждают, что он был представлен на острове Мальта Бушу, Горбачеву и десяти местным главам Нового Мирового Порядка. "Приблизительно 200 сановников со всего мира участвовали в конференции, организованной Мейтреа в Лондоне 21 апреля 1990 года. Представители правительств (включая США), члены королевских фамилий, религиозные лидеры, журналисты и те, кто ранее встречался с Мейтреа, принимали участие в конференции". Цитата приведена из "Prophecy Watch" колонка N8, Минеаполис. Папа вынужден будет поддержать Мейтреа, если последний будет выбран, и это исполнит библейское пророчество в Апокалипсисе, о том что первый зверь получит власть от Рима. В 1952 году был сформирован альянс, собравший всех вместе впервые в истории. Черные Семьи, иллюминаты, Ватикан и вольномасоны сейчас работают вместе, с целью привнести Новый Мировой Порядок. Все заявят о своей невиновности и будут делать все возможное для уничтожения того, кто подумает иначе. Я становлюсь мишенью в момент издания этой книги. САМ ФАКТ СЕКРЕТНОСТИ ГОВОРИТ О ТОМ, ЧТО ЕСТЬ ЧТО СКРЫВАТЬ. Джон Робинсон написал "Доказательства Заговора" в 1798 году, и я уверен, что он дал лучшее определение масонских обществ: "Ничто так не опасно как мистическая ассоциация. Цель остается секретной в руках правящих, а остальные подобны надевшим кольцо в нос, за которое их можно водить; и задыхаясь они тем больше довольны чем меньше знают о своем пути". Мистическая цель позволяет лидеру менять все как хочется, и приспосабливаться к любой текущей ситуации или предрассудкам. Это дает ему неограниченную власть; он может извлекать пользу из этих предрассудков, чтобы вести людей как стадо. Лидер, как правило, находит людей сгруппированных по предрассудкам и ожидающих лидера для того чтобы собрать их силу и привести их в движение. И когда группа приходит в движение, с чувством фанатической веры к их ведущему, даже он не может сказать: "Ты идешь до туда, и не дальше". Действительно ли обычный человек настолько глуп насколько элита хочет в это верить? Если да, то уж лучше ему оставаться в неведении, когда им манипулируют то в одну то в другую сторону, по желанию элиты" (Х.23, гл.2).
Основатель ордена иезуитов Игнатий Лойола (1491–1556) не сразу пришел к мысли о создании универсальной педагогической системы и сети особых учебных заведений, коллегий, которые на протяжении четырех последних веков неотделимы от самого представления об Обществе Иисуса. Первоначально этот «солдат Бога» и его ближайшие соратники не хотели сковывать своей летучей подвижности никакими учреждениями, твердо стоящими на земле; они предполагали, что им удастся распространить свой духовный опыт другими средствами — страннической проповедью и беседами с каждым встречным на бесчисленных дорогах мира…
Солдатом Бога родовитый баскский дворянин Иньиго де Лойола (таково его мирское имя) стал на четвертом десятке лет, после того как побывал придворным пажом, солдатом императора Карла V и наконец — комендантом крепости Помплона. С отчаянной храбростью защищая этот оплот испанской Наварры от армии Франциска I, капитан Лойола сдался врагу, лишь получив страшное ранение: пушечным ядром и обломком стены ему раздробило обе ноги. Отдавая дань уважения мужеству испанского офицера, французы вынесли его с поля боя и с почетом вернули пленного домой. Период выздоровления был долог и мучителен, Лойола заставлял врачей вновь ломать, пилить и вытягивать воротом уродливо сросшиеся кости ноги, словно заранее готовился к миссионерскому призванию (монаха-иезуита узнают по черной рясе и шляпе с широкими полями, которые он носит в память мешковатого плаща и сомбреро св. Игнатия, исходившего в одной сандалии Италию, Францию и Испанию). На месяцы прикованный к постели и погруженный в чтение жизнеописания Христа, единственной книги, оказавшейся под рукой (до этого он делил страсть к «Амадису Галльскому» с Дон Кихотом Ламанчским), он испытал духовное прозрение и решил посвятить оставшуюся жизнь проповедническому служению Богу и римскому Престолу.
Однако самостоятельная проповедь сколь угодно высоких религиозных ценностей — Божьего слова, моральных добродетелей, покаяния — вызывала ревность и подозрение у предержащих церковных властей. Несанкционированное апостольство мыслилось делом далекого прошлого, и св. Игнатий несколько раз оказывался в руках инквизиции. Зная обычаи этой организации, трудно не признать чудом, что Игнатию удалось выйти на свободу, отделавшись всего несколькими месяцами заключения. Решающим оказалось испытание веры подследственного у епископа Толедского, вынесшего положительный вердикт. Условием дальнейшей проповеди было поставлено систематическое изучение теологии и общепринятого в ту пору круга светских наук. Тридцатипятилетний рыцарь, герой-калека и мистик садится за парту рядом с зеленой молодежью впервые изучать латинский язык — случай, быть может, разительнее ломоносовского. Впереди его ждет Парижский университет, который он закончит с дипломом бакалавра свободных искусств.
Первоначальный замысел иезуитских коллегий состоял в том, чтобы дать особое образование лишь тем молодым людям, которые готовились вступить в Общество Иисуса, но очень скоро они были открыты для всех желающих. Первая коллегия приняла учеников в 1548 году, к концу жизни Игнатия этих учебных заведений было уже несколько десятков, а в 1773 году, когда орден иезуитов был временно запрещен, их насчитывалось уже более девятисот[1].
В настоящее время иезуитские школы и университеты существуют в большинстве стран мира, общее их число назвать трудно, — по некоторым оценкам, оно составляет примерно четыре тысячи.
Прежде чем продолжить, сделаем две оговорки. Следуя теме данной статьи, обозначенной в заголовке, мы будем рассказывать лишь о теоретических принципах иезуитского образования, как они сформулированы самими иезуитами — педагогами и богословами. Какая-либо критика общих педагогических принципов игнацианской школы не входит в нашу задачу, во-первых, потому, что лично нам они представляются глубокими, последовательными и плодотворными, вовторых, потому, что предпринять критику столь стройного ансамбля учительской мысли можно было бы лишь с других, не менее твердых мировоззренческих позиций, каковых у нас не имеется, а присоединиться к иноконфессиональной по отношению к католицизму точке зрения (например, православной) мы в данном случае методически не имеем права.
Кроме того, мы сознательно не будем касаться того плотного слоя мифологических представлений, которым окружены иезуиты на протяжении четырех с половиной веков существования ордена. Корни этой мифологии имеют как психологическую природу (неизменное стремление общества приписать целеполагающие намерения отрицательного свойства всякому замкнутому коллективу — вспомним масонов), так и историко-политическую (так называемый «черный» миф о иезуитах начал складываться в сочинениях протестантских авторов XVI века и получил окончательное оформление во Франции эпохи Реставрации в процессе борьбы за власть различных политических и церковных группировок). Современная историческая наука подвергла этот миф всесторонней рациональной критике[2].
Чтобы лучше понять дальнейшее, нужно обратиться к истоку, общему для иезуитской мистики и педагогики: основы того и другого заключены в небольшой книжице «Духовных упражнений», своего рода медитативном дневнике, который молодой Лойола вел в пору своих духовных и физических скитаний[3]. В самом единстве мистической духовности и выросшей из нее педагогики нет ничего удивительного, оно естественно и логично. Особенное же состоит в том, что этот общий источник в самом себе изначально содержал сильный воспитательный заряд: свои отношения с Богом св. Игнатий ощущал как сугубо ученические. «Господь соблаговолил научить меня так, как это делает школьный учитель», — сказал он в старости, оглядываясь на прожитую жизнь.
Празднолюбопытствующему читателю текст «Духовных упражнений» представляется не то чтобы загадочным, но скорее банальным и скучным, малоинтересным для чтения. Герметизм этой книги, ее закрытость для непосвященных обеспечивается как раз ее внешней непривлекательностью. Написанная сухим, довольно бесцветным языком, весьма подробно рубрицированная, она являет собой ветвящуюся инструкцию, размеченный указателями лабиринт или «дерево возможностей», открывающихся перед учеником, ступающим на путь затвора и молитвенной медитации. Именно учеником, потому что совершать экзерциции, постоянно находясь в ситуации напряженного выбора между открывающимися путями, надлежит под внимательным руководством наставника, подобно тому как сам св. Игнатий совершал их под руководством Бога. Насыщение сухих пунктов индивидуальным духовным содержанием должно совершаться каждым человеком в интимной молитвенной беседе с Богом.
Такой же схематичный перечислительный характер имеет summa иезуитской педагогики. На протяжении веков ее принципы претерпевали постепенную эволюцию, этапы которой, по мере умножения образовательных заведений на разных континентах, фиксировались в ряде педагогических уставов (ratio studiorum). Последний из таких уставов, носящий название «Характерные особенности иезуитского образования», был сформулирован в 1986 году собравшейся в Риме специальной международной комиссией, состоявшей из иезуитов и мирян[4]. Этот документ можно считать своеобразной хартией иезуитского образования, в нем содержатся лишь основные его принципы, которые детализируются в каждом учебном заведении сообразно с национальными и религиозными традициями той или иной страны, уровнем развития общества, пожеланиями учащихся и их родителей.
Какие бы изменения, модификации и дробления ни претерпевала система иезуитского образования со временем, его динамика, согласно этому манифесту, находит обоснование в неизменной верности традиции Общества и ее истоку — духовному опыту Игнатия Лойолы. Другими словами: энергия движения черпается из особой харизмы иезуитского ордена, ниспосланной через ее основателя. Оставлено в прошлом, пожалуй, лишь одно, но очень существенное — крайний ригоризм Игнатия во всем, что касается религии и морали. Современные католические биографы, описывая известный эпизод его странствий, когда он едва не зарезал случайного попутчика-мавра за ошибочное суждение о Пресвятой Деве, склонны подчеркивать его приверженность высокой истине и пламенность натуры… (Между прочим, от смерти спас мавра лишь мул Игнатия, побредший в сторону: его седок, сжимающий рукоять кинжала, отпустил поводья, доверив животному самому решить судьбу дилетантствующего богослова.)
Нынешняя педагогика иезуитов основана на веротерпимости. В наше время иезуитские педагоги руководствуются напутствием двух пап, Павла VI, призвавшего братьев ордена «общими силами со всею страстью бороться против атеизма», и словами Иоанна Павла II о католицизме как о «доме для всех вер». Поэтому не только среди учащихся иезуитских школ, колледжей, университетов, но и среди преподавательского состава и руководства находится много мирян и представителей разных конфессий, причем с течением времени их доля возрастает. Игнатий сам был мирянином, когда услышал зов Господа, написано в предисловии к «Характерным особенностям», поэтому нет никаких причин препятствовать обучению нечленов Общества в игнацианских школах. Подобные простые силлогизмы вообще задают структурный принцип построения этого документа. Наиболее важные прозрения основателя Общества последовательно разворачиваются в логический ряд тезисов-инструкций. То, что Игнатий узнал от Бога, педагоги пытаются в адаптированной форме донести до учеников[5]. Если позволено прибегнуть к уподоблению, можно представить, что двери из уединенной кельи затворника открываются прямо в шумные, заполненные молодежью коридоры и аудитории иезуитского колледжа.
О различии между образованием и воспитанием, этом предмете постоянной рефлексии и многочисленных (увы, не всегда плодотворных) дискуссий в современной светской школе, не имеет смысла говорить применительно к иезуитской системе образования, религиозной по своей сути. По замыслу, исходящему из того, что вера не препятствует знанию, но напротив, обостряет интеллект (здесь кстати вспомнить жившего задолго до иезуитов Августина, который считал веру условием sine qua non самого познания), религиозная практика — общая молитва, медитации, беседы — интегрируется в учебный процесс.
Игнатий ощутил Бога как творца и господина вселенной, как высшее благо и единственную абсолютную реальность. Весь остальной мир реален лишь как причастный к Богу, все части мира ценны, лишь поскольку они ведут к Богу. С помощью веры человек усматривает присутствие Бога во всех событиях природной и человеческой истории и — более всего — в своем повседневном духовном опыте. Прямым следствием этих тезисов является мироутверждающий характер иезуитской педагогики: школа должна прививать ученикам способность неустанно удивляться таинственному величию мира. С другой стороны, поскольку сам человек сотворен по образу Бога и является средоточием его любви, задачей школы становится как можно более полное развитие дарованных свыше талантов и способностей каждой личности включая физические способности к спорту. «Cura personalis» («забота о личности») — основополагающий тезис иезуитской педагогики. Исходя из него, учебные программы строятся не с расчетом на то, чтобы все учащиеся в срок освоили тот или иной предметный участок действительности, но максимально адаптируются к интеллектуальным и душевным особенностям каждого воспитанника. Во главу угла ставится не «сухой остаток» знаний, а свободная, богатая и открытая для мира личность. Это, однако, не исключает другого ключевого принципа иезуитской педагогической этики: каждый учащийся в меру своих сил должен стремиться к максимальному совершенству и «блеску» образования (excellence) — равно как и дальнейшей жизненной практики.
Весь космос знаний, подлежащих усвоению студентами иезуитских учебных заведений, традиционно вращается вокруг свободных (гуманитарных) наук, философии и теологии как наилучшим образом отвечающих, по мнению основателей иезуитской педагогики, запросам человеческой души, однако это прекрасно совмещается с критическим изучением широкого спектра естественно-научных и социальных дисциплин. Более того, удельный вес точных наук, преподаваемых в коллегиях, в последние десятилетия по очевидным причинам стремительно растет, и это заставляет преподавателей тем внимательнее относиться к предметам гуманитарного круга — литературе, эстетике, музыке, изящным искусствам: в документе подчеркивается опасность отвлеченной эрудиции и сухого интеллектуализма, которая подстерегает многих молодых людей, взыскующих знаний.
Известно, сколь важную роль иезуиты всегда отводили искусству убеждения и диалога. С самого начала своего существования иезуитские коллегии были знамениты высоким уровнем преподавания «элоквенции», риторики, навыков владения пером; много часов всегда отводилось упражнениям в сочинительстве речей, драматических диалогов, пьес и т. п. В век развития массмедиа к традиционным дисциплинам добавилось изучение кино, видео и, конечно, Интернета. Обоюдоострый характер технологического прогресса и сопряженные с ним моральные опасности не отпугивают педагогов: учебный процесс мыслится ими как постоянный критический диалог между наукой и культурой, с одной стороны, и верой — с другой. В этом диалоге обе стороны должны постоянно проверять друг друга на прочность.
Вообще вопрос о внешних влияниях на человеческую личность, сама острота которого объясняется греховностью человеческой природы, ставящей человека в унизительную зависимость от окружающего мира, очень важен для иезуитской педагогики. Собственно, «Духовные упражнения» и посвящены филигранной технике «пеленгации» и осознания собственных грехов, мешающих человеку свободно ответить на любовь Бога. Поэтому в игнацианских учебных заведениях культивируется почтительное отношение к знанию как таковому: трезвое и непредвзятое знание о мире и о своей собственной личности позволяет отличать добро от зла и поставить то и другое на службу своему совершенствованию. Знание тем самым помещается в моральный контекст. Для такого взгляда в принципе не существует индифферентных вещей: все феномены, попадающие в поле зрения человека, становятся ценностно-окрашенными. Подобное отношение к миру не может не быть волевым и активным, поскольку требует от человека постоянного нравственного роста.
Воспитанника иезуитского заведения подводят к убеждению в том, что не только моральная личность человека, но и мир с его социальными структурами не являются чем-то навсегда застывшим и, следовательно, должны постоянно быть изменяемы к лучшему. Волю ученика — которая, согласно игнацианским представлениям, является одним из трех главных антропологических измерений личности (наряду с сознанием и памятью), — следует воспитывать в наибольшей свободе. Руководители ордена иезуитов, в частности, одобряют вовлеченность молодежи в политическую деятельность. Генерал Общества Иисуса П.-Х. Кольвенбах в своей речи на Всемирном конгрессе выпускников иезуитских учебных заведений в 1986 году заявил, что политика является естественной сферой приложения сил для мирян, желающих преобразить мир в духе заветов Христа.
Личность Христа была предметом глубоких медитативных прозрений Игнатия, который добивался — и заповедовал это будущим последователям «Духовных упражнений» — почти галлюцинативного видения Иисуса на разных этапах его земной жизни. Фигура Христа — Бога и человека — возвышается над всем учебно-воспитательным процессом. Иисус жив, и каждый может непосредственно обратиться к нему в молитве. Ключевым словом в отношениях человека с Иисусом Христом является слово «ответ». Наиболее адекватным ответом на любовь Бога, по католическим представлениям вообще, является подражание ему. Ученики должны быть внутренне подготовлены к серьезным испытаниям: Христос своей свободной волей отдал жизнь за людей, он излил за нас свою кровь (жизнь), в наших силах ответить на его любовь любовью: стойким перенесением посылаемых испытаний и, главное, служением и жертвой окружающим людям — если понадобится, вплоть до полного душевного опустошения (истощения жизни). Особо подчеркивается, что ответное отношение к Богу не может быть спекулятивным, т. е. чисто умозрительным. «Любовь следует вкладывать более в дела, нежели в слова», пишет Игнатий, поэтому от учеников ждут, что в дальнейшей жизни они воплотят свои убеждения и свою веру на практике в самых разных сферах, будь то семья, общественные движения, политические и государственные структуры или Церковь.
Особо следует упомянуть о доктрине справедливости, важнейшей в системе иезуитского воспитания. Дело в том, что она включена в учебные программы на предметно-содержательном уровне, причем включена в трех аспектах. Во-первых, вопросы справедливости могут обсуждаться на всех занятиях. В некоторых школах для этого предусмотрен даже особый дополнительный курс. Программа включает критический анализ современного общества в форме, доступной для восприятия детей и молодежи. По замыслу, увенчанием такого разбора должно быть выдвижение различных предложений для исправления существующего положения дел в социальной сфере. Пространство подобных дискуссий задается тремя измерениями: евангельским словом, учением Церкви и духом гуманитарных наук.
Далее, справедливое устройство должно быть воплощено прежде всего в самой школьной жизни. Поэтому администрация учебных заведений всегда должна быть готова по результатам этих дискуссий вносить изменения в школьные программы и уставы. Подобная практика направлена на воспитание в учащихся чувства собственного достоинства, ответственности и уверенности в себе.
И, наконец, третий аспект. Образовательная программа, прививающая воспитанникам принципы справедливости, в обязательном порядке предусматривает их непосредственный контакт с миром несправедливости. Ученикам предоставляется возможность участвовать в социальных службах, встречаться с бедными, помогать им. Согласно принятым относительно недавно документам католической церкви и Общества Иисуса, бедные являются для них «предметом особой заботы». Понятие бедности при этом толкуется расширительно: сюда входят все категории населения, которые неспособны обеспечить себе достойное человеческое существование: старые люди, инвалиды, маргиналы разного рода и т. п. В иезуитских школах постоянно действует программа «Люди — для других людей» (“Men and women for others”). Манифестом этого движения считается речь генерала Общества Педро Аруппе (1973), где, в частности, сказано, что цель иезуитского образования — воспитать человека, который «не мог бы даже помыслить себе любовь к Богу, которая не содержала бы в себе любви к ближнему», поскольку «любовь к Богу, которая не находит осуществления в справедливости, есть не что иное, как фарс». Сложная диалектика справедливости и милосердия — моральных понятий, которые в другой системе ценностей могут входить в радикальное противоречие, — формулируется здесь строго и однозначно: справедливость без милосердия нельзя считать евангельской[6].
У иезуитских педагогов и школьных администраторов стoит поучиться тому, как они строят отношения с учениками и их родителями. Образцом здесь, как и во всем другом, является для них опыт св. Игнатия. Познав любовь Бога, открытую ему через Христа, Игнатий поделился своим мистическим опытом с «друзьями во Господе» (имеются в виду ближайшие друзья и последователи Игнатия Лойолы) и призвал их к совместному служению Богу и людям. Этот кружок подвижников и является моделью образовательного сообщества иезуитов, убежденных в том, что сила сообщества как такового многократно превосходит возможности любого числа обособленных индивидов.
Коллектив руководителей, преподавателей и технических работников учебного заведения должен, по замыслу, быть моделью и ядром всего учебного сообщества. Внутри этого коллектива, состоящего, повторимся, из иезуитов и мирян, всячески поощряется общение всех видов и уровней: от общего присутствия на литургии, проведения различного рода дискуссий и профессиональных собраний до совместного препровождения свободного времени. Несколько раз в году по подходящим случаям устраиваются совместные обеды с родителями и учениками.
Учителя и администраторы иезуитских школ обязаны тесно сотрудничать с родителями, которые рассматриваются как равноправные члены учебного сообщества. Предполагается, что родители, отдавшие своего ребенка в иезуитскую школу, хотя бы отчасти разделяют ценности игнацианской педагогики. Школа работает в непрерывном контакте с семьей. Родители в режиме «онлайн» получают информацию об успехах детей и обо всем происходящем в школе. Администрация приветствует их участие в школьных советах. Вместе с тем считается, что родители на равных делят с педагогами ответственность за воспитание детей. Что касается самих учеников, то, как было сказано выше, их слово и мнение относительно всех сторон школьной жизни также принимается во внимание, кроме того, они вместе со взрослыми входят в различные школьные комитеты.
Подводя итог, надо сказать, что в игнацианской педагогике вряд ли найдутся оригинальные элементы, свойственные только этой системе. Все они вытекают из общекатолической доктрины и в той или иной мере заимствованы из разных учебных заведений (например, из Парижского университета, где учился св. Игнатий). Открыто признавая это, теоретики иезуитского образования тем не менее неустанно подчеркивают самобытный дух своих школ, который заключается в творческом сочетании этих элементов и особой энергии, исходящей от них. Иезуитские проповедники не увлекаются высокомерным, в сущности, отождествлением самих себя с библейским «малым стадом», «остатком», «избранным родом» и т. п., они не отсиживаются за церковной оградой, а несут свое учение в мир. Судя по тому, что аудитории игнацианских учебных заведений во всех частях света никогда не пустуют, мир относится к этому вполне благосклонно.
[1] Кольвенбах П.-Х. Воспитание в духе св. Игнатия // Точки-Puncta. 2001. № 1–2. С. 122.
[2] См., например, Леруа М. Миф о иезуитах: От Беранже до Мишле. М., 2001.
[3] Русский перевод см. в журнале «Символ» (Париж). 1991. № 26.
[4] С текстом этого документана английском языке можно познакомиться в Интернете [http://www.jesuitalumni.org/].
[5] Трудно не заметить, какой контраст составляет этот спиритуалистический логицизм с дошедшей до наших дней из глубины веков дидактической «системой», суть которой (применительно к семье) выразительно передает Марина Цветаева: «Если бы матери почаще говорили своим детям непонятные вещи, эти дети, выросши, не только больше бы понимали, но и тверже бы поступали. Разъяснять ребенку ничего не нужно, ребенка нужно — заклясть. И чем сильнее слова заклятья — тем глубже они в ребенка врастают, тем непреложнее в нем действуют» (Цветаева М. Мать и музыка // Марина Цветаева. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М., 1980. С. 95).
[6] Такому взгляду в принципе чуждо понимание справедливости как принципа равного деления. Католический писатель Ж. Бернанос (кстати, закончивший иезуитскую коллегию) сталкивает обе точки зрения в диалоге двух героев романа «Дневник сельского священника», скептически настроенного доктора и сельского кюре, авторского протагониста: «[Доктор:] Я, впрочем считаю, что человечество делится на две разновидности, в зависимости от своего представления о справедливости. Для одних она — равновесие, компромисс. Для других… — Для других, — перебил его я, — справедливость — торжество любви к ближнему, ее триумфальное пришествие» (Бернанос Ж. Под солнцем Сатаны: Дневник сельского священника. Новая история Мушетты. М., 1978. С. 362).
Педагогическая деятельность иезуитов в Петербурге Ольга Кузнецова ( с сайта Санкт-Петербургского Католического Информационно-просветительского Центра «MILITIA DEI» )
Иезуиты во все времена славились своими образовательными и воспитательными методиками. Через воспитание юношества они предполагали воздействовать на общество, привнося в него христианские ценности. Именно поэтому орден иезуитов и уделял так много внимания воспитанию.
Кроме того, педагогическая деятельность была одной из прибыльных статей иезуитского Общества. Дотошный православный исследователь М. Морошкин вычислил, что ежегодный доход иезуитского ордена от воспитательных учреждений в России доходил до 300 000 рублей, что по тем временам составляло сумму весьма немалую.
При этом деятельность иезуитов на поприще воспитания поддерживала репутацию ордена и увеличивала роль иезуитов в жизни многих семейств русского общества. По сути, среди дворян начала XIX века все еще держался обычай воспитывать детей дома, пользуясь услугами учителей, главным образом, французских эмигрантов, между которыми были и иезуиты.
В этом плане личность педагога аббата Доминика Шарля Николя (1758 — 1835) заслуживает пристального внимания, ибо его питомцы были весьма заметно представлены среди декабристов.
В Петербурге аббат Николь появился в 1793 году в качестве воспитателя молодого французского графа Шуазель-Гуфье. Через год на Фонтанке он открывает учебный пансион для шести воспитанников, а затем расширяет свое учебное заведение. В его пансионе получали образование дети из самых известных аристократических семей Петербурга, в будущем — высший интеллектуальный слой нации: Волконские, братья Орловы, Алексей и Михаил Голицыны, Гагарины, Дмитриевы и другие.
Немалый интерес для характеристики педагогических способностей аббата Николя представляют воспоминания современников. Вот каким аббат Николь остался в памяти своего питомца А. Сумарокова: "Наружность аббата Николя была располагающая, речь мягкая, черты лица внушающие уважение, доброта неописанная, не слышно было, чтобы он крикнул на кого-нибудь... Словом сказать, он был нежным отцом и попечительной матерью... Он не был фанатиком и каждое воскресенье и праздник присутствовал при божественной литургии в нашей (православной — прим. ред.) церкви, а по окончании божественной литургии служил Мессу для католиков..." Известный поэт К.И. Батюшков писал об аббате Николе: "Дай Бог здоровья аббату, который изготовляет полезных людей для государства, он неусыпен и метода его прекрасная." Приведенные свидетельства современников убеждают в том, что аббат Николь был педагогом по призванию, понимал детский характер, его система воспитания была на высоте, хотя и отличалась отсутствием национального направления.
Таким образом, если в Царстве Польском иезуитское воспитание к началу XIX века уже давно пустило глубокие корни, то среди русских знатных семейств иезуиты приобрели известность в деле воспитания со времени появления аббата Николя в Петербурге и открытия им частного пансиона в 1794 году.
9 апреля 1801 года "собственным иждивением" римско-католической церкви св. Екатерины в Петербурге при ней было учреждено училище для детей среднего сословия, куда начали принимать детей не только иностранных исповеданий. О нем вспоминает французский путешественник Этьен Дюмон в своем дневнике от 24 июня 1803 года: "В Петербурге от 8 до 10 тысяч католиков, иезуиты только что основали даровую школу, где уже 300 воспитанников, большею частью дети русских купцов. Они содержат довольно дешевый пансион и желают, чтоб воспитанники не выходили из него".
В январе 1803 года в Петербурге открылся благородный иезуитский пансион для воспитания знатного юношества. Дом для пансиона на Екатерининском канале (ныне Канал Грибоедова, дом 8) обязан своим существованием о. Габриэлю Груберу, впоследствии ставшему генералом иезуитского ордена. Пользуясь особой милостью императора Павла I он получил разрешение выстроить здесь здание иезуитского коллегиума. Здание коллегиума было закончено уже в царствование Александра I. По прошествии нескольких лет иезуитский коллегиум стал одним из привелегированных учебных заведений, где можно было получить хорошее образование. Неслучайно глаза всех родителей были обращены тогда на иезуитский коллегиум в Петербурге. Если учесть, что "воспитание детей в семье Пушкиных ничем не отличалось от общепринятой тогда системы", то показателен тот факт, что родители А. С. Пушкина "нарочно ездили в Петербург для (...) переговоров с директорами заведения (иезуитского коллегиума — О. К.)" об определении туда сына. Только открытие Царскосельского лицея совершенно изменило их планы. Впоследствии А.С. Пушкин записал об этом в своей автобиографии: "Меня везут в Петербург. Езуиты. Тургенев. Лицей".
Для того, чтобы сделать вывод о значении педагогической деятельности иезуитов в истории просвещения в первой четверти XIX века, рассмотрим в качестве примера устройство иезуитского коллегиума в Петербурге, его программу обучения, преподавательский состав, внутреннюю жизнь его воспитанников.
Важно отметить, что открытию иезуитского пансиона в Петербурге предшествовала реклама о плане обучения в нем. По рекламе, обучение было рассчитано на 6 лет. В пансион принимались, как правило, дети 9 — 10-летнего возраста; возрастной ценз приема ограничивался 7 — 12 годами. Цена за пансион определялась в 1000 рублей, причем за полгода плату следовало внести вперед, дабы содержатели снабдили себя нужными припасами. Учебный год начинался с 1 сентября и заканчивался в исходе июля. В течение этого последнего месяца воспитанникам предлагалось испытание (экзамен), на котором они давали отчет в своих знаниях.
Преподавание велось на французском и латинском языках. Тем не менее, как отмечал П. А. Вяземский, воспитанник иезуитского коллегиума, "литература, особенно русская, была не чужда (...) Державин, Карамзин и Дмитриев были нашими любимыми руководителями и просветителями (...) Многие из товарищей знали наизусть лучшие строфы Державина, басни, а еще более сказки Дмитриева". Среди книг, рекомендованных программой в V классе, помимо произведений Цицерона, Горация, Цезаря, Вергилия значилось собрание русских стихотворений, изданных Василием Жуковским.
Иезуитский коллегиум был учебным заведением закрытого типа. Правда, "по воскресеньям и большим праздникам, — писал П. А. Вяземский, — воспитанники отпускались к родным и к лицам, известным начальству нашему. У меня в Петербурге близких родственников не было. По большей части оставался я подобно другим безродным товарищам дома. В утешение водили нас в близкий Летний Сад. (...) Вечером, когда возвращались домой счастливцы, которые провели день в семейном кругу или в большом свете, вестям и рассказам не было конца. К ним я жадно прислушивался. Зародыши будущего мирянина и светского человека пробуждались во мне.
Учителя в коллегиуме были в основном иностранцы. П. А. Вяземский так охарактеризовал преподавателей пансиона: "Иезуиты, начиная с ректора, патера Чижа, были, — по крайней мере в мое или наше время, — просвещенные, внимательные и добросовестные наставники. Уровень преподавания их был возвышен. Желавшие учиться хорошо и основательно имели все способы к тому и хорошо обучались... Обращение наставников с воспитанниками было не излишне строгое: более родительское, семейное. Допускалась некоторая свобода мнений и речи".
М. Морошкин, исследователь иезуитского ордена в России, подчеркивал, что воспитанники иезуитского коллегиума в Петербурге привлекались к богослужению в католической церкви. Таким образом, заключал он, "дети православных родителей теряли здесь и веру своих отцов, и язык родины, и даже переставали быть русскими... для них не существовало на земле отечества".
Совершенно противоположное мнение высказывает воспитанник петербургской иезуитской коллегии П. А. Вяземский, касаясь выдвигавшихся против иезуитов обвинений в том, что они стремятся "переманить на свою сторону", то есть превратить православных учеников в католиков. Он писал, что в пансионе "никогда не было попытки внушить, что Римская Церковь выше и душеспасительней Православной. А ум мой и тогда уже был настолько догадлив, что он понял бы самые извилистые и хитрые подступы. Никакого различия не было в обращении с воспитанниками обоих вероисповеданий. Паписты не пользовались перед нами никакими прерогативами и льготами. В костел нас не водили. По воскресеньям и праздничным дням бывали мы в русской церкви. Великим постом мы говели как следует".
Невозможно не обратиться к "Посланию к Дмитрию Петровичу Северину", товарищу школьных лет П. А. Вяземского, ибо оно передает дыхание давно ушедшей эпохи и является ярким стихотворным свидетельством воспоминаний самих воспитанников об их пребывании в иезуитском пансионе:
"Детьми нас патер Чиж лелеял в черной клетке, Но мы, беспечные, как соловьи на ветке, Встречали песнями весну своих годов. Любили мирный свой иезуитский кров; Там жизни внутренней рассвет наш и начало, Там оперилась мысль, там чувство чувством стало, Из просвещенных рук наставников-друзей Запали в нашу грудь, на жатву поздних дней, Зародыши добра и любознанья семя. Счастливые года! Безоблачное время".
Конечно, эти строки Вяземский писал в годы старости, через много лет после описываемых событий, что вызывает сомнение в объективности его восприятия, но тот факт, что у него была возможность сравнить обучение в иезуитском коллегиуме с последующим обучением в пансионе при педагогическом институте, вполне обосновывает источник теплых отзывов Вяземского об иезуитском коллегиуме. "Учебный и умственный уровень заведения (пансиона при пединституте — О. К.) был вообще ниже иезуитского как по отношению к преподавателям, так и в отношении к ученикам".
В 1813 году в иезуитском благородном пансионе в Петербурге число воспитанников достигало 61 человека. А в 1815 году, накануне упразднения коллегиума в столице насчитывалось 72 пансионера, среди которых были: М. Глинка, Голицыны Александр и Алексей, Кокрицкие Александр и Демиан, В. Новосильцев, П. Томара и другие.
По архивным данным можно подсчитать, что в подведомственных Полоцкой академии иезуитских училищах империи в 1813 году обучалось 653 воспитанника. Причем, как показывает анализ количественных данных, деятельность иезуитов на поприще воспитания была особенно ощутима в Петербурге. Так продолжалось до 20 декабря 1815 года, когда иезуиты были удалены из обеих столиц, а иезуитский коллегиум в Петербурге был упразднен.
Позиции ордена иезуитов в педагогической деятельности окончательно пошатнулись в 1820-м году, с изгнанием иезуитов вовсе из пределов Российской империи, когда прекратила существование их академия, а школы были закрыты или преобразованы.
Рассмотрев педагогическую деятельность иезуитов при Александре I, следует подчеркнуть, что воспитание, какое давали иезуиты в своих коллегиумах юношеству находило признание правительства. Причины тому уже назывались, главная же заключалась в том, что образовательный уровень иезуитов, их качественная подготовка, как педагогов были высоки, в то время когда "о русских наставниках и думать было нечего... И надобно было ловить иностранцев наудачу" (П. А. Вяземский). В истории просвещения первой четверти XIX века "стоявшие на высоте своего положения преподаватели-иностранцы (педагоги-иезуиты — О. К.) имели большое значение как хорошо подготовленные культуртрегеры", — отмечал историк А. Корнилов.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 34
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме